Глава 14
– «Продукция именно этого производителя ассоциируется у нас с неизменным качеством!» – написала Сати, поставила точку и вздохнула с облегчением. Она пришла на работу ни свет ни заря, чем несказанно поразила дежурного вахтера, и до того времени, как в редакции появились все остальные, уже успела закончить рекламную статью, которую нужно было сдать еще несколько дней назад.
– Про что пишешь? – поинтересовался сисадмин. Он сидел напротив и ковырял отверткой в редакционном электрочайнике. Чайнику давно пора было на заслуженный отдых, но экономный шеф все не соглашался покупать новый, и Никите приходилось пару раз в неделю реанимировать дряхлого ветерана.
– Цех по производству йогуртов, – кратко ответила Сати. Настроение у нее было неважное. – Блин, из-за этих дел магических меня скоро с работы попрут. Еще три материала написать надо и все – срочно… Как у вас верстка прошла?
– Верстка-шмерстка… Нормально. – Сисадмин покрутил в руках шнур от чайника. – Ладно, ты не расстраивайся из-за начальника рекламы…
– Ничего себе «не расстраивайся»! – Сати сердито оттолкнула папки с заявками. – А главное – я-то тут при чем? Если хорошенько вникнуть и подумать – это ж дедуля мой виноват!
Никита вздохнул.
– Да, да! – не унималась Сати. – И вообще, ты заметь: вот как появился господин великий маг, так и пошло все в нашей жизни наперекосяк! А что, не так, скажешь? Вот и вчера – тоже…
Она помолчала, припоминая:
– Вот приехали мы с Хамером в этот… как его? ГОМ, кажется. Ну он там быстренько переговорил с кем-то, газетки свежие ментам сунул, они говорят, что выпустят дедулю, без проблем. Только сержанта дождаться надо, ключи у него. Ключи от темниц, где несчастные узники томятся. А сержант вышел куда-то – и пропал! И на звонки по сотовому не отвечает! Ну мы ждали-ждали… у Хамера терпение просто ангельское. Хотя, честно сказать, чего я ему только не наобещала… теперь до конца жизни Интерфакс за него обрабатывать буду…
Сати поглядела в окна Управления железной дороги и вздохнула.
– А сержант, представляешь, оказывается, за сигаретами пошел, встретил друзей и пиво пить с ними отправился… И часа два его пил! А мы с Хамером все ждали… Ну наконец пришел, Игорь с ним поговорил… потом, глядь: выводят дедулю моего!
– Не побили его там?
– Вроде не успели. Ну мне при Хамере говорить с ним не очень-то хотелось, сам понимаешь. Тем более что машину мы захватили в рекламном отделе без спросу, ну чтобы в милицию быстренько съездить. А задержались часа на три. Вот начальник рекламного отдела с утра пораньше мне скандал и закатил…
Она поежилась.
– Ну ладно… – сочувственно проговорил Никита. – Бывает. Он на всех орет. Хочешь, пока есть время, выйдем на бульвар, немецких пирожных купим в «Гретхен»? Кондитерская, наверное, открыта уже.
– Блин, откуда у меня деньги на пирожные от «Гретхен»? – разозлилась Сати. – Я вчера Марксисту последние отдала! Еще у Хамера заняла, чтоб дедуле бутерброды купить… боялась, что он с голоду помрет раньше времени… менты-то в кутузке, само собой, не кормят. А в этой «Гретхен» цены такие…
– У меня есть, – сообщил сисадмин. – Я вчера вечером комп соседу апгрейдил, так что заработал немного.
Сати подумала.
– Ну пойдем тогда. Только как бы мимо рекламщиков прошмыгнуть так, чтоб на этого неврастеника опять не напороться? Может, через окно?
– С четвертого этажа? Мудро ты придумала…
Благополучно миновав отдел рекламы, они вышли на улицу и направились к ресторану немецкой кухни «Гретхен». Утро только-только начиналось, и на бульваре было пустынно.
– Знаешь, Никита, мы, по-моему, все, что от нас зависело, сделали, – говорила Сати, загребая ногами сухие кленовые листья.
– Это ты о чем?
– Сам знаешь, о чем. Целых две монеты ему отыскали, – продолжала она. – И теперь для разнообразия пусть он сам поищет.
Никита хмыкнул:
– Он бы рад, да вот видишь…
– Ничего я не вижу, – проворчала Сати. – Я вижу, что друзья у него с большими странностями. Как и сам господин великий маг, кстати.
– Кто со странностями?
– Да дракон-то… как его зовут, кстати?
– Фиренц вроде… – с трудом припомнил сисадмин.
– Во-во. Этот дракон, он все усложняет, понимаешь? Если уж монеты нам попадаются, а не Тильвусу, то пусть бы как-нибудь попроще все это происходило, а? Вот, к примеру, идем мы себе, идем, вдруг – бац! Видим монету…
Они свернули в переулок. Вымощенный брусчаткой тротуар карабкался в горку и выводил пешеходов прямиком на Красную линию.
– И мы с тобой подходим и безо всяких забот-хлопот ее забираем, – продолжала рассуждать Сати. – А чего это там музыка играет?
– Где?
– Да возле Призма-банка…
Возле современного здания из бетона и стекла и правда гремела музыка. Ветерок покачивал связки разноцветных воздушных шариков, привязанных над входом, на ступенях стояли вазоны с яркими цветами.
– Может, похороны директора? – предположил сисадмин. – А чего? Директора банков, наверное, долго не живут.
– Думаешь, сотрудники по этому поводу так радуются? Не-ет, Никита, уж если б такой человек помер, газеты бы об этом сразу узнали. Тут другое… Это они празднуют чего-то, – неприязненным тоном произнесла Сати. – Могли бы нашей газете статейку заказать, чтоб осветить событие, так сказать. А чего? Я б с удовольствием… Банки, они платят знаешь, как хорошо! А вот не заказали, скупердяи…
Возле стеклянных дверей неторопливо прогуливались охранники, все как один в строгих черных костюмах.
– А, это у них годовщина, – догадался сисадмин. – Во, видишь, баннер висит: «Десять лет Призма-банку».
– Вижу. Такое событие, а о статье заказной не позаботились, – осудила «скупердяев» Сати, покосившись на безмолвную охрану. – А я б и статью, и письма от благодарных вкладчиков написала… Ну да ладно, пойдем, утешимся пирожными.
– Письма-шмисьма… Пойдем.
Сати бросила последний взгляд в сторону Призма-банка – за сверкающими стеклами был виден нарядный вестибюль – и вдруг замерла.
– Никита! Смотри! – громким шепотом позвала она.
– Чего «смотри»?
Сати ткнула пальцем в стекло. На первом этаже шли последние приготовления к празднику: сновали туда-сюда принаряженные дамы с букетами живых цветов, несколько человек в фирменных синих комбинезонах делали арку из гирлянды воздушных шаров, а между керамических вазонов с пальмами и фикусами возились менеджеры, расставляя изящные шкафчики с коллекциями банка. Делалось это для того, чтобы каждый горожанин, проходивший мимо, мог полюбоваться через стекло богатым собранием редких книг, старинных монет и антикварных нефритовых статуэток.
– Блин… – растерянно проговорил сисадмин, рассматривая монету Квенти, лежащую в бархатном углублении среди сотни других антикварных редкостей. – Ну вот, видишь, как ты сказала, так и получилось.
– Что я сказала?
– Ну как – что… – Никита покосился в витрину. – Шли мы, шли, вдруг – бац! Монета! Дракон-то так и сделал.
– Сделал, говоришь? Ну спасибо ему большое за это. А теперь пусть растолкует, как ее из банка забрать, – с досадой проговорила Сати. – Знаешь, ну их на фиг, пирожные эти, давай-ка сядем вот сюда на лавочку и мозгами пораскинем. Потому что я ума не приложу, как пробраться в банк и уговорить директора подарить нам кое-чего из коллекции…
Они уселись на скамейку неподалеку от банка и задумались.
– А может, пусть дедуля сам… – неуверенно предложила Сати, поглядывая в сторону сверкающих витрин, за которыми неспешно прохаживались сотрудники. – Мы ж ее нашли… Свое дело сделали.
Никита почесал в затылке.
– Кто его туда пустит, в банк-то? – поинтересовался он. – Это знаешь, учреждение серьезное.
– А нас кто пустит? – пожала плечами Сати. – Я с директором лично не знакома. Что-то не заказывает он в нашей газете рекламу…
Никита помолчал, подумал, поглядывая в сторону Призма-банка.
– Ладно… ничего мы сейчас не придумаем, – сказал он и поднялся на ноги. – Пойдем-ка обратно к конторе, дедуля-то твой, наверное, уже нас ждет. Он же с утра на бульвар подойти обещался.
– Боюсь, на этот раз господину великому магу и правда самому придется… – сказала Сати. – Я, знаешь, не представляю совершенно, как всю нашу спецоперацию можно в такой конторе провернуть! Так что пусть дедуля своими собственными магическими силами справляется. В конце концов, это его приятель виноват. – Она вздохнула. – Ну и жизнь у нас. Дракон чудит, а мы, образованные, просвещенные люди, расхлебываем. Кому только скажи! Ведь мигом в психбольницу путевку оформят, не успеем и оглянуться.
Она пошла вниз по улице, Никита двинулся следом, оглядываясь на здание Призма-банка.
– А чего? – продолжала рассуждать Сати. – Я там была как-то. Там врачи симпатичные…
– В психбольнице была?! – поразился сисадмин.
– Ну да. Там при больнице общество анонимных алкоголиков, так я туда ходила.
Никита остановился посреди улицы как вкопанный.
– В общество анонимных… Ты мне раньше этого не говорила!
– Ага. А что такого? Знаешь, столько знакомых там встретила? Ужас! Даже неудобно как-то было… Я вот думаю, что работники СМИ – самый пьющий социальный слой, – задумчиво проговорила Сати. – Неприятно, конечно, это признавать, да ведь что делать? Так, как пьют работники средств массовой информации, не пьет никто и никогда. Ну что ты встал? – удивилась она и оглянулась на приятеля.
– Слой-шмой… Ты-то там что делала?
– Где? А… статью писала про общество это. – Она пошарила в карманах пиджака, обнаружила дольку шоколада в серебристой обертке и удивленно хмыкнула. – Про завязавших алкоголиков. Блин, телефон в конторе оставила, надо же…
Сисадмин покачал головой:
– Не соскучишься с тобой…
Возле редакции на перевернутом малярном корыте, явно похищенном от здания Управления железной дороги, где шел ремонт, сидела незнакомая личность в серой замызганной куртке и сосредоточенно перебирала окурки в консервной банке, служившей курильщикам редакции пепельницей. Завидев Сати и Никиту, личность поставила жестянку на крыльцо, сунула пару бычков в карман и поспешила навстречу.
– Это еще кто? – недоуменно спросила Сати.
– Вроде этот… как его? – неуверенно проговорил сисадмин. – Ну в сквере музкомедии мы его вчера видели, помнишь? Художник твой еще с ним толковал.
– Чего это он – мой?
– Фдорофо! – прошепелявила личность, приблизившись.
– Здорово, здорово, – сказал Никита, изо всех сил пытаясь вспомнить его имя. – Серега?
– Тофно!
– Когда зубы сделают? – поинтересовалась Сати. – Добрались вы вчера с Алексом до больницы?
– Фубы? А… на фой нефеле.
– Что? Ничего не понимаю…
– Говорит, что сделают на той неделе, – пояснил Никита. – Так? Представляю, в какие бабки эти зубы твоему художнику влетели… – вполголоса сказал он Сати.
– Ничего, он человек небедный, – также негромко ответила она. – Может себе позволить… Ну а сюда-то ты зачем пришел? – спросила Сати у Сереги. – Чего тебе надо?
Тот замялся.
– Да я эфо… – начал он, переминаясь с ноги на ногу. – Про бабку уфнать фотел…
– Чего?
– Про бабку какую-то он узнать хотел. Про какую бабку, Серега?
– А! – воскликнула Сати. – Поняла! Про ту, у которой сын пропал, что ли? А чего тебе? Я вчера все рассказала.
– А кофка?
– Что?
– Про кошку какую-то толкует, – удивился Никита.
Сати вздохнула.
– Кошка-то… Не занималась я этим пока. Да бабка эта, – пояснила она Никите, – когда последний раз звонила, просила котенка ей найти, ну чтоб не так одиноко было. А я, блин, закрутилась чего-то и…
Серега поколебался немного.
– Я бы отфез…
– Чего «отфез»? – переспросила Сати. – «Отфез» – это что?
– Кошку он бабке отвезти хочет, – перевел сисадмин. – Так?
Серега кивнул.
Сати внимательно поглядела на него.
– А тебе какое дело до бабки этой? – поинтересовалась она. – Тебе чего от нее надо?
Серега пожал плечами.
– Фалко…
– Жалко? Да уж… – Сати подумала. – Ладно, Серега. Вообще-то ни адреса, ни телефоны давать я не имею права. Но, может, и правда…
Она поколебалась немного, потом полезла в карман пиджака и вытащила записную книжку.
– Слушай меня теперь. Вот я тебе напишу сейчас адрес… это ветеринарная клиника, что на улице Партизан-героев. Туда зверье всякое свозят, усыплять. Ну кошки, собаки, которые хозяевам надоели… – Она принялась записывать адрес. – А эти доктора айболиты, вместо того чтоб усыпить, держат их там и хозяев новых ищут. Гуманисты, в общем. Очень хорошие люди, я писала как-то про них. Вот, держи. – Сати протянула Сереге листок. – Приедешь, скажешь, что от меня… да я позвоню им сейчас. Они подберут котенка подходящего, ты его бабке отвезешь. Ей тоже позвоню, она ждать будет. Я потом спрошу у нее, как и что…
Он кивнул.
– Но гляди мне… – на всякий случай предупредила Сати. – С бабкой этой осторожней обращайся, у нее и так сейчас горя хватает. Не наглей там… Если что – пеняй на себя, понял?
Серега обиделся.
– Фто я – беф понятиеф, фто ли…
– Надеюсь, что с понятиями, – сурово сказала Сати, и Серега исчез.
Сати проводила его взглядом и вздохнула.
– Ну ладно, Никита. Что, дедулю не видно на бульваре?
Сисадмин обшарил взглядом дорожки и скамейки.
– Нету. Но рано же еще…
– Ну да. Пока проснется, пока ванну примет, чашечку кофе выпьет… – Сати многозначительно кашлянула. – Ну пойдем в контору тогда, подумаем. Из окна бульвар хорошо видно, как заметим, что он подошел, так спустимся.
В коридоре первого этажа возле отдела рекламы они нос к носу столкнулись с его начальником.
– Ну… – нерешительно начал он, завидев Сати. Начальник был человеком вспыльчивым, но отходчивым и долго сердиться не умел. – В общем, э…
Сати молча прошла мимо, обратив на него внимания не больше, чем на старый покосившийся шкаф, который менеджеры поставили в коридоре, создавая «захламление».
– Ну сама же виновата с машиной-то… – расстроенно проговорил он вслед.
– Вот зря ты это сказал, – заметил вполголоса сисадмин, проходя мимо. – Молчал бы лучше.
Еще на лестнице Сати услышала, как заливается трелями сотовый телефон, помчалась бегом, прыгая через две ступеньки, но опоздала: звонки неожиданно прекратились.
– Кто же это? – спросила она сама у себя, нажимая кнопку. Высветился номер.
– А… Костя… Потом перезвоню. – Сати убрала телефон и посмотрела в окно. – Ну что?
– Что? – перепросил Никита. – Дождемся Тильвуса, доложим об обстановке.
– «Доложим», – проворчала Сати. – Тоже мне главнокомандующего нашел… Расскажем новости, а там уж пусть господин великий маг сам голову ломает…
Раннее утро застало «господина великого мага» в районе города, расположенном довольно далеко от центра – Прибрежном. Здесь Тильвус рассчитывал быстренько закончить кое-какие дела и добраться до центра. Деньги на автобусный билет он еще с вечера надежно припрятал в самый дальний карман.
Дел оказалось немного: в магазине «Волна» – не новомодном супермаркете, а типичном окраинном продуктовом магазинчике, где слабо пахло хлоркой и несвежими продуктами, Тильвус сдал бутылки, вышел на улицу, огляделся и взял курс на синий киоск, что стоял неподалеку. Там он купил у неприветливой продавщицы свежий батон «нарезной», пакет молока, стаканчик и побрел на остановку, подыскивая по пути спокойный дворик или сквер, чтоб присесть и наскоро перекусить.
Прибрежный был обычным рабочим районом. С недавних пор его стали называть спальным и Тильвус долго ломал голову, пытаясь догадаться, что бы это значило, но так ни до чего и не додумался. Рабочим же Прибрежный считался потому, что тут находился завод, который раньше выпускал сельхозоборудование, и все, кто трудился на «Сельхозе», селились неподалеку, в панельных девятиэтажках, которые завод строил для сотрудников. Жилье работникам полагалось сразу же, поэтому устроиться сюда на работу было не так-то просто. После того как над страной пронеслись новые веяния, завод тихо скончался: комбайны и молотилки оказались почему-то никому не нужны.
Короткая улица, по которой брел великий маг, упиралась в перекопанное картофельное поле, тянущееся до самой реки. По краям поля стояли полуобвалившиеся черные вышки и покосившиеся столбы, с которых свисала ржавая колючая проволока.
Вскоре Тильвус заприметил небольшой дворик, весь засыпанный кленовыми листьями, и свернул туда. Во дворе было пусто, лишь сидели за столиком под деревом два старика, оба одинаково дряхлые и седые. На столике лежала картонка, расчерченная клетками, а перед каждым из стариков возвышалась кучка плоских камней. Тильвус сел неподалеку на перевернутый ящик, отломил кусок батона, поглядывая в сторону стола: камни оказались обычными гальками-голышами.
– Чего смотришь? – поинтересовался один из стариков, в серой клетчатой кепке, бывшей в моде лет пятьдесят назад. Спрашивал он довольно миролюбиво. – Интересно?
Великий маг пожал плечами.
– Игра это такая, китайская. «Го» называется. Вишь, вот у него белые камни, – старик кивнул на кучку голышей, – а у меня – черные. Положено так. Го…
– Вей ци, – глухим бесцветным голосом поправил его другой старик, одетый в теплую синюю куртку.
– Это в Китае так прозвали… а у нас – го, – упорствовал старик в кепке.
Тильвус отломил от батона следующий кусок и сунул в рот. Батон «нарезной» был мягкий и вкусный – хлеб в городе выпекали отменный, хотя великий маг до сих пор тосковал по ячменным лепешкам, которые в Доршате пекли в каждом трактире. Здесь же о ячменных лепешках никто и не слыхивал.
– Китайцы пленные нас играть и выучили, – бормотал старик в кепке и плаще. – Шпионы…
– «Шпионы», – проворчал другой, принимаясь в особом порядке раскладывать светлые голыши, обточенные речной волной. – Все у тебя шпионы…
Тильвус вдруг заметил, что пальцев на правой руке у старика нет, вместо пальцев култышки.
– Отморозил, – пояснил тот, заметив взгляд мага. – Давно уж… Морозы зимой стояли крепкие, а рукавиц-то не было, не положено нам. Ну и отморозил.
Тильвус промолчал и отломил следующий кусок. Старик ткнул култышками в сторону картофельных полей:
– Вот тут, где поля картофельные сейчас, тут лагерь наш был. «Рыбачка» назывался. Слыхал, может? Нет? А чего? Нездешний, что ли? А… Лагерь, да. Попал я туда в двадцать лет и ровно двадцать лет землю там и топтал.
– Кругло как получилось, – заметил старик в кепке, двигая по картонке камни. – Ишь как… и так – двадцать, и сяк – тоже двадцать.
Тильвус поглядел в сторону полей.
– Не знал, что лагерь тут был, – сказал он только для того, чтоб его молчание не показалось невежливым.
– Был, был, – покивал старик в кепке. – Всякие тут сидели, во как. А ты-то не сидел? Повезло, значит…
– Всякие?
– Враги народа, – пояснил старик, аккуратно раскладывая черные голыши в ряд. – Враги, во как. Привезли их сюда зимой, первых-то… А тут поле голое, земля промерзла и снегу по пояс. Ну ничего… ямы копали, столбы ставили, вышки… пока работаешь, не замерзнешь. Ну а баклуши бьешь – сам виноват… не Сочи у нас тут. Не южный берег Крыма. – Он повертел в руках голыш и положил на стол. – Много народу-то померзло в первый год, во как.
– Много… – глухим голосом подтвердил другой. – До сих пор как картошку-то копают, кости человеческие нет-нет да и выкопнут. Ведь людей сколько тут похоронено…
– Враги народа, – поправил его старик в кепке.
– Двадцать лет – прилично, – проговорил маг, прикинув этот срок к меркам человеческой жизни.
– Сначала-то десять было, – сказал старик. Тильвус не раз замечал, что под старость люди становятся словоохотливыми, точно, рассказывая о себе, надеются хоть как-то зацепиться за уходящую жизнь. – А потом еще десятку накинули, да… Всем, у кого срок-то заканчивался. – Он задумался, двигая по картонке голыш. – А в тот день, как объявили нам это, я в карцере сидел… попал на десять суток, без выводки.
– После десяти-то суток редко кто выходит, во как, – заметил старик в кепке. – Все больше покойников выносили из карцера-то. Закоченеют они там, к полу примерзнут, тяжко вытаскивать-то… Сперва ломом отковырнуть надо, а потом уж…
– Да и я бы закоченел, если б кто-то из дежурных не пожалел…
– Как это? – не понял Тильвус.
– Дежурили-то они сутки через двое, – пояснил старик. – А в карцере кормили-то как? Раз в день – хлеба пайка. Вот он, дежурный какой-то, в пайку-то раз в два дня кусок сахару вдавливал. Спас меня…
– А дознаться бы, кто это, – неожиданно жестко проговорил старик в кепке. – Какая сволочь это делала, дознаться, да его самого бы… в карцер-то, во как!
Тильвус повертел в руках кусок батона и сунул в карман: есть внезапно расхотелось.
– А как реабилитировали нас, вот тут на заводе и работал. – Старик ткнул култышками в сторону бывшего завода. – Сперва в бараке жил, потом квартиру дали…
– Хорошо, – неуверенно проговорил великий маг.
Старик оперся обеими руками на палку, забыв об игре в го и глядя на картофельные поля.
– Хорошо, конечно… Вот в этом самом доме, – он кивнул на девятиэтажку, – квартиру-то дали. Окнами аккурат на мою зону, на лагерь бывший. Чтоб всю жизнь видел… И надзиратель мой, что двадцать лет меня охранял, напротив меня проживает… дверь в дверь… и каждый день я его вижу. И до смерти так будет. – Он посмотрел на дом. – Хотел было поменять…
– Квартира-то ведомственная, во как! Как ты ее поменяешь? – ухмыльнулся старик в кепке. Тильвус заметил, как во рту у него блеснули стальные коронки. – Живи уж, где посадили… Прописали то есть…
Бывший зэк плюнул, поднялся, тяжело опираясь на палку, и побрел к дому, шаркая ногами в растоптанных ботах.
– Оби-и-и-делся, – протянул старик в кепке, глядя вслед. – А чего? Что ж я – не прав? Прав! Государство просто так не сажает, вот как. Государство, оно за дело сажает. А посадили – отсиди…
Тильвус молча смотрел на него.
– Дед, – негромко спросил он наконец. – А ты кто?
– Я-то? – переспросил тот, и Тильвусу показалось, что он подавил смешок. – Надзиратель я его. Надзиратель, во как.
Он поглядел вслед старику.
– Двадцать лет вот в этом самом лагере и оттрубил… Его охранял. – Он мотнул головой вслед ушедшему. – И не загнулся ведь он, живучий… Каждую зиму ждал я, что все… ан, нет… гляжу, извернулся как-то – и опять живой, во как… В одну зиму думал, уж сейчас точно – каюк ему… Зимы-то тогда были… сейчас-то мягче, не в пример. А тогда! Как ударит мороз, да с ветром! Встретишь колонну, да пока проверяешь, всю душу выдует ветром, во как. По две пары рукавиц надевали – и то не спасало, во как… Ну думаю, уж теперь – точно помрет! Ан нет, не замерз ведь… пальцы только отморозил да оглох на одно ухо. А чего – пальцы… ему ж не на скрипке играть… кладовщиком работать и без пальцев можно.
Он подвигал камни.
– И какая гнида сахар ему передавала, до сих пор дознаться хочу… Что за гниль среди своих была? Рядом ведь ходил, гад, вместе со мной работал, да теперь уж не узнаешь кто…
Он помолчал немного.
– И выпустили нас с ним в один день. – Старик поискал кого-то взглядом, но не нашел. – Его реабилитировали, меня – демобилизовали. Он-то небось думал, все, освободился от меня, а не тут-то было… не так это просто, во как. – В голосе бывшего надзирателя послышалось злорадство. – Он-то забыть про эти двадцать лет хотел, ну да я то-то рядом… всегда напомню. Да и лагерь-то наш из окошка хорошо виден. Ну понятное дело, поле там сейчас картофельное, стройка какая-то началась, да ведь сохранилось кой-чего… Я и сейчас с закрытыми глазами скажу, где какой барак стоял, где вышки, где ворота были, во как. Ну и он помнит…
Старик поглядел на черные камни-голыши, разложенные на картонке, и поднял на Тильвуса бесцветные глаза.
– И помрем мы с ним в один день, – сказал он, как о чем-то давно решенном. – Он, значит, в царствие небесное – и я с ним туда же… без надзора не оставлю.
Он издал какой-то звук, словно подавился смешком.
Тильвусу вдруг невыносимо стало находиться рядом с этим человеком. Он поднялся и пошел к остановке, чувствуя спиной тяжелый взгляд бывшего надзирателя.
До центра маг добрался без приключений. Он вышел на конечной остановке, возле огромного старинного дома с аркой. В этом доме много лет назад проживали высшие чины НКВД, поэтому горожане в то время старались без особой нужды поблизости не прогуливаться. Сейчас же просторные квартиры скупали небедные предприимчивые люди, отселяя дряхлых пенсионеров в тихие районы подальше от центра. Громкие имена, наводившие в свое время трепет на местных жителей, давно уже никого не пугали.
Тильвус посмотрел на солнце, определил время и прикинул, как бы побыстрее добраться до бульвара. Если свернуть с улицы и срезать путь по заросшему древнему парку медицинского университета, то вполне можно уложиться минут в пятнадцать.
Он отыскал вход и побрел по дорожкам парка. На спортивной площадке, несмотря на ранний час, играли в волейбол студенты. Сбоку от площадки суетливо бегал толстый человечек, наблюдая за игрой, и беспрестанно дул в свисток, оглашая парк трелями. Правила странной игры с мячом, который нужно было зачем-то перебрасывать туда-сюда через сетку, показались великому магу мудреней, чем эльфийская грамота.
Миновав площадку, Тильвус сошел с дорожки и проломился сквозь заросли боярышника. Он знал точно, что тут, за кустами, есть подходящая дыра – давным-давно кто-то из студентов, не желая обходить парк, ухитрился выломать несколько металлических прутьев решетки. Великий маг подобный вандализм не одобрял, но в данном случае не мог не признать: если б не ленивые вандалы – будущие медики, – идти до бульвара пришлось бы раза в три дольше.
Он протиснулся в тесную дыру, зацепился капюшоном куртки за обломок прута, что торчал сверху, дернул сначала осторожно, потом посильней. Послышался противный звук рвущейся ткани: трещала старая джинсовая куртка, верой и правдой прослужившая Тильвусу почти все лето.
Великий маг пролез между выломанными прутьями, отошел в сторонку и снял куртку, оставшись в черной растянутой футболке, подаренной ему когда-то в местном отделении Красного Креста.
– М-да… – озадаченно проговорил Тильвус, рассматривая огромную прореху. Он поковырял пальцем ветхую ткань и выругался. Не то чтобы маг был особенно требователен к своему гардеробу, но носить куртку, разодранную почти напополам, было просто невозможно. Он окинул рассеянным взглядом улицу: редкие прохожие спешили по своим делам, бесшумно проносились машины, ненадолго притормаживая возле светофора. Великий маг еще раз с сожалением посмотрел на куртку, плюнул с досадой, скомкал и огляделся по сторонам в поисках ближайшего мусорного бака.
– Вот ведь, блин, – раздосадованно бормотал он, запихивая в урну джинсовку. – Зима на носу, а тут…
Конечно, предстоящие холода волновали его мало, но разгуливать всю зиму налегке было совершенно невозможно, рано или поздно кого-нибудь из горожан заинтересовал бы нечувствительный к морозам бродяга.
Тильвус задумчиво поскреб в бороде, одернул футболку и двинулся вниз по улице в сторону бульвара. Внезапно сзади послышался скрип тормозов: возле светофора, горевшего красным, остановилась сверкающая серая машина. Опустилось зеркальное непрозрачное стекло, и чей-то веселый голос окликнул его:
– Эй, дед!
Великий маг обернулся.
Из окна автомобиля махал рукой светловолосый голубоглазый парень. Рядом с ним сидел еще один, рыжий, в кепке козырьком назад, и рассматривал Тильвуса, приоткрыв от изумления рот. Светловолосый бросил пару слов, рыжий понятливо кивнул, схватил что-то с заднего сиденья и выскочил из машины. Оглядевшись, он быстро перебежал дорогу, сунул это «что-то» Тильвусу и помчался обратно. Хлопнула дверца. Маг опустил глаза: в руках у него была черная легкая куртка из мягкой и приятной на ощупь ткани. Он перевел удивленный взгляд на водителя – и внезапно узнал этого человека – светловолосого крепыша, того самого, с кем судьба свела его однажды ночью возле старой танцверанды в парке как раз после того, как он, маг, поклялся себе не вмешиваться в судьбы людей. Тильвус невольно улыбнулся, глядя на парня, тот засмеялся, помахал рукой, машина тронулась и исчезла за поворотом.
Издалека заметив на бульваре Тильвуса, Сати и Никита со всех ног бросились навстречу.
– Здорово, дед! – радостно приветствовал мага сисадмин. – Хорошо, что подошел. Давай вот сюда на лавочку сядем, новости у нас! Сейчас обстановку доложу.
– Вот именно, – подтвердила Сати, залезла на лавочку с ногами и, устроившись на спинке скамейки, принялась с неожиданным интересом разглядывать великого мага. – Новости, ага…
Пока Никита подробно «докладывал обстановку» Тильвусу, она придирчиво осмотрела его с головы до ног и хмыкнула:
– А вы что, миллионера недавно ограбили?
Никита прервал доклад.
– При чем тут миллионер? – недовольно спросил он.
– А при том, – Сати устроилась поудобнее на спинке скамейки, – что я такую куртку на прошлой неделе в бутике итальянской моды видела, что на Красной линии. И цена ей – пять моих зарплат.
– Сколько? – переспросил Тильвус. – Пять зарплат, говоришь? Ага… Что ж вам жалованье-то не повышают?
– Гм… – сказала Сати. Зрелище бездомного бродяги, носящего итальянскую куртку с небрежным видом человека, привыкшего к дорогим вещам, ставило ее в тупик. – Не повышают вот чего-то… А заработать никак не удается. Даже не знаю почему. – В голосе ее послышались ехидные нотки. – Может, потому, что вместо того чтоб деньги зарабатывать, мы всякими посторонними делами для кое-кого занимаемся? Совершенно бесплатно, прошу заметить.
– В общем, так, – закончил Никита. Троица сидела на скамейке в дальней части бульвара, куда редко заглядывали прохожие. – Теперь, дед, положение вещей ты знаешь. Две монеты в надежном месте припрятаны, мы тебе их хоть сейчас отдать можем. А вот еще одна… Как добыть – ума не приложу!
Тильвус подумал.
– Ну что, – сказал он после паузы. – Пойдем глянем, что ли.
– Глянем-шманем… Чего?
– К Призма-банку сходим, – пояснил маг. – Это ж рядом.
Возле Призма-банка по-прежнему прогуливались облаченные в черные костюмы охранники, время от времени переговариваясь друг с другом по рациям и провожая прохожих бдительными взглядами.
– Вроде прибавилось народу, а, Никита? – спросила Сати, на всякий случай нащупывая в кармане удостоверение. – Охраны раза в два больше стало…
– Мероприятие солидное, вот и охраны много. – Сисадмин остановился возле витрин с монетами. – Вот, смотри, дед! Видишь?! Вот она…
Тильвус подошел, посмотрел и кивнул.
– Ну и как забрать оттуда? – поинтересовалась у него Сати. – Идеи есть?
– Идеи… – начал было тот, но договорить не успел: на них надвинулся один из охранников, вид у него был самый серьезный.
– Проходим, граждане, проходим, – тоном, не терпящим возражений, приказал он. – Нечего тут стоять и смотреть, не музей!
Сати внимательно посмотрела на охранника, решила не связываться, повернулась и пошла к скамейке.
– Будем ждать результатов. Что на этот раз ваш дракон надумает? Если он, конечно, снова на великие дела не отвлечется.
Никита пошарил по карманам и вытащил листочек бумаги с лиловой печатью.
– А давайте вот тут в кафе результатов подождем? – предложил он, кивнув на здание топографического техникума, что находилось как раз напротив Призма-банка. – Не все ли равно, где их ждать?
– Тем более что непонятно даже, чего мы вообще ждем, – вздохнула Сати. – У моря погоды мы ждем. А у меня еще текст магазину «Маяк» недописан. И автобаза опять же…
Никита пропустил ее слова мимо ушей.
– Тут в техникуме, дед, кафе замечательное, – сообщил он, разгладив бумажку с печатью. – Даже из банка сюда обедать ходят, в обычное кафе! А знаешь почему? Потому что тут студенты кулинарного техникума практику проходят. Готовят они отлично, как в ресторане, потому что если плохо будут готовить, так им практику не засчитают. Вот они и стараются. А с нашей конторой у этого кафе – бартер.
– Что? – переспросил Тильвус.
– Ну мы им рекламу бесплатно, а они нас кормят в своем кафе тоже бесплатно, – пояснила Сати.
– Бартер-шмартер. – Никита помахал листочком. – Вот, бумажка у меня. Пять обедов можно получить.
– Пять? Куда тебе столько? – кисло спросила Сати. Она посмотрела на кафе – стеклянный куб, где как на ладони были видны немногочисленные посетители и неторопливые официантки, представила, как воспримут там появление бомжа, потом покосилась на итальянскую куртку и пожала плечами. – Делать мне больше нечего, только в кафе сидеть…
– Я с утра не ел ничего, – бодрым голосом пояснил сисадмин. – Ну идем?
Равнодушная официантка, молодая девушка с ногтями, покрытыми черным лаком, забрала у Никиты три талона, принесла поднос с едой и неторопливо удалилась.
– Послушайте, вы должны решить вопрос с колдуньей, – сказала Сати, расставляя тарелки. – Она это или не она? И обратно ее отправляйте, в свое царство-государство. Можете вы на нее как-то повлиять? На эту, как ее… Рэйвин? У нас в городе торжества скоро, день рождения края. И вот такой подарочек в виде колдуньи совершенно нам не нужен. Мало ли что она тут предпримет!
– Ничего она тут не предпримет, – проворчал маг. – Если это она, конечно. Сомневаюсь я…
– Да, дед, отправляй, – поддержал приятельницу Никита. Он отыскал на столе пакетик с горчицей, вскрыл упаковку и выдавил содержимое на край тарелки. – Нам только демонов ваших тут не хватало. Своих не знаем, куда девать.
– Как она выглядит? – небрежно поинтересовался маг.
– Как обычная молодая женщина. Метлы я рядом не заметила.
Тильвус удивился:
– Какой метлы? Зачем она ей?
– Зачем-зачем… – Сати подозрительно рассматривала салат. – Разве колдуньи не на метле летают?
– Что? На метле? Летают?
Великий маг перевел взгляд на окно и поскреб в бороде.
– С чего ты взяла, что колдуньи летают на метлах? – озадаченно спросил он наконец.
– С чего, с чего… Читала потому что. У каждой уважающей себя колдуньи непременно должны быть метла, черный кот и…
– Рэйвин терпеть не может кошек, – сообщил Тильвус, терзая алюминиевой вилкой кусок мяса.
– А я смотрю, вы ее хорошо знаете, – с неожиданной проницательностью заметила Сати. Маг недовольно покосился на нее. – Ну и навестили бы даму. Повидались бы с коллегой, так сказать. То-то она вам обрадуется…
Она не договорила: в сумке затрезвонил телефон.
– Але! – Сати зажала трубку плечом и принялась вяло ковыряться в салате. – Привет, Костя. Где-где… на задании. А телефон в конторе оставляла, да. Ну бывает… с утра звонишь? А чего? Ну я тоже, ага… Времени нету, потому и не звоню. – Она бросила недовольный взгляд на Тильвуса, который откровенно прислушивался к чужому разговору.
– Что? Да ничего… Приду сейчас в контору и паблик писать буду, прославлять мелькомбинат… заодно хоть узнаю, что там производят, на комбинате-то этом… Муку? Откуда ты знаешь? Ах, предполагаешь? Да предполагать-то я тоже могу, дело нехитрое… Ну не скажи… мелькомбинат – это очень даже гламурно… а ты не смейся, не смейся! Ты тоже со мной о гламуре поговорить хочешь? Ну говори… Куда пригласить? На какой еще фуршет? У вас в музее, наверное? Занята я, Костя… очень сильно занята. Не в музее? А где? – Внезапно Сати выпрямилась на стуле и отодвинула тарелку. – В Призма-банке?!
Тильвус и Никита переглянулись.
– Да я знаю, что им десять лет, слышала, ага… Нет, не заказывают они нашей газете рекламу, так что мы, как говорится, чужие на этом празднике жизни… Что? У тебя приглашение?!
Услыхав такое, сисадмин в волнении запихал в рот половину котлеты, поперхнулся и поспешно отхлебнул компота.
– Погоди, Костя, я что-то не понимаю… а какое отношение художественный музей имеет к Призма-банку? Никакого? Ну так откуда…
Некоторое время она слушала молча, потом кивнула:
– Понятно… Нет, не занята. Совсем, знаешь, не занята. Это я так, пошутила… А сколько приглашений у тебя? Два? Гм… – Сати покусала губы. – А как бы еще одно добыть? – умоляющим голосом спросила она. – Ну Никите… эксклюзивные съемки сделать! Да, у меня интересы газеты всегда на первом месте… А у кого-то художественный музей на первом месте и диссертация, ага… Во-во… Я с диссертацией не могу конкурировать, проигрываю сразу по всем статьям… Ну после об этом поговорим, а сейчас давай о пригласительных… Да, ты уж подумай, очень тебя прошу… Хорошо. Через час возле Призма-банка.
Сати нажала кнопку, выключила телефон и уставилась в окно. За стеклом, через дорогу от кафе, около мраморного крыльца банка красные от натуги охранники расставляли громадные вазоны с живыми цветами.
– Надо же, – задумчиво проговорила она. – Какое совпадение… Жаль, времени маловато, а то бы я к Дориану сходила, он бы меня причесал.
Никита хмыкнул.
– И что? – уязвленным тоном спросил он. – Как это твой «экс» приглашение туда получил?
– Кто? – переспросил Тильвус, кусочком хлеба отодвигая на край тарелки ломтики соленого огурца. Приятели великого мага, Сидор и Серега, огурцы очень уважали, сам же он до сих пор относился к непривычным продуктам с большим подозрением и никак не мог заставить себя съесть огурец, который к тому же еще зачем-то и засолили.
– «Экс», – с готовностью пояснил сисадмин, – это у Сати…
– Умолкни, Никита, – поспешно перебила она приятеля. – Вечно ты не в свое дело… Лучше о другом поговорим. Короче, повезло нам, ничего не скажешь! Сказочно повезло просто. – Сати убрала телефон в сумку. – Директор банка-то, оказывается, коллекционер. Все олигархи нашего города собирают какие-нибудь дорогостоящие феньки, а потом хвастаются друг перед другом, у кого круче. Костя говорит, это очень модно сейчас… Гламурно.
– Да? – Сисадмин скептически хмыкнул, вылавливая гнутой ложкой грушу из компота. – И чего директор банка коллекционирует? Ну кроме валюты, конечно.
– Холодное оружие он коллекционирует, – объявила Сати. – Старинное. А Костя его консультирует, оказывается, уже несколько лет. Надо же, а я и не знала… – Она пожала плечами. – Ну неважно. Поэтому его на юбилей Призма-банка пригласили как уважаемого гостя.
Внезапно она замолчала, потом посмотрела на Тильвуса.
– Конечно, как я сразу не догадалась! Это же не совпадение, это ваш приятель дракон спохватился! Как его? Я все время имя забываю. Тот самый, что так чудненько за наш счет развлекается?
– Ну чего «развлекается»… Напутал он немного, говорил же я. Упустил из вида… – проворчал маг, сражаясь с неподатливым куском мяса в тарелке. Может, практиканты кулинарного техникума и были искусны в своем ремесле, но старая жилистая говядина, обозначенная в меню как «ростбиф английский», по вкусу была неотличима от мяса гиппогрифа, прожившего никак не менее двухсот лет и мирно скончавшегося от старости.
– Да уж, – неопределенным тоном сказала Сати. – Странная забывчивость.
– Вида-шмида… Слушай, дед, – сисадмин отодвинул в сторону пустой стакан, – пусть дракон-то директора поможет уговорить… ну чтоб он нам монету подарил, – и дело в шляпе!
– Да, это, знаете ли, не лишнее, – поддержала Сати. – Иначе я не представляю, что и делать. Я с директором Призма-банка не знакома. Да и заклинание ваше, прямо скажем, усложняет дело, – вскользь заметила она.
– Дело-шмело… Какое заклинание?
– Забыл, что ли? Благодаря которому слямзить эту монету нельзя. Вряд ли директор так расчувствуется, что сам нам ее подарит.
Тильвус отодвинул тарелку с «ростбифом».
– Заклинание я уже снял. Можете лямзить.
– Ну спасибо, – кисло проговорила Сати. – И что бы мы без вашей помощи делали – ума не приложу…
– Дед, а колдунья туда не заявится? За монетой-то?
– Брось, кто ее без пригласительного туда пустит? – сказала Сати и вдруг задумалась.
– Ты вот что, Никита, – внезапно сказала она. – Ты на этом самом фуршете веди себя, пожалуйста, прилично, понял?
Сисадмин обиделся:
– Когда это я вел себя неприлично?
– Да всякий раз, когда вы вместе с Костей по сто грамм принимаете в честь открытия какой-нибудь выставки в художественном музее! Ты, как накушаешься, так начинаешь от лица всего русского народа извиняться перед «эксом» за Ивана Сусанина!
– За Ивана Сусанина? – озадаченно переспросил Никита.
– Ну да. Он во время войны завел куда-то войско польское… в какое-то болото или в дебри… да там и бросил. И вот за этот факт ты перед ним и извиняешься постоянно. Но я хочу сказать, что он не обижается… Костя хоть и поляк, но Сусанина простил давным-давно.
«Экс» поджидал Сати возле роскошных клумб с махровыми гладиолусами, которые холил и лелеял весь коллектив Призма-банка.
– Ты Никите приглашение достал? – первым делом спросила она.
– Приглашение не достал, – сказал Костя, обмениваясь с сисадмином рукопожатием. – Но пройти ему разрешат. Я сказал, что юбилей банка нужно сфотографировать – для музея и городского архива. Вроде как историческое событие, которое должно остаться в памяти потомков. Директор согласен.
Сати обрадовалась:
– Молодец ты, Костя! Директор согласен, говоришь? Еще бы не согласен… каждому хочется в памяти потомков-то остаться!
Возле крыльца по-прежнему колыхались связки воздушных шаров и звучала музыка. Охрана, облаченная в черные костюмы, старательно изображала радушное гостеприимство и распахивала перед гостями двери.
Охранник, тот самый, что часом раньше прогнал от банка Сати, Никиту и Тильвуса, заметив новых гостей, насторожился, подошел поближе, но увидел приглашение и исчез. Сати с Костей беспрепятственно проследовали в просторный вестибюль. При виде сисадмина, явившегося на торжество в футболке и джинсах, охранники переглянулись, но останавливать его не решились.
На первом этаже банка было многолюдно и шумно.
Сати проводила взглядом Никиту, исчезнувшего в толпе гостей, покосилась на «экса» и решила, что пора приступать к делу.
– Знаешь, Костя, – небрежным тоном начала она. – Хотела у тебя спросить кое-что. Ты же директора Призма-банка хорошо знаешь?
– В общем да, – пожал плечами «экс». – Консультирую его иной раз. Он оружие старинное собирает, я же тебе говорил.
– Да помню я, помню. Оружие, значит. А вот скажи мне…
Из толпы вынырнул встревоженный сисадмин.
– Коллекции-то нету, – сообщил он. – Утром еще за стеклом стояла, а теперь исчезла! Может, ее того… до нас кто-то спер? Тетка с рынка опередила, а? – Он заметил удивленный взгляд Кости и умолк.
Сати переполошилась.
– Нету? Как это – нету? А куда ж она делась?
– Ты о чем? – поинтересовался «экс». – Что потеряла?
Сати спохватилась.
– Да мы так… Коллекция тут у них стояла, в вестибюле. Вот там, где вазы с цветами, видишь? А теперь нет ее, исчезла…
– Что за коллекция?
– Нумизматика… монеты старинные… Да неважно. Важно, что пропала она, и что делать теперь? Где ж ее искать? А времени-то у нас…
Костя вздохнул.
– Приглашения у тебя? – спросил он. – Посмотри-ка, где фуршет будет проходить?
Сати поспешно достала из кармана приглашение.
– Не до фуршета мне теперь… – Она взглянула на отпечатанные золотом строчки.
– Так… вот, тут написано… В зимнем саду, на десятом этаже. И что?
– Ну так наверняка и коллекцию туда перенесли, – со знанием дела предположил «экс». – Так обычно и делают – чтоб гости посмотрели.
– Да? – с надеждой сказала Сати. – Фу… ну тогда не все еще потеряно. Знаешь, Костя, пойдем в этот самый сад, что ли… Что мы тут в вестибюле-то не видели?
– С каких это пор ты нумизматикой интересоваться начала? – спросил он. – Ну пойдем. Лифт вон там…
– С каких-каких… коллекция эта мне совершенно неинтересна. Мне только один экспонатик там…
Они вошли в лифт, сияющий зеркалами и хромированными деталями, дверцы мягко сомкнулись, и кабина поехала вверх.
– Как бы этот самый экспонатик у директора… того… – продолжала мучиться Сати, глядя, как на маленьком электронном табло меняются цифры, показывающие, какой этаж минует лифт. – Ну не того, конечно, это уж я так… А пусть бы он нам его подарил… что ему стоит?
– Да зачем тебе экспонатик-то?
– Потом расскажу, – уклончиво ответила Сати.
Тренькнул негромкий звоночек, двери разъехались.
– Темнишь все, – проворчал Костя.
На десятом этаже Призма-банка находился знаменитый на весь город зимний сад. Здесь, между пальм, олеандров и магнолий, были расставлены сервированные дорогой посудой фуршетные столы, и облаченные в смокинги официанты возникали и исчезали среди тропических зарослей, словно призраки. Гул множества голосов заглушал негромкую струнную музыку, журчание фонтанов и щебет птиц в вольере. Сквозь высокий стеклянный купол виднелось осеннее небо.
Сисадмин покосился на фарфоровые тарелки с копченой осетриной, на вазы с зернистой икрой, на запотевшие бутылки водки «Призма-банк», которую городской ликероводочный комбинат выпустил специально к юбилею и в количестве весьма ограниченном, проглотил слюнки и отправился на поиски коллекции.
Сати с Костей двинулись на розыски в противоположном направлении.
– Один-единственный экспонатик. Ведь директор от этого не обеднеет, правда? – продолжала бормотать Сати, осматриваясь по сторонам. – Он и не заметит даже.
– Коллекция нумизматики? А что за экспонат? Монета, что ли?
– Во-во, она самая… Только ты не спрашивай, Костенька, зачем, все равно не поверишь. Ты – человек абсолютно нормальный, трезвомыслящий… диссер пишешь… с маленькими зелеными человечками небось и дела не имеешь?
«Экс» понимающе улыбнулся.
– Что, опять потусторонние силы? Пришельцы из других миров?
– Они самые, – продолжала бормотать Сати, прочесывая цепким взглядом зал. – Пришельцы, ага… Пришли в наш мир, окопались тут и уходить не желают!
– Кстати, как общение-то с ними складывается? – поинтересовался «экс». – Газовый баллончик пригодился?
– Какой баллончик? А… этот. – Сати помрачнела. – Помог, ага, – пробормотала она сквозь зубы. – Спасибо тебе большое. И от меня, и от Никиты.
Они обошли столы, уставленные вазами с фруктами и бокалами.
– Так ты, значит, для пришельцев экспонат ищешь? – продолжал допытываться Костя.
– Ну да. Появился у меня, понимаешь, знакомый один… тоже коллекционер в своем роде. – Сати кашлянула. – Кстати, большой знаток холодного оружия. Много чего рассказать может. Даже ты столько не знаешь.
– Специалист?
– Не то слово!
– Ролевик, что ли? – спросил «экс». – А он оружием пользоваться умеет?
– Я лично не видела, – призналась Сати, лавируя в толпе нарядно одетых людей. – Но подозреваю, что умеет. И неплохо, скорее всего. У него практика большая была, лет пятьсот, а то и больше. За это время кто угодно мечом махать научится…
Они прошли мимо затейливо подстриженных деревьев в кадках и оказались неподалеку от беседки, где сидели музыканты.
– Ну вот тебе и коллекция. – Костя кивнул на несколько изящных застекленных шкафчиков возле стены. – А ты расстраивалась.
Сати ринулась к шкафам.
– Так… так, – пробормотала она, торопливо разглядывая экспонаты: нефритовые статуэтки, коллекцию старинных ключей, тяжелые большие монеты и гравюры. – Это не то, Костя. Нету тут того, что мне надо. – Она с досадой прикусила губу. – Странно. Ладно, пойдем дальше… Наверняка где-то еще одна коллекция быть должна… А может, ее Никита уже обнаружил? – Сати обернулась, высматривая среди фланирующих гостей сисадмина.
– Да зачем она тебе?
– Ну что «зачем», что «зачем»! – Никиты нигде не было видно. – Ну я потом тебе все расскажу… как-нибудь при случае. Сейчас некогда… Надо мне этот экспонат отыскать и у директора выпросить. Но знаешь, Костя, раз ты с директором знаком, то твоя задача…
Она прикусила язык: мимо, с интересом разглядывая «экса», проплыли две женщины. Проводив их взглядом, Сати открыла было рот, чтобы подробно объяснить «эксу» его задачу, но не успела: от беседки с музыкантами к ним направлялась преклонных лет дама в синем брючном костюме. Сати так обрадовалась, что на минуту даже забыла, зачем она здесь находится.
– Ой, Адель Михайловна! И вы здесь!
– Здесь, деточка, здесь, – добродушно откликнулась та. – Мы с мужем как свадебные генералы – на все торжества приглашены.
Сати улыбнулась. Муж пожилой дамы и в самом деле был генералом и возглавлял в свое время штаб округа. По давней традиции супруга начальника штаба принимала на себя руководство Военно-патриотическим музеем города. Управление таким малоромантичным заведением нисколько не мешало Адель слыть законодательницей мод: у нее была яркая внешность, и одеваться она любила весьма экстравагантно. Губернские дамы, совершая променад по Красной линии, непременно находили повод завернуть в военный музей, чтоб посмотреть на наряды Адель. Очаг культуры, возглавляемый генеральшей-модницей, процветал почти двадцать лет, и до поры до времени никто и не подозревал, что истинное ее призвание лежало совсем в другой области.
– Адель Михайловна, пора уже о второй статье подумать, – пользуясь моментом, напомнила Сати. – Когда мне к вам подъехать?
– Может быть, на следующей неделе? – предположила Адель. Под мышкой она держала старинную сумку из самой настоящей крокодиловой кожи: генеральша упорно именовала сумку «мой ридикюль». Сати, как и все остальные, совершенно точно знала, что находится внутри «ридикюля». – Снова будешь писать о моей жизни? Деточка, вся моя жизнь прошла в ожидании пенсии. Разве это хорошо? Разве это пример для подражания? – Адель поправила серебристый локон. В молодости она была жгучей брюнеткой, но сейчас, разменяв седьмой десяток, остановилась на благородном пепельном оттенке, и немало дам, являясь в парикмахерский салон «Алмаз», изводило Дориана требованиями, чтоб он покрасил им волосы точно в такой же цвет.
– Ничего, Адель Михайловна, – утешила ее Сати. – Что же делать, если раньше пенсии – никак?
– Положение обязывало, деточка, – вздохнула та. – Все-таки муж – начальник штаба. А генеральская жена всегда у всех на виду! Служба это, точно такая же служба, как у мужа.
Сати понимающе покивала.
Служба тянулась долго, но жизнь шла своим чередом, и муж-генерал вышел наконец-то в отставку. Адель тут же с легким сердцем оставила музей, чтобы осуществить свою давнюю мечту и заняться любимым делом. Она открыла гадальный салон в центре города и каждый день с десяти утра до шести вечера предсказывала всем желающим их судьбу. Очередь к ней была расписана на полгода вперед – каким-то непостижимым образом гадания Адель всегда сбывались.
– Не очень я люблю эти фуршеты… Что за мода бродить меж столов и есть стоя? И не присядешь… А ведь мне, деточка, почти шестьдесят! – кокетливо сообщила Адель, заинтересованно поглядывая на красавца Костю и одним махом убавляя себе десяток лет.
Костя немедленно отправился за стулом для знаменитой гадалки.
Никита между тем двинулся в противоположную сторону от Сати и Кости. Вскоре он обнаружил шкафчик с экспонатами, внимательно изучил коллекцию монет, но того, что нужно, там не оказалось. Продолжая размышлять, каким образом убедить директора Призма-банка добровольно расстаться с одним из экземпляров, сисадмин в задумчивости направился дальше, рассеянно разглядывая людей, разгуливавших по залу. Между деревьями, заботливо опекая гостей, порхали официанты. Никита остановился. Поиски поисками, но не мешает и подкрепиться! Он махнул рукой одному из официантов, выглядевшему так внушительно и солидно, что его вполне можно было принять за премьер-министра.
– Э… принесите мне, пожалуйста, коньяку рюмочку и бутерброд, – распорядился сисадмин, перебрасывая бесполезный фотоаппарат за спину.
Официант остановился и некоторое время с интересом рассматривал гостя.
– А… ну хорошо, – проговорил он наконец. – Армянский устроит? А с чем бутерброд?
– С икрой. И лимончик захватите, – наказал Никита.
Официант кивнул и исчез.
С противоположной стороны зала к сисадмину тут же поспешила встревоженная Сати.
– Что ты ему сказал?! – вполголоса спросила она. – О чем ты с ним говорил?
Никита удивился:
– С кем? Ну за коньяком послал. И за бутербродом…
– Кого?!
– Официанта…
Сати схватилась за голову:
– Какого официанта? Какого официанта?! Это директор банка! И ты его послал за коньяком?! Блин! Да ты хуже Аверченко! Того тоже в приличные места брать опасно!
Она оглянулась на помирающего со смеху Костю.
– Вот что, Никита, – сердито скомандовала Сати. – Спрячься где-нибудь в зарослях. – Она кивнула в сторону сада. – Ну под пальмой притаись, что ли… И не показывайся до конца операции, понял!
– Понял-шмонял, – недовольно пробурчал сисадмин. – Да кто знал-то? Как их отличить? Официанты в смокингах и гости в смокингах… На лбу ж не написано, кто обслуга, а кто директор банка…
– Да уйдешь ты или нет?!
Никита успел скрыться как раз вовремя: от стола уже спешил директор Призма-банка. В одной руке он держал рюмку, а в другой – тарелку с нарезанным хлебом и серебряной вазочкой с черной икрой. Директор дошел до окна и остановился.
– А где… – Он посмотрел по сторонам, заметил Костю и тут же позабыл обо всем на свете.
– Неописуемо рад вас видеть! Очень, очень! Спасибо, что выбрали время, так сказать. Знаете, ваши консультации для меня клад, просто клад! Такие сведения…
– Как ваша коллекция? – вежливо поинтересовался «экс».
– Пополняется. – Директор еще раз поискал взглядом Никиту, не нашел и выпил коньяк сам. – Благодаря вашим рекомендациям, так сказать. Долго, знаете, размышлял, что именно коллекционировать. Супруга настаивала, чтоб живопись собирать… полотна. – Директор покрутил в руке рюмку. – Но неоригинально, несамобытно! Картины-то и мэр города приобретает, и главнокомандующий округом… Батальные полотна у него хорошо представлены… и золотопромышленники наши… Ну они больше пейзажи уважают. А вот оружие, это да, это, так сказать… Кстати, владелец ювелирной фабрики тоже стал холодное оружие собирать, слышали? Морские кортики… У него дед командующим флотом был.
– Да, слыхал, – проговорил Костя.
– Может, взглянете? – с надеждой спросил директор. – Как раз приобрел на днях новый экземплярчик… лично летал во Францию! Хотелось бы ваше мнение услышать.
Он помахал рукой, и от толпы тут же отделился лысоватый коренастый человек, в котором Сати узнала заместителя директора – встречала его как-то на заседании экономического совета в Думе.
– Займи гостей, – распорядился директор и сунул заместителю тарелку с бутербродами. – А я отлучусь ненадолго. Это из музея молодой человек, старший научный сотрудник. Большой специалист по старинному холодному оружию! – с уважением проговорил директор, подняв палец. – К его советам все коллекционеры города прислушиваются, так сказать… Прошу за мной!
Сати дернула «экса» за рукав.
– Костя, это очень важно, – прошипела она. – Сейчас же узнай у него, куда еще одна коллекция делась. Сейчас же! Там монета… Я ее отдать должна как можно скорее, понимаешь?
– Кому это? – вполголоса осведомился он.
– Великому магу, блин! – вышла из себя Сати. – Он меня внизу ждет, около топографического техникума! Ясно?
– Ах магу… – протянул Костя, пропуская ее вперед, в распахнутую директором дверь. – Что ж сразу не сказала? Тогда другое дело…
Кабинет у директора банка размерами если и уступал зимнему саду, то совсем чуть-чуть. Возле громадного, во всю стену окна стоял огромный стол с дорогим письменным прибором. Еще один стол, темного дерева, тянулся через весь кабинет. Рядами стояли солидные кожаные кресла. Вдоль стены на специальных подставках располагалась драгоценная коллекция: сабли и палаши, которые директор собирал по всему свету.
Директор щелкнул выключателем, под потолком вспыхнули хрустальные люстры.
– Вот, поглядите. Это то, что по вашему совету заказал. – Он снял с подставки меч и протянул Косте. – Знаете, экономический советник губернатора нашего тоже оружие коллекционирует… Вы его случайно не консультируете? – с беспокойством спросил он. – Нет? Хорошо… Увидел у меня меч, тот, что вы приобрести посоветовали… Ну у прибалтийских товарищей, так сказать… Позавидовал, – просиял директор. – Крепко позавидовал!
Сати незаметно толкнула «экса» в бок и указала глазами на директора.
– Я слышал, коллекция у него небольшая? – спросил Костя, разглядывая меч и тут же забывая обо всем на свете.
– До моей-то далеко, – проговорил директор, надуваясь от гордости. – Ну что скажете?! Как вам приобретеньице, а?
Экс внимательно оглядел «приобретеньице».
– Это так называемый «меч правосудия», – сказал он. – Оружие европейских палачей. Форма клинка до восемнадцатого века не менялась. Видите, клинок очень широкий, равновыпуклый и закруглен у острия? Здесь иногда делали отверстие – для того чтобы вешать меч на стену. Но, говорят, палачи сюда свинцовую пулю вкладывали, чтоб увеличить силу удара.
Сати поняла, что отвлечь «экса» от любимой темы будет чрезвычайно сложно, и начала закипать. Она многозначительно кашлянула раз, потом другой.
– Большинство «мечей правосудия» имели надписи и символы, – продолжал Костя, не обращая на нее никакого внимания. – На клинках изображали виселицу, плаху, распятие, Богоматерь, гербы… иногда даже имя палача писали. – Он перевернул меч, продолжая рассматривать его с неослабевающим вниманием. – Рукоять «меча правосудия» должна быть на два полных захвата… вот смотрите… А сюда иной раз бубенчики подвешивали, ну это в более ранних экземплярах…
– Неописуемо! – с восхищением проговорил директор, сияя от счастья ярче фонарей на Красной линии. – Неплохую вещицу прикупил, а?! На него и документы полагаются, сертификат выписали, что историческая ценность! – самодовольно добавил он.
– Самый известный факт казни таким мечом – казнь Анны Болейн, – закончил Костя, возвращая меч.
– Кто такая? – строго спросил директор у Сати. Та пожала плечами.
– Королева Франции, – пояснил «экс».
Директор приосанился. Он вернул меч на подставку и некоторое время с удовольствием разглядывал коллекцию.
– Поздравляю, – сказал Костя. – Отличное приобретение!
Директор гордо улыбнулся. Тут «экс» заметил наконец отчаянные знаки, которые подавала Сати, и спохватился.
– Я слышал, вы и нумизматикой заниматься стали? – поспешно спросил он.
– Нумизматикой? Ах да… Нет, это не я. Это заместитель мой. Есть небольшая коллекция, да. – Он вынул из ящика стола глянцевый каталог. – Но это так… А что вы про этот экземплярчик скажете? На прошлой неделе на продажу выставили. – Директор ткнул пальцем в фотографию. – Стоящая вещь?
Костя оживился.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересованно проговорил он.
Сати украдкой показала ему кулак.
– Если не ошибаюсь, вице-директор банка «Доверие» тоже страстный нумизмат? – тут же исправился «экс», разворачивая каталог. – Это, кажется, партнеры ваши?
– Партнеры. – Вид у главы Призма-банка сделался такой, словно он пожевал лимон. – Это такие партнеры, знаете… Заезжал он только что, вице-директор-то, поздравлял. Альбом преподнес банку нашему, раритетные фотографии города, редчайшая вещь.
Он поправил мечи на подставках.
– Ну и мы ему подарок сделали. Заместитель мой кое-что из коллекции подарил. Как нумизмат нумизмату, так сказать…
Сердце Сати оборвалось.
– Не из той ли коллекции, что в вестибюле у вас стояла? – осторожно спросила она.
– Кажется, да, – откликнулся директор и повернулся к Косте. – Так я рассчитываю и впредь на ваши советы? Приятно иметь дело со специалистом, знаете… А советника губернатора вы не планируете консультировать, ведь верно? Да у него и коллекция-то…
– А он здесь? – бесцеремонно перебила Сати, лихорадочно вспоминая, как выглядит вице-директор банка «Доверие». – Гость-то ваш?
– Был. Да, наверное, уехал уже, слава богу, – саркастически откликнулся директор. – Самолет у него через два часа, в Бразилию летит… времени в обрез.
Сати выскочила из кабинета и, расталкивая гостей, кинулась к зимнему саду. Никиту она обнаружила возле декоративного фонтанчика в японском стиле: сисадмин жевал бутерброд и рассматривал рыбок, снующих в мраморной чаше фонтана. Увидев встревоженную Сати, он поспешно засунул в рот недоеденный бутерброд.
– Ну что? Нашла цацку? – невнятно поинтересовался он.
– Уплывает наша цацка. – Она торопливо обвела взглядом зал: сад, группа людей возле беседки с музыкантами, несколько человек у большого окна с прекрасным видом на Красную линию и пестрая толпа около столов с закусками. – В Бразилию летит…
Возле выхода мелькнула фигура человека в сером унылом костюме. В руках человек держал небольшой лакированный ящичек.
– Вон он! – воскликнула Сати и бросилась через весь зал. Никита кинулся следом.
Они выскочили из сада, пробежали по широкому коридору и завернули за угол. На другом конце длинного коридора возле лифта стояла Адель с «ридикюлем» под мышкой, а рядом с ней – начальственного вида мужчина.
– Не успеем! – воскликнул Никита.
– Стойте, стойте! Подождите!
Дверцы лифта бесшумно разъехались, вошла Адель, следом – вице-директор, и кабина заскользила вниз. На электронном табло загорелась цифра «десять».
Сати и Никита подбежали к лифту и остановились.
– Ничего себе… дальше-то что? – растерянно спросила она.
– Вниз бежать?
– Ох, Никита… Это только в кино, знаешь, бывает… когда хороший герой в лифт садится, а плохие бегут за ним по лестнице с сотого этажа… и каким-то волшебным образом оказываются внизу раньше, чем лифт приезжает. А в обычной жизни я что-то такого не встречала… Пока мы добежим, директор уже спустится на первый этаж и в аэропорт уедет. А уж самолет задержать никакой дракон не сможет!
– Дракон-шмакон… Быстрей!
– Пропало все, понимаешь? – тараторила Сати, прыгая через ступеньки. – Вообще все и навсегда! И дракон этот… Вот мог же, мог сделать хоть что-нибудь! Это какой этаж?
– Восьмой…
– Ну вот. А пока мы до первого добежим, он уже…
Неожиданно гудение лифта прекратилось, табло с зелеными электронными цифрами погасло.
– Это еще что? – Сати остановилась. – Это какой этаж?
Никита посмотрел на табличку:
– Седьмой. Давай-ка к лифту подойдем…
Возле дверей, нажимая на все кнопки подряд, топтался полный мужчина с кожаной папкой под мышкой. Он взглянул на погасшее табло и огорчился:
– Что за ерунда, опять лифт застрял! Второй раз на этой неделе!
В коридоре показался встревоженный менеджер.
– Опять? Ничего, не беспокойтесь. Сейчас вызову дежурных, они откроют дверцы, если лифт не включится.
– Так он еще и не включится? – скептически поинтересовался мужчина и отправился вниз по лестнице пешком. – Ну знаете… Там ведь, наверное, люди, в кабине-то!
– Конечно, люди! – воскликнула Сати и повернулась к менеджеру. – А они там что, в темноте сидят?
– Нет, там автономное освещение, – пояснил он и исчез.
Сати и Никита подошли к лифту поближе.
– Оригинально, – пробормотала она. – Помнишь, господин великий маг говорил, что у драконов особенное чувство юмора?
– Маг-шмаг… Помню. И чего?
– Начинаю в это верить…
Она постучала в дверцы кабины:
– Адель Михайловна, как вы там?
– Превосходно, деточка, просто превосходно, – бодро откликнулась знаменитая гадалка. – Я тут вдвоем с мужчиной, а ведь уже и мечтать перестала, что в такие годы меня хоть кто-то скомпрометирует. В мои шестьдесят, это, знаешь ли, редкая удача.
Сати многозначительно кашлянула: возраст Адель как остановился лет десять назад на цифре «шестьдесят», так больше и не двигался.
– Менеджер сейчас слесаря приведет… или электрика. В общем, они лифт откроют, так что…
– Ничего, деточка, я не тороплюсь.
– Зато я очень тороплюсь, – откликнулся скрипучий неприязненный голос. – Безобразие какое…
Сати и сисадмин переглянулись.
– Вот он, – сквозь зубы пробормотала Сати, толкнув приятеля в бок. – Как бы с ним договориться?
– Куда же вы спешите? – светским тоном поинтересовалась Адель.
– В аэропорт. У меня самолет через два часа.
– Как досадно. Но вы не переживайте, ожидание можно скрасить приятной беседой. Это отвлекает. А хотите, я вам погадаю? – Она оживилась. – Хотите, спросим карты, как сложится с дорогой?
– Какие еще карты? – нелюбезно поинтересовался вице-директор. Он проживал в соседнем городе и про Адель ничего не слышал.
– Гадальные, конечно. – Послышался щелчок: видимо, она открыла знаменитый ридикюль. – Я всегда ношу их с собой.
– Избавьте меня от этого мракобесия, – брезгливо произнес мужской голос.
– Сати, деточка, ты слышала? – кротко поинтересовалась Адель.
– Да, да… Зря вы так! – прокричала Сати в шахту лифта. – Адель Михайловна – известная гадалка нашего города! У нее весь бомонд гадает… краевая Дума! И все – чистая правда!
– Можно подумать, – пробурчал невидимый директор. – Еще в подкидного дурака поиграть предложите…
– До чего доходит невежество… В такие карты не играют, молодой человек. Они гадальные. Их рисует не обычный художник, а гадальщик, опытный специалист.
– Я вам не молодой человек.
– А вы что, правда хотите погадать? – изумился Никита.
– Но ведь нужно чем-то заняться, – благодушно ответила Адель. – Почему бы не гаданием?
– А как же вы там карты разложите? – удивилась Сати. – На чем? В лифте ведь и стола нет.
– Она на пол села, – пояснил вице-директор. – Сумасшедшая женщина…
– На пол?
– Ничего, деточка, здесь коврик. Чистенький коврик.
Сисадмин озадаченно посмотрел на Сати и почесал в затылке.
– Хоть бы стул в лифт ставили, что ли, – обеспокоенно сказала она. – Для пожилых-то людей.
– Вы мне голову не дурите, – скрипучим голосом продолжал вице-директор. – Никто своего будущего знать не может. Или, может быть, вы знали, что лифт сломается?
– Нет, про лифт я не знала. Жизненные мелочи я не предсказываю.
– Конечно, – саркастически отозвался он.
– Сати, деточка, а ты тоже ждешь лифт? – донесся голос гадалки. – Я боюсь, мы тут надолго.
– Нет, Адель Михайловна, не лифт, – помявшись, сообщила Сати дверцам кабины. – Нам, собственно, э… ваш спутник нужен.
Лифт внезапно загудел, табло вспыхнуло, но тотчас погасло снова.
– Ремонтируют, – опасливо проговорил сисадмин. – Глядишь и починят, чего доброго… И тогда что?
– Что-что… В Бразилию поедем, вот что, – сердито прошипела Сати.
– А, так тебе нужен этот неприветливый человек? Он такой желчный. Не удивлюсь, если узнаю, что у него язва желудка.
– Моя язва, мадам, вас не касается. Что нужно?
Сати поняла, что вице-директор обращается к ним с Никитой.
– Вы понимаете, это, конечно, странно прозвучит, – произнесла она извиняющимся тоном, обращаясь к дверям лифта, – но вам только что коллекцию монет подарили… А один экспонатик туда по ошибке попал, понимаете? Не могли бы вы нам ее отдать? А? Монетку…
Сати и сисадмин замерли в ожидании ответа, уставившись на дверцы лифта.
– Что за глупости? – недовольно пробурчал вице-директор. – Вы что, нарочно? Заманили меня в лифт с этой… странной женщиной? Чтоб забрать какой-то экспонат?
Он недовольно фыркнул и умолк.
– Деточка, так тебе нужен экспонат?
– Нужен, Адель Михайловна, очень нужен! Собственно говоря, не мне, но это долгая история.
– А хотите, я вам погадаю? – донесся из лифта голос Адель. – В обмен на экспонат?
– Не нужно мне ваше гадание. И нечего мне голову морочить.
– Сати, деточка, у него точно язва. Я узнаю эту раздражительность. Точно так же раздражался мой покойный муж.
– Оставьте мою язву в покое, мадам.
– Покойный? – удивилась Сати. – Странно. А я его только что на десятом этаже видела. Так он… э? А с виду и не скажешь, что покойный.
– Мой первый супруг, деточка. Первый. Язва его доконала.
– Соболезную.
– Ничего, деточка, дело прошлое. Так вам погадать?
– Обойдусь. Пусть у вас гадают… кто там вашими услугами пользуется?
– Многие, – сообщила Адель. – Люди уважаемые. Кандидаты в депутаты, например, заходят. Перед выборами – прямо очередь… Приезжал как-то один… не будем называть имен… просил раскинуть карты, узнать.
– И что? – саркастически поинтересовался вице-директор.
– Буду откровенна – ему не понравилось. Порадовать было как-то нечем.
– Шарлатанство.
– Как сказать. А вот недавно приходило ко мне лицо духовное. – Адель сделала многозначительную паузу. – Инкогнито. Многие так: приедут, когда уже темно, чтоб никто не видел. Иначе засмеют – такой человек и вдруг к гадалке. – Так вот. Не будем называть имен, вы понимаете… приехало это лицо, но вижу, не вполне верит. Сомневается. Что ж, бывает. Как такого человека убедить? Дай, думаю, раскину ему карты на его прошлую жизнь, пусть убедится, что я говорю правду. Свое-то прошлое каждый знает. Раскидываю карты – и что я вижу?
Адель внезапно умолкла. Вице-директор тоже хранил молчание.
– И что? – не выдержала Сати.
– Духовное лицо, специалист по безгрешной жизни, – со значением проговорила Адель. – И вдруг – такое! Уехал и слушать больше ничего не стал.
– Чушь полная, – слегка обеспокоенно отозвался вице-директор.
На такие слова Сати обиделась.
– Адель Михайловна даже губернатору нашему гадает, а вы говорите!
– Губернатору?
– Сати, деточка, на ведь это государственная тайна.
– Да какая тайна, Адель Михайловна, все равно все это знают…
– Тоже правильно, – согласилась гадалка. – Так что? Не рассказать ли мне о вашем прошлом? Несколько фактов из биографии? Я знаю, что у директоров банков обычно кристально чистое прошлое. Белее снега альпийских вершин.
– Гм… – с тревогой в голосе сказал вице-директор. – Когда же лифт починят? Безобразие… Недаром я сюда ехать не хотел. А что это вы делаете?
– Раскладываю карты, разумеется. Мы же договорились, что я…
– Мы не договорились, мадам, – отчего-то заторопился вице-директор. – Так что не трудитесь.
– Ничего, мне не трудно. Скоротаем время…
– «Скоротаем»? Что, по-вашему, мы тут час сидеть будем?
– Пока монету не отдадите, – зловещим голосом объявил сисадмин, – лифт не заработает.
– Какую еще монету?
– Ту, что в коробочке у вас, – напомнила Сати. Никита торопливо закивал головой.
– О, что я вижу! – неожиданно воскликнула Адель. – Собственно, я и предполагала нечто подобное.
– Что? Что? – заторопилась Сати. – Рассказывайте скорее! Для рубрики «Криминальная хроника» подходит? А то Хамер жаловался, что ему писать не о чем…
– Знаешь, деточка, интересная ситуация… Помнишь, я как-то рассказывала тебе о том, как гадала одному высокопоставленному… не будем называть имен?
– Помню, Адель Михайловна, помню!
– Так тут еще интересней. Этот господин совсем недавно…
– Какая из семи монет вам нужна? – раздраженно осведомился вице-директор, чем-то щелкнув. – Выбирайте… Мадам, в вашем возрасте шантажировать уже как-то неприлично.
– Ну отчего же? Шантаж приносит прекрасные результаты, конечно, если уметь им пользоваться, – с достоинством сообщила Адель. – Сати, деточка, в коробке действительно… раз, два, три… семь монет. Тебе какая нужна?
– Такая, знаете ли, потертая, пробитая посредине…
– Вижу, вижу…
Вдруг что-то загудело, вспыхнули на электронном табло зеленые цифры, кабина лифта вздрогнула и неторопливо поползла вниз.
Сати и Никита бросились по лестнице сломя голову.
Лифт двигался медленно, останавливаясь на каждом этаже, но они все равно опоздали и выскочили на крыльцо, когда вице-директор уже стоял возле машины, сверля взглядом знаменитую гадалку. Но экс-генеральша оказалась крепким орешком: вид у Адель был самый безмятежный.
– Я вас категорически попрошу не предавать полученные сведения огласке, – строго сказал вице-директор, указывая взглядом на «ридикюль» и на всякий случай подозрительно оглядываясь по сторонам. На улице было немноголюдно, лишь возле кафе галдели студенты техникума да сидел на поребрике тротуара городской бродяга в черной куртке.
– Можете быть совершенно спокойны, – заверила Адель. – Никому ни слова. Буду нема, как могила. – Она спрятала монету в «ридикюль». – И все же жаль, что вы не захотели узнать свое будущее.
– Мадам, со своим будущим я сам разберусь. Всего хорошего.
Хлопнула дверца, мягко заурчал мотор, и машина тронулась с места.
– Сам разберется со своим будущим, – вздохнула знаменитая гадалка. – Какая самонадеянность!
– Маловато у него будущего-то осталось, – ни с того ни с сего сказал вдруг бомж, посмотрел вслед отъезжающей машине и задумчиво поскреб в бороде.
