ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Когда кажется, что все плохо и хуже быть не может, вероятнее всего, ты ошибаешься.Из книги бога-странника
Я выхватил из огня кусок закопченного, но все еще сырого мяса, нарезал его на мелкие кусочки, чтобы можно было глотать на бегу.
– Поспеши, гиены решили устроить на тебя ночную охоту.
– Если это так, то бежать не имеет смысла. – Я стал понемногу соображать. – В темноте я ничего не вижу, так что далеко не убегу. Нужно такое место, чтобы ко мне со спины никто не мог зайти, там и приму бой, а вы уходите…
Волчица насмешливо фыркнула, а Крина мягко улыбнулась:
– Я знаю, что ты не трус, и не надо мне это доказывать, тем более сейчас.
– Почему не сейчас? – Я продолжал есть, обжигая жиром губы и язык, было больно, но остаться без еды я не мог – война войной, а ужин по расписанию. Хорошая поговорка, мудрая…
– Потому что задача гиен не допустить тебя в храм, а если получится, то и убить. Насколько я поняла, они позвали себе на помощь других оборотней. Думаю, к утру здесь перевертышей будет столько, что погибнем мы все.
– Что же делать?
– Есть способ сделать тебя сильнее. – Крина сбросила одежду – я чуть не поперхнулся – и, потянувшись к мешку всем своим гибким телом, вытащила оттуда бронзовую фляжку. – Вот зелье драконов, оно поможет тебе. С ним ты сможешь бежать долго и даже видеть во тьме, дорогу тебе будем показывать мы с сестрой по очереди. Только не пей больше глотка..
– А что будет, если выпью больше?
– Умрешь в жутких мучениях, это снадобье предназначено не для людей…
– Я не буду его пить.
– Не бойся, ты уже его пил. Забыл, как я влила его тебе, полумертвому, после нападения оборотней?
– Я был тогда без сознания, поэтому ничего не помню.
– Пей! – Крина завертелась волчком, начиная переворот. – У нас нет времени.
– Не хочу!..
Но говорить уже стало не с кем – около меня сидели две волчицы и гневно рычали, показывая острые белые клыки. Пришлось поднести фляжку к губам. Глоток я сделал самый маленький, какой смог, но все равно глотку опалило так, словно выпил расплавленный свинец, а в голове все закружилось.
Когда я открыл глаза, волчица Крина вылизывала мне лицо.
– Понравилось на вкус? – спросил я мрачно.
Почему-то мне показалось, что мое собственное тело куда-то исчезло – уж слишком необычайная в нем появилась легкость. Я оттолкнул волчицу и попробовал подняться, ожидая резкой боли, головокружения или еще чего-нибудь, но ничего не случилось. Постоял какое-то время, покачиваясь с носка на пятку, проверяя самого себя. Ночь стала посветлее, то ли луна светила ярче, то ли я действительно начал лучше видеть.
Волчица отбежала на десяток шагов и как-то неуверенно тявкнула.
– Вижу все, – кивнул я. – Бежать смогу, только не знаю, как долго. Что-то мне не по себе…
Чувствовал я себя действительно как-то странно, мне не нравилась эта непонятная легкость, которая наполняла мое тело, все время возникало ощущение, что можно взмахнуть руками и полететь, как птица.
Когда волчица рванулась в лес, я подхватил свой мешок и помчался по дороге.
Бежал быстро и легко, иногда у меня возникало точно такое чувство, какое я испытывал, когда сидел на спине у Тигра, тогда вокруг тоже все мелькало и кружилось.
Я не знал, куда ведет эта дорога, но верил, что мне скажут, где свернуть. Так и оказалось. Когда я пробежал уже половину ночи, передо мной появилась волчица – в серебристом лунном свете я так и не понял, кто из сестер предстал передо мной. Она заступила мне путь, а когда я перепрыгнул через нее, догнала и стала сбивать мощным телом в сторону. Когда побежал туда, куда нужно, снова вырвалась вперед.
Это было восхитительно, я нисколько не отставал от нее, мы вместе перепрыгивали через низкорослые кусты и поваленные деревья, мчались наперегонки тогда, когда перед нами представало свободное пространство. Это было здорово.
Но самое замечательное, что я не уставал. Правда, к утру, когда лес заполнил серый туман, мои ноги стали заплетаться, наливаясь расплавленным свинцом, и заболели так, что не то что бежать – идти не мог Пришлось снова приложиться к фляжке…
И все снова стало прекрасным – и мир вокруг, и лес, и я, бегущий сквозь туман вместе с волчицей к далекому храму.
Впрочем, почему далекому?
Когда солнце появилось из-за деревьев, я стал узнавать некоторые места, еще примерно через час увидел огромные валуны, а потом узнал заброшенное здание храма.
Выбежав на брусчатку, я остановился, потому что путь был закрыт.
Старик-оборотень сидел на камне у двери, а вокруг него расположилась знакомая мне стая. Не хватало только одной серой волчицы. Когда я вошел в круг, она заняла свое место, закрыв путь к отступлению.
– Устал тебя ждать, ключник, – сказал старец. – Да и мясо, которое ты так любишь, уже остыло. Что тебя так задержало, гонец?
– Силы человеческие, слаб оказался…
– А взгляд у тебя странный. – Старик встал с камня и подошел ближе, как раз из-за его спины выглянуло солнце и осветило меня; глаза мои сами собой закрылись, но пришлось их открыть, когда жрец больно сжал мне руку. – Вижу, снадобьем тебя напоили, оно силу дает и мощь, жаль, только жизнь отбирает.
– Жизнь?
– А ты не знал? После каждого глотка живешь лет на десять меньше, чем должен был. Но думаю, без него тебе и эту ночь было бы не прожить, догнали бы тебя гиены.
– Я уже понял, что до старости мне все равно не дожить.
– Вот и хорошо, что понял. Идем, времени у нас немного.
– Почему?
– Потому что скоро упадешь без сил и будешь спать часов десять, зелье из тебя все силы выжало.
Старик повел меня в храм. Там все было точно таким как и раньше, так же стояли мраморные статуи оборотней вдоль прохода к алтарю и чадили масляные светильники. Света они добавляли немного, но мне, пока зелье драконов действовало, вполне хватало, чтобы уверенно идти по гладкому полу.
Мы пришли в каморку, где на столе лежали нарезанные ломти жареного, еще горячего мяса. Я стал жадно есть, запивая разбавленным вином. Прошло, наверно, минут пятнадцать, прежде чем я смог оторваться. Все это время старик сидел и молча смотрел в огонь.
Увидев, что я отодвинулся от стола, он мягко произнес:
– Выходит, у тебя все-таки получилось?
– Что?
– Ты нашел вторую часть каика?
– Она у меня в кармане.
– Вот об этом я и говорю. – Старик снова уставился в огонь. – Я принес сюда первую часть, не хотел, но пришлось это сделать, чтобы каик не попал в руки гиен. На это моей магической силы потребовалось столько, что не смогу колдовать лет сто. Вот сижу и думаю: а стоило ли это всех наших усилий, ключник?
– Я пока еще гонец и на мне висит проклятие…
– А… – Старик махнул рукой. – Об этом не беспокойся. Оно развеялось сразу, как ты вошел в этот храм. Ты уже не гонец и принадлежишь сам себе. Теперь тебе решать судьбу этого мира – что хочешь, то с ним и делай.
– Что хочешь?
– Ты можешь уничтожить его, изменить или оставить таким, каким он был до твоего рождения, и все… одним движением руки.
– Движением?
– Или почти движением. Ты так и будешь переспрашивать каждое слово?
– Так и буду, – кивнул я. – Давно уже понял – лучше лишний раз спросить, чем сделать очередную глупость.
– А ты и спрашиваешь, и делаешь…
– Зато делаю с пониманием, – усмехнулся я. – Давай, старик, быстрее закончим наши дела, устал я уже от всего этого. Надеюсь, после того как открою дверь, от меня все отстанут?
– А это зависит оттого, что там окажется. Если нечто очень плохое, то тебя начнут просить, чтобы закрыл.
– Понятно. Что от меня требуется?
– Если поел, то пойдем, дверь недалеко. – Старик встал и пошел к двери, я за ним. – Страшно мне что-то…
– А я уже привык к этому чувству.
Мы подошли к алтарю.
– А вы похожи, – заметил старик. – Если приглядеться, одно лицо. Когда мне рассказали, что все ключники несут в себе кровь Киля, не поверил, похоже, зря.
Я взглянул на бога, когда старик поднес светильник ближе к каменному лицу, – рот, нос, губы, сходство определенно есть. Только выражение лица странника спокойное, умиротворенное, словно он уже совершил все, для чего был призван, и теперь отдыхает.
– Возьми вторую половину каика, – сказал старик, показав на колени бога. Там лежала незаметная в этом освещении позеленевшая от времени бронзовая пластинка.
Я взял ее в руки и достал из кармана такую же.
– Сложи вместе…
Маг наблюдал за моими действиями, зрачки его расширились, словно сейчас я должен был совершить что-то очень страшное.
Когда я приложил пластинки друг к другу, они засветились, превращаясь в широкий браслет, мягко отсвечивающий золотом.
– Надень на руку.
– Он мне мал.
– Делай то, что тебе говорят. – Старик неожиданно рассердился. – У нас нет времени на препирательства.
– Почему нет времени?
Я попытался надеть браслет: вначале он едва налез на пальцы, но потом неожиданно расширился и оказался на моем запястье, плотно его обхватив.
– Успели. – Старик вздохнул. – Едва-едва… Сказать по-честному, до конца не верил, что ты ключник.
Неожиданно дверь храма распахнулась, и в него ворвалось множество лохматых тварей, щелкающих зубами и царапающих твердый камень острыми когтями. Вся эта дико ревущая свора окружила алтарь в пять плотных кругов.
– Вот этого я и боялся. – Старик побледнел, отступил на шаг, словно надеялся найти защиту у бога-странника; но Киль не пошевелился, продолжая над чем-то размышлять. – Не бойся, тебя они убить уже не смогут: каик защитит…
– А тебя?
– Я уже стар, со стаей мне не справиться.
– Скажи, что делать дальше…
– Встань передо мной, чтобы не видели, что я говорю…
Я шагнул вперед, и тут одна из гиен бросилась на меня. Страшное это было зрелище – темнота, а из нее на тебя несется огромная тварь с огромными клыками. Сам не понимая, что делаю, я закрылся рукой с каиком, и тогда произошло нечто невероятное – из браслета вырвался ярко-желтый луч, и эту здоровую зверюгу отбросило далеко в сторону.
Отдачей меня развернуло на пол-оборота. Я с трудом выпрямился, и тут на меня напал еще один зверь, похожий на медведя. Зверюга встала на задние лапы и обрушилась на меня всей своей тяжестью. Туша придавила к полу, но потом каик снова засветился, и медведь улетел в темноту. Рука с браслетом слегка онемела, как бывает, когда ее отлежишь, в нее мелкими острыми иголочками ударила боль.
Тут же, пока я не успел встать, на меня напала еще одна гиена, но и ее отбросило в сторону.
В этот раз я с трудом поднялся и попятился к алтарю. Жуткий звериный рев нарастал. Отступал я до тех пор, пока мне в спину не уперлась рука старика. Он тихо прошептал:
– Чтобы дверь открылась, нужно положить руку с каиком на лоб Килю. Что будет дальше, не знаю, проход давно не открывали. Возможно, что древняя магия уже выдохлась.
– И что тогда?
– Не знаю… Ты – ключник, тебе решать. Я сделал все, что должен был, дальше крутись сам.
– Как крутиться?
– Не знаю я, – прошипел старик в спину. – Меня сейчас убьют, дай хоть подготовиться к смерти. Надоели мне твои глупые вопросы.
– Что?! Как убьют?
Стая словно получила сигнал, и все твари одновременно ринулись на алтарь, меня отбросило к статуе бога так, что я оказался у него на коленях. Я махал рукой с каиком, из него выстреливал луч, и очередная тварь улетала к стене, только число их не уменьшалось. Какой-то жуткий зверь вцепился мне в ногу, но боли я не почувствовал, только увидел, как шерсть на звере засветилась, потемнела, а еще через мгновение от твари осталось только мокрое пятно на каменном полу.
Многие из тех, кого отбрасывал луч, не могли больше подняться, некоторые были еще живы, я видел, как вздымались их бока, другие превращались в какую-то серую слизь, которая разливалась мокрыми пятнами по полу.
Нападение закончилось, когда оборотни поняли, что меня им не убить. Тогда они снова встали в круг с алтарем в центре. Я оставался на коленях у статуи бога Киля. Спускаться я не спешил, огляделся и содрогнулся – на гладком жертвенном камне лежали два мертвых зверя, опознать, кто из них старик-жрец, я был не в силах. Оказывается, оборотни умирают не только от серебра, но и когда им перегрызает глотку кто-то из сородичей…
Твари расселись вокруг меня тремя неровными кругами, на пять их уже не набиралось, да и в оставшихся имелись прорехи – каик неплохо потрудился.
Двери храма снова распахнулись, и в нее ворвалась новая стая. Во главе ее бежал тигр. Уж его-то я не мог не узнать.
Началась ожесточенная драка. В разные стороны полетели шерсть, брызги слюны и крови. То один, то другой зверь отскакивали в сторону, чтобы отдышаться, при этом некоторые перекидывались в людей. По всему полу голые человеческие тела лежали вперемежку со звериными тушами.
Вожак волчьей стаи был хорош! Он разбрасывал мощными лапами гиен в разные стороны, а потом уже на каждую из них набрасывались волки. Сначала новая стая побеждала, но потом одновременно три гиены навалились на Тигра, еще две повисли, вцепившись в его загривок, и мощный зверь не выдержал, заревел гневно и печально и упал.
Тут из свалки выскочила волчица, рухнула и обернулась Криной. Этого я вынести уже не сумел и заорал так громко, как мог:
– Остановитесь!!!
Не знаю почему, но мой крик подействовал. Свалка распалась. Еще слышалось гневное рычание, однако звери уже разбежались в разные стороны. Я оказался в центре между двух враждебных лагерей, но мне было плевать. Я слез с колен статуи и положил себе на колени тяжело дышащую умирающую девушку.
У нее была страшная рана на груди, через которую виднелось рваное легкое и сломанные ребра. Крина умирала. А этого я позволить не мог – зачем мне жить, если ее нет? Я заплакал, мои слезы смешивались с ее кровью, и мне было тоскливо, как никогда.
В этот момент для меня все перестало существовать. Я уже не видел мрачного зала, каменного пола, на котором вповалку лежали человеческие и звериные трупы, передо мной колыхалась темнота, в которой кто-то шептал:
– Думай, ты найдешь правильное решение. – Это был голос старца; говорят же, что маги тяжело умирают, а их дух еще долго находится рядом с телом. – У тебя есть фляжка…
– Глупец! – Я с размаха стукнул себя по лбу окровавленной рукой. – Как же я мог забыть!
Хорошо, что старик напомнил о зелье.
Хотя… возможно, это мне показалось и никакого голоса не было?
Фляжка была почти пустой, потому что я не раз прикладывался к ней, когда бежал, но несколько капель все-таки осталось.
После зелья Крина задышала чуть ровнее, а на ее губах перестала пузыриться кровь. Рана начала затягиваться багровой пленкой. У меня на сердце стало чуть спокойнее. Я смотрел на нее тревожно, но уже видел, что любимая оживает. А когда понял, что она не умрет, сказал оборотням:
– Вы же одно племя, вас и так осталось мало. Зачем сражаетесь между собой? Оборачивайтесь людьми и договаривайтесь. Мне все равно, это не моя придумка – открыть дверь в чужой мир, я лишь ключник и сделаю так, как вы решите.
Повисло тяжелое молчание, в котором слышалось хриплое мощное дыхание и перестукивание когтей на каменном полу.
Я снова наклонился над девушкой – рана уже подернулась розовой пленкой, сквозь которую еще виднелись ребра. Зелье делало свое дело, за Крину можно было не опасаться. У меня с души упал огромный камень. Если бы она умерла, я тоже бы умер, не потому, что любил ее, – без нее просто не смог бы жить.
Оборотни стали переворачиваться в людей. Ко мне подошел голый Тигр, вытирая мокрую, лоснящуюся от пота кожу. Он был изранен, весь залит кровью, но раны на нем затягивались на глазах.
– Что с госпожой?
– Все было очень плохо, пока я не влил ей несколько капель зелья драконов.
– Тогда перестань плакать, человек. – Тигр широко улыбнулся, я услышал его облегченный вздох. – С ней уже ничего не случится, она выживет. Это зелье оживляет даже мертвых. Главное – успеть его влить.
Снова слезы? Я провел рукой по глазам и понял – оборотень прав, я действительно плакал, не замечая этого.
– Так что ты хотел нам сказать?
К нам приблизился еще один голый человек, я как-то понял, что он главный у гиен.
– Зачем вы устроили эту драку? Вон сколько вас полегло. Зачем?
– Дело в тебе, человек, – проговорил оборотень-гиена. – Ты можешь нарушить хрупкое равновесие этого мира. Мы пришли, чтобы тебя уничтожить, а они – чтобы защитить. Позволь себя убить, и между нами снова воцарится мир.
– Заманчивое предложение, – хмыкнул я. – Да только умирать не хочется. Может, придумаете что-то еще?
– Пока существуешь, ты являешься угрозой для всего живого в этом мире…
– Или надеждой. – Это прорычал Тигр. – Мы все погибнем и без него.
– Не погибнем, потому что не погибли до сих пор. А если дверь будет открыта, то шансов выжить совсем не останется. Если он умрет, у нас появится время. У тебя, Тигр, два щенка в помете, зачем ты встаешь на сторону волков? У них действительно давно не было потомства, это они обеспокоены своим будущим. У нас тоже появился помет, хотя и небольшой. Волки пусть вымирают – нам-то что от этого?
– Вымрем и мы, – вздохнул Тигр. – Мне госпожа показала старые книги. Там написано, что мы находимся в общей связке, гибнет один из родов – исчезает все племя. Прочитав это, я стал на ее сторону, потому что понял: без этого человека мы все неизбежно погибнем.
– Без него наша погибель растянется на века – так стоит ли спешить? Возможно, в будущем появится еще кто-то, кому будет подвластен каик.
– Ты так ничего и не понял? – Тигр вздохнул, вытирая с себя кровь. – У нас нет этого времени. Как только погибает последний из любого рода, даже вашего, то за ним гибнут все. Мы одной крови, хотя и превращаемся в разных зверей.
– В наших родовых книгах нет этого знания, и мы не верим волкам, – покачал головой человек-гиена. – Поэтому отдай человека и уходи…
– Мы не дадим его убить, – ощерился Тигр. – И этот храм наш.
– Скоро он будет разрушен, мои сородичи уже ведут сюда грозовые тучи.
Они оба зарычали друг на друга, но я на них больше не обращал внимания – моя любимая открыла глаза.
– Ты сможешь идти? – спросил я, потому что мне в голову неожиданно пришло решение. Оно было очень простым, даже странно, что раньше я до этого не додумался. Я хочу спасти себя и человечество, Крину и этот мир? Но это же просто.
– Потребуется сделать всего пару шагов…
– Наверное, смогу. – Крина приподнялась, а потом с моей помощью встала. – Только чувствую я себя как-то странно…
– Я влил тебе зелье драконов, это от него.
– А… что ты задумал?
– Мы уйдем от этих дураков!
Я поднес браслет ко лбу статуи бога Киля. Он засветился, а статуя вдруг распалась на две части, между которыми задрожало странное марево – это был проход в другой мир. Мне пришлось толкнуть Крину туда, иначе сама она не пошла бы, а потом прыгнул туда сам. Пролетая, ударил браслетом о лоб статуи, и ее половинки снова стали смыкаться.
Упал почему-то на твердую землю и покатился по ней, гася скорость. Потом оглянулся, чтобы увидеть, как в огромной серой скале за мной закрывается зев темной пещеры.
– Где мы? – спросила Крина, настороженно осматриваясь по сторонам.
– В другом мире, если не соврал старик, – пожал плечами я, глядя на оранжевое солнце, зависшее в зеленом небе. – Я лишь открываю двери, а куда они ведут, мне неизвестно. Нам придется пожить здесь какое-то время. Надеюсь, ты на меня не сердишься?
– Нет. – Девушка обняла меня. – Я люблю тебя, и ты спас мне жизнь…
– Только, похоже, ненадолго, – проговорил я, с ужасом глядя, как из низины, покрытой желтой, похожей на огромные ножи травой, выползает какой-то жуткий зверь, состоящий сплошь из зубов и костяных шипов. Кажется, я все-таки сделал глупость, надо было остаться в своем мире. Правда, тогда бы меня убили и мою любимую тоже…
Под ногами что-то звякнуло. Я на мгновение опустил глаза и увидел человеческий скелет с бронзовой полоской браслета. Не глядя протянул руку, чтобы забрать каик. Кому-то из предыдущих ключников не повезло. Надеюсь, мне повезет больше.
Послышался громкий шорох с другой стороны, оттуда из-за камня выползало еще одно чудовище.
– Мы погибнем!
Я, даже не оглядываясь, знал, что Крина крутится, оборачиваясь в волчицу, и понимал, что она не успеет. Да и не спасет это ее – звери огромные, мощные, даже убежать не успеет. Я поднял вверх руку с браслетом, судорожно натягивая на вторую руку еще один, взятый со скелета ключника.
Магия каика должна защитить нас, иначе все глупо.
Правда, предыдущему ключнику это не помогло…
Но иначе мы погибнем.
Я сделал шаг в сторону:
– Крина, нам нужно к скале, там и сразимся с этими чудовищами. Мы победим, обязательно победим и обязательно найдем дорогу домой…
В ответ раздался волчий вой, тоскливый, тягучий, долгий…
Назад: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На главную: Предисловие
