ГЛАВА 14

Горный дух – дикое, неуемное существо, не поддающееся классификации. Это не призрак, но и не нежить, и уж тем более не что-то живое. Это нечто такое, с чем можно справиться только магией – никакой клинок, даже сделанный из серебра и зачарованный по всем правилам, не причинит горному духу ни малейшего вреда. Исключение составляют артефактные клинки, созданные исключительно с целью уничтожения подобного рода существ.

Лексей Вестников когда-то брал меня с собой на уничтожение горного духа, и это путешествие врезалось мне в память каленым железом.

Дело в том, что горный дух мог вселяться в любую горную породу или металл, вот почему обычные клинки были бесполезны против него – дух запросто мог вселиться в меч, и тогда начинались огромные проблемы. Но есть исключение – почему-то дух не мог вселиться в клинок, находящийся в ножнах. Почему – никто не знал. Видимо, кожа и дерево, из которых обычно делались ножны, препятствовали проникновению горного духа в металл лезвия…

Статуя айранита, нет, уже горный дух, внима-а-ательно уставилась на меня, с видимым удовольствием расправляя каменные крылья. Все верно: магичка для горного духа – весьма опасный противник, потому что стоит только разрушить временную оболочку духа, как он легко уничтожается несложным заклинанием. Но эту оболочку еще нужно разрушить…

– Ева… что это такое? – громко прошептал Алин, отступая от ожившей статуи к выходу. Я попятилась вслед за ним, разминая пальцы, чтобы в случае чего разнести статую в крошево.

– Горный дух, принявший материальное воплощение!

– В смысле?!

Ответить я не успела, потому что ожившая статуя шустро соскочила с постамента и метнулась ко мне. Я ответила пульсаром, который проделал в темном камне оболочки духа дыру величиной с кулак. К сожалению, такое обращение никак не повлияло на способность духа передвигаться, поскольку статуя и не подумала рассыпаться на мелкие кусочки. Напротив, она ломанула ко мне с такой завидной скоростью, что я только диву далась, кувырком уходя в сторону от рассвирепевшего духа в самый последний момент – если бы горный дух вселился во что-нибудь меньших размеров, скажем, в меч, то я бы так легко не ушла. Ожившая статуя значительно уступала даже мне в скорости передвижения и маневренности, но я понимала, что долго так бегать не смогу – дух, в отличие от меня, не чувствует усталости, поэтому сможет гонять меня по всему залу, пока я не выдохнусь.

– Еваника, какого лешего ты с ним в догонялки играешь?! – прокричал Данте, выглянув из-за колонны.

– Да потому что не успеваю колдова-а-ать! – проорала я в ответ, прячась от тяжелого каменного кулака за колонной. Дух не успел остановить замах, и его кулак состыковался с колонной, проверяя последнюю на прочность. По-видимому, гномы рассчитывали на нечто подобное, потому как колонна всего лишь загудела, а вот статуя лишилась единственной уцелевшей руки.

Я выскочила из-за колонны и запустила ярко-синим пульсаром прямо в статую, отчего у той сквозная дыра расширилась вдвое, но этим дело и закончилось.

– Ре-э-эбя-а-ата! Сделайте что-нибудь! – взвыла я, петляя между колонн. Кажется, меня услышали, потому что секунд через пять откуда-то сверху в статую ударили одна за другой четыре тонкие молнии.

Брызнула каменная крошка, и статуя обвалилась на пол грудой осколков, из которых повалил густой молочно-белый туман, почти моментально впитывающийся в пол. Я опомнилась, но было уже поздно – горный дух покинул временную оболочку и скрылся. Значит, надо удирать поскорее, иначе камнепад или что похуже нам гарантированы.

Хэл, хлопая крыльями, по перьям которых еще изредка пробегали голубоватые искры, опустилась на пол в двух шагах от меня.

– Ты как?

– Нормально. Пробежка еще никому не вредила, – сказала я, отряхивая каменную крошку и пыль. – Только я бы посоветовала свалить отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Горный дух не уничтожен, так что вполне способен испортить нам жизнь.

– Тогда идем. – Вилька подошла и положила ладонь мне на плечо. – Данте сказал, что до выхода из горы осталось всего ничего, так что если поторопимся, то за полчаса дойдем.

Я кивнула и последовала за Вилькой и Хэл, в очередной раз сменившей ипостась. Как я поняла, айраниты могут контролировать скорость смены ипостаси и, если это необходимо, способны перекинуться в считаные секунды – как сейчас. Хэл перекинулась буквально на ходу, не замедляя шага. Просто крылья за несколько секунд стали руками, а глаза из черных зеркал превратились в зеленые, человеческие. К тому же, как мне недавно объяснила Хэлириан, «черные зеркала» глаз у айранитов – это нечто вроде боевой готовности. Когда айранит не чувствует опасности, то глаза у него такие же, как и в человеческой ипостаси, но стоит ему ощутить угрозу, как включается боевой режим, и глаза заливает блестящей чернотой…

Алин поравнялся со мной и, кивая в сторону Хэл, тихо спросил:

– Ты доверяешь ей?

– Что за вопрос?! – изумилась я. – Разумеется, доверяю. Иначе ни за что не пошла бы с ней. А что, есть какие-то подозрения?

– Ну, как тебе сказать… – замялся Алин, машинально проведя ладонью по волосам. – Я-то ей, безусловно, доверяю, но все равно… Что-то во всей этой истории не так. Ты знаешь, что у эльфов обостренная интуиция, так вот, эта самая интуиция мне говорит, что Хэл скрывает что-то важное.

– Ну, каждому есть что скрывать, – сказала я, пожимая плечами. – Но это еще не повод для подозрений.

– Знаю. – Эльф задумался и как бы невзначай взял меня за забинтованную руку. – Но… Короче, Еваника, ты должна это знать. – Алин остановился и развернул меня к себе лицом, заглядывая в глаза. – Ты знаешь, что в пещере лунного призрака Хэл отправила Данте в твой иллюзорный сон.

– Ну, знаю, они мне сами рассказывали. Алин, не темни.

– Я тогда заглянул в пещеру, хоть Хэл и просила ей не мешать… В общем, она склонялась над Данте, и у нее в руке был эльфийский кинжал.

– То есть ты хочешь сказать, что Хэл пыталась убить Данте, пока мы с ним пребывали в иллюзорном сне?! – Поверить в такое я не могла, и все же, глядя в глаза эльфа, понимала, что он говорит правду. Да и зачем ему лгать…

– Нет, не пыталась. Но хотела.

– Но зачем ей это? Зачем Хэлириан желать смерти Данте?

– Не знаю, Еваника. Просто не знаю… Понимаешь, у нее глаза были, как черное зеркало, словно она чувствовала опасность или же чего-то боялась.

Я внимательно посмотрела на Алина и покачала головой. Можно было найти множество объяснений тому, что Хэлириан занесла кинжал над Данте, но ведь она не убила! Может, она боялась, что лунный призрак подчинил себе сознание Данте и у нас окажется на одного врага больше, да мало ли что!

– Алин, почему ты сказал это мне только сейчас?

– Потому что ты должна об этом знать. А также ты должна знать и о том, что Хэл опустила кинжал. Не я помешал ей, а она сама приняла такое решение. Раньше мне казалось, что она таким образом страховалась, чтобы Данте в иллюзорном сне не напал ни на тебя, ни на нее, но опасность уже давно миновала, а Хэлириан до сих пор изредка бросает в его сторону несколько странные взгляды. Мне кажется, она знает о нем больше, чем мы с тобой и Вильей вместе взятые.

– Но почему же она нам ничего не рассказала?

– Может, потому что не считает нужным.

Вилькин голос раздался как гром среди ясного неба, многократно отразившись эхом от стен и потолка подземного зала:

– Ева, Алин, вы где застряли? Вас ниоткуда вытаскивать не надо?

– Нет, сестричка, мы сами выберемся! – весело ответил Алин, улыбаясь и подмигивая мне. Я фыркнула, представив себе выражение лица подруги, уверенной в том, что, если меня нет в поле зрения, значит, я опять влипла в какую-нибудь неприятность.

– Виль, уже идем! – Я потянула эльфа за рукав куртки, вынуждая его перейти на бег трусцой. – Нет, с ними не поговоришь. Зуб даю, Вилька меня уже мысленно похоронила, накрыла могильной плитой и теперь ломает голову, где взять денег на памятник.

– Ты про цветы забыла.

– Ах да. И с чьей клумбы наворовать цветов побольше, чтобы хватило, – хихикнула я, нагоняя уже ушедших вперед друзей. Донельзя серьезная Вилька, сложив руки на груди, многозначительно поглядывала в мою сторону. Не менее серьезный и многозначительный взгляд я схлопотала от Данте, которому явно не улыбалось закапывать меня в этих местах.

– Все, все, сдаюсь! – Я шутливо подняла руки. – Виль, не дергайся ты за меня так, я ведунья взрослая, сама о себе позабочусь.

– Да что ты? Тебе все напомнить, или сама догадаешься?

Я намек уловила и, отложив препирания на потом, последовала за Данте к уже видневшемуся в ближайшей перспективе выходу.

Леденящий душу вой раздался, когда впереди уже светился овал выхода. Похоже, горный дух вознамерился взять реванш, похоронив нас в этой горе. С потолка посыпались разнокалиберные камни, разбиваясь об пол и грозя настучать нам по голове по полной программе. Вот уж когда я пожалела, что не ношу шлем!

– Бегом! – Данте схватил меня за руку чуть пониже локтя и, дернув за собой, потащил, как на буксире. Я едва успевала перепрыгивать через груды камней, усыпавших до того ровный пол, когда очередной оторвавшийся от потолка камень угодил мне точнехонько по затылку. Я споткнулась и упала.

В голове гудело, затылок горел огнем, а ноги отказывались держать. Голос Данте слышался, точно сквозь воду, потом меня довольно бесцеремонно закинули на плечо и, судя по всему, забег был продолжен. Я с трудом разлепила глаза и сквозь шум в ушах расслышала все приближающийся вой.

Рассвирепевший горный дух летел точно на меня!

Я завизжала, взяв такую высокую ноту, что у тащившего меня Данте наверняка оглохло левое ухо, а дух, не ожидая, что я переплюну его в исполнении художественно-прочувствованного завывания, секунд на пять озадачился, но потом метнулся полупрозрачным сгустком непонятно чего и буквально вырвал меня из рук Данте. Зачем, я сообразила только после того, как оглянулась и поняла, что горный дух несется прямо на стену пещеры!

От ужаса туман у меня в голове моментально рассеялся, и я отчаянно проорала заклинание, раскинув руки в стороны. У груди словно вспыхнуло золотистое солнышко, которое разгоралось все сильнее, накрывая меня спасительным облачком света.

Горный дух вовсе не собирался размазать меня по стенке – это не в его правилах.

Он просто втиснет меня живьем в камень, где я стану всего лишь оригинальным рисунком, причудливыми прожилками в толще какого-нибудь мрамора…

Сияние окутало мою голову и грудь сверкающим облачком, но я уже четко сознавала, что не успеваю…

Лучше бы я погибла сразу.

Горный дух огласил пещеру победным ревом и вмял меня в камень.

Мне показалось, что я лишилась конечностей – такой ошеломляющей и резкой была боль. Кажется, я даже успела вскрикнуть, прежде чем погрузилась в беспросветную тьму…

Пробуждение было не из приятных. В голове шумело и завывало, как будто кто-то заунывно верещал мне прямо в ухо, все тело нещадно ныло, причем я не чувствовала ни рук, ни ног – ниже середины бедер и предплечий я ощущала только могильный холод, а попытка пошевелить пальцами рук окончилась неудачей. К тому же завывания сменили тональность, и я с удивлением поняла, что это просто кто-то рыдает! Господи, а я-то подумала, что у меня вместо мозгов нежить в голове поселилась – такими прочувствованными были рыдания.

Я приоткрыла глаза и тотчас наткнулась взглядом на склоненную рыжеволосую голову. Вилька прижалась к стене прямо подо мной, и от ее всхлипываний у меня в груди все перевернулось. Я попыталась позвать ее и сама поразилась своему донельзя слабому голосу.

– Виль, а Виль… – Подруга вскинула голову, в ее заплаканных зеленых глазах отразился ужас.

– Евочка… Живая… – Подскочив, она обняла меня за пояс, зарывшись лицом мне в живот. А я вспомнила…

И едва удержалась от крика, когда осознала, что наполовину вмурована в камень на высоте двух локтей от пола. Хорошо хоть, что в вертикальном положении. Там, где меня накрыло защитное облако, все было в порядке, но раскинутые в стороны руки до предплечий были погружены в камень, да там и застыли, став частью скалы. С ногами, судя по всему, было то же самое. Честно говоря, механизм подобного заклятия был абсолютно неизвестен, потому что жертвы горного духа уже не могли ничего рассказать. Похоже, что я – единственный человек, попавший в такую ловушку частично, а не полностью. Честь сомнительная, но во мне разыгрался работник магических наук, поэтому я принялась перечислять симптомы. Самое смешное, что вмурованные конечности не ощущались вообще, как будто их у меня отрезали, а раны моментально зажили. То есть ни боли, ни затрудненного кровообращения – ничего, что обычно сопутствует последствиям подобных заклятий. Конечности просто исчезли, став раз и навсегда частью скалы. То есть если меня сейчас попытаются выковырять из стены, то вместо меня останется безрукий и безногий обрубок, который с относительной легкостью отделится от камня. Вот только жить так я точно не захочу.

Вилька все еще рыдала, прижавшись ко мне там, где я была еще живой, когда я подняла голову и обвела взглядом своих притихших спутников. Хэл тихо хлюпала носом, уткнувшись в плечо Алина, который машинально гладил ее по голове, шепча что-то неразборчивое, а на застывшее лицо Данте было страшно смотреть.

Наш проводник смотрел куда-то перед собой, и зрачки его чуть подрагивали, то расширяясь, то снова сжимаясь, а пальцы сомкнулись на рукояти серебряного кинжала с такой силой, что я только диву далась, как она еще не промялась.

– Данте, – тихо позвала я. Он вздрогнул, словно очнувшись, и широким шагом подошел ко мне. Впервые я смотрела на него сверху вниз… – Данте, я не смогу снять это заклятие. И никто не сможет… Ты понимаешь, о чем я? – Он кивнул и шагнул поближе, одновременно вытягивая из ножен серебряный кинжал. Я глубоко вздохнула и скосила глаза на грудь, где из-под куртки выбился конец нежно-голубого эльфийского шарфика с белой бахромой.

– Неужели ничем нельзя помочь?

Я только покачала головой.

– Ни один маг не сможет снять проклятие горного духа. Его вообще никто снять не может… – Я горько рассмеялась, и смех этот рассыпался в застывшем воздухе подземелья осколками битого стекла.

Вилька, обнимавшая меня, судорожно всхлипнула:

– Евочка, ну как же так… Ну нельзя…

– Вилья, по-другому не получится. – Я постаралась улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса, исказившая лицо. – Не плачь, подруга, все будет хорошо.

– Ева, – Данте осторожно коснулся пальцами моей щеки, и я прикрыла глаза, ловя его тепло, – ты уверена, что ничем помочь нельзя?

– Данте, ни один маг не снимет это заклятие. Разве что вы изловите горного духа и склоните его к сотрудничеству. По идее, снять проклятие всегда сможет тот, кто его наложил, но…

Я ощутила, как Данте убрал пальцы от моей щеки, и открыла глаза. На лице нашего проводника была написана алмазной твердости решимость найти треклятого духа и вытрясти из него лекарство.

– Отговаривать, как я понимаю, бесполезно? – стараясь говорить спокойно, спросила я, каким-то шестым чувством улавливая, что похороны временно откладываются.

– Да, – решительно подтвердил Данте. – Хэлириан, за мной, Алин, Вилья, оставайтесь с Еваникой и не смейте вгонять ее в хандру своим похоронным видом – надежда еще есть.

– Куда? – хором вопросили мы вчетвером, круглыми от удивления глазами уставившись на Данте.

– Ловить горного духа. Хэл, перекидывайся, магия нам будет нужна позарез.

– Но… – начала я, намереваясь его отговорить. – Данте-э, я хочу красиво умереть, а ты весь праздник портишь!

– Ева, умирать будешь потом. Я обещал тебя защитить, и я это сделаю. Все будет хорошо, верь мне.

– Да верю я, верю… – проворчала я, провожая взглядом быстро удалявшегося Данте и уже сменившую ипостась Хэл.

– Ну что? – бодро поинтересовалась я у значительно приунывших Алина и Вильи. – Как будем развлекать умирающую? Анекдотами али забавными случаями из личной жизни?

…И вот тогда наставник кинулся выковыривать Вильку из дупла, в которое она не пойми как влезла! – преувеличенно весело расписывала я, глядя на мрачнеющие лица Алина и Вильи, которые нервно прохаживались взад-вперед, изредка кидая в мою сторону сострадательные взгляды.

Что-то мне непонятно, кто кого тут успокаивать должен – они меня или я их, а? Кто тут несчастная жертва обстоятельств, угнетенная грядущей нерадостной долей?! Я? Не-э. Судя по всему, этими жертвами являются мои чересчур впечатлительные друзья эльфийского происхождения.

Н-да, похоже, все ведуньи изначально на голову больные, ничем иным объяснить такое поведение просто невозможно – вишу на скале, наполовину вмурованная в камень, и травлю анекдоты и байки из жизни вместо того, чтобы красиво и максимально вдохновенно страдать по своей так некстати загубленной молодой жизни и т. д. Ага, и еще ржу нездоровым смехом, да так, что только эхо под потолком гуляет. Алин, услышав впервые такой хохот, выхватил меч и стал нервно оглядываться по сторонам, соображая, где же прячется столь отвратительно хохочущее чудовище. Когда же до него дошло, кто смеется, он схватился за голову и очень серьезно попросил меня так больше не делать, а то ему седые волосы не идут.

Но меня уже понесло – байки сыпались из меня, как горох из прохудившегося мешка. Для себя я четко решила – жить надо весело, а умирать шумно, причем лучше уж встретить смерть смехом, чем слезами и завываниями. К тому же я всерьез беспокоилась, что если замолчу, то точно начну трезво осмысливать ситуацию, а там уж до паники и долгой, продолжительной истерики рукой подать.

– Еваника, тебе что, плохо? – наконец-то решилась коснуться деликатной темы Вилька. – А то ты как-то странно себя ведешь.

– Виль, ты только не издевайся, ладно? – взмолилась я, пытаясь сдуть лезущую в глаза челку. – Вот влипнешь в стену, я на тебя полюбуюсь. И спрошу, хорошо ли ты себя чувствуешь!

– Ев, извини.

– Я-то извиню, но… Вилья, Алин, что за похоронный вид, а? Я что-то не понимаю, кто кого развлекать должен? Народ, меня еще не похоронили, я еще очень даже живая, по крайней мере наполовину, так что не фиг играть по мне траур! И вообще – я передумала умирать! На тот случай, если Данте с Хэл не изловят горного духа, у меня есть кое-какое необратимое заклинание, которым я не рискнула бы воспользоваться, но если другого выхода не останется…

– Что за заклинание? – моментально заинтересовался Алин. Если бы у меня были руки, то я отмахнулась бы, а так пришлось отвечать.

– Да так, есть одно такое… – неохотно протянула я. – Оно разработано с учетом физиологии горных троллей, тела которых, как известно, наполовину состоят из камня. В общем, если применить это заклинание, то у человека вместо утерянной конечности появится каменная. Вернее, не совсем каменная, а с физиологией, сходной с тролльей. У меня конечности стали частью камня, значит, я могу с помощью этого заклинания «вылепить» себе новые руки и ноги из горной породы.

– Интересно, а почему же ты этого сразу не сделала? – удивилась Вилька. – Зачем сказала, что ничего сделать нельзя?

– Затем и сказала, – буркнула я, опустив глаза. – Потому что изменение затронет весь организм, а я лично не хочу прожить остаток жизни, прячась от солнечного света. Виль, ты же знаешь, что горные тролли, попав на солнце, становятся камнями. Если я произнесу это заклинание, то со мной будет то же самое, когда меня коснется солнечный луч. – Я горько усмехнулась. – К тому же у меня будет просто отвратительный пепельно-серый цвет лица, а это для девушек чревато.

Вот так мы коротали время, сидя в ста локтях от выхода в ожидании, когда же вернется Данте. Солнце медленно сползало к горизонту, а осенние сумерки, спускавшиеся на горы, становились все гуще. Постепенно пещера, где мы находились, погружалась во мрак – факелов у нас с собой не было, а для того, чтобы создать пульсар, нужны руки. Наконец, когда овал выхода потускнел настолько, что практически не отличался от стен, за поворотом послышались шаги, а затем оттуда вынырнул фиолетовый светлячок пульсара, в свете которого я увидела донельзя довольных Хэл и Данте, причем за плечами Хэлириан с помощью левитации двигалось нечто довольно приличных размеров.

– Привет, не ждали? – весело крикнул Данте, приветственно взмахнув рукой. – А мы тут вам сувенирчик приволокли. Хэл, хвастайся.

– Ну, что тут хвастаться… – скромно потупилась айранит. – Вот, принесли…

Предмет, до того мирно висевший за спиной Хэлириан, плавно выплыл на свет, и я с удивлением уставилась на двухпудовый камень, невесть как выломанный из скалы.

– И? – непринужденно поинтересовалась я. – Это мне вместо надгробия, что ли?

– Сплюнь, чудо в перьях! – возмутился Данте.

– Про перья – это к Хэл, – отозвалась я, попытавшись пожать плечами, но это мне не удалось. – Что за каменюка-то?

– Не каменюка, а темница для горного духа, – терпеливо пояснила мне Хэлириан, и только теперь я увидела едва заметное зеленоватое свечение, исходившее от глыбы серого камня. – Я засадила его туда, потому что по-другому никак его не дотащишь.

– Ага, – глубокомысленно покивала я. – А по поводу меня вы договориться-то успели?

– Успели, не волнуйся, – успокоительным тоном проговорил Данте. – Он пообещал, что у тебя руки-ноги даже действовать будут. Правда, онемение полностью пройдет только через несколько часов, но нам-то не к спеху – спать ляжем, а утром ты будешь как огурчик.

– В смысле – маленькая, зелененькая и в пупырышек? – съязвила я, улыбаясь во все тридцать два зуба. Нет, все-таки хорошие у меня друзья… Заботливые, главное. Вот, камешек с духом принесли, в случае неудачи за надгробием далеко бегать не надо.

Данте на мое ворчанье ничего не сказал, только махнул рукой и устало уселся на камень у стены, вытянув длинные ноги в высоких черных сапогах. Хэлириан же пролевитировала доставленный камень ко мне поближе. Я заметила, что, пока она колдовала, у нее все время еле заметно мерцали кончики перьев. Наверное, чем сильнее колдовство, тем ярче светятся перья, потому что, когда Хэл мечет на диво мощные молнии, по ее крыльям словно пробегают искры и дуги высокого напряжения, а здесь – еле заметные огоньки…

– Ну, Еваника, готовься. Сейчас из камня вылетит дух. Не бойся, я выпущу его не до конца, так что смыться он не сможет.

– А затолкать меня еще глубже в камень?

– Всякое может быть. Но я нашего горняка уже предупредила, что пусть только попытается – сразу на молекулы разметаю, собирать нечего будет. Так что, думаю, он не рискнет.

Я обдумала сложившееся положение и решила, что двум смертям не бывать, да и терять мне, в общем-то, нечего.

– Ладно, Хэл, выпускай своего «подопечного».

Айранит кивнула и развела руки-крылья в стороны, нашептывая заклинания. Огоньки по перьям забегали с удвоенной частотой, и тотчас из камня с диким воем вырвалось густое облако с провалами глаз и широко разинутым призрачным ртом.

Я содрогнулась всем телом, неосознанно пытаясь вжаться в шероховатый камень скалы, но дух остановился в локте от моей груди и пронзительно зашипел. Хэл ухмыльнулась и кивнула на камень, из которого вылетел дух, и только сейчас я заметила, что часть «облака» по-прежнему уходит в его слабо светящееся нутро.

– Я же сказала, что от меня ты так просто не уйдешь. Делай, что велено, и, быть может, я сохраню твою жалкую жизнь. – Девушка-айранит хищно улыбнулась, продемонстрировав острозубый оскал матерого волка.

Глядя в глаза Хэл, ставшие блестящими черными зеркалами, я впервые задумалась – а кто такие айраниты на самом деле? Я знала Хэлириан почти месяц, и за это время стала относиться к ней как к младшей подруге, наивной девчонке, на долю которой выпало суровое испытание, но сейчас…

Сейчас я впервые порадовалась, что не являюсь врагом айранитов вообще и Хэлириан в частности. Потому что, как я осознала, враги айранитов долго не живут, умирают быстро.

– Ну же! – Хэл взмахнула правым крылом, и по горному духу пробежал зеленоватый разряд молнии.

Тот дернулся и почти утратил форму, но все-таки сумел собраться и развернулся ко мне.

От облака, составлявшего «тело» горного духа, ко мне потянулись два жгута, что-то вроде слабого подобия рук. Я зажмурилась и задержала дыхание. Сердце колотилось где-то у горла, а в голове не осталось ни одной мысли.

Страшно, очень страшно находиться так близко к горному духу, не имея возможности сопротивляться и зная, на что он способен.

Призрачные ледяные руки легли мне на плечи, и тотчас мои собственные от плеча и до кончиков пальцев прострелило холодом.

До кончиков пальцев?

Я снова ощущала свои руки, когда горный дух потянул меня обратно из скалы, куда сам же и засунул. Ощущения были похожи на то, как будто меня вытаскивают из холодного песка – что-то сухое и ледяное струится по рукам, пальцам, холодит колени сквозь шерстяные штаны. Я скосила глаза на свою левую руку и увидела, как сквозь камень медленно проступает сначала рукав куртки, а потом и ладонь, затянутая в черную кожаную перчатку. С ногами было то же самое, только они проявлялись быстрее.

Наконец дух резко дернул меня на себя и я, высвободившись из каменной ловушки, хлопнулась на жесткий каменный пол. Все тело болело, руки мелко дрожали и отказывались повиноваться, но я была свободна! Алин моментально оказался рядом и, подняв меня с пола, взял на руки и отнес на расстеленное Вильей одеяло. Подруга сразу же налетела на меня, как коршун на цыпленка, ощупывая с головы до ног и причитая на все лады.

– Ви-иль, ну чего ты дергаешься? – проговорила я, несколько удивленная ее волнением, с трудом подтягивая онемевшие, словно замерзшие, колени к груди и несколько вымученно улыбаясь. – Я в порядке, пострадала не особенно, даже ожоги болеть перестали, так чего же волноваться? Теперь радоваться надо.

– Дурочка… – пробормотала Вилька, обнимая меня. – Я ж тебя уже лет десять знаю, с детства. Ты мне как сестра, так чего же ты удивляешься, что я так переволновалась.

– Да, со мной дружить трудно, – улыбнулась я. Идиллию испортил не вовремя зашипевший горный дух, о котором все временно забыли.

– Кстати, Хэл, – поинтересовалась я, – а что ты теперь с ним сделаешь?

Айранит задумалась.

– Вообще-то я сначала хотела его уничтожить, – заговорила она наконец, – но теперь думаю, что лучше будет его погрузить в сон и заточить в этом самом камне. Понимаешь, если я его сейчас дематериализую, то покоя он все равно не обретет, а так хоть мешать никому не будет.

– Ладно, черт с ним, Хэл. Запихивай обратно и засунь сам камень куда-нибудь так, чтобы в глаза не бросался. И… спасибо тебе огромное.

Айранит улыбнулась и, пробормотав заклинание, очертила светящимся крылом контур горного духа. Тот моментально перестал завывать и послушно погрузился обратно в глубь камня. Хэл обвела камень крылом, и бледное свечение полностью потухло. Теперь если не знать, что в этом камне заключен горный дух, то никогда не догадаешься. Но Хэлириан этого показалось мало – она с помощью левитации перенесла глыбу, ставшую на ближайшую тысячу лет домом для горного духа, к дальней стене пещеры, где была небольшая ниша, да там и оставила, предварительно «приварив» с помощью магии обломок к скале так, что образовался монолит.

Я некоторое время любовалась работой Хэл, а потом вспомнила, что нужно поблагодарить еще кое-кого.

– Данте, – негромко позвала я. Он оторвался от вдохновенного созерцания собственных сапог и, поднявшись с облюбованного места, подошел ко мне. Вилька понимающе улыбнулась и ретировалась с одеяла, утащив за собой Алина, который явно вознамерился не отходить от меня ни на шаг, чтобы я еще куда-нибудь не влипла.

– Ева, как ты себя чувствуешь?

Я внимательно посмотрела на нашего проводника. Сразу видно, что поимка горного духа далась им с Хэл нелегко – вон куртка и плащ такие грязные, будто ими пол вытирали, волосы растрепались, вместо залихватского хвоста на голове натуральное воронье гнездо, под глазами залегли тени…

– Кажется, лучше, чем ты, – улыбаясь, ответила я и попыталась все еще непослушными руками пригладить его волосы. Естественно, у меня ничего не вышло, и Данте перехватил мои ладони, чтобы я не закрепила «воронью» прическу на голове. – Я… Я тебе спасибо сказать хотела. За то, что не бросил в беде. Ведь если бы не ты…

– Забудь, Ева. Все хорошо, мы живы и относительно здоровы. К тому же ты тоже не бросила меня в Сером Урочище, хотя могла. Ревилиэль-то вы вытащили без проблем, но ты все-таки вернулась за мной. – Он внимательно посмотрел мне в глаза. – Я тоже не мог бросить тебя в беде, когда был хотя бы один шанс спасти.

– Все равно спасибо.

– Пожалуйста. – Данте улыбнулся и принялся стаскивать перчатки с моих ладоней. – А теперь давай посмотрим на твои ожоги. Кажется, бинты уже можно снимать.

– Да ну? – удивилась я, наблюдая за тем, как Данте разматывает бинты, прикрывающие ожоги.

– Ты же сама говорила, что от мази они дня за три затянутся. Так три дня уже прошло.

– Да-а? Кажется, у меня совершенно пропало чувство времени. Мне почему-то казалось, что намного меньше…

– Вообще-то это неудивительно – у нас путешествие шло на редкость насыщенно, по крайней мере, скучать нам точно было некогда. Вот ты и не заметила, как время пролетело. – Он наконец-то снял последние бинты с моих кистей и озадаченно уставился на результат. – Знаешь, а мазь-то у тебя отличнейшая. Рецептик не дашь?

Я тоже посмотрела на освобожденные от бинтов руки и недоверчиво поднесла их к глазам. Результат, по правде говоря, превзошел все ожидания – вместо солидных ожогов были ярко-розовые пятна, которые со временем обязательно побледнеют. Правда, на правой руке, там, где мы неосмотрительно содрали корку, на коже появились чуть выступающие шрамы, которые, как я уже точно знала, не сойдут никогда. У травников есть превосходные снадобья, заживляющее раны без образования шрамов, но исцелить уже зарубцевавшиеся они не могут. Можно, конечно, попытаться их сгладить, но отметины все равно останутся.

А, без разницы. В самом деле, руки – не лицо, а перчатки еще никто не отменял. Хотя в моем случае уродство было не таким уж страшным, чтобы его стыдиться. Подумаешь, несколько коротких широких шрамов на тыльной стороне ладони…

– Рецептик не дам. – Знал бы он, что входит в состав мази… – Мазь еще приготовить надо. Гораздо проще у травников купить – это снадобье весьма распространено, так что проблем возникнуть не должно. Лучше название запомни – «желтоцвет».

– Запомню, – улыбнулся Данте, легонько взъерошив мне волосы. – Кстати, лично я предлагаю устроить привал, а завтра попытаемся пройти через Ночной перевал.

– Стоп, – вскинулась Вилька, резво укладывавшая сумки. – Ты сказал «попытаемся»?

– Да, – невозмутимо кивнул Данте, выпуская мои руки и вставая с одеяла. – На Ночном перевале сгинул не один вооруженный отряд, а это наводит на всякие нехорошие мысли. Так что придется быть начеку, а для этого нужно как минимум выспаться.

– Но ты был там раньше?

– Был, – неохотно подтвердил он. – Только я проходил там днем и ничего такого не заметил, но ведь люди почему-то пропадают. И не только люди, кстати.

– Может, те твари, которые облюбовали своим местом жительства Ночной перевал, относятся к сумеречным? – предположила я. – Ну, они не показываются днем, а нападают только ночью.

– Ева, Ночной перевал – это гномья дорога шириной в пятнадцать локтей, извилистая как не знаю что и длиной версты полторы-две. В конце дороги мост через пропасть, хороший такой мост, широкий и прочный, который упирается в небольшую площадку. Вот с этой-то площадки и начинается Рассветный пик. Так вот – на всем протяжении Ночного перевала нет ни одной достаточно широкой и глубокой расщелины, в которой могло бы спрятаться что-то настолько опасное, что способно уничтожить целый отряд, вооруженный до зубов.

– Но ведь существует и призрачная нежить! Ей достаточно превратиться в туман или в нечто подобное и проскользнуть в узкую щель, за которой есть пустота достаточных размеров, – возразила я, привставая на одеяле. – Данте, в Сером Урочище ты столкнулся с лунным призраком, который с легкостью становится туманом. Подобной ему нежити, не выносящей солнечного света и способной изменить свое материальное тело, насчитывается около десятка. Вполне возможно, что на Ночном перевале поселилась нежить именно такого рода.

– Все возможно, – согласился он. – Но в любом случае нам нужно отдохнуть, а та нежить не покидает пределов Ночного перевала. Дождемся утра и спокойно пройдем.

Хэл, внимательно прислушивавшаяся к нашей дискуссии, внезапно встрепенулась и непреклонным тоном заявила:

– Вы как хотите, но я в этих катакомбах ночевать не буду! Хватит с меня этих пещер, горных духов и прочих прелестей. Предлагаю спуститься вниз, на Ночной перевал, и там переночевать. Огородимся мощным защитным контуром, настроим его на нежить и ляжем спать. В крайнем случае поставим часового, я даже согласна стоять на часах первой, но здесь я не останусь!

Мы озадаченно переглянулись. В душе я была абсолютно согласна с Хэл – здешние катакомбы надоели мне до желудочных колик, к тому же конкретно эта пещера едва не стала моей могилой, так что задерживаться здесь на ночлег мне тоже не хотелось. Лучше и в самом деле оградиться защитным контуром, поставить часового и провести ночь на открытом воздухе, чем здесь, где каменные своды со свисающими с них сталактитами давят на нервы. Алин, до сих пор хранивший молчание, смущенно кашлянул и заговорил:

– По правде говоря, эльфы не очень-то жалуют пещеры, и я чувствую себя здесь по меньшей мере неуютно. В нашем отряде два мощных мага, думаю, что защиту от нежити они поставить смогут, да и караул выставим. До утра продержимся, а с первым лучом солнца нежить, если таковая объявится, уйдет в свои норы. Я за ночевку на Ночном перевале. Вилья?

– Ну-у, я думаю, что Хэл права. Мы все – неплохие воины, сражаться умеем, да и Ева с Хэл колдуют – будь здоров! Отобьемся. Ева?

Вместо ответа я только с трудом подняла руку и материализовала в ладони яркий огненный пульсар. Онемение постепенно проходило, а для того, чтобы запустить в оппонента пульсаром, не нужно никаких пассов – только два коротких слова и взмах рукой.

– С тобой все ясно. – Данте, улыбаясь, легко подхватил меня на руки, поскольку ноги меня все еще не держали. – Я бы удивился, если бы ты решила остаться в этом подземелье. Ладно, народ, идите за мной, тут есть узкая тропинка – спустимся по ней и выйдем к Ночному перевалу. Там и устроимся на ночлег. Надеюсь, все более-менее видят в темноте?

С этими словами Данте перехватил меня поудобнее, дождался, пока Вилька сложит одеяло и запихнет его в мою сумку, и бодрым шагом вышел из пещеры. Пахнуло холодом, я с наслаждением подставила лицо студеному ветру. Чистый горный воздух освежал и бодрил, а темное небо было удивительно близко – серебряный месяц виднелся не над головой, как обычно, а слева, и мелкие звезды бисером рассыпались по густо-синему бархату темного осеннего неба.

Данте нес меня легко, точно ребенка, спускаясь по почти невидимой в темноте горной тропке непринужденно и свободно, словно дело происходило в разгар солнечного дня. Шедшие за ним Вилья и Алин двигались бесшумными тенями, повторяя каждый шаг Данте, а Хэл решила проблему еще проще – она просто взлетела и теперь купалась в воздушных потоках, зачастую удаляясь на приличное расстояние. Похоже, что у айранитов ночное зрение развито не хуже, чем у темных эльфов, которые каким-то непостижимым образом видят в кромешной тьме как днем.

Зрачки Алина фосфоресцировали в темноте полированным серебром, а Вилькины глаза своим зеленоватым блеском напоминали о лесных котах. И лишь одна я чувствовала себя абсолютно беспомощной – я видела в темноте только с помощью магии, а так я могла лишь разглядеть, где заканчиваются горы и начинается небо, но увидеть хоть что-нибудь под ногами было выше моих сил.

Наконец спуск закончился, и по тому, как размеренно зашагал Данте, я поняла, что началась дорога Ночного перевала. Он отнес меня к невысокой, в полтора человеческих роста, стене, где и сгрузил на расстеленное шустрой Вилькой одеяло. Сверху бесшумно спикировала Хэл – я узнала об этом по поднятому ею при посадке легкому ветерку – и тихим голосом поинтересовались, все ли расположились. Услышав положительный ответ, Хэлириан взлетела на пять локтей в воздух и там очертила крылом тускло светящийся голубоватым светом круг, которой стал спускаться все ниже, пока не застыл в локте от земли.

Хэл плавно опустилась, и в тот момент, когда она коснулась подошвами дороги Ночного перевала, защитный круг полыхнул ослепительным огнем, осветившим всю стоянку, и почти сразу угас. В воздухе запахло, как после грозы, а почти погасший круг еле слышно басовито зажужжал.

– Все, – довольно произнесла Хэл. – Можно укладываться спать. Я настроила круг на нежить, так что все будет нормально. Этот круг очень мощный, не думаю, что кто-то сумеет через него пробиться. Но часовых все-таки лучше выставить. Мало ли кто тут по ночам шастает.

– Согласен, – отозвался Данте. – Вот ты первая и покарауль. Разбудишь меня часа через полтора.

Айранит только пожала плечами и, усевшись на сложенное одеяло и укрывшись крыльями, принялась усердно бдеть. Я же, как только был поставлен круг, с наслаждением вытянулась на спине и почти сразу провалилась в сон.