Глава 4
И в жертву отдаю я их

Он все-таки пошел на казнь. Сам не зная, зачем туда идет, потому что не было надежды ни на внезапную подмогу, ни на столь же внезапное и еще более невозможное помилование. Кто будет спасать ийлуру, ступившую на путь Шейниры и отвернувшуюся от Покровителя? Правильно, никто. Участь Лиэ-Нэсс была решена, и изменить ее мог разве что сам Фэнтар. Но Дар-Теен был почему-то уверен в том, что бог ийлуров не спустится из своего заоблачного царства ради жизни отступницы.

К началу экзекуции Дар-Теен опоздал. Уже был зачитан приговор, и отсчитали положенные удары плетью, и маленькое тело Лиэ-Нэсс, выставленное на всеобщее обозрение, безвольно висело в кандалах. По исчерканной алым спине, ногам сочилась кровь. И еще… Волосы Лиэ-Нэсс. Длинные, ярко-рыжие – их больше не было. Была только наголо обритая головка.

Прикусив губу и ощущая на языке солоноватый привкус, Дар-Теен протолкался сквозь толпу зрителей. Ийлуры хранили молчание, ни свиста, ни улюлюканья, как того можно было ожидать; сам Эйх-Мерол, у помоста, кутался в меховой плащ и на жену глаз не поднимал.

«Что, совесть заела?» – хотелось крикнуть Дар-Теену, – «не хочешь смотреть на то, что натворил?»

Пальцы сами собой легли на рукоять меча. А что, если?..

«Нет. Ты поклялся Лиэ-Нэсс, что выполнишь ее просьбу, какой бы она не была. А напасть – сразу отправишься к Фэнтару».

И он, как ни больно это было, вновь перевел взгляд на ее тонкую спину, к которой уже никогда не прикоснуться, и не ощутить аромат гладкой кожи.

– Прости, – беззвучно прошептал Дар-Теен, – хотя и нет мне прощения.

Лиэ-Нэсс слабо шевельнулась у столба, замаранные кровью пальцы сомкнулись на цепях. Еще одно невозможное усилие – и она стала на ноги.

– Смотрите, смотрите, – зашикал кто-то рядом, – она…

– Она пришла в себя, – вырвалось у Дар-Теена, – но лучше бы ей оставаться без чувств.

Ийлур смотрел на ту, кого любил и кого предал. Он чувствовал, как в груди натянулась хрусткая корочка, пульсирующая в такт биению сердца. Ему казалось, лопни она – и само сердце разорвется на куски, и он упадет и умрет прямо на этой площади, под ногами молчаливой, но безучастной толпы.

«И ты боишься этого? Не хочешь умирать, да? А как же… Как же Лиэ-Нэсс, которую твоя неосторожность отправили на пытки и казнь?»

Дар-Теен смотрел на Лиэ-Нэсс. И понимал, что его боль – лишь слабая тень ее страданий, и слишком легкое наказание для того, кому она доверилась. Для того, кто предал.

«Да, да. Не отводи глаз. Смотри. И помни до самого последнего вздоха».

Но все же он – на мгновение – поднял взгляд к небу.

– Что же ты молчишь? Ты ведь бог, тебе ничего не стоило простить ее! Или же… Даже боги не столь могущественны, чтобы позволить себе быть милосердными?

Стоявший рядом ийлур удивленно оглянулся, и Дар-Теен поспешно прикусил язык. Так и до беды недалеко; жители города – ревностные слуги Фэнтара, и не стоит их дразнить.

«Тем более, что тебе еще предстоит выполнить ее последнюю просьбу».

Подручный палача освободил руки Лиэ-Нэсс, и они упали двумя сорванными лилиями. Но – по толпе зрителей пронесся вздох – ийлура самостоятельно держалась на ногах, и начала медленно поворачиваться. Лицом к тем, кто пришел посмотреть на ее уход из жизни.

Эйх-Мерол судорожно запахнул а на груди плащ и уставился на носки собственных сапог.

А Лиэ-Нэсс… Избитая, измученная – замерла лицом к толпе, ничуть не стесняясь наготы, спокойно положив руки на бедра. И вдруг каждому стало ясно, что душа, запертая в этом хрупком теле, не боится шагнуть за последнюю грань, а все, собравшиеся на площади подобны жалким червям, ползающим у ног истинной ийлуры.

Внезапно Дар-Теену померещился мутный силуэт за узкой спиной приговоренной к казни, он даже потер глаза, но видение никуда не исчезло. Словно облако подъятых с земли частиц пепла замерло над плечами Лиэ-Нэсс, прилипло к ней, вопреки законам мироздания игнорируя даже порывы ветра.

«Что за чушь?» – ийлур осторожно оглянулся на соседа.

Нет, похоже, что никто кроме него ничего не заметил.

Лиэ-Нэсс улыбнулась и начала медленно разводить руки в стороны, словно раскрывая объятия всем присутствующим. По площади – словно дыхание ветра среди ледяных торосов – пронесся сдавленный вздох.

– Она взывает к Шейнире, – услышал Дар-Теен, – она взывает… это в самом деле темная ийлура!!!

– Нет, остановись, пожалуйста, – одними губами прошептал Дар-Теен, – не надо, прошу…

Черные глаза Лиэ-Нэсс казались двумя провалами в ночь. Ийлура пошарила взглядом по толпе, словно разыскивая кого-то, затем увидела Дар-Теена – он съежился, внезапно испытав желание стать невидимым.

– Беги, – одними губами произнесла ийлура.

Бестелесный голос существа, одной ногой стоящего за краем жизни.

– Беги, – повторила Лиэ-Нэсс.

Она предупредила только его одного.

И Дар-Теен послушался. И действительно двинулся прочь с площади. Сердце прыгало в груди, словно тряпичный мячик, страшное предчувствие нависшей опасности накрывало тошнотворной волной страха.

«Пожалуйста, не нужно…»

Ему вдруг захотелось плакать. Совсем как маленькому, упасть на колени перед застывшей на эшафоте темной, и молить – чтобы остановилась. Не ради тех, кто пришел поглазеть на ее гибель, но ради самой себя. Ибо страшна участь отступницы, продавшейся темной Шейнире, и душа ее обречена на плен без надежды на завершение пути в садах Фэнтара.

– Остановись… Не губи себя.

Он запнулся, замолчал, когда раздался голос Лиэ-Нэсс. Звонкий и сильный, вмиг перекрывший и гул толпы, и бряцание оружия. Дар-Теен застыл, как вкопанный, ощущая, как ее взгляд скользит промеж лопаток, и оттого под сердцем проворачивается ржавый гвоздь. То, чего он боялся более всего…

– Прими мою проклятую душу, Шейнира. И в жертву тебе отдаю я их.

В самый последний миг Дар-Теен обернулся.

…Он увидел белоснежную фигурку Лиэ-Нэсс, раскинувшую тонкие руки, и почему-то воспарившую над черным помостом. Успел заметить Эйх-Мерола, метнувшегося к темной с обнаженным мечом, младшего жреца в неуклюжем балахоне, творящего в воздухе оберегающий знак Фэнтара. А потом облако за спиной Лиэ-Нэсс ожило, обернуло хозяйку темным коконом и брызнуло во все стороны клочьями.

Первым упал Эйх-Мерол. Он оказался ближе всех к бывшей жене, успел даже занести меч над ее обритой наголо, жалкой головкой. Его последние слова излились в предсмертном вопле:

– Стреляйте!!! Стреляйте же!

За ним последовал палач, благоразумно спрыгнувший с эшафота – растянулся по снегу с противным чавкающим звуком, словно под одеждой было не крепкое тело ийлура, а студень.

И Тогда Дар-Теен побежал прочь. Он расталкивал соплеменников, уже не владея собой, вопя от страха и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота; и само небо казалось почерневшим – от предсмертных воплей, от ужаса, охватившего смертных, от хлюпанья того, что мгновением раньше было здоровой, живой плотью.

– Стреляйте! Самострелы, самострелы давай!

Дар-Теен споткнулся, упал. Тут же чей-то сапог прошелся по спине, вышибая дыхание; ийлур, хватая ртом воздух, поднялся на четвереньки, затем ухватился за ближайший локоть и встал на ноги.

– Не мешай, – процедил ему в лицо седой ийлур, – пошел, пошел отсюда!

И поднял самострел, прицеливаясь.

– Сейчас я тебя, стерва, достану…

– Нет! – Дар-Теен уже не соображал, что делает.

Он понимал только одно: этот ийлур хочет убить Лиэ-Нэсс, прекрасную, пахнущую поздними хризантемами. Не темное создание с черными провалами вместо глаз, а солнечную ийлуру, с алыми искорками в пышных волосах, какой она спускалась с крыльца терема в тот памятный день.

– Идиот! – и тут же Дар-Теен получил такую оплеуху, что перед глазами запрыгали искры.

Звякнула тетива, кто-то коротко вскрикнул…

– Еще, парни, еще!

Дар-Теен вдруг вспомнил, кем был этот седовласый убийца: командовал городским гарнизоном.

– Нет, не надо, во имя Фэнтара… – он поднялся на одно колено, отпихнул в сторону разжиревшего торговца и увидел эшафот.

Лиэ-Нэсс уже лежала навзничь на самом его краю. Ее голова бессильно свешивалась вниз, откинутая в сторону рука казалась невесомой на фоне черного сукна. Изо рта по щеке пролегла темная струйка, и Дар-Теен даже увидел, как срываются одна за другой капли и падают в утоптанный снег.

Он закрыл глаза. Потом вновь посмотрел на Лиэ-Нэсс: к ней уже торопились дружинники, с опаской, держа наизготовку самострелы…

«Смотри. И помни. Помни…»

На Дар-Теена никто не обращал внимания. И он, пошатываясь, побрел домой.

Последующие дни Дар-Теен провел в замечательной компании кувшинов с брагой. По мере их опустошения он посылал соседского мальчишку за очередной порцией, щедро задабривая мальца золотишком – смешно сказать, он пытался подкопить им с Лиэ-Нэсс на побег, чтобы было на что жить в первое время. Теперь же… Все это оказалось ненужным, и даже противно до тошноты было смотреть на золотые кружочки, которыми он так дорожил. Еще тогда – да, именно тогда, когда она просила, нужно было все бросить, взять ее за руку и уйти. Вместе. Куда-нибудь на юг – ведь даже на границах Диких земель живут ийлуры, да и элеаны временами считались хорошими соседями… И Дар-Теен равнодушно отдавал золото шустрому ийлуру, посылая его за крепкой бражкой в «Черного борова».

Он пил, проклиная себя. Свою жизнь. Свою слабость. Страх оказаться не чьим-то дружинником на жалованье, а просто хозяином собственной жизни.

И, пока сменялись кувшины, Дар-Теену казалось, что Лиэ-Нэсс где-то рядом, и что стоит обернуться – и она будет лежать на кровати под боком, свернувшись калачиком. Он начинал отчаянно вертеть головой, но ийлура исчезала, заливисто хохоча.

А потом настал тот торжественный момент, когда Дар-Теен твердо решил последовать за своей возлюбленной. И начал сооружать добротную ременную петлю, одновременно прикидывая, как он потребует у темной богини душу Лиэ-Нэсс.

– Ну, и чем это ты тут занимаешься?

Он пошатнулся и едва не упал с табурета; спасла, как ни странно, петля – уцепился за нее и удержал равновесие.

В дверях, уперев руки в крепкие бока, стояла ийлура, живущая по соседству. А из-за ее широкой юбки выглядывала смешливая мордашка того самого мальчишки, который верой и правдой служил Дар-Теену посыльным все эти дни.

– Слазь оттуда, – соседка бесцеремонно прошла в дом и тщательно прикрыла за собой дверь. Тут же прикрикнула на отпрыска: – а, и ты уже здесь? Пошел, пошел домой, живо!

Дар-Теен упрямо покачал головой.

– Уйди, женщина. Не мешай.

– Фэнтар не простит тебе этого, – она кивнула на привязанный к потолочной балке ремень, – или не ходил в Храм?

– Фэнтар… – монолог Дар-Теена вдруг прервался самой что ни на есть вульгарной икотой, – он… Никого не прощает!

– Да что ты говоришь? – протянула ийлура, приближаясь.

Дальше произошло то, чего Дар-Теен никак не ожидал от домовитой соседки. Нет, конечно, женщины ийлуров не уступали мужчинам в искусстве владения оружием; но соседка (как бишь ее зовут-то?) была похожа на смирную курицу-наседку, и Дар-Теену ни на миг не закралось подозрения, что…

Резким ударом под ребра она заставила его согнуться. А следующий, подлый удар под коленки явился причиной падения на пол, причем болезненного.

– Лежи и не дрыгайся, а то добавлю, – спокойно сказала ийлура, исчезая из поля зрения.

– Ты… ты-ы… – только и просипел Дар-Теен. Любопытно, но в голове его уже не осталось ни одной мысли – ни о царстве Шейниры, ни о Лиэ-Нэсс.

– Что? Сам виноват, соседушка. А я-то нашла у своего золото, думаю – откуда? Пришлось за уши отодрать, сознаваться не хотел, видите ли.

Она вдруг склонилась к нему и тихо сказала:

– Забудь о ней.

И, не размахиваясь, вывернула на опешившего Дар-Теена кадку ледяной воды.

…Ийлуру звали Нэт-Ша. И, когда Дар-Теен как следует порылся в памяти, выяснилось, что пару раз она пекла ему пироги с дичью. Он приносил добычу, Нэт-Ша возвращала горячий пирог с хрустящей корочкой, оставляя в качестве платы за работу немного мяса для детворы.

Они сидели и пили горячий чай, заваренный из сушеных травок. Сперва Нэт-Ша предлагала Дар-Теену перекусить, но у того при упоминании о пище желудок начал извиваться ужом, так что пришлось ограничиться крепким чаем.

– Верно, сам Фэнтар тебя послал, – пробормотал ийлур, разглядывая маленькие листочки в кипятке, – спасибо. Сам не знаю, что на меня нашло, но… мне казалось, что так правильно.

– Соседушка, – Нэт-Ша одарила его лучезарной улыбкой, – ты бы подсчитал, сколько браги высосал за три дня… Ты мог вообразить, что находишься на небесах и полетел бы с собственной крыши.

Ийлур закрыл глаза. Может, и полетел бы… только не на небеса, а туда, где ждет его Лиэ-Нэсс.

– Послушай, Дар-Теен, – мозолистая ладошка ийлуры накрыла его пальцы, – я догадываюсь, почему ты запил. И еще раз повторю – забудь о ней. Лиэ-Нэсс больше нет, понимаешь? И не твоя вина…

– Моя, – выдохнул он, – моя. Я сглупил, испугался… Я струсил перед темной, понимаешь?

И Дар-Теен, не думая о том, что соседка может разнести новость по всему городу, рассказал ей все.

…Нэт-Ша долго молчала, выводя пальцем на столешнице какие-то узоры. Затем покачала головой.

– Да, тяжела твоя ноша… Не бойся, никто больше не узнает…

Она внимательно посмотрела на Дар-Теена, и тот вдруг увидел в ее светлых глазах себя самого – растрепанного, с отекшим лицом и полубезумным взглядом.

– Нэт-Ша, – прошептал он, – скажи… ты, похоже, мудрая женщина. Что бы ты сделала на моем месте?

Ийлура пожала плечами. Затем полезла в карман передника и выложила на стол мешочек с монетами.

– Возьми, Дар-Теен. Брага не стоит золота, уж поверь, а мы и без него проживем.

– Что бы ты делала, Нэт-Ша? – он вцепился в ее запястье, – что?!!

– Я бы выполнила последнее желание Лиэ-Нэсс, каким бы оно ни было, – медленно проговорила ийлура. И, помолчав, повторила, – каким бы оно ни было.

…Ночь выдалась морозной. Ярко сияли звезды на высоком небе, и над черными макушками деревьев висел хрустальный лунный серп.

«Как тогда, в последнюю нашу встречу», – мрачно подумал Дар-Теен.

Он шагал по хрустящему снегу сквозь спящий город. Срубы теремов были покрыты наледью; крыши, перила, подъезды – все сокрыл снег, убрал острые углы, разбросал мягкие полотнища фиолетовых теней.

«Как тогда…»

Дар-Теен задержался лишь у задней стены Храма. В окошке одной кельи мягко светился огонек, похоже, кто-то из жрецов не спал… Ийлур хмыкнул, представляя себе скрюченную на полу фигуру в неуклюжем балахоне, все слова невероятно выспренных и, по сути, никому не нужных молитв. Считалось, что жрецы не себе вымаливают Силу, а народу ийлуров; но так же упорно ходили слухи и о том, что почти невозможно одолеть служителя Фэнтара в поединке, потому как если обычный ийлур и мог рассчитывать на помощь из небесного дворца, то жрец получал втрое больше оной.

Ийлур двинулся дальше, неспешно, стараясь не уходить с плотно утоптанной дорожки. До терема Эйх-Мерола осталось не так уж и долго.

Ну, а там – никем не замеченный, он скользнул на задний двор. Тут же навстречу кинулись псы, но не рвать чужака на части, отнюдь. Не зря ночь за ночью приходил Дар-Теен подкармливать мохнатых стражей, щедро одаривая мясом; и теперь, когда настало время, псы радостно вертели хвостами и подобострастно поскуливали.

– Вот вам, мои хорошие, вот… – Дар-Теен торопливо вывернул на снег содержимое мешка.

Теперь… У него была прекрасная возможность незамеченным пробраться к самой стене. Туда, где у старого пня, который отчего-то забыли выкорчевать, Лиэ-Нэсс зарыла семена золотых роз.

Ийлур опустился на колени и принялся шарить в снегу. Она ведь говорила, что в снегу? Дар-Теен уже ни в чем не был уверен. Кровь ударила в голову, дыхание сбилось… За спиной – забор с оторванной доской, псы доедают угощение, хрустя костями. И совсем близко наследники и прислуга отошедшего к Фэнтару Эйх-Мерола.

«Ну где же ты?»

Он растерянно посмотрел на пустые ладони. Неужели что-то напутал? Или сама Лиэ-Нэсс решила посмеяться над ним напоследок?

Снег у основания пня был старательно перерыт, но семян там не оказалось.

– Проклятие Шейниры, – сквозь зубы ругнулся Дар-Теен.

Выпрямился, бросил взгляд на довольных псов. По-хорошему, надо было отсюда убираться – кто знает, что творится в собачьих головах?

Он еще раз, уже ползая на коленях, перерыл снег вокруг пня. И только потом обругал себя последним дураком. Пень-то был старый, со вспученными корнями.

«Да ты просто не там ищешь!»

Дар-Теена охватил озноб. И, клацая зубами, он запустил руку куда-то вглубь, под снег и под землю…

Пальцы сомкнулись на небольшом, размером с детский кулачок, и тугом мешочке. Ийлур не стал его разглядывать, сунул за пазуху. По коже разлился неприятный холодок, но он даже не поморщился.

«А теперь – ходу, ходу отсюда…»

И, скользнув в лаз, Дар-Теен заторопился прочь от терема, в котором он познал счастье быть любимым.

…Проходя мимо задней стены Храма, он поискал глазами оконце бодрствующего жреца, но не нашел. Ночь отражалась в сонных глазах келий, и все верные слуги Фэнтара наверняка смотрели цветные сны.

И тут словно кто-то толкнул Дар-Теена. Он скорым шагом обогнул застывшую громаду Храма, задержался перед входом, а затем шагнул внутрь.

В конце концов, путь ему предстоял неблизкий и опасный. И не было ничего дурного в том, чтобы напоследок испросить у Фэнтара покровительства: разве откажет бог тому, чья вера крепка?

Дар-Теен удивленно взглянул себе в глаза перед вратами Познания. Сколько всего случилось, а он и не изменился: все то же лицо, тот же шрам, суровой нитью перетянувший скулу. Лиэ-Нэсс уже нет на свете, а он остался прежним… Значит, не любил и вовсе?!!

Он резко толкнул зеркальные створки и вошел в зал Молитв. Теперь было слишком поздно копаться в собственных чувствах. Оставалось лишь испросить у Фэнтара силы битв и отправиться в Дикие земли.

Прислушиваясь к звуку собственных шагов, Дар-Теен осторожно подошел к алтарю. Лампы едва теплились, разгоняя мрак, и оттого образ Фэнтара размером с хороший терем казался зыбким и расплывчатым. Ийлур потянул носом воздух – кажется, совсем недавно здесь курили благовония, но вокруг не было ни души.

Он смиренно опустился на колени перед алтарем. Еще раз поглядел на своего Фэнтара: тот, облаченный в богатую одежду, восседал на массивном троне. Застежки на плаще и корона на упрямом челе воинственного бога поблескивали позолотой. Глаза – яркие, синие – казалось, с интересом заглядывали в душу.

– Помоги мне, – просто сказал Дар-Теен, – я знаю, ты не одобряешь того, что я должен сделать, ибо Шейнира есть Тьма и Зло. Но точно также ты бы не одобрил нарушенной клятвы, ведь так?

Ийлуру показалось, что Фэнтар на стене чуть заметно кивнул, и уголки сжатого рта дрогнули в улыбке. Хотя, быть может, это была всего лишь игра света. Но на сердце потеплело, и Дар-Теен склонил голову, открывая покровителю всего себя. Пусть смотрит, ибо скрывать нечего…

– Я прошу, чтобы ты не оставил меня в час опасности, – прошептал Дар-Теен, – я прошу, чтобы ты был рядом, когда мне придется выполнить обещанное и встретиться лицом к лицу с врагом… Которого мне не придется убивать.

Дар-Теен еще раз взглянул в строгое лицо бога. Кажется, Фэнтар если не одобрял, то уж не осуждал намерений своего преданного слуги…

Обнадеженный, Дар-Теен поднялся и уже собирался выйти из зала Молитв, как услышал тихий скрип. Очень похожий на скрип дверных петель.

Дар-Теен был воином, причем хорошо тренированным. И ему понадобились доли мгновения, чтобы в два прыжка достичь стены Храма, дернуть на себя потайную дверь и без всякого почтения выволочь в круг света тощего жреца.

– Ты! Ты подслушивал?.. – одними губами спросил Дар-Теен, вглядываясь в побелевшее и перекошенное лицо, – подслушивал?!!

Губы жреца шевельнулись, до слуха донеслось привычное – «Фэнтар, помоги».

А в голове Дар-Теена словно обрушилась лавина. Он вдруг подумал о том, что вот так же жрец могли услышать его исповедь и просьбы помочь бедняжке Лиэ-Нэсс, и что наверняка это был один и тот же ийлур… Скорее всего, этот, уже поднимающийся с пола, судорожно шарящий по полу, словно где-то там было припрятано невидимое глазу оружие…

Он и сам не понял, как все произошло. Пальцы сжимали рукоять верного меча, и стальная полоса легко вошла жрецу под ребра. Тот даже не успел призвать Фэнтара, и теперь хрипел и булькал, пуская кровавые пузыри. Выругавшись, Дар-Теен резко выдернул меч – на рукаве тут же расцвели алые пятнышки брызг.

«Как же… Почему ты это сделал?»

Белое, как простыня, лицо жреца едва походило на лицо живого ийлура. Да и мало кто выживает после такой раны… Дар-Теен безмолвно стоял и смотрел, как, извиваясь, умирающий ползет к алтарю. В висках билась одна мысль – «беги». А ноги словно приросли к каменному полу.

«Почему? И тот ли это ийлур?..»

Столбняк прошел только тогда, когда жрец все-таки добрался до камня алтаря и нажал на скрытую пружину. Под сводами Храма грянул гонг.

И тогда Дар-Теен побежал.

У него и в мыслях не было, что жрецы Храма смогут столь быстро снарядить погоню. Но – едва успел Дар-Теен убраться с храмовой площади, как ночь взорвалась криками и басовитым собачьим лаем. Ийлур припустил что есть сил по заснеженной улочке, надеясь добраться до следующего проулка до того, как стражи Храма его заметят. А вот дальше… Что делать дальше? Собаки – это не шутка. Хорошо было бы запутать следы, но прятаться в собственном доме не стоит даже и пытаться: выломают двери и выволокут тепленького под руки…

– Держи его! Вот он!!!

Взгляд ийлура затравленно метнулся к источнику криков; оказалось – торговец в исподнем высунулся по пояс из окна терема и орал, как резаный, тыча пальцем-колбаской в Дар-Теена.

– Заткнись! – рявкнул Дар-Теен, – или убью…

Поборник справедливости поперхнулся собственным воплем и поспешил ретироваться. Хлопнули ставни. Дар-Теен ругнулся и побежал быстрее. В висках, вместе с тугими ударами пульса, билась мысль: «Как уйти?»

А дело в том, что, имея за спиной отряд храмовых стражей с собаками, он и в самом деле рисковал быть пойманным и отданным в руки жрецов. А уж они… Дар-Теену как-то рассказывали, долго и смачно, о том, как казнили одного безумца, посягнувшего на жизнь жреца. Кончил несчастный свою жизнь будучи посаженным на кол, и это наказание сочли справедливым и соразмерным тяжести преступления… Но Дар-Теена пугала даже не долгая и мучительная смерть. Он должен был выполнить обещание, данное Лиэ-Нэсс, а потому быть пойманным вовсе не входило в его планы.

Погоня дышала в спину и отставать не желала. Дар-Теен едва успел свернуть в проулок, как понял: они появились на улочке, где придурок-торговец наверняка укажет правильный путь. Хорошо еще, что не спустили собак, но и в этом был резон: убийцу жреца не стали бы отдавать на растерзание злобным тварям.

Ийлур еще прибавил ходу, в глубине души понимая, что долго не продержится. Легкие жгло, дыхание сбилось, ноги казались двумя тюками с овечьей шерстью.

– Фэнтар, помоги, – выдохнул он вместе с облаком пара. И осекся: только полный тупица может просить покровителя о силе Битв после того, как прирезал жреца.

«Но я должен уйти!.. Должен!»

Дар-Теен огляделся. Высокие терема зажиточных горожан кончились, дальше начинался квартал победнее. Небольшие деревянные домишки с плоскими крышами, сараи, крытые соломой и злющие псы в каждом дворе, уже поднявшие лай. Мол, поспешите сюда, убийца здесь… Дар-Теен, сплюнув в снег вязкую слюну, уцепился за крышу ближайшего строения, подтянулся… Одного быстрого взгляда брошенного назад, хватило, чтобы понять: еще мгновение задержки – и ему не уйти. А потому Дар-Теен продолжил свой путь по крышам, благо, что домики липли друг к дружке, словно только что вылупившиеся цыплята.

– Держииии!!! Держи убийцу! – неслось сзади и снизу, но ийлур уже не обращал внимания.

Прыгая с крыши на крышу, ломая наст и порой проваливаясь по колено, он ухитрился перебраться на соседнюю улицу, там спрыгнул на землю и, уже с искрой надежды в душе, устремился к городскому частоколу. Дар-Теен, конечно же, понимал, что погоня так просто не отстанет, что они потратят некоторое время на то, чтобы сделать крюк и стать на след, но… У ийлура появилось чувство, что уж этой ночью ему не быть пойманным и отданным в цепкие руки жрецов.

Стражи Храма вновь появились в поле зрения, когда Дар-Теен достиг ворот, под которыми мирно дремали два пожилых ийлура. Он даже не стал их будить. Подскочив под самые створки, рванул вверх тяжеленный засов, да так, что в глазах потемнело.

– Э, ты кто? – просипел сбоку старый вояка, – н-ну, ты-ы…

– Бунт в городе! – бросил Дар-Теен, – приказано никого не выпускать! Я – посыльный…

Не дожидаясь ответа, он нырнул в образовавшуюся щель между створками и потрусил к чернеющим неподалеку деревьям. Погоня по-прежнему дышала в затылок.

А в лесу все стало еще хуже. Он проваливался в сугробы и задыхался, падал, вставал, и снова пытался бежать. Именно – пытался. Потому как сквозь чащобу можно только плестись, продираясь сквозь ельник, но уж никак не бежать.

Стражи Храма рассредоточились широким полукольцом, шли неторопливо, освещая свой путь факелами. И, как ни крути, выходило, что расстояние между ними и убийцей неумолимо сокращалось.

«Но ведь должен быть выход! Должен!!!»

Ему хотелось крикнуть это в темное, усыпанное звездами небо, но силы таяли, и каждый новый шаг давался все тяжелее, а позорная, жуткая казнь – приближалась, из призрака превращаясь в реальность.

«Прости меня, Лиэ-Нэсс. Прости», – он остановился на миг, пытаясь перевести дыхание. Нащупав мешочек за пазухой, он уже хотел было его выбросить в снег, но передумал.

В конце-концов, он еще не схвачен. А раз на свободе – надежда есть.

И Дар-Теен двинулся дальше, отчаянно борясь с сугробами и колючими ветками. Потом он упал, и пополз дальше на четвереньках; глаза застлало пеленой слез, они текли по щекам горячими каплями и, срываясь, беззвучно исчезали в снегу.

– Вон он! Держи его!

– Прости меня, Лиэ-Нэсс, – пробормотал ийлур, – прости, что не дошел до Диких земель.

Дар-Теен продолжал упрямо ползти, нещадно давя мысль о том, что конец не так уж и далек.

– Держиии! – раздалось совсем близко, – хватай убийцу, да поможет нам Фэнтар!

…Ийлур не сразу понял, что крики и собачий лай утихли. В лесу воцарилась странная, неживая тишина – словно на много айсов все вымерло вокруг. Дар-Теен и сам испуганно замер в снегу, потом обернулся.

Тишь и темень. Ни ийлуров, ни собак. Все куда-то исчезли.

Он сел, потряс головой, безуспешно пытаясь сообразить, а что же, собственно, произошло и куда все пропали. Пришла мысль о том, что Фэнтар, смилостивившись, перенес его куда-то в другое место. Дар-Теен еще раз огляделся – да нет же… И лес тот же, и вот эту огромную ель он видел, когда полз…

И вдруг Дар-Теена прошиб ледяной пот. В каких-нибудь двух шагах от него шевельнулся сгусток тени. Отлепился медленно от ствола вековой сосны и переместился вбок, медленно обретая вполне ийлуроподобную форму. Большая голова, узкие плечи, длинные руки.

– Что уставился? – вполз в уши шелестящий шепот, – ты должен быть мне благодарен, паршивый ийлур. Я только что спас твою никчемную жизнь.

Это было сказано на ломаном общем, с присвистыванием и пришепетыванием. И так мог говорить только…

Дар-Теен встряхнул головой. Нет, положительно, все что происходило – могло быть только бредом. Потому как над ним возвышался самый настоящий синх, коих властелин Северного Берега изводил сотнями.

«Синх? Рядом с городом? Что за чушь?!!»

– П-погоди… – с трудом выдавил Дар-Теен, – ты… правда синх?

– Да, – ядовито ответила тень, – я синх. Один из тех, кого вы истребляете, кого ненавидите более всего на свете. И только благодаря мне ты еще жив, тупица.

– Но… – Дар-Теен откашлялся, прочищая горло, – как же…

Синх не удостоил его ответом и, развернувшись, двинулся прочь, бормоча что-то себе под нос на родном наречии.

– Постой! – ийлур, вскочив на ноги, рванулся следом и мертвой хваткой вцепился в широченный рукав одежды синха. Ветхая ткань не выдержала и треснула, а в следующий миг в горло ийлуру вцепились костлявые пальцы.

– Что тебе еще от меня надо? – прохрипело дитя Шейниры, – мало тебе?.. Мало, что жив остался? Что на тебя… На тебя, паршивую собаку, я истратил тот дар, что у меня был?!!

– Не уходи, – Дар-Теен без труда освободил шею. Все-таки не зря, ох, не зря ийлуры считались самой сильной расой Эртинойса. – Прошу тебя, не уходи… Как ты… Куда они все делись?

– Много вопросов, – презрительно обронил синх, – если тебя интересует, что случилось с теми ийлурами – изволь. Они мертвы, все до единого.

Ийлур похолодел. Синх. Синх поблизости от города. Синх, у которого получилось призвать Шейниру, тогда как вот уже много лет ни одному из них богиня не отвечала, по неясной причине предпочитая отдавать силу таким, как Лиэ-Нэсс и ее мать…

Дар-Теен сжал хрупкие запястья, покрытые самой настоящей змеиной кожей. Синх задергался, пытаясь вырваться – бесполезно.

– Почему ты меня спас? – спросил ийлур, глядя в желтые круглые глаза. Смотреть в них – все равно, что смотреть в глаза ящерицы, – почему?!!

– Отпусти, – зашипел синх, – отпусти, поганое волосатое животное! Да будь же ты проклят Ее темным именем…

Дар-Теену вдруг стало смешно. Быть проклятым? А разве он уже не проклят? Начиная с той ночи, когда пальчики Лиэ-Нэсс касались его щеки через решетку?

– Я не боюсь, – сказал он с усмешкой, – и лучше тебе сказать, почему ты здесь, и зачем спасал меня.

– Идиот!!! – злобный вой синха запутался в заснеженных ветвях, – я спасал еще и себя, неужели твои мозги не в состоянии это переварить? Я… я должен идти на юг, в Храм, и так неудачно наткнулся на погоню… И ты – ты же шел прямо на меня, и вел их… Да отпусти же…

Дар-Теен разжал пальцы и уставился на своего спасителя.

– Что ж ты и меня не убьешь? – негромко спросил он, – синхи ненавидят ийлуров также, как ийлуры синхов. Отчего бы тебе не избавиться и от меня также, как от них?

– Теперь я… прежний…

И, упав на колени, синх горько завыл, подняв безобразное лицо к морозному небу.