ГЛАВА 13

К старой казарме Ребенген отправился в сопровождении дюжего охранника, но, подумав, оставил его у дверей. Он решил, что лучше рискнет жизнью, чем позволит превратить себя в параноика.

Старый каземат больше напоминала постоялый двор, а не тюрьму. Солдаты Лорда Шоканги похватали в Банкло всех, кто имел хоть какое-то отношение к Черепам, под стражей оказались целые семьи. В казарме плакали младенцы, азартно бранились их мамаши, с гиком носились дети постарше, слышалось степенное бормотание солидных мужей. Прежде чем приказать охраннику открыть дверь, Ребенген не удержался и постучал. Шум быстро переместился в дальнюю от двери часть казармы. Самому любопытному мальчугану наподдали, и он в голос заревел. Маг вошел и обнаружил у дверей только одного из Черепов — поджарого бойца из саркантанского отделения секты.

— Добрый день, — улыбнулся ему Ребенген. — Где я могу найти мастера Пэя?

Череп недобро прищурился:

— Следуйте за мной.

Маг последовал за провожатым с выражением полной безмятежности на лице. Так, как если бы он был в полной безопасности. Это соответствовало истине, почти. Старого жреца устроили в отдельной комнате, маленькой, как шкаф, зато с окошком. В узкую бойницу не смог бы протиснуться и ребенок, даже если бы не было решетки. Света она тоже давала не много. Жрец сидел на топчане, застеленном тонким соломенным матрацем, и медитировал.

— Добрый день!

Старик прервал медитацию и с подозрением уставился на посетителя. Оглядевшись и не найдя другой мебели, Ребенген присел на топчан рядом со жрецом. Тот постарался незаметно отодвинуться.

— Как ваше здоровье, мастер Пэй? Надеюсь, ваших друзей разместили подобающим образом?

— Спасибо. У нас все есть.

Ребенген вздохнул:

— У меня к вам не вполне обычный вопрос, мастер Пэй. — Широким жестом маг выложил на топчан рисунок из коллекции молодого Сорсета. — Вам эта вещь ничего не напоминает?

Жрец хищно подался вперед, даже боец у двери вытянул шею, пожирая глазами изображение.

— Где вы ее видели? Она у вас?

Ребенген поцокал языком:

— Э нет, мастер Пэй! Давайте меняться: я вам расскажу, где ее видел, а вы мне скажете, что это такое. Это похоже на знак Разрушителей, но не вполне обычной формы. Верно?

— Эта гривна — знак магистра ордена Разрушителей. Бесценная реликвия! Руки нечестивцев не должны прикоснуться к ней…

— Стоп! — Ребенген предостерегающе возвысил голос. — Нечестивцы… маги, я вас правильно понял?.. уже прикасались к ней, и не раз, тут уж ничего не поделаешь. Эта вещь должна обладать какими-то особенными свойствами? Она чем-то важна для вашего культа?

Жрец колебался целую минуту.

— Да! Она важна не только для нас, а для всех смертных. Дух Разрушителя, запятнанный скверной при рождении, не может быть пробужден без ритуала Очищения. Таинство ритуала утеряно, но известно, что он невозможен без участия другого Разрушителя. Для возрождения Разрушителей нужен Разрушитель. Наши братья веками пытались разбить этот замкнутый круг. Было испробовано все, но скверну нельзя вырвать из тела, пока оно живо. Возможно, эта гривна — ключ к решению. Где она?!

— Долгое время она хранилась в замке Малого Дома Сорсетов, в фамильном склепе. Они использовали ее для снятия с членов клана порчи, магических уз и тому подобного. Говорят, действовало безотказно. Некоторое время назад молодой Гэбриэл, вы его уже знаете, случайно оказавшись в замке Сорсетов, нашел гривну и взял ее в руки. После чего исчез из замка посредством пентаграммы перемещения, которая активировалась только при помощи этой штуки. Поскольку Гэбриэл, если вы этого еще не поняли, совершенно не имеет способностей к магии… к скверне, если так для вас будет проще, перенести его через Знак должны были свойства самой гривны. Где Гэбриэл, там и гривна, понимаете? А мне очень нужно его найти.

— Не имеет способностей к магии? — Жрец недоверчиво нахмурился. — Разве такое возможно?

— Невероятно, но факт. Если бы в нем была хотя бы крупица Таланта, мы смогли бы ее развить. Причем его отец — довольно сильный волшебник. Для него было большим ударом узнать о таком свойстве сына.

Глаза Черепа подернулись мечтательной пеленой.

— Не тронутый скверной… Безгрешное дитя…

Ребенген встрепенулся:

— Эй! Забудь об этом, старый! Слышишь? Он — наследник правителя Шоканги. Ты его отца видел? Еще раз хочешь увидеть?

Жрец поежился:

— Демон…

— Я слышал, многие называли его демоном, но не многим удалось сделать это два раза. Мысли о мальчике выкини из головы, немедленно. Случись что, Лорд Бастиан всю вашу братию под корень изведет, как ордену и не снилось.

— Мы не причиним вреда отроку, не тронутому скверной!

— Да, потому что ты забудешь о нем, прямо сейчас.

Жрец сердито замолчал. Ребенген потер пальцами переносицу.

— Значит, мы имеем Знак магистра, который никто из вас в руках не держал, но который должен хранить Силу Разрушителей, вероятно, в значительных количествах. О прочих свойствах Знака ничего не известно. Далее, мы имеем портал, магический конструкт, сработавший только в присутствии объекта, подавляющего магию. И что нам это дает? — Ребенген выложил на топчан лист с копией надписи, окружавшей портал. — Ничего не напоминает?

Жрец скривился:

— Слишком старые руны, к тому же стилизованы. Больше похоже на орнамент.

— Они могут нести информацию об ответной части портала?

— Вряд ли. Скорее всего, это пожелание доброго пути.

— Ай, как нехорошо. — Чародей поймал себя на том, что начинает кусать губы.

— А какой формы была пентаграмма? — хмуро поинтересовался жрец.

— Это принципиально? — Рисунка пентаграммы у Ребенгена с собой не было. — По структуре — пентаграмма перемещения, очень старая. До конца я ее не понял.

— А не было ли в ее схеме чего-то… — жрец засопел, — напоминающего сосуд в сосуде?

— Двойная структура? Да. И я не понял, зачем это надо было делать.

Старик удовлетворенно кивнул:

— Это был специальный портал, созданный для путешествия Господ Наших, обычными они пользоваться не могли. Если замок был построен на месте резиденции Разрушителей, эта штука могла остаться там от прежних владельцев. Вместе со склепом.

— Ха! Вполне может быть. — Ребенген покатал эту мысль в уме. Северная резиденция Разрушителей? В этом случае существование подземного храма находило объяснение. Такое место просто обязано было упоминаться в летописях. — И куда могла бы вести подобная тропа?

Жрец пожал плечами:

— Куда-то, куда обычно путешествовали Господа Наши в те времена. Теперь этого места может не быть, или оно называется иначе.

— Ответная часть портала должна была сохраниться, в противном случае заклинание не сработало бы. Надо навести справки о таких постройках…

— Если только люди в них живут.

— Простите?..

Жрец ядовито усмехнулся:

— Вы, осквернители, любите забывать очевидные вещи. Например, то, что две трети поверхности земли людям не принадлежит.

Сердце мага тревожно екнуло. Жрец безжалостно продолжал:

— И если он перенесся в их владения, спасти его может только Господин Наш.

На этой оптимистической ноте разговор и завершился.

Визит к Черепам не дал ответов на вопросы, а лишь добавил поводов для беспокойства, Ракши их побери! Прихватив сумку с вещами, Ребенген рысью помчался на встречу с Сандерсом. Лишь затем, чтобы обнаружить, что Бигген отправился в Гатангу без него (спешил он, видите ли, очень!), и помощнику главы Целителей нужно время, чтобы обновить заклинание телепортации. Что-то около часа.

Держа на коленях записки Гэбриэла по истории, Ребенген упражнялся в самообладании, а мысли мчались по кругу, и время утекало в песок. Он выпросил у Бастиана три дня, допустим, терпения Лорда хватит на неделю. За это время Ребенген должен отыскать в архивах упоминание о северной резиденции Темного ордена, а также указание на то, куда Разрушители перемещались из нее. Причем два к одному, что это место окажется в глубине Пустоши. С какими новостями он вернется к Лорду?

И все это время на свободе будет ошиваться враждебный магик, а неизвестный заговорщик будет продолжать плести смертоносные интриги. С этими мыслями он шагнул в созданный Сандерсом портал.

Помощник Целителей вывел устье в фойе зала Совета. Коротко раскланявшись с дежурным чародеем, Ребенген, не заходя домой, устремился в библиотеку — пусть библиотекарь начинает подбирать литературу, домой они сегодня все равно не уйдут. Запрос у него был экзотический: все о путешествиях Разрушителей с помощью порталов. Пожилая чародейка-библиотекарша попросила два часа на поиски и предупредила, что из древних языков знает только старошонский и древнеарабийский, значит, книги на долийском Ребенгену придется изучать самому. Убедившись, что дело пошло, чародей поспешил на доклад к председателю Нантреку. Увы, старый маг никого не принимал, сославшись на нездоровье. Подумав, Ребенген решил, что это к лучшему. Он предпочел бы явиться к председателю, имея в руках положительный результат или, на худой конец, какие-то наработки.

В библиотеку чародей вернулся, приняв ванну, стимулирующий эликсир, а также переодевшись в подобающую почтенному преподавателю орденскую мантию (нехорошо смущать учеников затрапезным видом). Не то чтобы он не любил читать, но мысль о необходимости рыться в необъятных архивах Академии вызывала у него стойкую мигрень. В библиотеке он оказался единственным посетителем. Что поделать — лето, каникулы, дело молодое.

Библиотекарша уже ждала его в зале, но новости у нее были неутешительные.

— Взаимосвязью порталов и Разрушителей специально никто не занимался, маршруты путешествий Темных тоже никто не отслеживал. Нам придется самим изучить источники, касающиеся отдельно Разрушителей, отдельно порталов.

— Есть мнение, что обычными порталами Темные пользоваться не могли, только специально оборудованными, — поделился своими соображениями маг. — Кроме того, меня интересует конкретный портал, расположенный в подземном храме на территории Дарсании, земля клана Сорсет. Наработок по нему быть не может, так как известно о нем стало буквально третьего дня. Никто из магов ордена там еще не был.

Библиотекарша заинтересованно повела бровями и широким жестом указала на заваленный древними фолиантами стол:

— Здесь только малая часть. Но вы дали мне пищу для размышлений. — Чародейка укоризненно покачала головой. — Вам следовало быть конкретней в вашем запросе. Сочетание храма и портала — совершенно другое дело!

Библиотекарь удалилась, оставив Ребенгена наедине с кипами книг. Он выбрал пару наиболее многообещающих названий и погрузился в чтение.

Тишину библиотечных залов нарушал только далекий бой часов на Башне Магов. Ребенген провел над книгами рекордное для себя время и узнал о Разрушителях больше, чем за всю предыдущую жизнь, но это ни на шаг не приблизило его к разгадке проклятой тайны. В конце концов действие стимуляторов ослабело, и его начало клонить в сон. Услышав шаги библиотекарши, Ребенген откинулся на стуле и ожесточенно растер шею.

— Никаких резиденций, — констатировал маг. — А также замков, храмов и святилищ. То есть я знал, что сведения о Темных скупы и недостаточны, но чтобы настолько…

— Мы просто не там ищем. — Библиотекарша выложила на стол очередную партию книг. — Все, что написано о Разрушителях Древними, посвящено скорее теории, а не практике, они просто не воспринимали Темных как феномен, требующий детального описания. Если мы хотим проследить деятельность Разрушителей в пределах конкретной местности, нам надо сосредоточиться на мирском — описании имущества, реестрах собственников, актах купли-продажи, светских хрониках и новостях. Надо искать такие места, откуда Разрушителей вычеркнуть не могли, несмотря на все предрассудки.

Ребенген закатил глаза:

— Это работа на десятилетия!

— Все не так страшно. В конце концов, наши современники, как могли, старались компенсировать равнодушие предков. — Библиотекарь аккуратно разделила книги на две стопки и одну подвинула чародею. — Здесь работы магов ордена о Разрушителях, я выбрала ранние, из тех, у которых библиография подлиннее.

Ребенген прочитал названия пары книг.

— Я бы сказал, авторы не из знаменитых.

Женщина пожала плечами:

— Нам не нужна глубокая философия. Меньше рассуждений — больше фактов. Если не найдем здесь, придется браться за реестры.

— Аминь.

В зале снова воцарилась тишина, изредка прерываемая шуршанием пергамента. Время шло, за окном темнело, и под потолком зажигались тускловатые желтые шары магических светильников. Стопка книг перед Ребенгеном медленно убывала. Маг разрывался между желанием откинуть толстенные труды, как не относящиеся к делу, и надеждой найти в них какую-нибудь зацепку. Когда часы отбили девять, он сдался.

— Ничего. Есть описания ритуалов, символики и отношений с властями, но это нам не надо. Есть упоминания о замках и монастырях, но только о тех, что были в Истаре или Зефериде. Вообще непонятно, какие интересы могли быть у них в наших местах.

— У меня есть упоминание о телепортации. — Библиотекарша устало потерла переносицу. — Мэтр Миосом считает, что Белый орден пользовался услугами Разрушителей. В биографии одного из адептов сказано, что от последствий неудачного эксперимента его спас Разрушитель, спешно вызванный из… — она заглянула на заложенную пером страницу, — места под названием «де ори кер аратри».

— Де ори кер аратри, — задумчиво пробормотал маг. — Где-то я встречал что-то похожее… — Он щелкнул пальцами. — Ну конечно! Ждите меня здесь, я скоро вернусь.

Маг рысью помчался домой. Целая лига по территории Академии, пешком. Когда-то ему понравилась идея жить в глубине парка, теперь он ее проклял. Дорога туда-обратно заняла почти час, и то только благодаря тому, что объезжавшие парк конные Стражи любезно подкинули его до библиотеки. Забавно, должно быть, выглядел почтенный преподаватель, трясущийся за спиной конника! Плевать. Он вывалил на стол ворох исписанных от руки листочков и принялся рыться в них, бормоча: «Было, было, было…»

— Вот! — Ребенген держал в руках листок, исписанный в две колонки. Левая — закорючки древних языков, правая — комментарии на арконийском. — На старошонском «де ори кер аратри» означает «святилище божества Аратру», на долийском то же самое — Деи Аратракис. — Он сверился с записью. — Точно! Локализация — между Румиконом и Паримо, владения клана Сорсет. Это то самое место!

— Эти записи надежны?

— Не то слово! Это писал Гэбриэл Шоканги. Не знаю, где он это нашел, но его записям всегда можно верить. Он пунктуален до невероятности! Смотрите, тут еще вилла главы ордена, башня медитации, приют, даже музей! Зеферида отдыхает. Такое впечатление, что весь Хеусинкай был одной большой резиденцией Темных.

— Деи Аратракис… — задумчиво протянула библиотекарша. — Я встречала это название, но не связывала его с Разрушителями. Это место упоминалось как большой медицинский центр.

— Исцеление от магических поражений?

— И это тоже. Более того, он значился под покровительством Белого ордена, а не Темного. Похоже, мы совершили открытие! Если подтвердится, что тот храм имеет отношение к Разрушителям, будет выявлена связь между ними и божеством Аратру…

— Можете назвать ее своим именем, — отмахнулся маг. — В принципе все логично. Сами они создавать порталы не могли, обычные им не годились, значит, телепорты они получали только при непосредственном содействии Белого ордена. Нам нужны данные о системе порталов, но не Темного ордена, а Белого!

Чародейка тихо застонала:

— Это работа на полдня! Я просто не в состоянии начинать ее сейчас, не опасаясь ошибки.

— Значит, завтра, — резюмировал маг. — Утром, часов в семь. Встречаемся здесь же, я принесу все записи об этом храме, будем искать совпадения.

Оказавшись на улице, Ребенген испытал невероятное облегчение. Действие эликсиров закончилось, и голова была похожа на чугунный шар, даже прохладный ночной воздух не помогал унять ломоту в висках. Насколько же приятнее читать результаты архивных изысканий, чем совершать их самому! Не чудо ли, что странноватый Гэбриэл походя раскопал о Разрушителях такое, чего ни один маг ордена до него не знал? Однако теперь у Ребенгена появился пусть призрачный, но шанс на успех.

У дверей библиотеки его терпеливо дожидался Страж с конем в поводу. Оказалось, Нантрек успел распорядиться об обещанных Ребенгену «особых полномочиях». Увы, сегодня чародей не в состоянии был придумать способ их употребить. Страж довез его почти до самого дома. Небольшой двухэтажный особняк в глубине парка служил жилищем сразу для шести преподавателей Академии, но со своими соседями Ребенген практически не пересекался. Его квартира находилась на первом этаже и имела выход в противоположную от подъездной аллеи сторону. За домом стена живой изгороди изгибалась и образовывала что-то вроде дворика с парой скамеек, посреди клумбы с розами торчал одинокий газовый фонарь. Здесь-то его и перехватил взволнованный Бигген, настойчиво требующий поговорить. Ребенген готов был на убийство. Остановил его только навязчивый образ синего огня в глазах Бастиана — упаси бог дойти до такого!

Впускать Биггена в дом он принципиально не стал, уселся тут же, на скамейку, и буркнул:

— Слушаю.

Бигген поерзал на жестком сиденье (вечер был не жаркий) и забормотал быстрой скороговоркой:

— Возникло одно… необычное обстоятельство. Видишь ли, в моей лаборатории делают эти долбаные амулеты, которыми глава Целителей собирается искать колдуна (их нашлепали уже штук двадцать). Ну и поисковое заклятие на Гэбриэла тоже поручили составить мне. В общем-то мои помощники почти закончили… А тут я приволок тот лоскуток, вроде как для коллекции. — Бигген сурово прокашлялся. — Так вот, на кровь юноши амулеты не реагировали, но на кровь мальчика… Мне пришлось спрятать образец в сейф.

Потребовалось несколько секунд, чтобы Ребенген осознал сказанное, благодушия это ему не прибавило.

— Бред! Ты что, хочешь убедить меня, что одиннадцатилетний ребенок способен на самотворящееся заклятие?

— Его отец довольно талантлив…

— Да будь он хоть сам Творец во плоти! К ребенку-то это имеет какое отношение? Или ты будешь уверять, что Бастиан, помешанный на своем дитяти, решил так подставить сына?

— Ну… В тот момент, когда Гэбриэл был ранен, к его плоти и крови имели доступ множество волшебников.

— Это больше походит на истину. Хотя все равно сомнительно. Зачем? Сначала создавать это глазастое чудо, потом навешивать на мальчика Узы Крови, а потом молчать об этом шесть лет. Выяснилось-то все чисто случайно!

— Знаешь, — обозлился Бигген, — говори что хочешь, но я уверен, что кровь фьюльи принадлежит ее создателю, а не пассивной жертве. И это был он! Как это вписывается в картину реальности — не моя забота.

Ребенген примирительно поднял руки — хамить коллеге не стоило.

— Извини, я девять часов безвылазно сидел в библиотеке, очумел совсем. А что про это думает Нантрек?

— Я не хотел лезть к нему с бредовой теорией, — усмехнулся Бигген. — К тому же мне неизвестно, как ты получил второй образец.

— Тоже как вариант. — Ребенген попытался собрать разбегающиеся мысли. Жалкая попытка. — Бастиан срезал клочок с окровавленной одежды, но одно пятно крови ничем не отличается от другого.

— Это не объясняет, куда делась фьюлья, — буркнул Бигген. — Короче, я был бы очень признателен, если бы ты поговорил об этом с Нантреком сам. Я сегодня отправляюсь исследовать храм, и мне не хотелось бы, чтобы меня прерывали.

Естественно! Глава цеха Новых Знаний рвался исследовать таинственное святилище, и перспектива застрять в Академии «во избежание утечки» ему не улыбалась.

— Без проблем.

Когда Ребенген добрался до вожделенной постели, часы Академии отбили полночь. Увы, спугнутый сон не спешил вернуться к магу. Ребенген ворочался в постели, проклинал Биггена и прикидывал, не стоит ли принять снотворное. Но тогда утром он точно проспит. В голове цветным водоворотом кружились все странности и неувязки этого сумасшедшего дела. Заговоры и заговорщики, тирсинцы, Сорсеты, Черепа, гениальный одиннадцатилетний колдун, совершенно неспособный к магии, но испытывающий странное сродство к артефактам Разрушителей, преследуемый не менее гениальным врагом, плетущим интриги посредством дворян и служителей церкви…

Ребенген сел в кровати и постарался выровнять дыхание. Так нельзя. Надо прекратить метаться, надо остановиться и осмыслить ворох разнородных фактов, пока все окончательно не перемешалось у него в голове. Забыть о времени, делах, обо всех обязательствах. Плевать, даже если он завтра вообще не попадет в библиотеку! Пусть Бастиан начинает воевать хоть сейчас — плевать!

Теплый свет фонаря пробивался сквозь шторы, за шкафом стрекотал сверчок. Сердце гулко бухало в груди.

А что, если перед ним две независимые и никак не связанные друг с другом линии событий? Что, если так: мальчик, попавший в поле зрения ордена только в двенадцать лет, до этого… Все равно не выходит. Ритуал создания фьюльи чрезвычайно сложен, ребенку его не одолеть. Существуют ли другие варианты ритуала? Была ли это именно фьюлья? Ребенген знал, к кому обратиться по этому вопросу — был в ордене один знаток неестественного сверхъестественного. Мэтр Олеф коллекционировал описания спонтанных проявлений магии, экзотических ритуалов и даже формул запретного колдовства. У него Ребенген выяснит о стихийной магии и все о том, что может произойти с человеком перед лицом смертельной опасности. Время-то совпадает! Гэбриэл подвергся нападению и с тех пор ворожить не мог, а это странное существо, Тень Магистра, болезненно человекообразное и ничего не знающее о том, кто его создал, оно твердило, что пришло в город само, откуда-то с юга пять лет назад. Ребенген покатал в уме эту мысль, встал, на ощупь отыскал в столе угольный карандаш и вывел на салфетке: «1. Олеф!!!» Сразу стало легче.

Очищенная от сверхъестественной путаницы другая линия событий выглядела более логично. Кто-то, хорошо знающий Арконат и обладающий немалыми деньгами и властью, решил убить единственного наследника немолодого уже Великого Лорда Шоканги. Мотив? Власть! Джета Сорсета не обманули, просто не открыли замысел до конца. Великие роды ни разу не прерывались, но все когда-то бывает впервые. Кто-то счел, что сможет доказать свое право на Шокангу. Для устранения наследника некто Неизвестный использует запретное колдовство, метод нарочито неполитический (логически рассуждая, было бы намного проще подослать обычного убийцу). Возможно, колдун и чудовище как-то особенно не вязались с общепринятым образом Неизвестного, что должно было отвлечь от него возможные подозрения. Но тварь промахнулась, Гэбриэл выжил и поступил под защиту Арконийского ордена магов, действовать во владениях которого Неизвестный опасался. Пять лет он бездействует, наблюдая, как Драконис роет землю в поисках заказчика покушения. Возможно, он даже помогает повелителю Шоканги выйти на того купца из Тростега (узнать, откуда Бастиан получил информацию!) и убивает последнего свидетеля. Лорд Шоканги уверен, что держит ситуацию под контролем, он забирает Гэбриэла домой (с предосторожностями, неожиданно), но путь его выверен. Хемлен! Конечно же аббат Браммис не собирался умирать. Он был уверен, что отобьется от старого врага, он просто не осознавал до конца мощи повелителя Шоканги. А Неизвестный не рассчитывал, что Гэбриэл сумеет избежать ловушки в замке Сорсетов (интересно, как он все-таки это сделал?). Да! Приготовленный спектакль просто не успели разыграть. Неизвестный был убежден, что верность Бастиана Долгу в конце концов перевесит боль потери. Чем дольше тот будет медлить — тем лучше, новый наследник не успеет достичь зрелости, и правителю Шоканги придется доверить свою тайну кому-то еще. Бастиан нужен был Неизвестному живым, чтобы получить ключи от тайного шокангийского храма!

Неприятный холодок прокрался в сердце Ребенгена. Как мог некто, посвященный в тайну Великих Лордов Арконата, так безответственно манипулировать ею? Маг знал и другое: давно, уже очень давно для Лорда Бастиана его Долг не свят. Страх перед смертью держал его в повиновении, страх перед четырьмя адептами, сломавшими и поставившими на колени молодого наглеца. Но сейчас он любит кого-то больше, чем себя, и прежняя угроза не подействует. Потеряв сына и не упившись кровью убийцы, Драконис самой своей смертью погубит королевство, чтобы через гибель миллионов дотянуться до того единственного, кто во всем виноват. И Пустошь переступит границу Арконата.

Ребенген растер внезапно озябшие руки. «Все будет не так», — сурово сказал он себе. Теперь орден магов займется ублюдком, мерзавца найдут, как бы высоко в иерархии Арконата он ни стоял, и сволочь пожалеет, что Бастиан не заполучил его первым. Этим займется Нантрек. А сам Ребенген займется пропавшим сыном. Не может быть, чтобы юноша, прошедший через столь невероятные испытания, творец чудовищ и любимец Черепов, бездарно сгинул в когтях какой-то безвестной твари! Ребенген взял карандаш снова и вывел на салфетке: «2. Лорд?!!»

Ребенген проснулся ровно в четверть седьмого, поплескал в лицо холодной водой и заторопился прочь. Перед домом его ожидал конный Страж, возможно, тот же самый, что провожал его вечером. Маг заключил, что это — распоряжение Нантрека, проистекающее из соображений безопасности. На территории Академии, ха! Еще вчера такое предположение возмутило бы Ребенгена до глубины души, но сегодня он находил его нелишним. Сложенная вчетверо салфетка жгла ему карман.

Маг вежливо кивнул Стражу, но предпочел идти пешком. Телохранитель вскочил в седло и неторопливым шагом последовал за Ребенгеном. Маг забежал в библиотеку, извинился и попросил начинать без него, ему нужно было увидеть председателя.

Нантрек принял его сразу же. Предельно вежливый и нейтрально дружелюбный секретарь (из магов) проводил Ребенгена до рабочего кабинета председателя Совета. Здесь Ребенген был впервые. Судя по размерам комнаты, она была предназначена для небольших собраний, а возможно — и экспериментов (края стола в нескольких местах были словно обгрызены и стыдливо прикрыты поверху голубым сукном). Сейчас Нантрек был в кабинете один. Казалось, председатель был полностью погружен в созерцание, в руках у него была чашка зеленого чая, на ногах — шерстяной плед. Впрочем, с гостем он поздоровался довольно дружелюбно.

Ребенген начал с конца, со скрупулезного изложения фактов, обнаруженных им в Шоканге, а также показаний свидетелей и экспертов, которыми он решил считать пленных Черепов. Нантрек слушал не перебивая, с непроницаемым выражением лица. Свою речь Ребенген закончил убийственным выводом, сделанным вчера:

— Допустим, тайна Арконата вышла за пределы круга посвященных. Это не меняет сути: на власть Великого Лорда может претендовать только другой Лорд.

Нантрек скорбно поджал губы:

— Следовало ожидать, что ум, столь острый, как ваш, сумеет сделать верные выводы, оперируя даже малым количеством сведений.

Ребенген прищурился:

— Значит…

— Да. Подозрения, что существует заговор с целью захвата власти в Шоканге, были у нас давно. Притом — никаких серьезных доказательств. Мы искренне надеялись, что повышенного внимания ордена будет достаточно, чтобы образумить негодяя. Мы были наивны. Над этим вопросом работают, Тео. — Председатель встретился с Ребенгеном взглядом. — Но это ничего не будет значить, если мы не найдем юношу. Я вчера имел разговор с Бастианом, видишь ли. Это тоже было ошибкой.

Председатель тяжело повернулся в кресле, и Ребенген подумал, что вчерашнее нездоровье могло иметь серьезные причины.

— Будем надеяться, что Провидение еще не отвернулось от нас. Можешь ли ты сказать, где находится Гэбриэл?

Ребенген приступил ко второй части рассказа, изложив выводы, сделанные после дня, проведенного в библиотеке, и наконец перейдя к новостям, полученным от главы цеха Новых Знаний.

— Вот хмырь, — пробормотал Нантрек. Насколько Ребенген понимал, этот эпитет относился к Биггену. — Нет чтобы самому доложиться! Впрочем, так даже лучше. Что ты об этом думаешь? Колдовство — серьезное обвинение.

— Я думаю, что могут существовать иные механизмы возникновения твари, возможно не описанные древними авторами. Мир изменился, а Арконат — особая страна. Сочетание места, времени и личности могли дать неожиданный результат. В связи с этим я предлагаю привлечь в качестве эксперта мэтра Олефа. В сферу его специфических интересов…

Нантрек замахал рукой:

— Постой, мы вызовем Олефа сюда и узнаем, что он думает на этот счет.

— Я могу поговорить с ним сам, — осторожно заметил Ребенген, но председатель не принял возражений.

— Тебе придется его уламывать, он может не сказать всей правды, и в результате что-то важное будет упущено.

Нантрек не стал напрягать себя заклинаниями вызова и отправил на поиски мага своего секретаря. Ребенген еще раз задумался о том, чем чреват для него разговор председателя с Лордом. По опыту он знал, что в общении с Бастианом собеседники впадают в две крайности: либо недооценивают рациональность Лорда (и становятся жертвами его хладнокровной мести), либо переоценивают его самоконтроль (и тогда на них обрушивается слепая ярость Дракониса). До сих пор Ребенгену удавалось лавировать между ипостасями повелителя Шоканги, но в случае с Нантреком он ставил на ярость.

Председатель заметил внимательный взгляд Ребенгена и усмехнулся:

— Он всего лишь разорвал контакт, возможно, это спасло меня от безумия. Я просто не ожидал, что он так взвинчен. И что он так силен. Я даже ничего не успел сказать.

— Что к лучшему, — не удержался Ребенген.

— Верно. — Нантрек задумчиво катал по столу нефритовый цилиндрик с печатью Совета. — Я ведь отчасти виноват в его состоянии. Изначально.

Ребенген припомнил, что Нантрек был среди тех, кого послали усмирять взбесившегося Лорда, после того как пришло известие о смерти его отца. О том происшествии по Академии ходили только смутные слухи. Говорили, что один из магов применил против Бастиана летальное колдовство и не отпускал жертву, пока та не смирилась с поражением. Если подумать, то Драконис оказался хорошим учеником. Перед глазами Ребенгена мелькнуло видение Хемленского аббатства.

— У него седьмой уровень.

— Как минимум. Причем в нынешнем положении он неприкасаем и с удовольствием этим воспользуется.

Ребенген поморщился. Ему не нравилось, что они говорят о Бастиане так, словно уже планируют с ним драться. Провидение может ведь пойти им навстречу, и они здорово об этом пожалеют.

— Я заметил, что вы никогда не называете его Драконисом. По крайней мере, вслух, — прервал его размышления Нантрек.

— Мы три года жили в одной комнате, — пожал плечами маг. — Он помогал мне с древней историей и логикой. И его совершенно не беспокоило то, что я из простых. Наверное, я единственный, кто еще помнит его таким.

— И вы были единственным, кто остался с ним тогда, — вкрадчиво заметил председатель.

Ребенген помрачнел от нахлынувших воспоминаний.

— У него кровь шла из носа. И из ушей. Он не мог идти сам, а люди боялись к нему прикоснуться. У него отекли глаза, без помощи целителя он остался бы калекой. — Ребенген покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. — И он плакал. Не от боли — когда я пытался его раздеть, он меня даже не заметил. А когда он проснулся… — Ребенген замолчал, но Нантрек явно ждал продолжения. — Он стал другим, — коротко закончил чародей. — Даже голос изменился.

— Это я должен был с ним пойти, — неожиданно выдохнул председатель. — А мне было стыдно, я слишком хорошо понимал, что именно с ним сделал. Я решил, что когда он успокоится, то лучше поймет меня… Только оказалось, что он вообще неспособен меня слушать. Задним числом мне кажется, что с его отцом тоже могло произойти что-то подобное.

Ребенген вспомнил, какую панику испытал, впервые встретив взгляд нового повелителя Шоканги, и его передернуло. Этот «вечер воспоминаний» пора было заканчивать.

— Найдите убийцу, — посоветовал он Нантреку. — Или, на худой конец, назначьте. Бастиан не переживет смерти сына, физически не переживет. Но если справедливость восторжествует, он не потянет за собой все королевство.

— Это все равно будет поражением, в метафизическом плане. — Нантрек сжал в кулаке нефритовую печатку и с неожиданной злостью зашвырнул ее в камин. — У нас нет времени начинать все заново!

От продолжения тяжелого разговора их избавило появление Олефа. Мэтр был именно таким, каким должен быть с раннего утра образцовый магик — бодрым, жизнерадостным и оптимистичным. Почувствовав гнетущую атмосферу кабинета, он принялся удивленно крутить головой:

— Э-э-э, коллеги?

— Как хорошо, что вы пришли, мэтр Олеф! — привычно зажурчал Нантрек. — Не могли бы вы уделить нам минутку вашего драгоценного времени?

Ребенген вспомнил свой опыт общения с библиотекарем и встрепенулся.

— Я расследую странное дело, — бесцеремонно перебил он председателя, благодаря чему полностью завладел вниманием Олефа. — И столкнулся с рядом необъяснимых с классической точки зрения феноменов. Мне кажется, что ваши глубокие познания в области редких и необычных явлений помогут нам разгадать загадку.

Мэтр Олеф был польщен.

— Я, конечно, всегда рад помочь коллегам. А что, собственно, вас интересует?

Ребенген подался вперед, он очень тщательно продумывал эту фразу и надеялся, что председатель не станет лезть к нему с уточнениями.

— Мне нужно знать метафизические аспекты воздействия стресса и угрозы смерти на одаренного мага. И если это возможно, весь спектр ожидаемых проявлений такого воздействия.

Мэтр Олеф нахмурил лоб и прокашлялся:

— Теория звучит так: страх, сильное волнение перераспределяют магические энергии между душой и телом, нарушая естественные пропорции. Это приводит к трем типам феноменов. Самый простой и известный из них — безумие — выглядит так, как если бы жизненные силы полностью сосредоточились в теле. Этот тип нарушения именуется «магическим сокращением».

Ребенген понимающе кивнул, мэтр Олеф заметил интерес собеседника и оживился:

— Более редко наблюдается явление, когда жизненная сила полностью перетекает в дух. Это так называемое «магическое бегство». Душа, более подвижная, чем тело, вырывается за его пределы, унося с собой самоё жизнь.

— И как это выглядит на практике?

— Описан случай, произошедший прямо в стенах Академии. Один студент так волновался перед экзаменом, что отправился на него, забыв свое тело дома. К счастью, распорядитель заметил неладное и успел принять меры прежде, чем труп остыл. Обычно несчастным везет гораздо меньше. Дух может просуществовать довольно долго, прежде чем развеется, иногда тело успевают найти и похоронить до того, как призрак развоплотится. Этот феномен более опасен, так как граничит с проявлениями самотворящегося заклятия: если призрак научится поглощать энергию извне, то полностью уподобится твари.

— А тело может само выжить?

— Нет. Даже если дух жертвы полностью осознает происшедшее, исправить что-то без постороннего вмешательства оказывается невозможно. — Мэтр Олеф задумчиво почесал нос, Ребенген ждал продолжения. — Феномены параллельного существования тела и духа очень редки, а свидетельства о них ненадежны, — наконец сознался Олеф. — Они относятся к так называемому «магическому удвоению». В архивах Академии хранятся записи о лосальтийских шаманах, способных отправлять свою душу за пределы тела и возвращать ее назад. В пределах Арконата подобный феномен ни разу не регистрировался, что понятно — его действие очень близко по принципу к запретным областям искусства, в Академии такому не учат, и орден подобных навыков не поощряет.

— А что происходит с телом адепта в случае «удвоения»? — гнул свое Ребенген.

Олеф снова почесал нос.

— Согласно записям оно дышит, функционирует и способно немного питаться. Но — никаких ощущений, никакой реакции на внешние раздражители.

Ответом Олефу было сосредоточенное молчание — его собеседники осмысливали сказанное и пытались применить его к известной им теме. Нантрек встал и отдернул со стены парчовую занавеску, под ней находилась большая ученическая доска, покрытая мелкой координатной сеткой. Вооружившись цветными мелками, он начал выводить на доске сложную пиктограмму, в которой Ребенген вскоре узнал отображение внутренних сил человеческого организма. Рука у Нантрека была твердая, а память верная, сам Ребенген не взялся бы воспроизвести эту схему без справочной литературы.

— Где-то так. — Председатель удовлетворенно вздохнул. Он осторожно стер и подправил несколько линий, задумчиво осмотрел полученный результат и покачал головой. — Все равно не получается. Человек неспособен поглощать и испускать духов, когда ему заблагорассудится.

— А если иначе? — не удержался Ребенген, отобрал у Нантрека мелки и исправил схему на свой лад. — Я как-то сталкивался с типом, страдающим раздвоением личности. Одна его половина не имела понятия о том, что делала другая.

— Структура нестабильна! — встрепенулся Олеф. — Разделенные части будут стремиться обособиться, что приведет к полному разрушению личности.

— Несомненно, — подтвердил Нантрек. — Но еще несколько лет он бы протянул.

— Вы полагаете, этому принципу соответствует реальный человек? — поразился Олеф.

— По крайней мере, соответствовал. — Нантрек постучал мелом по доске. — А потом ты его напугал.

— Нет, прежде была гривна Разрушителя. Она ослабила центробежные силы. — Ребенген перечеркнул еще пару закорючек. — И при первой же возможности конструкт схлопнулся.

На лице председателя расцвела хитрая улыбка.

— Должно быть, он получил массу впечатлений!

— Но продемонстрировал феноменальный самоконтроль.

— А кто это был? — живо поинтересовался Олеф.

Нантрек вспомнил о зрителях, подхватил мэтра Олефа под локоть (не смею более отрывать вас от дел!) и выпроводил исходящего любопытством мага за дверь.

— Да, это было событие эпического размаха! — Председатель вернулся к доске, возбужденно потирая руки, от его подавленности не осталось и следа. — Мы много лет бились над объяснением странностей Гэбриэла, но такое нам в голову не приходило. Надо же, бездушное тело и воплощенный дух!

— Вы просто не видели феномен в целом, — утешил его Ребенген. — Что вы планируете делать теперь?

— Для начала перенаправить активность главы Целителей — пусть займется поисками истинного злодея. Что касается Гэбриэла… Тут я полностью полагаюсь на вас, Тео. Возьмите Биггена, Петрока, кого хотите, и выясните, куда ведет проклятый портал! Если потребуется, мы организуем экспедицию хоть на Западное побережье. Дело даже не в Бастиане. Этот парень уникален, он должен находиться здесь! Вы хоть понимаете, что это такое?! — Нантрек ткнул в исчерченную доску.

Ребенген не понимал.

— Это почти точное воспроизведение матрицы Разрушителя!!!

Ребенген окинул взглядом смутно знакомые очертания пиктограммы:

— О черт…

— Мы впервые подошли так близко. Впервые за тысячу лет! Гэбриэла надо вернуть в Арконат любой ценой.

Ребенген уходил от председателя, лелея в душе новую надежду. Нантрек созрел для активных действий и (наконец-то!) полностью принял сторону повелителя Шоканги. Как бы ни повернулось дело, это большой плюс. И второй плюс — похоже, что у нового воплощения Гэбриэла есть шанс уцелеть где угодно. Эка он всех за нос водил: и Черепов, и отца, и чародеев! Талант, однозначно. Что за странное семейство — демон на демоне! Мага немного смущали обстоятельства его общения с Тенью Магистра. Что, если после воссоединения мальчик все это помнит? Некрасиво как-то…

В таком смешанном настроении Ребенген добрался до библиотеки. Его встретила давешняя чародейка, едва ли не сияющая от счастья.

— Удача, мэтр, удача! Я нашла описание системы телепортов Белого ордена, в том числе форсированного типа! Дана общая схема, полностью совпадающая с вашим рисунком. Форсированные порталы объединялись в сеть из тридцати четырех узлов, вектор переноса кодировался геометрически, посредством светильников, составляющих с пентаграммой перемещения одно целое. Есть список пунктов назначения, среди которых Деи Аратракис!!!

— Значит, для определения координат прибытия нужно знать число зажженных светильников…

— И их положение вокруг Знака. Вот, я составила для вас диаграмму. — Чародейка протянула ему лист с аккуратным рисунком, выполненным с использованием чертежных инструментов и подписанным каллиграфическим почерком.

Сам Ребенген не мог бы сделать такое даже под страхом долгих истязаний.

— Спасибо! — искренне поблагодарил он.

Чародейка кокетливо повела плечиком:

— Рада была помочь, мэтр.

Дело было за малым — выяснить, какие светильники в тот раз горели. И Ребенген знал, кто ему в этом поможет.

Пентаграмма вызова не может врать — Бигген был откровенно недоволен.

— Ну что еще? Мне крайне неудобно бегать вверх-вниз.

Должно быть, он разбил лагерь прямо в храме.

— Тем больше у тебя поводов ответить сразу. Ты расспросил Сорсетов об использовании портала?

— Да!

— Они установили связь между работой портала и количеством горящих ламп?

— Да.

— Какие лампы горели в этот раз?

Бигген не стал заморачиваться описаниями и просто передал Ребенгену образ полутемного храма и освещенной факелами пентаграммы. Сорсеты равномерно заполняли все светильники, но в одном из них масло выгорело. Чародей сопоставил полученную картинку с диаграммой и тихо выругался. Теперь он знал, куда отправился Гэбриэл Шоканги.

Отпущенное время вышло, но он не опоздал: ровно через три дня Ребенген вернулся в Шокангу.

Маг вышел из пентаграммы перемещения, нагруженный свертками, мешками и узлами сверх всякой меры. Оставив вещи под охраной Пограничных Стражей, он отправился на встречу с Лордом. Бастиан его ждал.

Ребенген прокашлялся и поймал себя на том, что вертит пальцами. Очень уж щекотливый получался разговор.

— Мне нужно, чтобы ты выслушал меня внимательно и до конца. Я расшифровал надпись на портале. Как ни странно, мне в этом помогли записки Гэбриэла по древней истории. Где только он все это находит…

— И?

— Понимаешь, в этом сочетании пентаграмма служила для общения с резиденцией Белого ордена.

— В смысле… Ганту?!

Ребенген заторопился:

— Паника излишня! У меня есть все основания считать, что мальчик выжил.

Лорд Бастиан мучительно пытался собраться с мыслями.

— Великие Лорды защищены своим Долгом, я как раз посвятил его в таинство…

— Отлично! — «В смысле, вот досада-то какая». — Но у меня есть и другие соображения на этот счет. Тонкость в том, что нам потребуется помощь, чтобы узнать правду. Помощь того, кто рискнет отправиться в Ганту и останется после этого в живых.

На лице повелителя Шоканги отразилось замешательство.

— Серые? Ты думаешь, они станут разговаривать с кем-либо из нас? Для них правители Арконата — банда мерзавцев, не имеющих права на существование. Кстати, агентов ордена там жгут живьем.

Ребенген поджал губы:

— Спасибо, Бастиан, я в курсе их обычаев. Но просить их о помощи все равно придется. Ты туда поехать не можешь, значит, поеду я. Что я могу предложить им от твоего имени, для повышения интереса?

— Все, что угодно.

— Не говори так! Есть вещи, которыми нельзя поступиться ни при каких обстоятельствах.

— Не в этом случае.

Ребенген вздохнул и потер переносицу.

— Ладно. Последний вопрос. Я отправлюсь туда завтра с утра. Дай мне лошадей и сообщи о моем решении ордену, скажем, послезавтра вечером. Хорошо?

— Они не знают, что ты собираешься сделать? — Лорд был озадачен.

Чародей кисло улыбнулся:

— А что это изменит? Я хочу избежать дискуссии — время дорого. Сомневаюсь, что у кого-то из наших есть ключи к маякам Серых, значит, пентаграмма перемещения отпадает. Весь путь придется проделать верхом, а на счету каждый час, если не минута. В конце концов, Нантрек предоставил мне полную свободу действий!

— Но… — Впервые за долгое время во взгляде повелителя Шоканги появилось что-то человеческое. — Тео, чем я смогу отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?

— Это легко: не делай глупостей, пока меня не будет. Просто ничего не делай.

Великий Лорд серьезно кивнул:

— Договорились. Я буду ждать тебя.