ГЛАВА 8

Отсутствие утренней тренировки и, как следствие, дополнительные три часа сна сказались на мне самым благоприятным образом — отправляясь на учебу, я был свеж и полон сил. Академия встретила меня как обычно: приветствиями сокурсников и стандартной утренней лекцией по истории империи. Никто не приставал с вопросами и не лез с высказыванием своего мнения. О нашей вчерашней стычке не было сказано ни слова. Стоило отдать Штефану должное — он прекрасно знал, когда и о чем можно говорить, а когда лучше промолчать. Но мое спокойное состояние продлилось недолго. Уже после первого круга лекций кто-то сообщил Кристине последние новости.

— Вы представляете, вчера какие-то бандиты напали на двух курсантов академии! — воскликнула Крис, плюхаясь на стул между Мартой и братом. — Множество трупов, несколько домов разрушено, один из курсантов при смерти!

Штефан отчетливо хмыкнул. Марта охнула, прижимая ко рту руки.

— Это старшекурсники, — выдал свое авторитетное мнение Кристофер. — Если есть разрушения, то без боевой магии не обошлось. А ее только со второго курса преподавать начинают.

— А как же гражданские? — спросила Марта. — Среди них много жертв? Это же аморально — использовать столь мощные заклинания направо и налево.

— Когда разговор заходит о спасении собственной жизни, то многие совершают непорядочные поступки, — снисходительно, словно поясняя очевидное, ответил ей Кристофер. — Это наша семья следует понятиям чести, ставя ее превыше жизни. Большинство других людей подобным похвастаться не могут.

— Да-да, история нашей семьи очень важна. Все давно поняли твою точку зрения, Крис, — перебила его сестра. — Лучше скажи, что ты думаешь о нападении? С чем оно может быть связано? Неужели столичный криминал уже настолько силен, что бандиты в открытую убивают аристократов?

— Так ведь, кроме бандитов, никто и не умер, — буркнул я. — Какие открытые убийства?

— Почти умер. Разница небольшая. Вот ты, Абель, скажи, что думаешь по этому поводу. — Кристина уперла в меня требовательный взгляд.

Штефан улыбнулся и подмигнул мне из-за спин девушек.

— Вранье, — сказал я. — Сплошное вранье. Обычные слухи.

— Да? — Кристина прищурила глаза. — То есть не было битвы среди белого дня, разрушенных домов, жертв среди гражданского населения? Может, бандитов тоже не было?

— Бандиты были, — вздохнул я. — Остальное нет.

— Абель, ты что-то знаешь, — первой озвучила эту мысль Марта.

— Рассказывай, — потребовала Кристина.

— Да на нас со Штефаном напали. Какие-то грабители. Мы их и убили. — Я пожал плечами.

— Рассказывай все! — Кристина подскочила со своего стула и, обогнув брата, уселась мне на колени. — Пока не закончишь, не встану, — пригрозила она.

— Кристина! — шепотом возмутился Кристофер. — Ты что делаешь? Это неприлично!

— Ага, — согласилась она. — Значит, Абель, спасая наш имидж, быстрее все расскажет. Оглянись вокруг, братец. Тут каждая вторая готова повторить мой «неприличный» жест. А не делает только потому, что боится быть согнанной.

— Ты не каждая вторая! Ты Денова! — Голос Крис так и не повысил.

— Ага. Именно поэтому я практикую такое поведение на Абеле, а не на тебе. Попробуй объявить, что ты разрешаешь любой из этих девушек сесть к тебе на колени. Заодно посчитаем, сколько тут приличных.

— Когда закончите считать, оставьте неприличных мне, — вставил свое слово Штефан.

— Ты претендуешь на мою сестру? — повернулся к нему Кристофер.

— Нет, нет, — замахал руками Штефан. — Против Абеля у меня ни малейшего шанса. Он после вчерашнего раненый герой. А такое манит женщин посильнее, чем огонь мотыльков.

— Они будут препираться до начала лекции, а я хочу услышать всю историю сейчас. — Кристина требовательно пихнула меня кулачком в грудь. — Так что не отвлекайся.

Пришлось рассказывать. Не истинную картину событий, естественно. Вместо этого я восхитился искусством стрельбы Штефана и пожаловался на то, что плохо помню остальное: я кого-то бил, кто-то бил меня и все мелькало перед глазами. Хотя по сути так ведь все и было. Начало следующей лекции стало моим спасением. К сожалению, ненадолго.

Узнав, кто был участником вчерашних событий, вокруг нас собрался практически весь лекционный поток. Человек сто желало что-то узнать, о чем-то сообщить или просто пригласить на какое-то мероприятие или в гости. Мне удалось продержаться до конца дня, не дав ни одного обещания, обязательного для выполнения. Выручила меня Кристина, заявившая, что раненому нужен покой. Ее поддержал брат, и они, подхватив меня под руки, буквально вытащили за пределы лектория.

— На ближайшую пару недель ты самый популярный парень, — прокомментировал идущий сзади Штефан.

— Брат не сильно расстроится, — засмеялась Кристина. — К тому же если Абель, как обычно, будет избегать общества, то разницы мы так и не заметим.

— Исключительно из-за подобной назойливости. — Я поморщился. — Если бы на меня так не набрасывались…

— Возьми пару уроков у Криса и начни получать удовольствие, — продолжала веселиться Кристина. — Или, если хочешь, я могу защищать тебя от других девушек. Но тогда тебе придется отбить меня у моих кавалеров.

— Учти, Абель, это самый широкий жест, сделанный моей сестрой в этом году, — проинформировал меня Кристофер. — Так что если откажешься, то следующего можешь и не дождаться.

— Ладно, уговорили. — Я подумал о том, что мне все равно нора было обзаводиться знакомствами. — Только прошу вас, не сегодня.

— Через неделю, — успокоил меня Крис. — Двадцатого числа прием у Дэвиц. Крайне подходящий случай.

В конце концов мы распрощались, отправляясь в разные стороны: Денова к себе, а мы со Штефаном ко мне.

— А почему именно на прием к Дэвиц? — спросила Кристина, едва они с братом оказались в карете. — Нас же приглашали послезавтра на вечеринку к Стейтам.

— Потому что он может после первого же выхода снова закрыться у себя дома. Так пусть это будет хотя бы приличный выход, а не какая-то мелкая вечеринка, — ответил Кристофер, захлопывая дверь экипажа изнутри.

— А я бы с удовольствием пришла под ручку с Абелем и на вечеринку. — Кристина мечтательно подняла глаза к потолку.

— Если он еще захочет пройтись с тобой под ручку. Ты уже забыла про Мелисанду? — Кристофер улыбнулся сестре.

— Все я помню. Но подать мне руку он никогда не откажется, а учитывая, что Мелли всего лишь Лу, то для всего света я буду подругой Абеля.

— Ровно до того момента, пока он не придет куда-нибудь с ней. Или еще с кем-нибудь.

— Не будь занудой, Крис. Зато в этот раз буду блистать я. За ним все курсантки охотятся не меньше, чем за тобой. — Она показала брату язык.

— Просто интересно, тебе-то зачем? Ведь наше положение достаточно высоко, чтобы за тобой бегали женихи, а не наоборот.

— Какие там женихи? Во всей академии лишь трое Ли. Один уже дважды женат, второй урод, а третий так гордится своей принадлежностью к императорскому дому, что задирает свой нос, будто он по меньшей мере Ла. Или мне выбирать из тех, кто ниже титулом? Так там либо наглецы, либо скромники. И каждый второй думает о статусе, который приобретет, женившись на мне. Чего в них интересного, кроме возможности взять себе нескольких мужей?

— Хотя бы и так. — Кристофер засмеялся. — Одна из маленьких прелестей титула — иметь несколько мужей. Или жен.

— Такому бабнику, как ты, подобное, может, и интересно, а мне нет. Зачем несколько, если среди множества Ло сложно найти даже одного подходящего. Иметь двух плохих супругов еще хуже, чем не иметь ни одного. К тому же я и не собираюсь замуж. Мне всего лишь пятнадцать.

— А как же Абель?

— У Абеля есть Мелисанда. Если ты не заметил, я хочу пройтись с ним под ручку и потанцевать. Про замужество я не говорила ни слова. — Кристина резко отвернулась от брата, взмахнув собранными в хвост волосами.

— Ну не сердись. — Кристофер изменил свой тон с насмешливого на примирительный. — Просто ты так упорно зовешь его на все мероприятия подряд, что мне показалось, будто он очаровал тебя как мужчина.

— А даже если и так? Почему он не может очаровать? Разве он уродлив или глуп? Или его положение не соответствует нашему? Ах да, я забыла. Он же Гнец. То есть хитрый и подлый шпион, втирающийся в доверие.

— Крис, прекрати, — взмолился Кристофер. — Ты будешь припоминать мне однажды сказанную глупость до конца жизни. Я уже давно понял свою ошибку.

— Неужели? — Кристина повернулась к брату и посмотрела на него делано удивленными глазами.

— Да. Ну какой из Абеля шпион. Он скорее спрячется ото всех, чем будет втираться в доверие. Я думаю, он и с нами так часто общается только потому, что тебе тогда пришла идея попроситься в одну группу. Так что я давно выбросил из головы подобные мысли.

— Ты все-таки бываешь разумен. Иногда. — Кристина повернулась на сиденье полностью, сев лицом к брату.

— А теперь, когда мы решили, что именно я дурак, ты мне расскажешь? — Кристофер посмотрел на нее умоляющими глазами.

— Расскажу что? — спросила сестра.

— Про Абеля. Он действительно нравится тебе как мужчина? Ты хотела бы выйти за него замуж?

— Я как-то не думала о таком, — улыбнулась Кристина. — Может быть. Во всяком случае, он не вызывает отвращения. С ним можно поболтать. И при таком муже мне все бы завидовали. Но я как-то еще не думала о супружестве. Вообще.

Минут десять мы просто шли молча. Пока не покинули территорию академии.

— Я могу спросить? — поинтересовался Штефан.

— Разумеется, — сказал я. — Ты имеешь право на некоторые ответы.

— Ключевое слово «некоторые», я полагаю? — не смог удержаться от язвительности он.

— Ты правильно полагаешь, — поддержал его легкомысленный тон я.

Мы засмеялись.

— Расскажи о своем умении драться, — попросил наконец Штефан. — Я понимаю, что у тебя могут быть свои секреты, но мне бы хотелось иметь некоторое представление о твоих возможностях в свете предстоящей совместной работы.

— Беда в том, что я сам имею лишь весьма отдаленное представление о них. Это не совсем мои умения. Можешь считать меня жертвой некоего эксперимента.

— Проект «Двуединый»? — уточнил Штефан.

— А ты очень информированный. — Я не ожидал этого, но удивлен не был. — Что ты о нем знаешь?

— Немного. В основном общеизвестные факты.

— Ладно. Тогда сейчас ты услышишь историю с другой стороны. — Я погрузился в воспоминания. — Знаешь, я по большому счету не помню ни сам проект, ни то, что было после. Так, обрывки. Отдельные моменты, ощущения, сильные чувства — я ведь был ребенком. Просто однажды у меня появилась подруга. Ее звали Диана. Самого момента нашего знакомства я не помню, и сейчас мне кажется, что она всегда была рядом со мной. А тогда… Как ты думаешь, что чувствуют родители, когда видят, как их ребенок разговаривает с несуществующим человеком?

— Не знаю, — сказал Штефан. — Никогда не был родителем.

— Я тоже не знаю. Но, судя по их поведению, они не обрадовались. Я говорил с Дианой, как шестилетний ребенок может разговаривать с… ну, скажем, трехлетним. Это были не слова — ощущения, образы, интуитивные понятия. У меня никогда не было друзей, а она изменила это. Может, тогда я и придумал ей имя. Рассказать о ней родителям было, наверное, первой серьезной глупостью в моей жизни. Помню, как мать плакала, прижимая меня к себе, и обещала, что меня вылечат от голосов в голове. Из всего сказанного ею я понял лишь то, что они хотят лишить меня Дианы — убить ее. Испытанный тогда страх не могу забыть до сих пор. Со мной работал психо Мирдин. Я выспрашивал его о том, что и как он делает, чтобы понимать, как правильно бороться с ним. Немного странно, но Мирдин всегда подробно рассказывал и описывал свои действия. Он даже учил меня азам и рекомендовал некоторые книги. Возможно, он надеялся, что практика в искусстве психо позволит мне легче перенести последствия столь серьезного вторжения в разум. Не знаю. В любом случае я много читал и практиковал то, о чем узнал, на собственном разуме. Сколько все длилось, сейчас сложно установить. Но где-то от полугода до года. В конце концов мое сознание обрело условную стабильность. Что конкретно из наших действий привело к этому — неизвестно.

— Мм. Я слышал, что тебя лечили три года.

— На самом деле гораздо дольше. Три года прошло, прежде чем в мою медицинскую карту поставили отметку «состояние стабильное, угрозы не несет». То, что мой разум уцелел, вовсе не означает, что Диана куда-то исчезла или что я полностью избавился от проблем ментального плана. Три года, о которых обычно говорится, потребовались на то, чтобы научиться скрывать существование моей подруги: не говорить о ней, не делать странных действий, не выглядеть подозрительно. На то, чтобы полностью упорядочить свой разум, мне понадобилось еще три года после того. Можно достигнуть очень многого, обучаясь по четырнадцать часов в день.

— М-да, — пробормотал Штефан. — Так ты еще и психо, получается? А какой ступени?

— Если брать официальную классификацию, то первой. А если нет, то не знаю. Упорядочивание разума и, как следствие, абсолютная память являются четким признаком четвертой ступени. Но я абсолютно неспособен воздействовать на окружающих, что является обязательным признаком второй.

— Еще и абсолютная память. Ладно, хоть в мозгах не копаешься. А Диана, о которой ты говорил, она сейчас по-прежнему в твоей голове?

— Да.

— То есть у тебя раздвоение личности, и ты, считая себя Дианой, можешь мочить всех, как тех вчерашних парней?

— Нет. Я — это я, а Диана — это Диана. Я могу попросить ее сделать что-то и позволить контролировать мое тело. Никаких изменений в моем разуме при этом не происходит.

— То есть она вроде как отдельный человек, сидящий в твоей голове?

— Да.

— А не боишься, что однажды она захочет контролировать твое тело?

— Не боюсь. Такое просто невозможно. Даже если не принимать в расчет тот момент, что я «главнее» в управлении телом. Диана просто не захочет. С точки зрения обычного человека, она очень ущербная личность: у нее есть эмоции, некоторые инстинкты, жажда познания, но нет желаний.

— Проклятье, ну и каша у тебя в голове, — выругался Штефан.

— А я никогда и не утверждал, что нормальный.

— Ты нормальный. Поверь мне. Я знал одного парня, который считал, будто растения хотят его смерти. Вот он был ненормальным. А когда на одной операции мы наткнулись на трентов, этот псих единственный не получил ни царапины. Так что пока девчонка внутри головы не мешает тебе жить, все в порядке.

— Интересный взгляд на вещи. Я его обязательно изучу.

— Изучи. Но я бы на твоем месте плясал от счастья. Быть единственным выжившим — огромное достижение.

— Я не единственный. Есть еще, — просветил я его. — Многих действительно умертвили, когда состояние их разума отошло слишком далеко от нормы. Но кое-кто почти справился. Пару лет назад таких было трое.

— То есть ты не уникален?

— Если ты имеешь в виду Диану, то уникален. У всех выживших, кроме меня, крайне плохая социализация и различные умственные расстройства. Впрочем, последнего я тоже не избежал. Я полагаю, что на самом деле разница между нами сильно зависит от условий содержания в течение прошедших лет. Если бы я вырос не под опекой матери, а в лаборатории и военных лагерях, как остальные, то, возможно, не сильно бы от них отличался.

— Угу. Ну в общих чертах я понял. Тебя держали дома в прекрасных условиях, но взаперти. Лет десять. А ты в это время читал книги. И наверняка что-нибудь вычитал. Судя по тому, какими умными словами вы постоянно бросаетесь с Мелисандой, в магии ты тоже разбираешься. Однобоко и на уровне четвертой ступени. Как с психо. — Штефан усмехнулся.

— Да, — просто ответил я.

— Что «да»? — переспросил он. А потом, видимо, до него дошло. — Ты серьезно?

— Разумеется, серьезно. Правда, официально мне могут присвоить разве что первую ступень.

— Демоны! — выдохнул он. — Еще и ходячая артиллерия. Бац огненным шаром, и в драку лезть не нужно.

— Нет. Я же говорил, что как с психо. Более-менее нормально я разбираюсь только в системах защиты. — Про магию наблюдения я решил ему не сообщать. Просто на всякий случай.

— Тоже ничего. Проклятье, целый кладезь умений. Тобой можно диверсионный отряд заменить. Генералы на части рвали бы, не будь ты аристократом.

— Мне более чем хватает внимания мамы. Тоже генерала, кстати.

— Обереги Совершенство меня от таких знакомств. Мне одного Виванова хватило.

Мы некоторое время болтали ни о чем: я — отходя от нахлынувших воспоминаний, а Штефан — над чем-то размышляя.

— Проклятье, — выругался он, наступив в особо глубокую лужу. — Абель, как ты можешь любить прогуливаться, когда на улице такая погода?

— Нормально, — пожал плечами я. — Мне так думается лучше.

— А мне лучше думается в тепле. Если бы не такая прорва лишних ушей у тебя дома, то я бы уж точно не шлепал по лужам.

— Ради тебя мы могли бы проехать оставшуюся часть дороги в карете. Секретных разговоров все равно больше не предвидится, — решил я пойти на уступки.

— Ты обо мне слишком плохого мнения. Еще как предвидится. — Штефан мрачно пнул лужу.

— Тогда я весь внимание. Чем раньше закончим, тем раньше поедем.

— Угу, — согласился он. — Я вчера прикинул, как можно использовать твои таланты. Потом навел кое-какие справки. Так что если ты хотя бы вполовину такой же хороший диверсант, как боевик, то я знаю один способ достать деньги. Много и почти сразу. Ну по моим меркам много.

Я задумался. Ни драться с кем-либо, ни прокрадываться куда-нибудь не хотелось. Даже очень не хотелось. Но похоже, это был единственный способ войти в дело на равных долях со Штефаном, вместо тех двадцати процентов, которые он предлагал мне за покровительство и помощь в планировании. Так что соглашаться придется.

— Пятьдесят на пятьдесят? — поинтересовался я у него.

— Семьдесят на тридцать, — уточнил Штефан. И добавил: — Семьдесят — тебе.

В альтруизм своего товарища я не верил. И если он собирался оставить себе только тридцать процентов, значит, и пользы в предстоящем деле от него будет максимум на треть.

— Все действительно настолько опасно, что ты готов, не споря, расстаться с двумя третями денег?

— Да, — просто ответил он. — Хотя большинство операций, в которых я участвовал ранее, были опаснее. И не такими прибыльными.

— Рассказывай. Пока не услышу детали — ответа не получишь.

— Все просто. Любой товар, контрабандный в том числе, где-то надо хранить. И поскольку в природе существуют крупногабаритные предметы и большие партии, то местным дельцам пришлось организовывать склады. Такие, которыми не заинтересуются различные службы безопасности и прочие любопытные.

— Ты предлагаешь ограбить подобный склад? — Идея мне не нравилась. Оставалось надеяться, что я не угадал.

— Вроде того, — разрушил мои надежды Штефан.

— Тебя совсем не волнуют проблемы, которые могут возникнуть? Вряд ли хозяева товара обрадуются его пропаже?

— А вот тут начинается самое интересное. Не так давно объявились ребята, которые считают себя самыми крутыми. Они не платят за аренду, охраняя свое добро сами, и невежливо отзываются о местных теневых шишках. Почему у них еще не дошло до вооруженного конфликта, не знаю, но подозреваю, что просто никто не хочет давать безопасникам возможность накрыть остальной бизнес. Так что если мы будем аккуратны, то на нас никто не выйдет: специально информацию я не собирал. К тому же местные настолько не горят желанием общаться с этими выскочками, что даже по косвенным данным потерпевшие выйти на нас не смогут.

— Звучит обнадеживающе. Кроме той части, где ты упомянул про отсутствие информации. Мы полезем туда вслепую? Охрану ты планируешь устранять полностью, а товары перетаскивать на собственных спинах в течение недели? — Вся эта затея казалась мне большой авантюрой. Но приз был хорош, так что оставалось заставить Штефана решить организационные вопросы.

— Абель, не гони лошадей. — Мой товарищ выставил перед собой ладони в останавливающем жесте. — Я еще твоего согласия не получил, а ты уже с меня детальный план трясешь.

— Считай, что принципиальное согласие ты получил. — Я усмехнулся. — Но без плана дальше этого мы так и не уйдем.

— План будет. Но мне нужно несколько дней на подготовку и наблюдение.

— Они у тебя есть. Смотри только, не подставься.

— Я постараюсь. И, может, мы все-таки поедем? А то мои ноги до сих пор сухие только благодаря водоотталкивающему заклинанию на сапогах.

— Сам накладывал?

— Как же. Магу заказал. Когда понял, что с твоей любовью бродить осенью по улицам мне еще не одну лужу придется проверить на глубину.

Мы поймали экипаж и отправились домой, где меня ждал горячий ужин, приятная беседа и мягкая постель, на общение с которой можно потратить не больше нескольких часов. Мне, как и Штефану, необходимо было тщательно подготовиться к предстоящей операции. В частности, изменить маяк браслета таким образом, чтобы горничные не заметили моего отсутствия в течение целой ночи.

Сильвия оторвалась от книги и, пометив страницу закладкой, положила ее на прикроватную тумбочку. Спать не хотелось. Совсем. Чтение подобной литературы на ночь вообще было не лучшей идеей. Да, найти в том собрании бумажного хлама, который в этом доме именуют библиотекой, томик стихов великого Монтелини было невероятной удачей, но стоило и о последствиях подумать. Стихи о земной любви не лучшая компания на ночь, если уже полтора месяца живешь в обществе нескольких женщин и одного одухотворенного юноши.

Сильвия представила, как она входит в его спальню, стягивает одеяло с сопящего пузанчика на пол и прыгает сверху. На этом фантазия спасовала. Представить, что милый мальчик, так похожий на плюшевого медвежонка, сделает с ней хоть что-нибудь, не удалось. Прямо даже интересно, чем он занимается по ночам с этой Мелисандой. Подглядеть, что ли? А может, и подглядеть. Только не сегодня. Потому что Мелисанда уехала, и он спит в одиночестве.

Капрал попробовала вспомнить Абеля во время тренировок — полуголого, потного, сосредоточенного. Если встать у его ступней в то время, когда он отжимается, то открывается вполне приличный вид на в меру мускулистую спину. И живота оттуда не видно. Перед ее глазами как наяву встали тренировки мужчин из их роты, заставляя образ Гнеца поблекнуть. Сильвия вздохнула и, поднявшись, решительным шагом направилась в ванную. Холодный душ — вот то, что должно было ее спасти.

Душ действительно помог. Ледяная вода вымыла из ее тела напряжение, а из головы навязчивые мысли. Сильвия наконец расслабилась и, уже тщательно вытираясь большим теплым полотенцем, широко зевнула. Она завернулась в то же самое полотенце, не желая надевать халат, и открыла дверь…

Отдаленный непонятный звук, пришедший со стороны лестницы, заставил ее отпрянуть к стене, уходя с линии возможной атаки, и принять боевую стойку. Тишина. Сильвия выругалась, поминая про себя вдолбленные армией рефлексы. Но от стены не отошла, двинувшись в сторону холла осторожными шагами. Почти бесшумно приоткрылась одна из выходящих в коридор дверей — быстро выглянувшая оттуда Рикка встретилась взглядом с Сильвией. Капрал медленно кивнула, и горничная присоединилась к ней, скользя вдоль второй стены.

На вершине лестницы они замерли, обшаривая взглядами тонущий в тенях холл. Никого. Странный тихий звук донесся со стороны столовой. Рикка бесшумно сбежала по лестнице, едва касаясь ступеней пальцами ног, и замерла сбоку от дверного проема с адамантовым клинком наготове. Сильвия последовала за ней, но не задержалась, а проскочила дальше, расположившись с другой стороны прохода, успев бросить один взгляд сквозь него. Массивная полузвериная фигура, почти скрытая тенью, расположилась в углу у окна и… ела пирожки.

— Мика, какого демона ты тут делаешь? — злым шепотом вопросила Рикка, входя в столовую. Сильвия последовала за ней.

— Грр, — ответило ей существо и медленно перетекло в форму невысокой обнаженной девушки. — Ем.

— Еще и в таком виде, — возмутилась уже нормальным голосом Рикка.

— На себя посмотри, — огрызнулась та.

Рикка опустила взгляд на свой полупрозрачный пеньюар и, кажется, смутилась.

— А вы чего тут делаете в таком виде? — тут же задала встречный вопрос рыжая. — Играете во что-то?

— Ну и во что, по-твоему, можно играть в этом? — ядовито заметила Рикка. Она ткнула пальцем в свой пеньюар и полотенце, в которое была по-прежнему замотана Сильвия.

— Во что-нибудь из тех книжек, которые господин Абель читает по рекомендации госпожи Виолы. Я там такие картинки видела.

Сильвия не выдержала и засмеялась. Рикка только зло взмахнула рукой, в которой все еще сжимала клинок, и, не сказав ни слова, отправилась к себе.

— Пирожок будешь? — спросила у Сильвии Мика.

— Давай уж, — протянула руку капрал. — Только скажи, почему ты в звероформе сидела. Боялась, что еду отнимут?

— Чтобы не толстеть. Большой зверь наестся и станет сильнее, а маленькая я такой и останусь.

— Неужели? По-моему, еще в школе рассказывают, что энергию от еды ты получаешь для обеих форм. И толстеешь тоже обеими.

— Неправда. — Мика надула губки. — Если бы в этой вашей школе не врали, я бы была большая, как и зверь. А так видишь… — Она покрутилась, давая Сильвии осмотреть себя со всех сторон. — Я маленькая и стройная.

И никто из них не заметил пятно странно рябящего воздуха, что возникло под лестницей, медленно поднялось по ней и, миновав коридор, скрылось за дверью в комнату Абеля.

В дверь постучали.

— Войдите. — Рональд Денова оторвался от бумаг, которые перелистывал.

— Корабль готов, отец. — Зашедший в комнату молодой мужчина был очень похож на главу семьи. Такой же высокий поджарый брюнет с тонкими правильными чертами лица. Лишь глаза смотрят внимательно, а не устало да волосы еще не тронуты сединой.

— Хорошо, Пауль, — кивнул старший Денова, показывая, что принял слова сына к сведению. — И раз уж ты здесь, скажи мне, сын, что ты думаешь об этой идее со свадьбой?

— Разве ты уже не принял решение, отец?

— Пока моя подпись не украсила договор, решение не принято. Уж ты-то должен понимать, сын.

— Я понимаю. — Пауль склонил голову. — Но мне казалось, ты говорил о свадьбе как о свершившемся факте.

— Возможно. Но я хочу услышать твое суждение. Ведь именно ты возглавишь семью после меня. А возможно, и весь дом. К тому же ты молод и смотришь на проблему иначе, чем я. Запомни, сын, разумный человек постарается узнать как можно больше чужих мнений, прежде чем составит свое. Итак?

— На мой взгляд, здесь все просто. Гнецы хотят получить некие гарантии спокойствия. Им требуется время, чтобы получше подготовить свою атаку. К тому же им не помешает человек внутри нашей семьи. Он может служить источником информации, пусть даже косвенной. — Пауль замолчал.

— Хорошо. Я думаю, ты правильно оценил их мотивы. По крайней мере, я пришел к таким же выводам. Хотя стоит добавить, что почти наверняка здесь замешано желание Александро найти выгодную партию своему сыну и застраховать свою семью от жестких действий с нашей стороны в случае их проигрыша.

Пауль задумался.

— Да, ты смотришь глубже меня, отец, — признал он.

— Ничего, к тебе тоже такое придет с опытом. Ну а что ты скажешь о наших мотивах? — Рональд усмехнулся.

— С нашей стороны все еще проще. — Сын вернул отцу улыбку. — Мы уже имеем достаточно влияния, чтобы получить пост главнокомандующего, когда его освободит Александро. Соглашаясь на союз, мы даем Гнецам спокойствие и избавляем себя от их авантюр в ближайшее время. Мы также демонстрируем свою готовность работать на благо дома и способность прощать противников. Все это наверняка принесет нам множество новых сторонников. И наконец, — он улыбнулся, — мы получаем для Кристины лучшего жениха из возможных. Как видишь, я усвоил твой урок, отец.

— Усвоил, — согласился с ним Рональд. — Может, ты еще и скажешь, почему Абель?

— Почему Абель? Он безопасен. Мы могли не принять кого-нибудь другого. Данный же юноша — скорее символ, чем реальная фигура. Потому в качестве мужа Кристины он устраивает обе стороны.

— А что ты скажешь о Марианне Гнец?

— Она красива. Умна. У нее репутация прекрасного боевого офицера. Высокородная Ла. Почти любой мужчина хотел бы назвать ее своей женой. — Взгляд Пауля вдруг стал очень серьезным. — Она опасная женщина.

— Именно так. Мне понравились твои ответы, сын. Вот, возьми эти бумаги, я хочу, чтобы ты принял решения по ним.

— Хорошо, отец. Когда я должен предоставить тебе ответ?

— Ты не понял, сын. Мне не нужны ответы, мне нужны решения. Сегодня ты доказал, что достаточно самостоятелен. Пора начинать управлять нашей семьей хотя бы в малом. — Рональд встал, подошел к пораженному сыну и обнял его.

— Спасибо, отец. — Пауль опустился на одно колено.

— Ну-ну, встань. Пойдем. Ты говорил, что корабль уже готов.