Глава 7

Проснулась я на рассвете. Нет, рассвет еще толком не наступил, но ледяной предутренний туман уже заполнил улицы Иррестана и теперь проникал сквозь неплотно закрытые ставни, выхолаживая комнату так, что стало как в заброшенном склепе. Холодно, сыро и неуютно.

Именно холод меня разбудил. А еще – какое-то неприятное ощущение, что за мной наблюдают. На всякий случай я переложила кинжал из-под подушки поближе, так чтобы выхватить его можно было одним движением, и прислушалась. С улицы изредка доносились какие-то эмоциональные выкрики, на уровне бытового «спасайте, грабят!», но ничего такого, что могло бы предвещать опасность.

Вот это-то меня и насторожило. Не бывает такого, чтобы я чувствовала себя в безопасности, когда по моему следу идут трое Танцующих. Знаю ведь, что все равно отыщут, они, как ищейки,– раз уж напали на след, то уже не собьются. И фокусы с иллюзиями только отсрочат встречу, но не отменят ее.

«Авторитетно заявляю: никого постороннего тут нет».

Ой, как же ты не вовремя включился...

«Разве? Интересно, сколько бы ты еще лежала в обнимку с кинжалом и прикидывала, есть ли кто у тебя за окном или нет?»

А отражающие чары ты тоже засекаешь? А то Танцующие, знаешь ли, без десятка-другого амулетов на все случаи жизни попросту не ходят.

«Засекаю их факт. И предупреждаю».

И на том спасибо.

Я встала с кровати и, одернув нижнюю рубашку, в которой спала, подошла к окну, прикрывая ставни. Впрочем, теплее от этого не стало. Может, даже холоднее... Я поежилась и чуть ли не бегом вернулась обратно в кровать, свернувшись клубочком под успевшим остыть одеялом. Хоть бери на ночь даму не слишком тяжелого поведения, чтобы поработала грелкой в постели.

«Хочешь совет – позови в следующий раз Джерайна. Уверен, ему сейчас тоже не слишком тепло».

Ага, и где гарантия, что он не будет распускать свои семипалые ручки?

«Твое нежелание – вот стопроцентная гарантия. Или его усталость на грани бессознанки».

Ну знаешь...

«Или ты хочешь сказать, что...»

Фэй, заткнись.

Я повернулась на другой бок, когда голос Фэя в очередной раз эхом раздался в моей голове:

«Лесс, повернись-ка. Надеюсь, что ты безопасных Шепчущих не боишься?»

Шепчущих?!

Я резко села, вглядываясь в темноту комнаты, в которой начали проступать неясные тени. Волнами тумана расплылся тихий шепот, скребущий душу острыми коготками прошлого. Кто сказал, что Шепчущие безопасны? Плюньте тому в лицо, а если будет настаивать – можно с чистой совестью приложить по чересчур самоуверенной морде чем-нибудь потяжелее. Да, эти бестелесные существа не могут причинить физического вреда, не могут бросить в вас проклятием. Но они могут вытащить наружу все похороненные в глубине души воспоминания, а у кого сейчас нет такого, что было бы лучше никогда не вспоминать? У меня – есть, и даже слишком много.

Бусинки и заколки, вплетенные в тонкие косички, тихо зазвенели, ударяясь друг о друга. Все разные, ни одной похожей. Почему? Да потому, что каждое украшение, каждая заколка – память о тех, кто когда-то был мне дорог и кого сейчас уже нет. Каждое украшение было взято на память, сохранено или же снято с еще теплого трупа.

Память. Проклятие каждого убийцы.

То единственное, что еще может причинять нам боль, пока душа окончательно не огрубеет от шрамов. У меня еще не огрубела, по крайней мере настолько, чтобы я безбоязненно могла взглянуть в лицо своему прошлому.

Я до боли стиснула пальцы, сминая простыню и не пытаясь даже потянуться за оружием. В голове бился голос Фэя, а я смотрела на вереницу Шепчущих, ведущих свой хоровод вокруг меня. Говорят, они могут привести за собой призраков...

«Лесс! Что с тобой?!»

Шепчущие расступились, пропуская вперед тусклую, едва видную в темноте фигуру. Все-таки привели... Моя рука потянулась к кинжалу, уже не раз пробовавшему кровь разумных, но бессильно опала, как только призрак приблизился и черты его лица стали более четкими.

И узнаваемыми.

Изумрудная зелень миндалевидных глаз, потускневшая раз и навсегда под ярким осенним солнцем. Каштановые, неровно обрезанные ударом меча волосы, в которых серебром поблескивали седые прядки. Тонкий шрам, наискось пересекающий подбородок и почти незаметный, особенно когда он улыбался. И маленькая сережка с изумрудом в форме трилистника, та самая, которая сейчас покачивалась, вплетенная в одну из моих косичек.

Альен.

Дыхание перехватило, а я до боли сжала рукоять кинжала. Тебя же нет, ты умер...

«Это призрак, Лесс...»

Альен подошел ближе, и Шепчущие встали полукругом, разливая свою песню, в которой я пыталась разобрать знакомые слова. Полуэльф чуть улыбнулся, совсем как при жизни, а у меня перед глазами все стояла лесная поляна, усыпанная алыми и золотыми осенними листьями, темная, неохотно впитывающаяся в холодную землю багряная кровь и трепещущие на хлестком ветру снежно-белые оперения стрел.

– Я не успела... совсем немного,– пробормотала я, глядя на Альена, который, казалось, когда-то давно был для меня почти всем.

Это его дочь я сейчас прячу на северо-востоке страны от сидхе и всех, кто захочет ее найти. Его – и женщины, которую он пообещал оберегать. Он тоже не сдержал обещания, просто не сумел.

Кем я была для него? Огнем, на который летит мотылек. Любовь яркая и на первый взгляд поверхностная. Он всегда говорил мне, что смерти нет, что это всего лишь шаг в бессмертие. Он грустно улыбался и качал головой, думая, что мне не идет убивать. Он целовал мои губы и шептал, что любит. Безмерно. Бессовестно. Безответно, потому что Танцующая не может любить. Общепризнанный миф, который я не стала развеивать.

Но, когда он умирал на пограничье у меня на руках, он звал ее. Не меня, а мать своего ребенка. Он не брал с меня обещания присматривать за Эрин. Я сама его дала. Уже закрывая его потускневшие глаза...

Тогда в моих волосах появилась застежка в виде изумрудного трилистника...

– Альен...

Призрак отвернулся и посмотрел в сторону ставней. Шепчущие стали медленно отдаляться, исчезая по одному, а Альен молча указал на тоненькую щель между створками и медленно ползущий вверх засов. Тускло блеснуло тонкое лезвие ножа, поднимающего запор ставня.

«Лесс, за окном трое!!!»

Танцующие!

Я вскочила, с тихим шелестом квэли выскользнули из ножен, оказываясь в моих руках, а Альен только чуточку укоризненно покачал головой.

– Я знаю... Но сейчас иначе никак.

Резкий, отрывистый кивок.

«Лесс, не отвлекайся!»

Запор на ставнях резко взметнулся вверх, окно распахнулось с треском, а предутренний воздух зашипел, разрезаемый тонкими метательными треугольниками. Я метнулась в сторону, отбивая часть треугольников квэлем, остальные впились в стену, хищно поблескивая выкидными «когтями». Ненавижу это оружие!

Танцующие скользнули в комнату плавно, подобно теням, впуская в комнату холодный ветер и туман. Они не торопились – знали, что сейчас все мое оружие это квэли и несколько треугольников в наруче. Знали также, что использовать метательное оружие я не буду – все равно бесполезно, отобьют ведь, крайновы дети. Потому и допустили некую театральность в своих действиях – нарочито медленное вытаскивание клинков из ножен, двое остаются на месте, один делает шаг вперед. Лица закрыты шелковыми черными платками, но презрение ощущается на расстоянии.

Я оскалилась, стоя на одном колене на полу, широко разведя в стороны руки с квэлями. Белая свободная рубашка, мое единственное одеяние, задралась до бедер, распущенные волосы подметали доски пола, но сейчас мне на это было наплевать. Трое Танцующих против одной. Если бы их было хотя бы двое, то можно было бы попробовать рискнуть и поспорить с судьбой. А так...

«Эй, Лесс, ты что, с жизнью решила попрощаться?!»

Догадливый-то какой, а... Телохранитель крайнов,– мысленно ухмыльнулась я, чуть развернув квэли так, чтобы острия смотрели на сидхе.

Вышедшая вперед девушка, с волосами, заплетенными в косички, вскинула бровь. Ну да, конечно. Они же прекрасно понимают, что рисковать им невыгодно. Жить все хотят...

Они напали слаженно и молча, действуя как единый организм. Клинки заплясали, выбивая искры. Два клинка против шести. Хрустально-серебряный звон искусно выкованных лезвий. Пляска трех черных теней и одной белой. Мне раскроили бедро почти сразу же – всего лишь легкое касание клинка, но кровь уже окрасила белую кожу, еле заметно светясь в предрассветном сумраке. Я на миг сбилась и тотчас поплатилась срезанной прядкой на лбу и тонкой царапиной поперек живота.

Фэй, замедли их!!!

«Приказ принят».

Рубиновый глаз плеснул розоватым светом, который моментально окутал Танцующих чем-то вроде тумана, но сидхе замерли на долю секунды, а потом колдовские путы были разорваны. Впрочем, мне этого хватило, чтобы прочертить квэлем сочащуюся кровью полосу на лице девушки с косичками. Разрезанная пополам шелковая маска спланировала на пол, а я ухмыльнулась, любуясь своей работой. Регенерация регенерацией, но шрам через все личико у Танцующей останется.

Дверь, которая охраняла проход между двумя смежными комнатами, наверное, прожила долгую и счастливую жизнь, насколько может быть долгой и счастливой жизнь обычной гостиничной двери. Увы, когда д’эссайнам срочно требуется войти, они не всегда открывают замки. Она с тихим скрипом рухнула внутрь двумя аккуратными половинками, и в комнату влетел Джерайн, злой, как три с половиной крайна, окруженный неясными тенями. Шепчущими.

Воспользовавшись долей секунды паузы, он успел крикнуть:

– Девушка справа – твоя, остальных – мне! – И рубанул наотмашь ближайшего Танцующего.

Я только и успела, что мысленно вздохнуть, краем глаза глядя на то, как девушки-сидхе, напрочь проигнорировав предложенное д’эссайном разделение труда, красиво принялись теснить его в сторону, нанося удары с такой скоростью, что в комнате стоял непрерывный звон.

Фэй, заморозку! Такую мощную, какую только можешь!!!

«Принято!»

Я поймала на скрест клинков квэли Танцующего, и в этот момент руны на браслете заискрили холодным белым пламенем, плеснувшим во все стороны, и там, где язычки холода касались сидхе, их одежда покрывалась белоснежным инеем. Мой противник отскочил назад, изумленно глядя на побелевшие квэли и плохо слушающиеся руки, девушки тоже отступили, образовывая с Танцующим треугольник.

Классика...

Я сдула с лица обрезанную прядку и пригнулась, оскальзываясь в лужице крови, натекшей с бедра.

– Тю, детишки, неужели вы таки нервничаете? Сначала невежливо вламываетесь, вас и так тут не очень ждали, хулиганите тут, красивую девушку поцарапали... И как вам не стыдно?

Джерайн даже не запыхался, более того, вообще дышал через раз, совершенно честно забывая о том, что надо это делать. Эсси’д’шарме в его руках снова изменилось так, что острие этого однолезвийного меча окрасилось фиолетовым цветом.

– Die ast’a wai fo el!

Несколько призрачных фигур возникло перед Танцующими, вновь сбивая их внимание. Знакомыми чертами. Воспоминаниями. Старыми ранами в душе. Я ухмыльнулась, скользнув вперед и нагло вламываясь в треугольник, стараясь разорвать строй. Рядом мелькнуло светящееся лезвие меча Джерайна, использовавшего заминку для того, чтобы нанести колющий удар девушке-Танцующей. Та машинально поймала клинок д’эссайна на один из квэлей, но лезвие вдруг изогнулось так, что соскользнуло с блока и глубоко вонзилось в грудь девушки. В сердце.

Первый камень на рукоятке загорелся ярким синим цветом, но Джерайн, нанеся удар, раскрылся, за что и поплатился – оказавшийся на расстоянии удара клинком сидхе все же полоснул его по правой руке. Глубоко, так что на миг из раны показались кости, а потом брызнул кровавый ручей. Я крутанулась в пируэте, ныряя под вытянутую руку Танцующего и разводя руки с квэлями в стороны. Как птица, взмахивающая крыльями.

Тихий вскрик, холод адамантиевого сплава в боку, щекочущая живот струйка крови...

И сидхе, медленно отступающий к кровати, зажимая глубокую рану на животе. Я оскалилась, перетекая в низкую стойку и буравя взглядом девушку с залитым кровью лицом, которая медленно пятилась к окну. Но не тут-то было.

В распахнутое окно совершенно нагло заползла струйка тумана. Джерайн перехватил свой клинок в левую руку и встал чуть позади меня, заливая медленно останавливающейся кровью пол.

Появление нового действующего лица стало для Танцующей сюрпризом. Фатальным. Когда она делала шаг назад, то наткнулась спиной на бесшумно материализовавшуюся тень. Руки с клинками попытались нанести удар, но не успели. Девушка зря обернулась, право слово. Хуже стали учить в Ar’Quilen, наглые слишком Танцующие получаются. И оттого зачастую неосторожные.

Взгляд ее утонул в голубых бездонных глазах красавца-шатена. Тот взял ее за подбородок и впился в губы страстным поцелуем. Затем – запрокинул голову и погрузил острые клыки ей в горло. Я пошатнулась и опустилась на колено, упирая один из квэлей в пол. Кровь, текущая из многочисленных порезов, уже успела пропитать рубашку – подозреваю, что в сознании я находилась только благодаря Фэю, который ускорял заживление глубокой раны в боку.

Вампир, крайн его побери!!!

Не хватит, ох не хватит моих сил против него. Здесь и сейчас...

Краем глаза я заметила, как оставшийся в живых Танцующий метнулся к двери, оставляя за собой цепочку кровавых следов... Пусть валит ко всем крайнам, мы еще встретимся... если выживем...

К убегающему сидхе метнулись тросы захватов Джерайна. Увы, безрезультатно – он отбил их ударом квэлей и лишь чудом не сломал эти механизмы. Девушка, находившаяся в объятиях вампира, томно осела на пол, и даже в темноте мне было видно, что лицо ее стало не просто бледным – цвета мрамора, а из разорванной шеи толчками вытекала кровь.

– Встретимся позже. Первую жизнь – вернул,– оповестил вампир и вылетел через окно летучей мышью.

– Ver’la! – выругался Джер и коротко отмахнулся в сторону Шепчущих.– Уходите отсюда. G’ne ‘ay e od ‘e a u n’et. ‘U ‘o ‘m!

На удивление, они послушались и тихо прошли сквозь стены, удаляясь вместе с отзвуками шепота.

– Лесс, ты как? Идти можешь?

– Сейчас узнаю,– пробормотала я, поднимаясь на ноги и осознавая, что еще чуть-чуть – и я упаду, но тем не менее сил на то, чтобы закатить Джерайну здоровой рукой полновесную пощечину, мне хватило.– Ты!!! Тварь д’эссайновская!!! Да как ты посмел их вызывать?! Или ты не соображаешь, что делаешь? Я – убийца, чтоб ты знал! А для убийц Шепчущие – как для тебя дибоги! Потому что лучше тебе не знать, какие воспоминания они могут вызвать! Если не в курсе, то их человеческие некроманты обожают в качестве пыточного инструмента использовать! Потому что, пообщавшись какое-то время с Шепчущими, убийца накладывает на себя руки!

Джерайн стоически перенес пощечину, после чего перехватил мою руку и позволил себе саркастически улыбнуться. Голос его истекал ядом:

– А потом Шепчущие забирают их души, если тебе интересно. Потому что безнаказанно для себя их вызывать никто не может... И приказывать им тоже никто не может, если интересно. Тем более что в окрестностях ты не единственная убийца, отнюдь. Зато единственная, которой требуется срочная медицинская помощь. И единственный выбор, который я согласен тебе оставить, так это приказывать браслету – или ждать, пока я тебя заштопаю. Вопросы есть?

– Нет. Есть предложение.– Я выдернула руку, пошатываясь, переступила через труп одной из девушек и добрела до кровати.– Пошел к крайну, сама справлюсь.

Порядком порубленная дверь, ведущая из моей комнаты в коридор, наконец-то распахнулась, и на пороге появился донельзя бледный хозяин гостиницы в сопровождении четверых охранников. Я только развернулась, поудобнее перехватывая один из квэлей и указывая им на лежащие трупы Танцующих.

– Могу я знать, какого крайна они влезли ко мне в комнату и почему вы не вмешались? Я ни за что не поверю, что вы не слышали. Предупреждаю: если вы мне сейчас соврете, то будете лежать рядом с ними на полу.

– Госпожа...– Хозяин смотрел на меня испуганными и абсолютно честными глазами.– Они пришли ко мне ночью... Сказали, что если вмешаюсь, то после расправы над вами они вернутся и поубивают всю мою семью... простите, но я не мог...

– Думаю, что вы разумный человек, не так ли? – Джерайн принялся стирать кровь Танцующей со своего клинка.– И как разумный человек вы ничего не видели. Не слышали. Всю ночь просидели в своей комнате. Постояльцы из этой комнаты свалили еще до полуночи. И трупов – никаких трупов тут тоже не было. А странная парочка, красноволосый человек и сидхе, ночевала у вас в соседнем номере. С хорошей ванной. И медикаментами... то есть набором лекарств. У вас есть какие-нибудь вопросы или... возражения? – Последнее слово было произнесено столь медовым голосом, что казалось, будто таким количеством сахара можно отравиться.

Я точно отравлюсь.

«Лесс, вынужден тебе напомнить, что ты ранена, и, по моему мнению, довольно серьезно, чтобы уделить внимание себе!»

Поняла. Ощущаю...

Хозяина вымело из покореженной комнаты раньше, чем я успела отереть свои клинки о покрывало, а трупы Танцующих, к которым столь неосмотрительно приблизился Джерайн, вдруг вспыхнули аршинным столбом синего огня, моментально обращаясь в легкий белесый пепел, но при этом не оставив даже обугленных следов на полу.

– Уничтожение улик магическим путем,– ехидно прокомментировала я, отрезая квэлем полосу ткани от многострадального покрывала и туго перетягивая раненое бедро.

Второй «бинт» пошел на то, чтобы окончательно остановить кровотечение из раны на боку. Я выпрямилась и пошатнулась.

«Лесс, только не теряй сознание!!!»

Вот еще.

Джер заставил свой клинок обернуться вокруг талии подобно поясу, подобрал с пола «нечаянно оброненный» хозяином ключ от комнаты и подхватил меня под руку.

– Ну... Пошли приводить себя в порядок. Кстати, воспользоваться браслетом и быстрее, и менее накладно.

– Не сомневаюсь.– Я подхватила квэли, вернувшиеся в ножны, и, оттолкнув руку д’эссайна, пошла к двери.

Дверь за дюжими молодцами, незамедлительно доставившими лохань в чистенькую двухместную комнату, захлопнулась, и я наконец-то занялась собой, игнорируя присутствие Джерайна. Хорошо хоть, что вещи из наших предыдущих комнат доставили в кратчайшие сроки, даже не помыслив что-нибудь прикарманить, а поднос с лекарственными мазями и чистыми бинтами принесли вместе с горячей водой.

Я, болезненно морщась, отодрала прилипшие к коже лохмотья, оставшиеся от рубашки, и принялась отклеивать от ран обрывки, когда-то бывшие покрывалом, с трудом удержав невольный вскрик.

– Чтоб этих Танцующих крайн побрал! – негромко ругнулась я, когда «бинты» шлепнулись в принесенный медный тазик.

– Вообще-то то, что с ними приключилось, немного хуже, так что можешь не волноваться.– Джерайн невозмутимо рассматривал свою руку.– Слушай, тут иголка есть?

– Вроде была где-то...– Я пошатнулась и едва не упала, успев ухватиться за спинку широкой двуспальной кровати.– Приехали...

«А ты чего хотела, ненормальная?! – возмутился Фэй на запредельной громкости, и я недовольно поморщилась.– У тебя большая кровопотеря, я, конечно, ускорил твою регенерацию до предела, но все равно – ты слишком слаба!»

Иди к крайну, Фэй.

«Да ты не теряешь сознание только потому, что я не даю! Кстати, я тебе еще и боль приглушаю, иначе бы ты тут уже давно подвывала!»

Спасибо, конечно, но помолчи.

Джер окинул меня оценивающим взглядом и вздохнул:

– Эх... Ладно. Я на ногах лучше стою.

Он опрокинул в воду бутылек с целебным настоем, после чего подхватил меня на руки и, несмотря на довольно вялое сопротивление, медленно и аккуратно опустил в воду.

– Лежи уж. Я тебя помою.

– Щас тебе! – возмутилась я уже гораздо более живенько, выхватывая из рук д’эссайна мягкую тряпочку, заменяющую мочалку, наблюдая за тем, как зеленоватая вода медленно окрашивается фиолетово-багряной кровью.– Н-да, для тебя придется менять воду.

– Придется. Но это не проблема. Тем более что настой мне не нужен. Мне бы больше хотелось одежду простирнуть. И зашить, конечно. Рука к утру-полудню заживет, хорошо хоть кость цела.

– Да уж, тебе повезло значительно больше, чем мне,– хмыкнула я, аккуратно ложась затылком на бортик лохани и прикрывая глаза. Рубиновое око на браслете мерцало так, что сияние было видно даже сквозь воду.– Фэй говорит, что у меня кровопотеря – мама не горюй. Это означает, что ближайшие день-два от меня толку мало. Так что если будет жарко, то тебе придется меня защищать, а не наоборот.

Джер присел на пол рядом с лоханью, так чтобы смотреть мне в лицо примерно с одного уровня. Правда, взгляд его иногда отвлекался и на иные части моего тела, не слишком хорошо скрытые водой, но на этот факт мне было глубоко наплевать.

– Ну везение тут относительное. Мне просто очень повезло с расой. Кстати, судя по всему, в ближайшие пару дней о защите можно не беспокоиться. Старые долги... Тем более что пока не изгонят всех Шепчущих, нормальную погоню организовать точно не смогут.

– Кстати, за Шепчущих я тебе еще раз отдельно дам по наглой д’эссайновской морде,– пробормотала я. Глаза упорно не хотели открываться, но засыпать в ванной – не самая лучшая идея. Особенно когда нужно еще перебинтоваться.– Пожалуй, я лучше вылезу, а не то засну прямо здесь.

«Конечно, заснешь. Тебе сейчас отдых просто необходим».

В гробу отдохну, Фэй. Я это тебе уже говорила.

– Дашь, дашь, конечно.– Джерайн нагло ухмыльнулся.– Но когда-нибудь потом, ладно? – Он аккуратно поднял меня из воды, впрочем, тут же едва не уронил, потому что удержать отнюдь не безвольную меня, скользкую от лечебной воды, да еще и так, чтобы не разбередить ни один из многочисленных глубоких порезов по всему телу, было невозможно.

Первая попытка, к неудовольствию обеих сторон, завершилась провалом – я все-таки плюхнулась обратно в воду, щедро окатив Джерайна брызгами так, что с первого взгляда не совсем понятно было, кто из нас двоих принимал ванну. Вынырнув, я от души обматерила д’эссайна на трех языках, значительно повысив культурный уровень Фэя, чему тот был рад, как священному благословению.

Ну-ну. Похоже, в результате мы пришли к тому, откуда начали,– я по-прежнему находилась в деревянной лохани, уровень воды в которой несколько понизился, а Джерайн все так же нависал над деревянным краем, правда, гораздо более мокрый, чем был вначале.

«Ну что, второй акт пантомимы будет?» – хихикнул Фэй, довольный пополнением своего матерного словаря.

Угу, как же. Вот прямо сейчас и начнем.

«Жду с нетерпением. Заранее занимаю себе место в первом ряду зрителей, особенно в предвкушении третьей попытки».

И кто ты после этого?

«Сволочь, разумеется,– беззастенчиво отозвался Фэй.– Но сволочь полезная, а местами даже необходимая».

Правильно говоришь.

– Майна? – осведомился Джерайн.

– Лесом,– послала в недалекий путь его я, опираясь на деревянные края лохани и пытаясь дотянуться до полотенца. Порезы уже не кровоточили, а глубокая рана на боку затянулась наполовину благодаря усилиям браслета.

Джерайн, недолго думая, протянул мне нужный предмет:

– Пожалуйста.

– Спасибо.

– Не за что.

– Ну и ладно.

Я завернулась в полотенце, прикрывшее меня от груди до середины бедер, и, кое-как выбравшись из лохани, отчалила в сторону широкого ложа, рассчитанного, по-моему, не столько на отдых, сколько на активное времяпрепровождение. Но не успела я сесть на краешек этого произведения столярного искусства, как рядом уже оказался д’эссайн с полосками бинтов.

– Скорая лекарская помощь. Организуем перевязку заказчика в любой части его тела.– Несмотря на немного помятый вид, Джерайн пытался проявить чувство юмора. Получалось пока неважно, но лучше, чем похоронные речи.

– Из нас двоих заказчик ты, а я исполнитель,– хмыкнула я, беря несколько бинтов и скидывая полотенце, чтобы наложить повязку поперек живота. Конечно, Фэй помогает, но все же бинты необходимы.

Следующие десять минут мы в четыре руки делали из меня некое подобие языческого покойника из далекой южной страны, а к окончанию процедуры сволочь по имени Фэй заявила, что больше блокировать мои болевые рецепторы он не может, поэтому придется слегка помучиться...

И это он называет «слегка»?! Контраст был весьма ощутимым, причем настолько, что сил хватило лишь на то, чтобы рухнуть на покрывало кровати, не заботясь о более чем частичной обнаженности, и негромко застонать. О том, чтобы пошарить и найти себе одеяло, и речи не шло.

– Скажи спасибо, что я окончательно пришел в себя, так что могу отвлекаться от любования столь изумительным зрелищем, которое представляешь ты даже в таком замученном состоянии,– вздохнул Джер, укутывая меня одеялом.– Доброго утра и хорошего сна. Постарайся выспаться, хорошо?

– В гробу высплюсь, там для меня уже давно местечко заготовлено,– пробормотала я, закрывая глаза и привычно отгораживаясь от пульсирующей в местах порезов боли. Переживем, бывало и хуже.

«Не сомневаюсь, что бывало. Только не надейся, что я дам проснуться тебе раньше положенного».

Чего-чего?!

«Разумеется, форс-мажорные обстоятельства учитываются. Считай меня своим персональным будильником».

Уже считаю... сволочью персональной.

«Весь в тебя».

Теперь я понимаю, почему не хочу размножаться. Второй Алессьер-отступницы этот мир не выдержит.

Уже проваливаясь в сон, я почувствовала, как теплая, почти горячая ладонь д’эссайна медленно и осторожно перебирает мои мокрые после купания волосы. Нежность? Честно говоря, не думала, что они на такое способны... Хотя... Если подумать, то и Танцующие с лезвиями не способны на ярко выраженные эмоции, а от моего взрывного характера шарахалось немалое количество народу.

«Лесс, перестань размышлять так активно! Спать!»

Я даже возмутиться не успела, как этот паразит усыпил меня окончательно...