Глава 13

Не знаю, сколько длился мой сон и был ли он причиной того, что я ощущала себя не просто живой, но и готовой к подвигам. Вспомнив про Тиасаль, улыбнулась, прежде чем открыть глаза.

Будет сегодня сюрприз правителю. Надеюсь, я права в своих выводах и мне удастся увидеть удивление на его лице.

Моя улыбка спугнула тишину в комнате. Я еще только поднимала ресницы, а сильные родные руки уже обнимали меня за шею. И не то крик, не то всхлип.

– Мама… – И Сашка, уткнувшись мне носом в шею, замирает. Лишь гулко бьется его сердце, отдаваясь во мне радостью, тревогой, жалостью, отчаянием.

Только не думать, как он пережил эту ночь. Чтобы самой не начать тихо поскуливать, лишь теперь начиная осознавать ужас того, что едва не случилось.

Я крепче прижала его голову к своей груди. Он знает, насколько я его люблю. И он затихает. Так и не выпуская меня из объятий, пока Олейор, аккуратно приподняв его за плечи, не отдирает в прямом смысле этого слова от меня. Шепча при этом в самое его ухо:

– Все будет хорошо. – Как заклинание.

Для кого? Для себя? Для Сашки?

В серой бездне его глаз нет ничего от того принца, которого я знаю. Его взгляд бесстрастен, даже несколько отстраненно холоден. Но этот холод не обжигает, не ранит. Это всего-навсего преграда, чтобы то, что прячется за ней, не вырвалось наружу.

Похоже, драконья кровь дала мне не только физические силы. Я не вижу, но словно теплый ветер доносит до меня отголоски тех чувств, что скрываются под маской невозмутимого учителя.

Не знаю еще, как я поступлю с этим неожиданным для меня открытием, но… Меня это несколько пугает, наводя на мысль, что та игра, которую он вел со мной до этой памятной ночи, покажется мне детской шалостью.

– Ты нас всех напугала, принцесса.

И этот туда же. На лице Рамона легкая улыбка, но глаза… Глаза как у больной собаки.

А в голове ни одной идеи. Как разрядить обстановку и перевести все в шутку. Спасибо Ксандриэлю. Он влетает в комнату, сделав несколько танцующих шагов, замирает, обводит всех взглядом. Быстро оценивает, что сцена, свидетелем которой он является, тянет больше на похороны, чем на воскрешение, и как-то легко, словно никто и не сопротивляется, оттирает их от собственного ложа, на котором я чувствую себя весьма уютно.

– Все, кто не целители и не служанки, – и он, опускаясь на край кровати, насмешливо улыбается, – за дверь.

– А ты? – Наконец-то ожил. А то я уже начала бояться, что переживания отбили у моего кошмара способность ехидничать.

– А я? – И лицо правителя становится таким безмятежным, что от предчувствия гадости, которую он сейчас выдаст, становится радостно. В этой команде, похоже, все друг друга стоят. А те, кто еще не дорос до уровня старших, к этому успешно стремятся. – А я? – Он вновь повторяет свое восклицание, растягивая наслаждение. – Я здесь главный. И что хочу, то и делаю.

С таким утверждением действительно не поспоришь.

– А меня примешь в свою компанию?

И в комнате появляется еще один персонаж.

Среди эльфов я не видела таких, кого можно было бы назвать некрасивым. Будь то мужчины или женщины. Они разные. В ком-то красота бросается в глаза, заставляя опускать взгляд. У других она сродни легкому ветру, мягкому летнему утру, журчанию ручья. Дарует наслаждение и радость. У третьих первое, что замечаешь, – ощущение опасности. Необъяснимой, но настолько явной, что нет возможности находиться рядом. И только потом начинаешь видеть грациозность движений, их стремительность, неуловимость.

Этот же…

Лишь цвет волос, светлого серебра, отличает его от темноволосого Олейора. Он немного выше ростом. Чуть более спокоен. И этих «чуть» набирается столько…

Хватает для того, чтобы понять мгновенно: мне очень повезло. В том, что первым на моем пути встретился принц, а не его отец. Потому что никаких шансов остаться собой после этого знакомства у меня не было бы.

Я сглотнула вставший в горле комок. Надеясь, что никто не заметит моего затравленного взгляда. Зря надеялась.

Его губы чуть заметно дрогнули, и он медленно, до последнего мгновения давая мне увидеть удовлетворение в своих глазах, опускает ресницы. Но когда снова поднимает их, смотрит не на меня, а на Ксандриэля. Словно не замечая, как, слегка склонив голову, приветствует его сын и в более глубоком поклоне Рамон и Сашка.

– В нашу компанию, Элильяр. В нашу… – Князь стоит, прислонившись к двери. Сначала его насмешливая улыбка направлена в сторону правителя темных, потом мягкий и теплый взгляд – на меня. Словно придавая сил, чтобы справиться с шоком от появления нового действующего лица.

И я отвечаю ему тем же, надеясь, что он ощутит мою благодарность. А он принимает ее, чуть наклонив голову.

– Вам не кажется, что леди Лера нуждается сейчас больше в хорошем завтраке, чем в нашем присутствии?

И все как-то очень тихо, легко согласившись с князем, покидают покои правителя. А некоторые даже пытаются изобразить на своем лице раскаяние. Впрочем, весьма безуспешно.

Ксандриэль начинает подниматься с ложа, когда, кроме него и князя, в комнате не остается никого.

Но я успеваю коснуться кончиками пальцев его руки, и он замирает. Что-то в моем взгляде, видимо, выдает мои намерения, потому что он едва ощутимо напрягается.

А я шепчу одними губами:

– Сегодня ночью.

Он явно не понимает того, что я хотела ему сказать. Его брови изображают усиленную работу мысли. Он удивленно смотрит на меня, похоже расценивая мои слова как обещание встречи.

Со мной!

И я улыбаюсь еще шире, наслаждаясь этим моментом. И когда уже не остается сил наблюдать за тем, как эмоции сменяют друг друга, я добавляю, совершенно уверенная, что полностью угадала со своими прогнозами:

– Она придет сегодня ночью.

Он не утруждает себя тем, чтобы скрыть свое изумление. Растерянность. Страх оттого, что он неправильно меня понял. И надежду…

Его губы касаются моего запястья, когда последнее чувство становится верой. И, двигаясь медленно, словно в сгустившемся воздухе, он выходит из комнаты.

Князь уходит последним. И прежде чем закрыть за собой дверь, оглядывается. Я уже знаю, что моя бабушка должна была стать его женой. Я чувствую, что он ежесекундно сравнивает меня с ней. И вряд ли находит общее.

Мы разные. Я совершенно не похожа ни на кого из своих родных. И в нашей семье частенько звучали шутки про соседа, в которого я, скорее всего, пошла. Но, к большому сожалению всех, кто хотел пройтись по этой теме, таких соседей, от кого я могла бы взять черты лица, в нашем окружении не было. А отец, несмотря на все шуточки, любит меня искренне. Настолько, насколько любят желанных детей. И я отвечаю ему тем же.

Так что не знаю, о чем думает Аль’Аир, но думы эти не столь безоблачны (я это хорошо чувствую), как та улыбка, которой он меня одаривает.

Но благоразумие берет верх, и я решаю, что все проблемы буду решать по мере того, как они будут брать меня за горло.

А пока…

Две девушки-полукровки помогли мне подняться. Все-таки, как я ни хорохорилась, мое физическое состояние оставляло желать лучшего.

Но горячая вода с легким ароматом цветов, а затем и легкий массаж с таким количеством масел, что я фактически купалась в них, сделали свое дело. Мое тело стало легким и сильным.

И снова ванна, после которой ловкие руки девушек укладывают мои волосы в прическу. При этом они ни на секунду не прекращают весело щебетать, рассказывая, какой переполох царил нынешней ночью во дворце правителя.

Не знаю, насколько весело это смотрелось со стороны этих юных созданий, но мне бы не хотелось оказаться один на один с разъяренной толпой крутых мужиков. Похоже, это именно я отделалась легким испугом, сраженная одним из самых разрушительных заклинаний магии Хаоса.

Тем не менее все хорошее рано или поздно заканчивается. И, к сожалению, значительно быстрее, чем плохое. Обрядив меня в бирюзовое платье в эльфийском стиле, девушки посчитали свою миссию выполненной и передали меня в руки…

Не знаю, кто из нас более сумасшедший: я, когда полезла под сферу Хаоса, или правитель Ксандриэль, обеспечивший меня сопровождением.

Я только успела открыть дверь в гостиную, как ко мне легкой тенью бросается Валиэль. Пытается склониться в глубоком поклоне, но я успеваю перехватить его за плечи: не хватало мне только, чтобы этот ушастый юморист начал устраивать свои представления перед гвардейцами из охраны своего отца.

Тогда его губы, едва не касаясь мочки уха, шепчут ставшее уже привычным «моя госпожа», и он отступает, широким жестом руки предлагая мне следовать за четверкой воинов. Еще столько же встают за моей спиной, когда мы выходим в широкий коридор. Хорошо еще, принц идет рядом со мной, и я могу видеть, как довольно он скалится, когда искоса на меня посматривает.

Мы подходим к лестнице, и он подает мне руку, чем я решаю тут же и воспользоваться. Естественно, не рукой. А тем, что он настолько рядом со мной, что мы можем шепотом переговариваться.

– Как Альена?

Он отвечает тихо, одними губами. Хотя вокруг нас (я уже достаточно восстановилась, чтобы чувствовать магию) полог тишины.

– Испугана. Но быстро оправилась. Она под надежной защитой.

Я облегченно киваю.

– А Аншар? – Воины вытягиваются, когда мы проходим мимо. И Валиэль приветствует их легким наклоном головы. Я же с большим трудом сдерживаю улыбку. Он, конечно, младший принц, но его уморительные выходки заставляют меня об этом постоянно забывать.

– Князь отправил его порталом домой. Дав обещание, что доставит тебя, как только ты оправишься.

– Похоже… – Я делаю паузу. Но не для того, чтобы тяжело вздохнуть, – эти эмоции я хотела бы скрыть от своего юного, несмотря на возраст, друга. Нет лучшего способа привлечь его внимание, чем замолчать. – Я пользуюсь в этом мире большой популярностью.

А вот ему скрыть свои чувства не удается, или он этого не хочет. Он приглушенно фыркает, чтобы не засмеяться в голос, и, подмигивая, отвечает:

– Ты не представляешь насколько. Уж если сам правитель Элильяр появился…

– Кстати, не расскажешь о нем?

Лицо Валиэля становится напряженным, и я искренне жалею, что задала этот вопрос. Я, конечно, вижу его стремление оказаться в гуще событий. Вот только события эти становятся все серьезнее, чтобы ими занимались такие дилетанты, как я и он.

Но тем не менее принц, чуть наморщив лоб, отвечает:

– Правит около двух тысяч лет. Наследовал от погибшего во время переворота отца в возрасте чуть старше пятисот лет. Очень рано по меркам эльфов. – Да, судя по всему, он гениален в способности к кардинальному решению проблем. Взять власть во время переворота. Да еще и удержать ее. – Четверо детей. Было. Старшая дочь – жена правителя темных эльфов на Верее. Второй – сын, брат Олейора, погиб еще в детском возрасте. Ну наследника ты знаешь. – Он ехидно улыбается и закатывает глазки, доводя меня едва не до нервного тика. – Есть еще младшенький. Заканчивает обучение. Где? Правящий Дом держит эту информацию в большом секрете.

– А что он за… – Хотела сказать «человек», но вовремя остановилась.

Но Валь понял, о чем я пыталась его спросить. И его лицо вновь становится жестким, а ответ кратким, но весьма понятным:

– Эмблема Дома Д’Тар – готовящаяся к прыжку змея. К описанию Элильяра добавить больше нечего.

– Да, если сыночек пошел в папочку…

Но принц не поддерживает мою шутку. Он резко останавливается, поворачивается ко мне.

Воины вокруг нас замирают. И ни один взгляд не направлен в нашу сторону, словно внутри квадрата никого нет.

– Лера, о многом я могу только догадываться. С той или иной степенью вероятности. Я вижу, что ты нужна Олейору. Очень нужна. Но… я не могу объяснить себе зачем. И именно это меня и пугает. Пойми, он не просто пошел в папочку…

– Валиэль! – Эльф, который выходит из-за поворота, мне уже знаком – старший брат моего ушастика. И наследник светлоэльфийского правителя. – Все ждут только вас.

Воины расступаются, пропуская его внутрь квадрата. Он склоняет голову так, что пряди волос, удерживаемые тонким обручем, падают сплошной стеной, закрывая от меня его глаза. Но чувство тревоги, которое просыпается в моем сердце сразу, как только он появился, заставляет меня буквально вглядываться в его лицо.

И то, что я вижу, не нравится мне еще больше. Потому что эмоций на его лице нет. Совершенно. И это означает для меня лишь одно: он отгородился от меня. В отличие от остальных, которые позволяют мне видеть свои чувства, считая если и не достойной доверия, то хотя бы достаточно безопасной, чтобы не прикрываться масками.

Впрочем… И я принимаю решение не торопиться с выводами. Ведь я могу очень сильно ошибаться, привыкнув во время пусть и недолгого, но весьма богатого на события путешествия, что вокруг меня бушуют нешуточные страсти.

– Извини, брат. – И Валиэль вновь подает мне руку, на которую я опираюсь несколько сильнее, чем было до этого, вызвав у принца удивленный взгляд.

Обед, а скорее ранний ужин прошел довольно спокойно. И то лишь потому, что правитель светлых в своей короткой вступительной речи попросил присутствующих воздержаться от серьезных разговоров. Как ни странно, с ним не только согласились, но и сделали так, как он просил. А так как других разговоров, кроме серьезных, ни у кого желания вести не было… все закончилось довольно быстро и без кровопролития.

А потом начало происходить нечто странное. Князь, предложил мне руку и, говоря о том, какой прекрасный сегодня день, вывел из обеденного зала. Мы прошли в небольшую гостиную, основной достопримечательностью которой являлся камин и большой гобелен, на котором были изображены весьма откровенные любовные сцены. Хорошо еще, я девочка взрослая и меня такими картинками смутить трудно, тем более что это было красиво.

Спустя несколько минут в гостиной появились один за другим оба правителя, Олейор и Рамон. И за последним дверь плотно закрылась. Но прежде чем это произошло, я успела заметить фигуры гвардейцев, что встали спина к спине.

Я не растерялась. К сожалению, нечто подобное я и предполагала. И даже со списком участников не сильно ошиблась.

Но… Я опять поймала себя на мысли, что хочу домой. И может быть, даже в то время, когда я еще не знала своего учителя.

И вот Аль’Аир подводит меня к стоящему у окна креслу, сам присаживается в другое, неподалеку. Ксандриэль и Элильяр – напротив. А принц и Каре, взяв с заранее сервированного столика по бокалу вина, остаются стоять. Но Рамон у самой двери, ближе к оборотню. А вот мой учитель ближе ко мне, но подальше от собственного отца. И как-то чересчур напряженно.

Все начинается быстро и без предисловий. Или… Или вся прелюдия прошла раньше. А то, что происходит теперь…

Ну как и кому объяснить, что я не хочу, не могу участвовать в этом…

– Готовы ли присутствующие здесь дать клятву, что все, что будет сказано в этих стенах, останется тайной? – У этого Ксандриэля тепла в глазах было еще меньше, чем у Олейора во время самых наших серьезных стычек.

Говорить, что влипла, уже слишком поздно. И я, стараясь больше не удивляться происходящему и не показывать, как ужас касается липкими лапами сердца, вслед за всеми остальными произношу древние слова клятвы. Правда, в отличие от других, в том числе и Рамона, на межрасовом.

– Олейор, может быть, начнешь ты?

Принц кидает яростно-хлесткий взгляд на отца. А ведь еще несколько минут назад их отношения казались безоблачными. Что происходит?!

– Насколько мы теперь знаем, появление Леры в нашем мире… – он чуть поворачивается в мою сторону, одними уголками губ улыбается, словно пытаясь меня подбодрить, если бы еще глаза при этом не смотрели тревожно, – связано с желанием главы рода Там’Арин вернуть отколовшуюся часть рода на Лилею. – Он сделал короткую паузу, словно в ожидании вопросов. Не знаю, чего он хотел этим добиться, но этого времени мне хватило, для того чтобы зацепиться за слово «отколовшуюся» и задаться мыслью о том, что никто не поторопился познакомить меня с родственниками, которые, как я понимаю, благополучно проживают в этом мире. – Я не могу сказать, связано это с зовом или это действительно стечение обстоятельств, в котором меня пытаются убедить… – Он не смотрит на отца, но, теперь я в этом совершенно уверена, между ними пробежала черная кошка. – Но я инициировал Валерию. – Он второй раз за время нашего знакомства называет меня полным именем, и это мне совершенно не нравится. – И она стала моей ученицей.

– Извини, Лера… – Ксандриэль улыбнулся мне и теперь не сводит взгляда с Олейора, – мой вопрос, возможно, будет неприятен. Но… – Его стальные глаза смотрят на принца пристально. Вот только есть в его фигуре какая-то мягкость, которая заставляет меня сомневаться в том, что я вижу. – Почему ты не убил их до инициации? Как это обычно и делается.

Олейор напряженно смотрит на меня. И я чуть заметно ему улыбаюсь, то ли поддерживая. То ли… От этого меня уже давно в дрожь не бросает.

– Великий маг поставил на свой род щиты, которые и не позволили мне это сделать. – И он так, чтобы это не бросалось другим в глаза, подмигивает мне.

Вот только… Рамон ехидно фыркает и запускает пальцы под перевязь клинков. Клинки… Только тут до меня доходит, что они все вооружены. Причем кроме привычной пары у Рамона над голенищем сапога видна рукоять стилета.

И это в присутствии двух правителей!..

– То есть ты изначально собирался использовать Леру и ее сына как магов Равновесия рода Там’Арин?

Ну если светлый решил прояснить этот вопрос для меня, зря старался. Олейор этого никогда не скрывал. Более того, при каждом удобном случае, которых было немало, усиленно подчеркивал.

Так что…

– Перестань, Ксандриэль. – Князь отвлекся от изучения чего-то таящегося в глубине дымчатого камня, украшающего его перстень. – Если бы такая возможность появилась у тебя, ты воспользовался бы ею, так же как и Элильяр. Тем более что лишь теперь, собравшись вместе, мы смогли удостовериться в том, что информация о дроу была… несколько искажена. Так что, – он склонил голову в сторону Олейора, хотя продолжал обращаться к правителю светлых, – давай вернемся к тому, ради чего мы здесь и собрались. – И вновь пауза. Короткая, но ощутимо тревожная. – К заточению великого мага, крошке Альене, моему сыну и… – Он поворачивается ко мне. – Лере.

– Мой прадед…

– Твой прадед, Лера… – Он протягивает руку и кладет ее поверх моей ладони. И вновь у меня возникает ощущение, что мы с ним связаны. Как? Не знаю. Но есть что-то, кроме, естественно, бабушки, что заставляет меня чувствовать его родным и близким. – …Пропал вскоре после того, как сбежала его дочь. И лишь этой ночью мы смогли узнать, что эти два события – звенья одной цепи. Он потерял осторожность и… – Он чуть сильнее сжал мои пальцы. – Им не удается сломить его волю и заставить выполнять их приказы. Но… его силы на исходе. И если мы не сможет ему помочь в ближайшее время…

– Где он?

Князь качает головой, а потом поднимает на меня глаза. Не самые веселые…

– Он не смог определить где. Знает лишь кто. В нашем мире их называют демонами Хаоса.

И я в ответ на незаданный вопрос согласно киваю. Рассказывал мне Олейор про этот закрытый и запрещенный клан, практикующий магию Хаоса, привнесенную в этот мир даймонами – черными воинами из соседнего с Лилеей мира.

– Сколько он продержится? – спрашивает Олейор.

И я даже знаю, в каком направлении двигаются его мысли. Похоже, мое дальнейшее обучение пойдет невиданными темпами. Хотя во всем этом есть весьма положительный момент. Вряд ли я буду в том состоянии, в котором можно удерживать отнюдь не платонический интерес к своей персоне: хищники на кости не бросаются.

– Полгода. – Вздохи, которые вырываются у меня, у моего наставника и, что самое интересное, у Рамона, об одном и том же. – Может, чуть больше. И то в том случае, если не случится чего-нибудь непредвиденного.

Последняя фраза мне совершенно не нравится. Тем более что я знаю, о чем непредвиденном идет речь.

Естественно, что конспиратор из меня никакой и все мои нерадостные раздумья в полной мере отражаются на моем лице. Вызывая настойчивый интерес у всех присутствующих. Кроме… И я поднимаю глаза на правителя светлых. Намекая, что некоторым придется поделиться своими скелетами из ближайшего шкафа.

И вновь наши взгляды, а затем и его легкий кивок не становятся ни для кого секретом. И теперь все, кроме Олейора, переводят взгляды с одного на другого. Олейор же… Боюсь, что то, что я вижу, называется ревностью.

Тоже мне нашел время. Хотя…

– Мать Альены – драконица.

А вокруг тишина. Вот только выражения лиц у всех разные. На лице моего принца безмятежная улыбка. Похоже, он вычеркнул светлого из списка своих соперников. Его батюшка что-то задумчиво ищет в районе изящной люстры. И, судя по тому, как светлеет его взгляд, весьма успешно. Рамон делает вид, что его это нисколько не касается. Но уж если даже я замечаю, как дергается уголок губы в предвкушении приключений, от остальных это тем более не скроется.

Князь… Тот просто кивает, принимая это к сведению. И уважение к этому мужчине, которое я начала испытывать с того самого мгновения, как он опустился перед найденным сыном на колени, становится еще больше.

– Подожди. – Элильяр поворачивается в сторону светлого правителя. – Это та самая? – И совершенно шальные глаза.

А я понимаю, что моя новоявленная подруга, рассказывая о себе, была излишне краткой.

Тот молча кивает. И оба почему-то смотрят на меня, не торопясь объяснить мне причины такого внимания. Но я и не прошу. Не расскажут добровольно в более спокойной обстановке, буду добывать знания силой. Если они надеются, что от общения с ними характер у меня не испортился…

Зря.

И, судя по тому, как улыбается мой ночной кошмар, читая угрозы в моих глазах, он мне в этом поможет.

– Остается Аншар. – Я уже забыла, насколько проникновенным может быть низкий голос мага. Короткая фраза, а по моему телу, словно волна прокатывается. Но я держусь. Потому что если принц, который не сводит с меня глаз, заметит хотя бы малейшую реакцию, вряд ли присутствие остальных сможет его остановить.

Похоже, если и не судьба моего предка, так хотя бы цели тех, кто его похитил, интересуют его и Рамона значительно больше собственных разборок.

Или… И догадка заставляет меня, с трудом преодолевая вставший в груди комок, тяжело вздохнуть. Вот это и называется совмещение приятного и полезного.

– Мне кажется… – Голос князя все так же спокоен, и я радуюсь этому. Потому что сама едва не взрываюсь от переполняющих меня эмоций. – Меня просто хотели вывести из игры.

И все, соглашаясь, кивают. Я тоже. Потому что, зная Аль’Аира совсем недолго, могу представить, к чему, не приведи стихии, могла привести гибель его сына.

– Ну что, ввязываемся? – Ксандриэль обводит всех вопросительным взглядом, в котором тем не менее бегают чертенята. Надеюсь, сами правители не решат тряхнуть стариной и не полезут в эту авантюру.

Я, лишь на секунду представив такой поворот событий, едва не сползаю с кресла. Если отец Валиэля вызывает у меня желание благоговейно опуститься перед ним на колени, то про батюшку Олейора я предпочитаю даже не думать. Во избежание ранней кончины.

– А разве у нас есть выбор? – Бровь на лице у князя взлетает вверх, а в глазах – родные братья тех, что носятся в зрачках у правителя светлых.

– Я остаюсь с Лерой. – Взгляды серых глаз жестко встречаются. У одного они чуть светлее, чем у второго. Но ярость, которая в них плещется, делает их почти прозрачными. Вот только Элильяр не просто соглашается с таким решением сына. В его глазах полное одобрение и глубокое удовлетворение от такого развития событий. И Олейор буквально отскакивает на шаг назад, а скрежет зубов доносится не только до меня.

– Я тоже. – И Рамон салютует принцу бокалом с вином. После чего тот неожиданно успокаивается и отвечает таким же движением.

А в моем сознании начинается свистопляска. Потому что я уже не могу разобраться в нагромождении эмоций вокруг меня.

– От светлых с вами пойдет Валиэль. – И эльф, легко поднявшись из кресла, смотрит на князя, который продолжает чуть заметно улыбаться. Отчего его лицо становится мягче, моложе и… Не могу я понять бабушку. Сбежать от такого мужчины… Это выше моего понимания.

Но… я перевожу взгляд на Олейора. Потом на Рамона. И… вновь тяжело вздыхаю.

– Я дам лучших воинов для охраны. – Все опять кивают. Еще бы… Оборотни на равных даже с демонами сражаются. – Так что нам остается только выпить, чтобы этот день закончился значительно лучше, чем прошлый. – И князь вслед за Ксандриэлем идет к столику, на котором кроме нескольких бутылок с вином стоят еще и тарелки с фруктами.

– Нет, не все… – Вот эта растерянность на обращенных в мою сторону лицах нравится мне значительно больше, чем подбадривающие меня взгляды и ласковое касание рук. У меня за плечами, конечно, нет сотен лет жизни, полных опасности. Я, конечно, и меч-то в руки взяла всего лишь… Да и в отличие от них, я слабая женщина, на которую они делают ставку. И пусть я против женской эмансипации, но… Я за равенство. Хотя бы на словах. – Во-первых, меня кто-нибудь спросил? – И я, переняв это движение у Олейора, слегка наклоняю голову, при этом вопросительно приподнимая бровь. – Во-вторых, опасность для Альены становится все серьезнее и я… – Я с недвусмысленной улыбкой оборачиваюсь в сторону правителя светлых, краем глаза замечая, как ошеломлен мой учитель. – Сомневаюсь, что вам удастся обеспечить ее охрану в своем дворце. В-третьих… – Похоже, что мой выпад доставляет удовольствие всем. – Кто-нибудь помнит о том, что у моего кристалла возврата ограничение по времени? В-четвертых… – Закончить мне не дают.

Элильяр тенью скользит ко мне и останавливается напротив. Он выше меня, но он сам склоняет голову, чтобы заглянуть в мои глаза. Я не знаю, что ищет он в глубине моих зрачков? Какую информацию дают ему поисковые заклинания, тонкими струйками скользящие по моей ауре? Что улавливают его трепещущие ноздри? Но, только ощутив его рядом с собой, я осознала то, к чему, признаться честно, была не готова.

Отец Олейора не был мне врагом. А вот был ли он другом?

Похоже, то, что он узнал обо мне, его удовлетворило. Потому что он улыбнулся, приоткрывая клыки, соглашаясь, кивнул и, обернувшись к остальным, уточнил:

– С чего начнем?

И я… я была готова улыбнуться, радуясь, что мне не придется ожидать удара в спину хотя бы с этой стороны. Но имела неосторожность посмотреть в сторону принца…

В глазах которого пылало бешенство…