Глава 7

Все, что скрывал за собой сон, обрушилось на меня в одно мгновение.

Пониманием.

Я могла рыдать, сыпать проклятиями, да только ничего уже было не изменить. И испытанный мной ужас, когда глаза Туорана, которые я видела сквозь пелену боли, вспыхнули алым, а за его спиной раскрылись похожие на ажурное кружево мерцающие серебром крылья, навсегда останется со мной.

Отвращением к самой себе, когда мои губы потянулись к его, требуя поцелуя, а в ушах звучал тихий шепот: «Держись, малышка!»

Осознанием, что та жизнь, в которой я верила в чудеса и любовь, безвозвратно ушла, оставив после себя только пепел сожаления.

Диссонансом притягательности даймона и его чуждостью нам, людям.

Безысходностью.

Но не только это заставляло меня сейчас содрогаться от бессильной ярости. В то время, как одна часть меня осознавала, что он делает со мной, и испытывала омерзение, вторая – спокойная до холодности и рассудительная, пыталась связать воедино все, что я уже знала об открывшихся во мне способностях и инициации, приводя к страшному для меня вопросу. Что было лучше: умереть, не выдержав магической комы, или выжить, но пройти через подобное?

Ответа не было, был лишь голос, не позволяющий мне сделать свой выбор. Прерывистый, надрывный, перемежающийся моими и его стонами, но даже в эти мгновения наполненный болью.

И неважно, что большую часть слов он произносил на незнакомом мне языке.

Я не только слышала их, я понимала. Его слова о ненависти я разобрала тоже.

Оцепенение медленно отпускало, уходя вместе с тем ужасом, который едва не захлестнул меня своей волной. Мне не стоило обманывать саму себя – решение принято. Пусть и не мной.

Возможно, я бы уже выла от отчаяния, если бы не живущая во мне вера в лучшее и странная мысль о том, что умереть я всегда успею.

А раз так, стоило хотя бы осмотреться. И подготовиться к его возвращению. Сомнений в том, что нахожусь у него, у меня не возникало: все, на что уже успел упасть мой взгляд, говорило о нем.

Приподнявшись на локте, отметила, насколько кажется легким тело. Вот только на душе было гадко!

Села, натянув одеяло повыше, прикрывая грудь. Из одежды лишь странный узор на теле – множество спиралей, темное серебро на кажущейся слишком светлой коже.

Одни вопросы, вызывающие желание закрыть глаза и завыть. От бессилия.

Если бы это могло мне помочь!

Обстановка вокруг ассоциировалась с казармой. Комната довольно большая, но с минимумом мебели: рабочий стол с двумя вертикальными стержнями по бокам, назначение которых мне непонятно, стул, простой шкаф, заставленный на первый взгляд самыми обычными книгами; кровать, шире, чем ставший мне родным топчан, но явно не рассчитанная на двоих.

Все весьма скромно.

Но рука уже касалась тонкого шелка простыней, да и одеяло, словно лебяжий пух. Невесомое, нежное, так и ластится к телу. И за маской холодного и бесчувственного существа рисуется совершенно иной образ, утягивая за собой в сладостный обман.

А может, он не такой, каким хранят его мои воспоминания?!

Появление Туорана в комнате я пропустила. Вот только что была одна, терзаясь сомнениями, а теперь он стоит у стены, часть которой беззвучно закрывается за его спиной. И во взгляде, направленном на меня, нет ничего, кроме пустоты.

Черный плащ, который он скинул удивительно грациозным движением, отлетел на стул. Но то ли бросок был не столь точным, то ли что-то лишило даймона спокойной уверенности, только ткань не удержалась на спинке и сползла на пол, похожая на пролитые чернила.

Он этого даже не заметил.

– Когда все закончится, обряд будет проведен по всем правилам. Но уже сейчас по нашим законам ты являешься моей женой.

Голос холодный, мертвый. Лишь дернулся на мгновение подбородок. Еще бы понять, что это значит?

– Мне надо одеться. – Терпение никогда не было моей сильной стороной, но мне хватило ума, чтобы понять: истерикой ничего не изменить.

Того, что я узнала от него и Амалии, было слишком мало для окончательных выводов. Но я решила, что мне стоит затаиться и ждать. Той самой помощи, о которой говорила девочка.

Как же мне хотелось ей верить!

– Купальня здесь. – Быстрое движение: был там, оказался в шаге от меня. Ладонь, на которой такой же рисунок, как и у меня на теле, касается темной прямоугольной пластины на светлой стене, и часть ее отходит в сторону. – Твои данные я ввел в систему, остальные доступные тебе панели управления в этом модуле я покажу позже. Одежда для тебя приготовлена.

Все очень лаконично. Не за что зацепиться, чтобы укрепить свою веру или окончательно отчаяться. И не понять, хорошо ли, что я не ощущаю в нем угрозы, и настолько ли плохо, что в нем не чувствуется раскаяния?

– Отвернись. – Я старалась держать себя в руках, но давалось это с трудом.

В голове крутились кадры из фильмов, новостные сообщения. Калейдоскоп из слов, в которых все чаще проявлялось несколько: заложники, стокгольмский синдром, террористы, группа захвата.

Вот только на кино все это было мало похоже.

Ответа я не дождалась, но мое желание он выполнил. Отошел к столу, тяжело опустился на стул, плащ не поднял. Если я правильно запомнила, Амалия называла его набиру.

Продолжая посматривать на Туорана одним глазом, я двинулась к проему, но едва не забыла обо всем на свете, когда он провел рукой рядом с одним из стержней, и они оба вспыхнули, а между ними протянулась светлая дымка, на которой проявилось изображение.

– Поторопись. Сейчас принесут обед.

Еще секунду назад я могла поклясться, что он всматривается в то, что я посчитала экраном, но он тут же поспешил напомнить мне о моей наивности.

Ждать себя я не заставила. Не потому что решила прислушаться к его пожеланию. Слишком много зеркал, с каждого из которых на меня смотрела я сама. И хотя внешне во мне ничего не изменилась, если не считать узора (который мне так и не удалось смыть), смотреть в собственные глаза я не могла. Они были такими же пустыми, как и Туорана.

В какой-то мере это отрезвило. В моей прежней жизни не было ситуаций, в которых мне приходилось бы рассчитывать только на себя. Я довольно рано отвоевала для себя самостоятельность, но всегда знала, что в этом мире есть место, куда я могу приползти зализывать раны. Сейчас же, когда я столкнулась с тем, что мое сознание даже отказывалось принимать, пусть и соглашаясь с теми неопровержимыми доводами, которые окружали меня фантастическим антуражем, моим подспорьем были лишь мужество и надежда. Слабенькая, хлипкая, но не желающая сдаваться.

Костюм был моего размера. Белые сапожки на небольшом каблучке с длинным узким кармашком на внутренней стороне голенища. Память тут же услужливо подсказала – черные ребристые рукояти ножей с крупным камнем сверху, которые смотрелись украшением на фоне заправленных в сапоги брюк.

Сочетание холодного оружия и технологии, с которым я здесь столкнулась, почему-то не казалось мне противоречивым.

Белье короткие шортики и не прикрывающая пупок майка. Мысль о склонности даймонов к минимализму у меня уже возникала.

Когда я покинула купальню, как назвал Туоран ванную комнату, он все так же сидел за столом спиной ко мне. Он не обернулся, давая мне возможность понаблюдать за собой, хотя я была уверена, что о моем присутствии ему известно.

Ни следа усталости, легкие, небрежные движения пальцев в воздухе, за которыми мгновенно следовало изменение картинки. Идеальная осанка, но при этом абсолютно прямая спина не казалась напряженной, широкие плечи, легкий наклон головы…

Могла бы я влюбиться в него?

«Нет!»

Ответ прозвучал раньше, чем я закончила задавать себе вопрос. Я уже догадалась, что они с Кириллом вполне могли принадлежать к одной расе, помнила проявившийся на одну секунду четко очерченный контур иного лица, антрацитовую кожу и алмазный блеск на ресницах и по краю темного зрачка. Но если Кир внушал доверие, то Туоран вызывал настороженность.

Теперь я точно знала, что мое первое впечатление о нем оказалось верным.

– Это ограничители магии. – Я в испуге вздрогнула и отпрянула, опять не заметив, как он оказался рядом, но мужчина уже успел застегнуть на моих запястьях широкие браслеты. А потом, никак не отреагировав на мой невольный жест, все так же холодно продолжил: – Ты будешь носить их, пока не научишься контролировать себя.

Я продолжала молчать, не находя сил на то, чтобы произнести хоть слово. А мозг лихорадочно подбирал ассоциации, в которых я выступала то в роли щепки в бушующем море, которым был он, то песчинкой в пустыне, то пылью под его ногами. На большее моего воображения не хватало, но даже этого оказалось достаточно, чтобы понять: рассчитывать я могу только на фортуну, если я ей еще пригожусь.

– Наш мир жесток. – Его ладонь тяжело легла на мое плечо, он сжал пальцы, вызывая у меня болезненную гримасу. – Тебе стоит осознать это как можно скорее.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать слезы. Это не ускользнуло от его внимания. Я пыталась найти дерзкие или грубые слова, которые добавили бы мне твердости, чтобы выдержать его присутствие рядом. Но их не было. А к тем чувствам, которые я уже испытывала, добавилось еще одно, запоздало догнавшее меня.

Я уже знала, во мне живет его ребенок. И хотя я спокойно восприняла рассказ Амалии о том, что ее отцом был темный эльф, представить, каким именно будет это дитя…

Мне не удалось сдержать родившийся в груди крик. Но на истерику он отвел мне лишь одно-единственное мгновение. Я еще не успела захлебнуться воем, как уже была жестко прижата к стене, а его взгляд буквально пронизывал меня ранящим спокойствием.

– Поверь мне, это не самое страшное, что могло случиться с тобой. – Его речь была больше похожа на рык, но какой-то бесчувственный. – Я дал тебе шанс выжить, дам еще один – отомстить. Я сделаю даже больше, когда наступит момент, ты возьмешь мой кинжал, и я пропущу один твой удар, сыграв в игру со смертью. Но только в обмен на клятву, которую возьму с тебя.

Дошедший до меня смысл был похож на ушат ледяной воды: такой же отрезвляющий.

– Какую? – то ли проблеяла, то ли прошептала я.

Он же продолжал быть все таким же равнодушным.

– Ты дашь мне клятву, что родишь этого ребенка. Мои родичи о тебе позаботятся. Не сможешь полюбить, оставишь его им и уйдешь. Тебя никто не будет останавливать.

– А если я ее нарушу? – Не смелость заставила меня задать этот вопрос. Страх, который сковал все внутри.

– Не нарушишь. – Мне показалось, что в его глазах мелькнуло облегчение, но я была настолько взбудоражена, да и не слишком разбиралась в движениях чужой души, чтобы утверждать это. К тому же его голос оставался холодным. – Есть клятвы, которые нарушить невозможно. Ты же не хочешь, чтобы из-за твоей легкомысленности пострадали близкие?

Он был прав, я не хотела.

– А если ты нарушишь?

Его смех был горьким. Но он не позволил мне разобраться в том, что скрывалось за ним, резко оборвав мнимое веселье.

– Нарушение наших клятв тянет за собой бесчестье. Это значительно страшнее смерти.

– Что я должна сказать? – Мои ноги дрожали, но я сделала попытку выпрямиться и развернуть плечи, давая ему понять, что слабость моя была мимолетной.

– Ничего. – Он отступил на шаг назад, окидывая меня с ног до головы оценивающим взглядом. – Приняв это предложение, ты приняла и ответственность. И будет лучше, если ты это запомнишь. Законы магии более непреклонны, чем те, что создаются для управления обществом. За каждое слово, за каждую мысль, за собственные колебания, за ошибочную убежденность – за все приходится отвечать. Собой, своим будущим, своими потомками.

– Ты меня запугиваешь? – Ничто из сказанного им не звучало угрозой, но чем дольше мы говорили, тем увереннее я становилась.

Нет, мои боль, страх, отчаяние никуда не делись. Они были со мной, и я догадывалась, что теперь каждая секунда моей жизни будет наполнена ими. А еще я знала, что теперь постоянно буду прислушиваться к себе, осознавая, что во мне растет похожее на него существо. У него будут его глаза, черная кожа и крылья, ажурные крылья, похожие на звездную ночь.

Но для меня он навсегда останется чужим, не моим ребенком, которого я никогда не смогу полюбить.

Разве можно любить того, кто рожден от насилия?!

– Учу. – Он как-то устало вздохнул, мгновенно потеряв свою бесстрастную высокомерность, и добавил, уже совершенно иным тоном, сквозь который пробивалась мягкая улыбка: – Пойдем поедим. Не знаю, как ты, а я уже двое суток ничего не ел.

Моего ответа он дожидаться не стал, словно ощутив, что единственным откликом на эту метаморфозу стал вспыхнувший в душе гнев. У меня мысли не возникло, что он таким образом пытался добиться моего расположения, но это все равно воспринималось как издевательство.

Все было слишком по-человечески.

Сдержаться мне удалось на пределе собственных сил. Помогла убежденность – он мне не лгал. Ни тогда, когда утверждал, что иного выхода нет, ни тогда, когда говорил о моем будущем.

Не потому что сочувствовал мне и пытался хоть чем-то поддержать. Нет. Ему не было смысла лгать – я была в его власти.

– Эта панель открывает доступ к… – Он на секунду замялся, словно подбирая слово, а потом уверенно закончил: – Гостиной. Мы не нуждаемся в уюте, но для тебя я решил сделать исключение.

Стена справа от его рабочего стола разошлась, открывая проход. Туоран сделал шаг внутрь и остановился, дожидаясь меня. Причин проявлять упертость я не нашла и последовала за ним, готовая в любой момент отступить, если вдруг в выражении его лица проскользнет удовлетворение моим послушанием.

Он продолжал оставаться отстраненным и тогда, когда мы сели за стол.

– Через восемнадцать дней в этом мире проявится храм, в котором находится преобразователь вероятностей.

Я успела немного расслабиться, успокоившись под его молчание.

Он не навязывал мне себя, лишь изредка взглядом указывал на какое-нибудь блюдо, предлагая попробовать. В первый раз я с опаской взяла в рот кусочек чего-то запеченного, но вкус оказался приятным, так что потом я уже не испытывала подобных сомнений. И даже когда он пододвинул мне массивную кружку с источавшим пряный аромат напитком, смело сделала глоток, в очередной раз оценив его умение угадать мой вкус.

Так что когда он вдруг заговорил, словно вновь возвращая к памяти все случившееся, почувствовала, как невольно сжимаюсь, пытаясь стать меньше и незаметнее.

Мы сидели друг против друга, но его взгляд был прикован к большому экрану слева от меня, на котором плавно, словно камера медленно двигалась вкруговую, менялись пейзажи. Я редко когда покидала город, и единственным известным мне местом за его чертой был коттеджный поселок, в котором жила бабушка. Но то, что я видела, казалось мне знакомым.

Особенно когда среди яркой зелени вдруг мелькал полуразрушенный ангар, а сквозь траву просвечивали бетонные плиты дороги. И хотя я точно знала, что никогда там не была, определенные ассоциации эти картинки навевали. Рассказывал мне Костя когда-то о заброшенных во время перестройки ракетных шахтах.

Воспоминание о нашем системном администраторе тут же отозвалось еще одним. О Кирилле. И о том самом храме, о котором заговорил Туоран.

Но теперь я уже держала себя в руках.

– Находящийся в нем кристалл дает доступ к власти над всеми мирами Веера, над всеми расами, живущими в них, над прошлым и будущим.

– И все это ты готов бросить к моим ногам? – Я хотела, чтобы мои слова прозвучали язвительно, но получилось, скорее, беспомощно.

– Ты поможешь активировать систему, дав нам с отцом доступ к управлению.

Отставив кружку в сторону (желание бросить ее в даймона становилось невыносимым), я пристально посмотрела на Туорана, только теперь, наверное, осознав, что это существо является моим мужем.

Вот только переживать по этому поводу сейчас было глупо. То, что он говорил, полностью игнорируя мои реплики, было более важным, чем чувства, которые я испытывала.

– Тот день, когда это случится, станет первым днем новой истории. Начало ей положишь ты.

– Мне начинать трепетать от подобной чести?

Резко отодвинув стул, я поднялась из-за стола, надеясь хоть таким образом вернуть его в реальность. Я не знала, как проявляется у даймонов сумасшествие, но искренне опасалась, что именно это вижу сейчас перед собой.

– Этому миру уже давно нужна встряска, и мой сын когда-нибудь станет его правителем.

Его слова пугали и вызывали желание сбежать. Вот только бежать было некуда. И все, что я могла, – продолжать говорить в надежде, что какая-нибудь из моих попыток окажется успешной.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

Вопрос вырвался сам собой до того, как я осознала, что мне не стоило его задавать.

То, что я была права, стало ясно довольно быстро. Из его взгляда исчезло безумие, а в появившейся на его губах улыбке была уверенность, что деваться мне некуда.

– Я хочу, чтобы ты не обольщалась. Я сдержу свою клятву, но только после того, как все произойдет. Так что смирись, пути назад для тебя нет.

– Я пойду с ними.

Вилдор отвернулся к окну за мгновение до того, как я начала говорить, словно знал, что именно услышит. Впрочем, это было весьма вероятное предположение. Меня он знал значительно лучше, чем я его. Он так и оставался для меня непредсказуемым.

Сашка хмыкнул и переглянулся с Кадинаром – опять спорили. И, похоже, сын выиграл. В какой-то мере это успокаивало. Причем сразу по двум причинам. Первой было наличие оптимизма в наших рядах, раз они способны на ставки, значит, еще не все потеряно. Ну а второй – он явно не собирался меня останавливать.

Сартарис опустил взгляд, но я успела заметить, что смотрел он перед этим на бывшего ялтара. Очередная порция пищи для размышления. В последние дни именно этот даймон все чаще находился рядом с дарианцем, в то время как его помощник старался держаться поближе к Саркату. Объяснить происходящее я не могла, но была уверена, что за этим скрывается нечто важное.

В отличие от них, Костя, фамилию которого я все забывала узнать, и Андрей выглядели удивленными моим решением, но свое мнение высказывать не торопились.

– Никто, кроме меня, не может полностью скрыть свою магию. К тому же этот мир для меня родной.

– Ты настолько скромно оцениваешь мои способности? – Вилдор обернулся лишь на мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять – он чем-то очень доволен.

Я проснулась очень рано, еще было темно, но дарианца в коттедже уже не было.

Мирно дремавший в кресле гостиной на первом этаже Кадинар (абсолютно невероятное зрелище) на мое появление отреагировал весьма сдержанно: приоткрыл один глаз, буркнул, что отдых пошел мне на пользу, добавил, что наш неуловимый обещал быть к обеду, и вновь его закрыл.

Желание задавать вопросы у меня пропало напрочь, как и настроение. Я не сомневалась, что каждый из них делал не только все возможное, но и невозможное тоже. И лишь я чувствовала себя вне событий, несмотря на все их уверения, что это не так.

Я всегда считала, что моя жизнь научила меня терпению. Как оказалось, сильно ошибалась.

Он появился сразу после завтрака. Закрылся в комнате, которую выбрал для себя, и вышел оттуда буквально за несколько минут до того, как прибыли Андрей и Константин. Красавчика в этот раз Сизов с собой не взял. Жаль. Мне не хватало простых, пусть и собачьих, чувств.

Спина стоящего у окна дарианца меня не смутила, она была не менее выразительна, чем его мимолетный взгляд. Так что ответ я адресовала именно ей.

– В отличие от тебя я помню про твой генетический маркер. Закираль утверждает, что продолжает ощущать родство с тобой. Или ты уже забыл, что мы здесь благодаря стараниям твоего старшенького?

Ехидство меня не красило, но сейчас это не имело никакого значения. Я осознавала, что он намеренно выводит меня из себя, но сдержаться не могла.

Возможно, и зря. Сизов нахмурился, явно оценивая информацию, которую я ему так неосторожно подкинула, но ничего не сказал, чем меня очень обрадовал.

– Карту.

Игнорирование как ответ на вопрос? Знакомый метод и, надо признать, весьма действенный, потому как злит значительно сильнее. А самое главное, повторить подобное с ним вряд ли удастся.

Сартарис, реагируя на приказ, активировал управляющий стержень, а я подала ему ментальный накопитель, с которым работала уже несколько дней, занося туда все изменения магического фона.

Дарианский аналог компьютера вывел прямо в воздухе мерцающую дымку экрана, который тут же растянулся кубом, заливая все вокруг призрачным светом, и словно втянул всех присутствующих в свое нутро. Затем расчертился сеткой, став подобием знакомого мне с детства кубика Рубика, только слишком большого, и распался, подчиняясь мысленной команде Крылатого.

Я отошла в сторону, стараясь не замечать горящего взгляда Константина (сама, увидев в первый раз, не сдержала восторженного вздоха), и остановилась только у стены, на самой грани контура, подальше от дарианского кошмара. И только там отдала команду:

– Город.

Мое общение с их системами хранения и обработки данных оставалось на самом примитивном уровне. Были у меня некоторые навыки поиска информации, давшиеся мне относительно легко, так как навевали воспоминания о зачетах по вычислительной технике в институте. Даймоны поклонялись Хаосу, но в жизни придерживались жесткой структуры.

Еще я справлялась с простейшими одно-, двухуровневыми блоками баз данных, визуально напоминающими пирамиды. На первом уровне – ввод, хранение. На втором – обработка, анализ, возможность внедрения магической составляющей, включая простейшие заклинания. Третий уровень – анализ, выводы, сложные многокомпонентные магические цепочки – был мне практически недоступен, мешали сложившиеся на Земле стереотипы мышления.

Всего их было семь, и когда Сашка, уверенно работающий с каждым из них, пытался объяснить мне принципы их действия «своими словами», я ощущала себя даркешем (первоначальная заготовка для меча) – по-нашему «чайником». Закираль, бывший когда-то моим наставником, утешал, что с моими темпами освоения их технологий лет так через тысячу я вполне смогу стать младшим сотрудником в аналитическом центре.

Я не стала напоминать ему, что координаты Дарианы-2 нашла именно я.

Раскинувшееся в воздухе трехмерное изображение моего родного города как раз и являлось таким двухуровневым блоком. Довольно подробная масштабируемая карта с дополнительными схемами и диаграммами, захватывающая пару сотен метров над и под землей, на которую с помощью поисковой сети я нанесла все основные характеристики магических потоков.

– Управляющие импер-коды: от минус шести – начало измерений – до нуля – текущие показания.

Как я ни старалась говорить спокойно, волнение прорывалось в голос. Но Вилдор, который затеял это представление для наших гостей, – сам он постоянно отслеживал мое художество, – этого словно и не замечал.

Я не обольщалась, у него просто было более интересное занятие. Он из-под полуопущенных ресниц наблюдал за Андреем. В отличие от Кости тот выглядел слишком безмятежным.

– Общий магический фон несколько снижен и продолжает снижаться, скорость изменения постоянная, что должно было позволить хотя бы приблизительно оценить, когда этот процесс запустили. – Сартарис поймал мой умоляющий взгляд и взял дальнейшие объяснения на себя.

Нормальный отдых, как правильно отметил Кадинар, сказался на мне благотворно. Появилось несколько неожиданных идей, легко объяснявших те явления, суть которых никто из нас до сих пор не мог понять.

– Однако, – продолжил он, весьма откровенно не заметив многозначительной ухмылки Вилдора, – результат нас смутил. Архивные записи относились к периоду десяти – двенадцатилетней давности, а полученное значение соответствовало нижней границе прогноза. Следующее предположение – изменение скорости – мы отбросили. За дни наблюдения отклонение было настолько незначительным, что принимать во внимание его не стоило.

– Постоянную скорость изменения истолковать несложно – работа накопителей. – Я влезла в пояснения Крылатого, воспользовавшись паузой, которую он сделал. Но если все, что говорил он, предназначалось, скорее, Андрею и Косте, то мое вмешательство тут же вызвало интерес и у остальных. – А если предположить, что скорость менялась скачкообразно?

– И что это нам дает? – небрежно уточнил Кадинар.

Я могла бы поверить, если бы не видела его взгляда. Он уже взял след.

– Тарагор.

Недоумение отразилось только на лицах у наших гостей, но те просто не знали, что означает это слово. Те же, кто был в курсе, пытались связать сказанное и увиденное с этим легендарным магическим существом.

– Объясни. – Первым сдался Вилдор. Просто не захотел терять зря время.

– Можно, конечно, предположить, что скачкообразность связана с изменением количества накопителей. Но это не кажется логичным, наибольшая мощность Яланиру была нужна на этапе создания базы и проведения генетических опытов, сейчас же только поддержание защиты. А как только храм проявится, дополнительные источники ему уже не потребуются. Так что я никак не могла связать воедино то, что видела, с тем, что представляла в собственном воображении. Пока не вспомнила про питающегося магией дракончика. И вот тут-то и появилась эта мысль. Мы с Таши как-то пробовали разобраться в алгоритме действия магических заклинаний, обеспечивающих его существование. И нечто подобное я наблюдала на тех листочках из лабораторного журнала, которые мы нашли.

– Ты думаешь, что созданное сыном существо само является магическим накопителем? – Голос дарианца был ровным и холодным. Не самый оптимистичный признак.

– Я бы пошла дальше – блокиратором. Накопителем с огромной емкостью.

Художественный свист Сашки очень точно характеризовал сказанное мной. Я до сих пор помнила встречу с хасарами, любившими полакомиться чужой магией. Пара минут, и единственным твоим оружием остается меч. Тарагор способен истощить мага высокой степени за пару мгновений. Чего ожидать от этого создания, можно было только догадываться.

– А что в запасе?

Никто не впал в ступор. Одни не знали, насколько это серьезно, а других подобные проблемы остановить не могли. Но неожиданно насмешливый голос моего личного кошмара заставил и тех и других несколько напрячься. Такие интонации при общении со мной редкостью не являлись, но в этот раз звучали по-особенному.

– А ты догадливый, – фыркнула я и подмигнула сыну, намекая на то, что ему будет приятно услышать, что я скажу дальше. – В тех формулах присутствовали цепочки обеих основ и всех стихий. Не было там только одного.

Движение Вилдора было, как всегда, молниеносным, но плавным. Ткань набиру скользнула по застывшим в воздухе улицам и домам города, пронизывающим его магическими и воздушными потоками, а на лицевом платке, который он сегодня так и не отстегнул, тонкой мерцающей линией засветилась крыша музыкального театра в виде трамплина.

– Даже не рассчитывай на это! – прорычал он мне в самое ухо.

Я, сдерживая первый порыв – забыть о самообладании и устроить небольшой такой поединок, попыталась прикинуть, какая именно часть города сейчас красовалась на моем лице, но запуталась в масштабе.

Всколыхнувшийся в душе гнев так и не утих.

– Как ты думаешь, сколько их там? Десять? Двадцать? Сотня?

Наверное, впервые за время нашего знакомства мне удалось довести его до состояния, когда желание немедленно убить меня брало в нем верх не только над здравым смыслом, но и над теми клятвами, которые он дал.

Я же, чувствуя, как ярость медленно уступает первенство азарту, наслаждалась моментом.

– Но сейчас меня больше интересует другой вопрос, – продолжила я, еще сильнее нагнетая обстановку. Весьма удачно. Сашка, почуяв неладное, попытался встать между нами, но был вынужден отступить. Два одинаково жестких взгляда обещали ему большие проблемы, если он этого не сделает. – В чем опора твоего спокойствия? Что знаешь ты, о чем не догадываюсь я? И зачем тебе все это надо?

– Я бы добавил еще один, – фыркнул Сартарис с другой стороны комнаты. – Но моя жизнь мне еще дорога, так что я придержу его до более подходящего случая.

– Это ты про семейную сцену? – как-то по-детски уточнил Костя, одной фразой не только разряжая обстановку, но и давая понять, что он в этой компании уже стал своим.

Шутливый удар ладонью по затылку от Сарката, многообещающее шипение от Кадинара, и нам с Вилдором приходится разойтись по разным углам.

Он возвращается к окну, у которого стоял, так и не просветив меня в отношении собственных тайн, а я улыбкой успокаиваю несколько встревоженного Андрея.

Жаль, я не успела предупредить его о том, что подобные развлечения ничуть не мешают нам действовать сообща.

– Разница в показателях фона на правом и левом берегу Иртыша, который служит естественной преградой для нижних потоков, и вектор изменений дают достаточно четкое направление.

Я, уменьшив, движением руки отвела изображение города к себе за спину, яркими стрелками обозначив течение магической реки. Место будущего поиска очертилось алым абрисом. Леса, болота, ближайший населенный пункт километрах в сорока, коттеджный поселок, где жила мама с детьми и та девушка, которой не повезло оказаться потенциальным магом Равновесия.

Мысль об Алене потянула за собой другую. В отличие от меня, имеющей в предках большую часть рас, населяющих миры Веера, она была человеком без малейшей примеси иной крови. И я даже боялась представить, чем именно станет для нее инициация.

Будь рядом с ней любой маг, кроме владеющего Хаосом, я бы переживала, но была уверена, что она выдержит. Порядок и стихии действуют мягче, позволяя осторожно вывести сознание на другой уровень восприятия мироздания и подготовить тело к раскрытию каналов.

А вот проявление Пустоты… В нас, людях, жило стремление к разрушению, так что Хаос чувствовал себя вольготно в наших душах. И мало кому из не подготовленных к этому было дано пережить встречу с ним.

– Мне известно это место.

Все размышления вышибло из моей головы одной-единственной фразой Андрея.

– Мне тоже. – В отличие от Сизова, который не сводил глаз с меня, Костя смотрел на Вилдора. – Приходилось там бывать.

«Юношеское увлечение. Он был диггером», – пояснил дарианец, заставляя меня стиснуть зубы. А то я не знала этой подробности из жизни Константина.

– В этом районе находилась база ракетных войск стратегического назначения. Все давно заброшено, шахты затоплены. Черметчики прошли там, как саранча, страшное место.

А вот этот термин Вилдору был явно не знаком. На мгновение он словно выпал из разговора, похоже уйдя на ментальный уровень общения, но его возвращение выглядело неординарно.

Мне не удалось заметить, сначала раздался звук его голоса или он сделал тот шаг к Сизову, в котором очень четко и бескомпромиссно проявилась его суть. Суть правителя мира, который не проигрывал даже тогда, когда признавал свое поражение.

– А ведь ты об этом уже знал?

Он остановился рядом с сидящим на диване Андреем, успев уменьшить куб, который теперь напоминал повисшую в воздухе картину. Замер. Внешне расслабленно, но, возможно, только Костя не был способен до конца определить цену этой расслабленности, для всех же остальных это было началом броска, который мог завершиться в любой миг.

Мое желание вмешаться Вилдор пресек жестким ментальным приказом: «Нет».

Возмутиться я не успела. Сизов медленно, слишком медленно, чтобы это выглядело естественно, поднялся.

Между ними было не более двух шагов, да только смотрелись они бездонной пропастью. Один оказался выше больше чем на голову, да и значительно шире в плечах, но второму это не мешало выглядеть таким же неприступным.

Для бывшего ялтара стоявший напротив человек не был противником, лишь помехой. И Андрей это знал еще тогда, когда столкнулся с дарианцем в первый раз. Вот только его это не смущало. Он не пытался казаться спокойным, он им был. Впрочем, я этому не удивлялась. Даже я воспринимала видящих как существ не от мира сего.

– Не знал. Вычислил. Я видел эту базу в своих видениях, бродил по ее ярусам, слышал разговоры на незнакомом мне языке.

– И его тоже?

Сизов не стал уточнять, кого именно имел в виду дарианец. Подтверждая, кивнул. А спустя секунду добавил:

– Мне показалось, что и он меня видел…

…Все это происходило вчера. Сегодня же идея отправиться вместе с группой Архангела, чтобы посмотреть на место своими глазами, уже не казалась мне удачной.