ГЛАВА 1

Доставившая меня карета тронулась с места и, прогрохотав колесами по мостовой, скрылась за углом. Я остался один на один с ажурными воротами академии. От этой границы начинался ухоженный парк с аккуратно подстриженными кустами и деревьями, сплетающимися в лабиринт, все дорожки которого ведомы, наверное, лишь главному садовнику. Вдали над зеленью парка поднималось множество крыш различных зданий — моя цель на сегодня. Я стоял и смотрел на эту в общем-то обычную картину, не в силах справиться с волнением. Один. Я впервые в жизни остался один. Нет, я, конечно, не настолько наивен, чтобы полагать, будто мать способна меня оставить в полном одиночестве. Наверняка где-то вне пределов моего видения поджидает пара или даже четверка телохранителей, способных устранить угрозу или разобраться с последствиями неприятной ситуации. А в свободное время пишущих доклады на много листов о том, что я сделал и куда пошел. Но совсем рядом не было никого контролирующего мои шаги, готового подать совет, подсказать нужные слова или дать объяснение. Я был волен в поступках и высказываниях. И в выборе направления. Это было странно, восхитительно и немного пугающе. Я мечтал об этой свободе долгие годы, а получив, не представлял, что с нею делать. Не знаю, сколько я так простоял, глядя в одну точку, пока сильный толчок в плечо не вывел меня из этого состояния. В глубине моего разума шевельнулась Диана, посылая волну чувств, среди которых читались раздражение и желание ударить в ответ. Я же просто виновато улыбнулся, как улыбался каждый раз инструкторам, пропуская очередной удар, и повернулся, чтобы увидеть, кто меня толкнул.

— Ты, толстопузая деревенщина, — закричал, нависая надо мной, широкоплечий мужчина, — прочь с дороги. Смотреть надо, когда заступаешь путь высокородному Ло. Плетей захотел?

— А разве телесные наказания за проступки ниже средней степени тяжести не отменили еще указом от одна тысяча триста восемнадцатого года? — Я был просто ошарашен.

— Ты думаешь, какой-то древний указ может помешать высокородному Ло наказать наглеца? А может, ты думаешь, что имеешь право не кланяться аристократу, раз об этом написано еще в одном указе? Так я тебе объясню, чего стоят твои права, смерд.

Мужчина замахнулся, явно собираясь ударить. Предвкушение схватки, исходящее от Дианы, стало почти осязаемым. Мне даже показалось, что я ощутил, как напрягаются мышцы левой руки.

— Брось, Фан, — раздался голос из-за спины здоровяка. Владелец голоса слова не произносил, а словно презрительно цедил их сквозь зубы. — Успеешь еще проучить деревенщину. Нам надо спешить, ректор ждать не будет.

— Твое счастье, смерд, что господину некогда с тобой возиться.

Громила резко опустил руку и бросился открывать правую створку ворот перед своим господином. Чем их не устроила полностью распахнутая левая створка, было непонятно.

Я некоторое время просто смотрел им вслед, пытаясь осмыслить происшедшее. Нет, меня не сильно волновали допущенные ими явные нарушения этикета, вроде прикосновений слуги без моего предварительного разрешения, нежелание представляться или хамское обращение низшего к высшему. В конце концов, это была не официальная встреча, а я одет в обычную одежду без знаков различия и принадлежности к определенной семье и дому. Но то, что действующий закон о недопустимости телесных наказаний за действия малой степени тяжести может игнорироваться, или то, что поклоны в сторону аристократа являются не требованием этикета, а обязательной нормой, привело меня в шок. Нет, не самим фактом, а тем, что я об этом ничего не знал. Еще пять минут назад мне казалось, что мои знания этикета и законов если не безупречны, то, по крайней мере, очень хороши. Теперь же я понимал, что все, преподававшееся мне до сих пор, требовало проверки реальной жизнью. Значит, мне придется стать еще более осторожным в высказываниях, чем обычно, и посвящать наблюдению и запоминанию увиденного как можно больше времени. Ну к этому мне не привыкать.

Усилием воли я запретил своим мыслям скакать с одной ничего не значащей темы на другую. Мой разум пытался оттянуть неизбежное, но ему пришлось вернуться в здесь и сейчас. Я вздохнул и, преодолев свою робость, шагнул на территорию академии.

Гравий дорожек скрипел под ногами. Подстриженные кусты, едва достающие до плеча, абсолютно не мешали обзору. Я знал, куда мне надо было явиться: мать не только трижды объяснила дорогу, но и положила во внутренний карман моего костюма лист с нарисованной на нем подробной схемой. Однако встреча у ворот внесла существенные коррективы в мои планы. Нужна была информация, как можно больше информации. Поэтому я собирался найти кого-нибудь, кто сможет проводить меня к ректору. Кандидатуры двух юных девушек я отмел практически сразу, также как и большую компанию, идущую к воротам. Высокого парня в очках и с раскрытой книгой в руках тоже решил не беспокоить. Преимущественно потому, что сам не любил отрываться от чтения. А вот молодая женщина в черной форме с зелеными и фиолетовыми знаками наставника на рукаве должна была подойти идеально.

— Высокородная, — я совершил церемониальный поклон, — не соблаговолите ли вы потратить на меня несколько минут вашего драгоценного времени?

— Конечно, конечно. — Женщина захихикала, прикрывая рот ладонью. Интересно, что в стандартном обращении к благородной вызвало ее смех? Возможно, применяемые мной нормы этикета архаичны или неуместны?

— Не могли бы вы указать дорогу к ректорату. Или хотя бы подсказать, кто может меня проводить. — Я рискнул отбросить нормы классического этикета и перейти к обычной разговорной речи.

— Я тебя провожу. Нехорошо отказывать такому любезному юноше. — Она широко улыбнулась.

— Примите мою искреннюю благодарность. Я готов идти по следам ваших ступней. — Черт, опять сорвался на этикет. Ну чего же в нем такого смешного?

Женщина, буквально давясь от смеха, только махнула рукой, зовя меня за собой. Некоторое время мы шли молча. Она пыталась унять смех, а я выжидал удобного момента, перебирая возможные темы для разговора. Выбрать оказалось неожиданно сложно. Не то чтобы я не знал, о чем можно заговорить с женщиной. Разговорные уроки мне преподавались наравне с прочими. Беда была в том, что они внезапно попали под сомнение, так же как и уроки этикета или закона. Я мог опять сказать какую-нибудь глупость и даже не понять этого. К счастью, моя спутница заговорила первой.

— Ты ведь не местный, да? — Она улыбалась, глядя на меня.

— Да, — вздохнул я. — Если честно, я совсем не представляю, как себя вести. Кажется, уроки, которые мне преподавали, не подходят для общения.

— Это уж точно. — Она снова хихикнула. — Так, как ты, ко мне не обращались даже на официальных мероприятиях академии.

— Извините, — пробормотал я.

— Да ничего, это было забавно.

— А вы не могли бы рассказать об академии, — решился я, пока разговор не зациклился на одних моих ошибках. — Я имею в виду неофициальную информацию. То, что пишут в газетах и информационных листках, я читал.

— Могла бы. Только что конкретно тебя интересует? А то история академии входит в курс общей истории империи и отнимает много часов.

— Ну меня в основном интересует общая форма общения. Мне не хотелось бы вызывать смех окружающих каждой фразой.

— Это совсем просто. Нужно говорить, как мы с тобой сейчас. В академии не приветствуется низкопоклонничество и разделение по статусам. Официально. — Она немного помрачнела.

— А неофициально?

— А неофициально я советую тебе особо не общаться вне своей социальной группы. В академии множество Ло, считающих себя центром вселенной. Они не смогут сделать тебе какую-нибудь пакость открыто, но академия не занимается слежкой за тем, как курсанты проводят свое свободное время. И всегда находится кто-то, желающий отомстить за недостаточно почтительное поведение нижестоящего. Кроме того, здесь обучается несколько Ли, а у них высокомерие в крови. Вот они уже способны доставить более серьезные неприятности, особенно если их цель первокурсник.

— Эти люди вредят вам? — Образ академии, описываемый наставницей, сильно отличался от того, который рисовался в моей голове до этого. Видимо, сегодня день, когда все мои представления о действительности переворачиваются с ног на голову.

— Конечно же нет. Чтобы доставить неприятности наставнику, студентам придется приложить достаточно серьезные усилия. Такое возможно, лишь если преподаватель сам допустил грубейшее нарушение. Но курсанты менее защищены, поэтому я бы рекомендовала не нарываться.

— А почему подобное происходит? — поинтересовался я. Мне как-то иначе представлялась имперская аристократия.

— Потому что им позволяют, почему же еще. — Женщина в раздражении взмахнула рукой. — Если на территории академии ректор Калас еще может как-то пытаться насаждать свои правила, то за ее стенами все возвращается на круги своя. У всех этих высокомерных мальчишек там, за стенами, полно примеров для подражания. Возьмем, к примеру, великого и непревзойденного Александро Гнеца. Как главнокомандующий он, возможно, и хорош, хотя не мне об этом судить. Но вот как образец поведения явно оставляет желать лучшего. Высокомерие, презрительное отношение ко всем, кто ниже него по статусу, то есть ко всем вообще, за исключением императора, и ожидание того, что каждый будет готов выполнять его приказы, рискуя собственной жизнью. Что мы можем ждать от молодежи, если предоставили ей такого кумира. — Она выдохнула воздух сквозь сжатые зубы, успокаиваясь.

Я молчал, обдумывая описанную картину со всех сторон. Надо будет потом пересказать услышанное описание отца Марианне. Пусть посмеется. Сестра, как и мама, всегда могла добиться от отца того, чего хотела. С другой стороны, такой отец больше вписывался в роль главы дома и имперского главнокомандующего. И неважно, что я привык думать о нем иначе.

— Вот там располагаются малые полигоны. — Я моргнул, внезапно поняв, что слишком задумался, а моя спутница уже давно пришла в себя и устраивает мне невольную экскурсию. — Там курсанты отрабатывают действие собственных заклинаний. Для работы с боевыми артефактами существуют большие полигоны, но они располагаются за городом.

— А разве работа с заклинаниями не опасна? Может, ее стоило тоже вынести за городскую черту, — ляпнул я лишь затем, чтобы показать, как внимательно слушаю.

— Ну что ты. — Она покровительственно улыбнулась. — Мощности личных заклинаний без использования накопителей недостаточно, чтобы пробить установленную на этих полигонах защиту. А за безопасностью курсантов здесь следить значительно проще. Лазарет ближе.

— Так у вас что, бывают ранения на полигонах?

— Бывают. В основном из-за халатности самих курсантов. К счастью, случаи с летальным исходом или даже просто серьезные травмы крайне редки. И только один раз такое произошло из-за неправильно сработавшей защиты.

До этого момента я как-то не задумывался о том, что в академии готовят военных, которые не только убивают, но иногда и умирают. В том числе в процессе обучения. Я собирал информацию, усердно поставляемую моей спутницей, оставив анализ полученных сведений на потом. К моему сожалению, наша экскурсия вскоре закончилась, так как мы подошли к ректорату. Приемная пустовала, что, впрочем, было неудивительно — до начала занятий оставалась еще неделя.

— Привет, Зи, — обратилась моя сопровождающая к секретарю. — Я вот тут привела этого милого юношу. Ему очень надо увидеть ректора.

— Ваше имя, молодой человек? — обратилась ко мне секретарь, невысокая блондинка лет тридцати. — У вас назначена встреча?

— Да, назначена, правда, без указания времени, но я могу и подождать. — Оставалось надеяться, что ждать придется не слишком долго. — Меня зовут Абель. Абель Гнец.

— Добро пожаловать, высокородный Ла, — заулыбалась секретарь. — Господин ректор ожидает вас. — Она плавным движением скользнула к двери и, взявшись за ручку, замерла, уставившись на мою спутницу, внезапно упавшую на одно колено.

— Высокородный Ла, не гневайтесь, мой язык несдержан, как грязная метла, — лепетала молодая наставница, опуская голову к полу. — Я не знала, кто вы. Я говорила неподобающе. Я не думала так. Я виновата. Это было не то, что вы подумали. — Она шептала что-то еще, путаясь в словах, а я только оторопело смотрел, пытаясь понять, что это на нее нашло. Неужели она так волнуется из-за того, что не поздоровалась подобающим образом? Бред. Но это вообще единственное, в чем ее можно было бы упрекнуть.

— Вы меня извините, — наконец выдавил из себя я. — Но нехорошо заставлять ректора ожидать. Подождите меня, пожалуйста. Когда я освобожусь, вы мне все объясните. Хорошо?

— Хорошо, — прошептала она, все еще не поднимая головы.

Вздохнув, я развернулся и шагнул в кабинет ректора. Массивная дверь распахнулась, направляемая тонкой женской ручкой, прежде чем мой лоб вошел с ней в соприкосновение. И это несмотря на то, что ошарашена секретарь была, пожалуй, посильнее моего. Все-таки профессионал — всегда профессионал.

Молодой Гнец уже скрылся в кабинете ректора, а Мелисанда все никак не могла заставить себя поднять голову. «Идиотка, — думала она. — Что же теперь будет?» В худшем случае он вызовет ее на дуэль и там убьет. Только совсем зеленый новичок может считать, что в схватке между наставником и курсантом преимущества на стороне наставника. Мелисанда новичком не была и отлично понимала, что у преподавателя по магической теории, которым она являлась, против Ла из клана Гнец нет ни единого шанса. Но даже если не дуэль. В лучшем случае ее отстранят от преподавания, а служба безопасности еще долго будет пристально изучать все ее связи и знакомства.

— Ну и что на тебя нашло? — В поле зрения Мелисанды появились носы изящных черных туфелек Зионы. — Ну-ка вставай давай и рассказывай, что это ты тут устроила.

— Я, я плохо отзывалась об его отце. — Мелисанда поднялась с колена и посмотрела на подругу глазами, полными слез.

— Насколько плохо?

— Я называла главнокомандующего высокомерным, наглым и критиковала его действия.

Зиона присвистнула и забарабанила алыми ногтями по поверхности стола.

— Что мне делать, Зи? Он ведь меня убьет. У меня же низший бал по боевым искусствам.

— Так, прекращай ныть. — Зиона всплеснула руками. — Никто тебя убивать не будет. Если бы этот юноша хотел вызвать тебя на дуэль, то он бы сделал это, еще когда ты только открыла свой ротик, чтобы сказать ту гадость, которую произнесла. Так что жить будешь. А вот что делать с остальным, мы сейчас подумаем. Как вы вообще познакомились и почему пришли сюда вдвоем?

— Он выглядел таким забавным. — При этих словах Зиона хмыкнула. — И немного не от мира сего. Ему был нужен гид, и я подумала, почему бы мне не дойти до тебя вместе с этим юношей. Вот и дошла. — Мелисанда снова всхлипнула.

— Кончай реветь, — поморщилась Зиона. — Гид — это хорошо. Значит, так, сейчас ты бежишь умываться, потом берешь мою косметичку и приводишь свое лицо в порядок. Когда мальчик выйдет от ректора, ты уже должна ему мило улыбаться. Мужчины предпочитают видеть улыбающихся девушек, а не растрепанных и красноглазых вроде тебя.

— Какая улыбка, какая косметика? — Мелисанда была на грани истерики. — Зи, ты в своем уме? Он высокородный Ла, а я всего лишь Лу. Да он на меня и смотреть не будет.

— А ты уже замуж за него собралась? Поверь мне, разница в ваших титулах мешает только замужеству. В постели родовитость менее важна. А тебе даже спать с ним необязательно. Поулыбаешься, поработаешь гидом. И если будешь достаточно мила и полезна, он, глядишь, и плюнет на свои претензии. Не так уж ты и страшно его оскорбила. Идиоту ведь понятно, что ты не всерьез.

— Правда? Ты так думаешь? — В голосе Мелисанды звучала надежда.

— Правда. Ну подумаешь, Сокол лишний раз перетряхнет все твое грязное белье. Как будто это первая проверка безопасников. Главное, улыбайся и не напоминай парню о причинах своей покладистости. Быстрее забудет. А теперь марш умываться, а то он выйдет, а тебя нет.

У ректора я надолго не задержался. Ли Калас меня прекрасно знал, и визит был чистой формальностью. Каждый курсант должен посетить ректорат перед началом занятий, дабы подтвердить свои намерения и получить для ознакомления свод правил академии. На самом деле реальным подтверждением желания учиться является сумма, переведенная на счет академии, а правила я изучил еще в начале лета, о чем ректору Каласу было прекрасно известно. Но вот положено высокородным Ли и Ла встречаться с ректором лично. Так что мы выпили по чашке чаю, обсудили скорое начало занятий и распрощались.

Как ни странно, но наставница, столь любезно проводившая меня до ректората, ожидала меня в приемной. Я уж думал, что раз она так сильно расстроилась из-за непонятной мне ошибки, то, пользуясь случаем, постарается исчезнуть.

— Я прошу прощения за свое поведение, высокородный Ла. — Она поклонилась. — Если вы позволите, то я бы хотела и дальше быть вашим гидом. Глупость больше не вырвется из моего рта, оскорбляя ваш слух. — Подобные слова в исполнении этой женщины казались такими неожиданными, что я удивленно заморгал. Почему-то вспомнился смех, которым она встречала мои собственные попытки говорить подобным образом, и радость от первого дня свободы вдруг куда-то ушла.

— Благодарю вас, высокородная. — Ответный поклон был столь же глубок, как обращение равного к равной. Это единственное, что я мог сделать, чтобы унять ее непонятный страх. — Но я собирался покинуть стены академии. Вряд ли вы сможете быть моим гидом в городе.

— Позвольте хотя бы проводить вас до ворот, — не желала сдаваться она. Мне оставалось лишь пожать плечами и согласиться.

Беседы у нас не получилось. Нет, она по-прежнему много рассказывала о том, что нас окружало, но все услышанное очень напоминало те информационные листки, которые я читал ранее. Какая-то мысль все время крутилась у меня в голове, что-то связанное с резким изменением ее манеры разговора. И это «что-то» я должен был понять как можно раньше, если не хотел повторения. Отключившись от осознания действительности, я погрузился в воспоминания, листая их, как старую тетрадь в поиске похожей ситуации. И нашел. Разгадка оказалась на удивление проста: список. Список запрещенных тем, написанный моей матерью. Я, конечно, не думал, что те девятнадцать листов, которые были обязательны к изучению каждым, вступавшим со мной в общение дома, имели хождение и в стенах академии. Способности моей матери к манипулированию людьми огромны, но вряд ли настолько. Что не мешает академии иметь свой собственный список запрещенных тем. Осталось только выяснить, с кем именно нельзя говорить на эти темы. Со мной лично? С представителем семьи Гнец? С высокородным Ла?

Я всплыл из глубин собственного разума, возвращаясь в реальность. Меня приветствовала тишина. Пока я предавался размышлениям, двор академии кончился. Мы стояли у ворот в молчании, поджидая экипаж.

— Господин Абель, — нарушила молчание моя спутница, — я могла бы показать вам город. Если вы не против, конечно. — К концу фразы она почти шептала.

— Хорошо. — Я решился. — Но только с одним условием. Если вы не можете его выполнить, так и скажите. Я постараюсь найти другого гида.

— Какое условие?

Лицо наставницы покраснело. Интересно, у нее со здоровьем все нормально? А то цвет лица резко меняется уже второй раз за сегодня. Впрочем, если бы это было заразно, то ее бы не допустили к преподаванию, так что можно не беспокоиться.

— Вы забудете, кто я такой, и вернетесь к той манере разговора, которой меня приветствовали.

— Но… Это же неправильно. Это…

— Мне жаль, что вы отказались. Но я не смею настаивать.

Я повернулся в ту сторону, с которой доносился стук колес подъезжающего экипажа.

— Я не отказывалась. Просто такое против правил. Вы же сами будете потом недовольны.

— Недоволен? Почему? Я ведь сам предложил. Если вам нужно оправдание перед кем-то, то можете смело на меня ссылаться.

— Я согласна.

Наставница смотрела мне прямо в глаза. Краснота быстро уходила с ее щек. Что-то все-таки не так у нее с лицом.

— Ну вот и ладно. Будем считать, что мы только что познакомились. Меня зовут Абель. Просто Абель.

— А меня Мелисанда…

Гм, да я же за все время так ни разу и не поинтересовался ее именем. Свобода, даже условная, определенно кружит мне голову, заставляя забывать элементарные нормы приличия.

— Очень приятно, Мелисанда. И раз уж вы предложили, то я бы хотел завтра прогуляться по городу. Когда можно за вами заехать? И куда?

— До обеда я занята в академии, а потом могу быть свободна. Приезжайте прямо сюда, я живу вон в том здании. — Она махнула рукой в сторону четырехэтажного серого дома. — Там сдаются квартиры для преподавателей, которые не хотят снимать жилье в городе.

— Хорошо. До завтра, Мелисанда.

— До завтра.

Улыбка по поводу одержанной маленькой победы не сходила с моего лица все время дороги до дома. Я ведь не только кое-что узнал о запретах в академии, но и научился преодолевать некоторые из них. Мелисанда могла стать ценным источником знаний об обыденной жизни. И у меня была еще неделя, чтобы почерпнуть из этого источника.

А пока я ехал в поместье, что на ближайшие четыре года должно стать моим домом. Трехэтажный особняк в центре, купленный у каких-то дальних родственников специально для меня. Подарок по поводу моего поступления, как выразился отец. Это было смешно, учитывая, что для поступления аристократа нужны были только деньги, которые отец же академии и заплатил. Впрочем, я давно привык отвечать на такие шутки серьезным лицом, как и остальные члены моей семьи. Интересно, какой он, мой новый дом?

То, что поначалу казалось отдыхом в раю, быстро явило свою истинную суть. Как Мика радовалась, когда лорд-командор выбрала ее для выполнения этого задания. Еще бы, изображать горничную высокородного господина, проживая в Солиано, летней имперской столице. Никакого гориллоподобного сержанта, орущего в ухо на рассвете. Никаких марш-бросков по болотам с рюкзаком, вес которого превышает вес самой Мики. Дополнительная премия, увеличивающая зарплату втрое. Питание с той же самой кухни, что и для высокородных. Да ей завидовало все подразделение. А на деле что? Она с самого момента прибытия, то есть уже трое суток, моет и чистит особняк лишь с небольшими перерывами на еду и сон. Да и Рикка, вторая горничная, только увеличивает раздражение от такого «отдыха». Нет, новая напарница, конечно, не белоручка, но ее физическая подготовка гораздо хуже, из-за чего всю мебель приходится таскать самой Мике. И мало того что этот кошмар грозится затянуться еще на неделю, потому что кроме дома, в котором они практически закончили работу, есть еще и сад вместе с дворовой территорией, так еще и господин должен прибыть со дня на день.

Звук проворачиваемого в замочной скважине ключа ее чуткий слух уловил задолго до того, как витой серебряный браслет на левой руке тихо пискнул условным сигналом, сообщая, что кто-то пересек порог. Поэтому, когда молодой Гнец вошел в холл, его уже встречала с улыбкой молоденькая симпатичная горничная, сложившая вместе ладони на своем — почти чистом — белом передничке. Прошедших нескольких секунд ей хватило не только на то, чтобы занять хорошо видимую от двери позицию, стряхнув по пути лишнюю пыль с передника, но и убрать под косынку выбившиеся волосы.

Пожалуй, если бы Мика встретила господина на улице, а не в холле его собственного дома, то вряд ли бы узнала — настолько разительно было отличие последнего от официального портрета. Горничная предполагала увидеть кого-то похожего на лорд-командора Марианну, только более мужественного. Но реальность вместо этого подсунула ей русоволосого полноватого юношу среднего роста, сероглазого, слегка курносого, с розовыми пухлыми щечками и глуповатой рассеянной улыбкой, делающей щечки еще более пухлыми. На вероятного наследника дома Крылатого Меча и семьи Гнец, в представлении Мики, этот милый хомячок-переросток ну никак не походил. Однако задание есть задание, и потому на лице девушки все эти мысли никак не отразились.

— Господин, я рада приветствовать вас. Меня зовут Мика, я ваша новая горничная. Может быть, господин чего-то хочет?

Вроде бы ничего не забыла. Все-таки трехдневных курсов явно недостаточно для изучения правил поведения служанки, а за все время нахождения в особняке Мике было не до чтения обучающих брошюр.

— Да нет, благодарю, — отозвался юноша. — Разве что ты мне покажешь мои комнаты. Ну и ванную заодно. А то я только с дороги.

— Конечно, господин. Следуйте за мной.

Мика направилась по лестнице на второй этаж, старательно виляя бедрами. Такой тип походки был достаточно неудобен, но инструктор на трехдневных курсах говорила, что идти так очень важно, когда горничная следует впереди господина.

Оставив Гнеца в его комнатах, Мика отправилась на поиски Рикки. Последняя быстро обнаружилась в холле крутящей головой по сторонам. «Опозда-а-ала», — ехидно подумала Мика, наблюдая за растерянным выражением лица напарницы. Впрочем, долго злорадствовать она не умела.

— Кого-то ищешь? — поинтересовалась Мика, опираясь локтями на перила и слегка наклоняясь вперед.

— Браслет сигнал подал, вот я и подумала, что кто-то пришел. — Рикка устало улыбнулась, наконец заметив девушку.

— Ага, пришел. — Мику так и распирало от желания поделиться последней новостью, но она сдерживалась, растягивая удовольствие. — Господин пришел, — добавила она после долгой паузы.

— И ты молчишь? — Рикка возмущенно уперла руки в бока. — Где он? Куда ты его отвела?

— В его комнаты. Он там как раз ванну принимает.

— Так ему же полотенце нужно. Сейчас. — Рикка быстро метнулась в одну из комнат и вернулась с большим полотенцем. — На вот, отнеси господину. Заодно и спину потрешь.

Мика, взяв полотенце, уже развернулась и сделала первый шаг, но вдруг остановилась. Она медленно повернулась, уставившись на Рикку большими глазами.

— Но ведь он там голый, — еле выдавила из себя девушка.

— Разумеется, голый, — ответила Рикка. — Кто же моется в одежде?

— А ну… А как я буду отдавать полотенце? Он же мужчина. А тут я… — Мика пыталась найти слова, чтобы объяснить напарнице, насколько неправильно все то, что ей предлагается сделать.

— Ну кто-то же должен отнести ему полотенце. Да и спину господину тереть самому себе явно неудобно. Горничные для того и существуют, чтобы все это не приходилось делать самостоятельно.

— А почему я? — все, что смогла возразить Мика.

— Наверное, потому, что именно ты его встретила. И ты проводила в ванную. И именно тебе влетит за отсутствие полотенца. — Рикка даже не скрывала широкой улыбки.

Мике не оставалось ничего другого, как поплестись в сторону комнат молодого Гнеца. Она некоторое время топталась у двери в ванную комнату, слушая шум воды, но мысль о том, что господин закончит мыться и не обнаружит полотенца, заставила ее переступить порог.

— Господин Абель, я принесла вам полотенце. — Мика старательно смотрела на покрытую декоративными панелями стену над головой юноши.

— Спасибо, повесь его на крючок. — Он даже не повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— А… Может, я… Это… Вам потереть спину? — наконец выдавила из себя девушка.

— Нет, спасибо, я привык сам.

— Тогда я пойду? — Горничная едва сдержала вздох облегчения.

— Конечно.

Девушка развернулась и уже схватилась за ручку двери, когда ее догнал вопрос:

— Мика, у тебя со здоровьем все в порядке?

— Д-да. — Вопрос был настолько неожиданным, что она растерялась и застыла, так и держась за ручку.

— Странно, ты уже вторая встреченная мной сегодня девушка, у которой так резко краснеет лицо. Наверное, что-то погодное.

Мика резко выскочила за дверь, уже не заботясь о том, что может прийти в голову господину по поводу такого ее поступка. Она неслась по коридору и твердила себе, что Рикка обязательно ответит ей за все это. Рано или поздно, но ответит.

— Чаю? — Виола Маркстем смотрела, как ее давняя знакомая усаживается в кресло.

— Коньяку. — Марианна Гнец поерзала, устраиваясь поудобнее, и закинула левую ногу на подлокотник.

— А говорят, что ваша семья служит юношам и девушкам примером для подражания.

— Ну вот поскольку там мне приходится служить примером для подражания, то здесь я хочу коньяка. А если его у тебя нет, то так и скажи, вместо того чтобы выделываться.

— Есть, есть, у меня все есть. — Виола достала из настенного бара полупустую бутылку коньяка и рюмки. — Какие только клиенты не встречаются. Вот и приходится держать. — Она скептически осмотрела рюмки, но на стол их все же поставила. — Ты тут какими судьбами? Опять бесплатная консультация понадобилась?

— А может, я просто решила проведать свою давнюю подругу по академии? — Под пристальным взглядом Марианны бутылка сама приподнялась в воздух и, наклонившись по очереди над рюмками, плеснула в них точно отмеренные дозы коньяка.

— Ну да, ври больше, — хмыкнула Виола.

— Или, может, я хотела предложить некой госпоже Маркстем работу одним из личных врачей семьи Гнец. Годовой контракт с возможностью продления.

— Дурацкие у тебя шутки. — Виола скептически потыкала пальцем в подвявший лимон, но все-таки занесла над ним нож. — Я ни за что не поверю, что с вашими средствами нельзя нанять кого-то более профессионального, чем скромный практикующий психо почти третьей ступени. Насколько я знаю, на вас работает даже мастер Мирдин, а уж про мастеров четвертой ступени я и заикаться не буду.

— Раз твоя почти третья ступень устраивает клиентов настолько, что ты способна оплачивать аренду этой милой квартирки, то и меня она устроит тоже. Кроме того, меня больше интересуют твои навыки психолога, а не заклинательное искусство. — Марианна опрокинула стопку коньяка в рот и задумчиво уставилась на терзаемый недостаточно острым ножом лимон. — А у более серьезных специалистов начинается перекос в другую сторону. Они слишком привыкают копаться в чужих мозгах и несколько теряются, не имея возможности это делать. Мне же нужен психо, способный ориентироваться по внешним признакам. Так как в голову пациента влезть не получится.

— Я вся внимание. — Виола, кое-как справившись с отделением от целого лимона второго ломтика, отложила нож в сторону.

— Да ты пей, пей. Я с тебя немедленной подписи на контракте не требую. Успеешь еще почитать на трезвую голову. — Марианна усмехнулась. — А работа достаточно проста. Мой горячо любимый младший брат выскользнул из-под маминого крылышка и поехал учиться. Но мамочка настолько боится за его ментальное состояние, что нам нужен психо, который будет жить с ним в одном доме и писать еженедельные отчеты о том, что все в порядке.

— То есть делать совсем ничего не надо? — Перспективы казались Виоле слишком радужными для того, чтобы быть правдой.

— Надо, разумеется. Видишь ли, мой братец не совсем нормален. По крайней мере, с точки зрения типичного обывателя. И есть опасение, что его ментальное состояние может измениться в худшую сторону. Хотя лично я в это не верю. Нам нужен психо, который сможет отличить его обычную легкую ненормальность от начинающегося сумасшествия.

— И ты предлагаешь ставить диагноз по внешним признакам? Почему нельзя снимать защиту для регулярных обследований?

— Наверное, потому, что она не снимается, — пожала плечами Марианна.

— Издеваешься? Я что-то не припомню ни одного вида неснимаемой защиты разума. А уж в этом-то вопросе я ориентируюсь прекрасно.

— Неужели? — Улыбка Марианны стала ироничной. — Возможно, тогда ты знакома с термином «хаотичная защита»?

— Знакома. Но это не защита, несмотря на название, а одно из редких проявлений безумия. Выражается в разрушении сознания на отдельные несвязные обрывки. Качественно блокирует попытки работы с сознанием при помощи ментовмешательства. Обладает высокой степенью опасности для психо, пытающихся работать с объектом. Да, она не снимается. Но лишь потому, что является одним из вариантов безумия. Защитная функция — побочный эффект. Какое это имеет отношение к твоему брату, который, насколько я понимаю, достаточно нормален, чтобы его приняли в учебное заведение?

— Прямое. Мой брат имеет «хаотичную защиту сознания неопределенной степени сложности». Цитирую мастера Мирдина.

— Подожди, подожди. Но такое ведь невозможно. Я, конечно, понимаю, что как специалист Мирдин неизмеримо лучше меня, но и он мог ошибиться. Существование рационально мыслящего человека с хаотичной защитой просто невозможно.

— Значит, ты сможешь вблизи понаблюдать ходячее опровержение твоей горячо любимой теории. Может, братика и нельзя назвать, как ты выразилась, «рационально мыслящим», но никаких особенных отклонений в его поведении нет. Он просто замкнутый мальчик, немного не от мира сего.

— Немного не от мира сего?! Да одно то, что, обладая хаотичной защитой сознания, он способен связно мыслить, уже делает его уникумом! Если бы он не был высокородным Ла, то множество школ уже дрались бы за право препарировать его сознание.

— Как хорошо, что он родился высокородным Ла. — Марианна все так же широко улыбалась.

— Мм… — Виола осеклась. — Ладно. Я все поняла. Никто от меня ничего не узнает. — Она пару секунд помолчала, а потом тихо добавила: — Я немного погорячилась. Извини.

— Извиняю. — Глаза Марианны смеялись. — Невелика тайна в общем-то. Не для широкой общественности, конечно, но в медицинской карте все записано.

— Фух. Прямо камень с плеч. А то я на пару секунд подумала, что могу и не дожить до завтра. — Виола немного натянуто рассмеялась.

— Это еще одна из причин, по которой я выбрала тебя. Не все могут вовремя остановиться. Ну и напоследок…

— Да?

— Не стоит всем объявлять, что ты психо. В контракте запишем тебя личным медиком господина Абеля Гнеца.