Глава первая
«ЗОЛОТАЯ» БРЕТТА
Трупы обнаружил рано утром мальчишка-подручный, что служил в модной лавке дорогих тканей. Хозяин требовал открывать ставни на окнах как можно раньше и ежедневно протирать стекла до блеска, чтобы с улицы был виден разложенный на прилавках товар. Спрашивается, для чего? Все равно первые покупатели появлялись в лавке не раньше полудня: богатым людям незачем просыпаться с рассветом, а бедные не покупали ни привозные шелка, ни тисненый бархат. Слуга дохнул на стекло, стирая тряпкой неизвестно откуда взявшееся бурое пятнышко, шагнул назад, чтоб полюбоваться сверкающим окном, и споткнулся, наступив на что-то мягкое. «Что-то мягкое» оказалось человеческой рукой. Вытаращив глаза, мальчишка уставился на два мертвых тела в застывшей луже крови, а через мгновение уже ворвался в магазин, взлетел по лестнице на второй этаж и забарабанил в дверь хозяйской спальни.
— Рядом с магазином? — кисло переспросил хозяин, кутаясь в длинный теплый халат, отделанный мехом. Потом сдвинул ночной колпак и озадаченно поскреб за ухом. Заспанный, с торчащими во все стороны волосами, он ничем не напоминал сейчас щеголеватого подтянутого владельца модной лавки, что каждый день любезно беседовал с дама-ми, помогая выбрать на наряд самую лучшую, самую подходящую материю, которая выгодно подчеркнет цвет волос или оттенит глаза. — И что? Зарезали, говоришь? Проклятье… — Он пошевелил пальцами босых ног. — Неужели трудно было сделать это чуть подальше?! Через дорогу от нас сырная лавка… там бы и…
Хозяин вздохнул.
— Ладно. Беги в караульную, которая возле Белого Дворца, сообщи, что произошло, пусть пришлют наряд. Потом запряжешь лошадь: отвезешь тела, куда скажет старший. Да шевелись быстрее, бездельник, скоро открывать лавку, а у нас чуть ли не на пороге валяются двое зарезанных! Думаешь, покупатели этому обрадуются?!
Когда прибыл наряд, хозяин лавки уже успел сменить халат на обычную одежду и выглядел весьма респектабельно. Увидев солдат, он одернул вышитый жилет и с достоинством двинулся навстречу. Старший по наряду, немолодой коренастый мужчина с нашивками сержанта, разглядывал трупы, сдвинув на затылок потертую шляпу.
— Сегодняшняя ночка получилась бурной, — сообщил он, обменявшись с хозяином приветствиями. — Двоих убитых нашли возле рыбного рынка… еще один, с проломленной головой, валялся у моста… да вот эти двое — пять трупов, да.
Он задумался, беззвучно шевеля губами и загибая пальцы.
— Точно, пять. Праздник Середины года, что ж вы хотите? Народ празднует, трактиры гудят… под утро все начинают расходиться по домам, тут-то ворье и появляется. Грабят, — буднично пояснил сержант. — Ну и убивают иной раз. В прошлом-то году побольше убитых было…
— Это да, это я знаю, — нетерпеливо сказал хозяин, заложив в карманы жилета большие пальцы. — За неделю до праздника я распродаю почти весь запас тканей: все красавицы Доршаты хотят новые наряды… но вот что, сержант, нельзя ли побыстрее убрать отсюда этих… э-э-э… несчастных? Мои покупательницы — дамы впечатлительные, если они увидят на мостовой возле лавки кишки и отрубленные пальцы, вряд ли захотят прийти сюда еще раз, а?
— Ну да, — согласился сержант. — Ясное дело… Разве ж я не понимаю? Сейчас пришлем телегу…
— Не нужно. — Хозяин махнул рукой, подзывая мальчишку-помощника. — Увезите на моей повозке. Скажите солдатам, чтоб погрузили тела, и, умоляю, пусть они будут повнимательнее, не забудут прихватить отрезанные уши и все остальное, что валяется рядом. А когда они закончат, я велю служанке вымыть мостовую горячей водой.
Через несколько минут лишь большое бурое пятно на булыжниках напоминало о разыгравшейся ночью трагедии. Хозяин лавки удовлетворенно кивнул и приблизился к старшему по наряду.
— Послушайте, сержант… гм… весьма и весьма признателен вам за помощь…
Сержант обеими руками поправил шляпу и расправил плечи.
— Это мой долг, — официальным тоном произнес он, потом, понизив голос, добавил: — Но, если хотите знать мое мнение, на грабеж это вовсе и не похоже. Уж поверьте мне, не первый год я на этой службе. Разве ж я не знаю? Видели, как располосовано лицо у одного из убитых? Будто кто-то на этом бедолаге вымещал злость. Нет, ворье так делать не станет, не в их это обычаях, уж поверьте!
— Поверю, — нетерпеливо перебил хозяин. — Но я о другом. О маленькой благодарности, которую я хотел бы… гм… словом, вы женаты, сержант?
— Женат, белл, — ответил сержант и тяжело вздохнул.
У меня имеется несколько небольших отрезов прекрасной ткани, чудом оставшихся в лавке после праздника. Супруга будет довольна, только определимся с цветом. Какие волосы у вашей жены?
— Волосы?
— Ну да. Она блондинка, брюнетка? Нужно знать, чтобы правильно подобрать цвет материи.
Сержант задумчиво поскреб заросший черной щетиной подбородок, разглядывая собственные сапоги и соображая, потом внезапно просиял:
— А какая ткань подойдет для красотки с кудрями, черными, как зимняя ночь? И глаза у нее тоже черные, а вот тут, — сержант широко развел руки, показывая пышные прелести описываемой красотки, — вот тут у нее — вот так!
— Это жена? — с сомнением переспросил хозяин. — Ну хорошо, неважно. Значит, брюнетка?
Сержант с готовностью кивнул, глаза его горели.
— Шепните адрес моему помощнику, — хозяин взглядом указал на мальчишку, — и ваша красотка… я хотел сказать, ваша уважаемая супруга получит прекрасный подарок.
Проводив солдат, хозяин направился к лавке. С черного хода навстречу ковыляла старая служанка с ведром горячей воды, что-то жуя на ходу беззубым ртом.
— Вымой хорошенько, Лула. — Хозяин кивнул на заляпанные кровью булыжники.
— Кого жарежали-то? — невнятно пробурчала служанка. Она служила в лавке так давно, что помнила хозяина мальчишкой-рассыльным.
Тот пожал плечами, придирчиво оглядел себя в большом зеркале, стоящем у входа, и поправил отделанные двойным кружевом рукава.
— Рядом «Зеленая ветка». Говорят, вчера там народу было — не протолкнуться. Кого-то из посетителей, скорее всего.
Лула почесала в голове и шлепнула на мостовую мокрую тряпку.
Трактир «Зеленая ветка» считался в Доршате одним из самых популярных. Его владелец, невысокий человек с аккуратно подстриженной каштановой бородкой, умными и лукавыми карими глазами, был уроженцем Лутаки, звали его Шедор. Он обосновался в столице лет двадцать назад и открыл собственное дело, купив возле гаваней маленький грязный кабак. Сейчас он владел двумя гостиницами, несколькими трактирами на любой вкус и одним из лучших и дорогих домов развлечений в Доршате. Деловая хватка, свойственная шардам, умение считать деньги, заводить полезные связи, готовность рискнуть — в сочетании с разумным расчетом, разумеется,- дали ему возможность пробиться в огромном незнакомом городе.
Управляться с делами Щедору помогали два сына, сам же он почти безотлучно находился в просторном красивом зале «Зеленой ветки». Модный трактир посещали люди, хорошо известные в северной столице, — в свое время Шедор приложил немало сил и средств для того, чтобы сделать «Ветку» привлекательной для знати: заново отремонтировал зал, нанял хорошего повара, поменял всю прислугу, пополнил погреб дорогими винами. Винным погребом Шедор особенно гордился — благодаря старым связям в Лутаке ему доставляли морем самые редкие и изысканные напитки.
В глубине зала появились укромные уголки-беседки, спрятанные за разноцветными ажурными ширмами: для тех посетителей, что ценят уединение и желают избежать любопытных взглядов. Места в беседках стоили недешево, обслуживали их вышколенные опытные слуги. Они хорошо умели держать язык за зубами и отвешивали одинаково почтительные поклоны и высокопоставленным лицам Серого Замка норлоков, и влиятельным персонам из Белого Дворца, приехавшим в трактир скоротать вечерок.
Кроме кушаний и отменных вин гости наслаждались выступлениями лучших певцов и музыкантов Доршаты: те считали большой удачей выступить в «Зеленой ветке». Ходили слухи, что предприимчивый шард брал с менестрелей определенную плату за право выступить в тот день, когда в трактире будут важные и богатые господа. Музыканты отказывались нечасто, ведь если понравиться какому-нибудь достопочтенному беллу, тот мог пригласить в свой замок сыграть и спеть на празднике, а то и пожить всю зиму, развлекая хозяина и гостей долгими зимними вечерами.
В канун праздника Середины года в «Зеленой ветке» ожидалось выступление известной танцовщицы из Баттапа Аты. Ее выступление должно было начаться в полночь, но уже ранним вечером к трактиру стали съезжаться кареты, и вскоре в большом зале яблоку негде было упасть. Шумная молодежь толпилась в дальнем конце огромного зала, возле громадного, почти в человеческий рост, очага. Там, устроившись на небольшом помосте, две певицы с арфами в руках развлекали собравшихся пикантными песенками. За столом возле кухни дожидались своей очереди три жонглера, фокусник, славящийся умением поглощать огонь и снова изрыгать его изо рта, музыканты и заклинатель змей, который время от времени озабоченно заглядывал в корзину, проверяя, не разбежались ли его питомцы.
Шедор распорядился, чтобы на этот стол тоже подали еду: разумеется, не те яства, которыми лакомилась почтенная публика, но неприхотливые актеры были не в обиде и с удовольствием уплетали остатки вчерашнего обеда. Отдельно от них сидел почтенный старец с длинными серебряными кудрями, обрамлявшими загорелую блестящую лысину: исполнитель исторических баллад, известный далеко за пределами Доршаты. Перед ним слуга поставил большое блюдо, где в ежевичном соусе плавали куриные грудки, тарелку с горячим жареным сыром, посыпанным пряностями, и кубок нагретого вина, щедро приправленного медом: исполнитель баллад был знаменит и не раз удостаивался чести выступать в Белом Дворце. Певец неторопливо омыл руки в бронзовой чаше, что поднес ему слуга, благосклонно кивнул и принялся за еду, ловко вылавливая из соуса куски белого мяса длинными пальцами: вилки появились в Доршате сравнительно недавно, и пользовалась ими лишь знать.
Солидная публика, расположившись за столами, накрытыми белоснежными вышитыми скатертями, приступала к ужину. Шедор прошелся несколько раз туда-сюда, бдительно приглядывая за слугами, которые сновали по залу, разнося подносы, уставленные блюдами и высокими бокалами, и с удовольствием отметил про себя, что заняты не только столы в зале, но и почти все беседки за ажурными ширмами.
В крайней из них сидела надменная красотка — единственная наследница одного из пяти богатейших семейств норлоков Доршаты, будущая владелица торговой морской компании. Норлоки жили на Побережье уже давно, управляя Доршатой вместе с людьми. Сероглазые и темноволосые, они были так похожи на людей, что приезжие, никогда раньше норлоков не видавшие, иной раз путались, но сами жители столицы умели отличать их с первого взгляда. Да и то сказать, философски размышлял Шедор, проходя по залу, достаточно разок полюбоваться клыками норлоков, чтобы хорошенько уяснить разницу.
Неподалеку от красавицы, в зеленой беседке несколько пожилых мужчин, одетых дорого и неброско, тихо обсуждали что-то, озабоченно перебирая бумаги: Шедор еще в начале вечера послал на их стол несколько бутылок редкого вина с Берегов Пряного Ветра, но банкиры, поглощенные разговором, так и не прикоснулись к бокалам.
Беседку возле громадного каменного вазона с живыми цистами занял кто-то из норлоков Замка: на ширму был небрежно брошен отороченный дорогим мехом серый воинский плащ с черной каймой. Проходя мимо, Шедор бросил незаметный взгляд, разглядел, что в беседке двое, подозвал слугу и распорядился подать туда сладкого вина с ароматом розы, которое так нравилось дамам, и вазу с редкими фруктами, доставленными из Баттапа.
Хлопнула входная дверь, а через мгновение к Шедору подлетел помощник — кудрявый смышленый малый, тоже из шардов. Склонившись к хозяйскому уху, он прошептал пару слов и многозначительно указал взглядом на вход.
Хозяин немедленно препоручил заботу о гостях в зале старшему слуге Айриму — старый сарамит имел на редкость благообразную внешность и был похож на добродушного дедушку, однако челядь «Зеленой ветки» боялась его пуще огня, — а сам со всех ног поспешил навстречу вошедшим. Их оказалось двое: светловолосый мужчина в длинном плаще из тонкой мягкой кожи и женщина, чье лицо скрывал большой свободный капюшон. Шедор нисколько не удивился: многие знатные дамы желали быть неузнанными, особенно когда являлись в «Зеленую ветку» не со своим мужем.
За годы существования трактира Шедор усвоил твердо: если гости хотели, чтоб их не узнавали, то узнавать их не следовало. Зато при виде спутника таинственной дамы хозяин невольно расплылся в улыбке: кто-кто, а белл Тинчер не стремился сохранить инкогнито! Молодой человек обладал устойчивой репутацией распутника и повесы, но, похоже, это его нисколько не огорчало: деньги давали ему возможность жить, как ему заблагорассудится. Природное обаяние, которое он без зазрения совести пускал в ход каждый раз, когда хотел чего-то добиться, действовало на всех без исключения: даже в доме развлечений, которым заправлял старший сын Шедора, девицы готовы были выцарапать друг дружке глаза за право провести в обществе Тинчера часок-другой. Шард подавил завистливый вздох: красавцем Тинчера назвать трудно: крупный нос, небольшие серо-голубые глаза, рот явно великоват… но сколько судачат о его победах над дамскими сердцами! Поди разбери этих женщин! Интересно, с кем он явился на этот раз? В «Зеленой ветке» белл Тинчер бывал частенько и каждый раз с новой дамой…
Но, размышляя подобным образом, Шедор конечно же не позволил мыслям отразиться на собственной физиономии. Она должна была выражать неподдельную радость при виде гостя, кем бы он ни оказался, а уж это Шедор умел изображать вполне профессионально.
Между тем Тинчер стряхнул с плаща дождевые капли, провел рукой по русым волосам, завязанным черной лентой, и небрежно кивнул шарду:
— Приветствую вас. — Его взгляд неторопливо обежал зал. — Найдется для нас тихое местечко? Я заказывал беседку.
Хозяин понимающе прикрыл глаза.
— Для вас, белл… — Тут он поклонился таким хитрым образом, что поклон оказался адресован и Тинчеру, и его таинственной даме, — найдется все, что вы захотите!
— Все не нужно. — Тинчер стащил перчатки и сунул в карман. — Стола на двоих вполне хватит.
— Сию секунду! Не угодно ли пройти сюда?
Гости, желающие быть незамеченными, проходили не через общий зал, а по особому коридору. Шедор лично проводил Тинчера и молчаливую спутницу в лучшую беседку и широко распахнул дверь, пропуская гостей. Отсюда, из небольшого укромного уголка открывался прекрасный вид на зал и небольшой помост возле очага, где должна была выступать танцовщица, зато самих гостей никто не мог разглядеть из-за густого плюща, увивавшего ширму.
— Благодарю, Шедор. — Тинчер расстегнул пряжку плаща. — Когда появится ваша плясунья?
— В полночь, белл, — мгновенно отозвался хозяин, снова ухитрившись поклониться так, чтоб почтительный поклон приняла на свой счет и дама. — Совсем скоро. Пока что вы можете насладиться выступлением заклинателя и его танцующими змеями… Потрясающее зрелище: смертельно ядовитые бриллиантовые кобры, послушные и кроткие, как овечки! Сразу после него появится Ата: танцы с ножами, новинка в Доршате и только в «Зеленой ветке», позволю себе заметить! А затем прославленный Морир Серебряный исполнит несколько баллад: «Снежные вершины» — о битве при Взморье, «Оставил я свое сердце в горах» — история трогательной любви, просто невозможно слушать без слез, и…
Спутница Тинчера опустилась на мягкий стул, который тот почтительно отодвинул для нее, и откинулась на спинку. Яркий золотисто-рыжий локон выскользнул из-под капюшона, и Шедор чуть не подскочил на месте, мигом забыв все, что говорил.
Святые небеса! «Золотая» Бретта! Здесь, в его трактире!
— Ну и, возможно, Морир… э… споет еще что-нибудь… — пролепетал хозяин, чувствуя, как язык прилипает к гортани. — Что-нибудь… э…
Только одна женщина в городе имела кудри такого цвета: дочь правящего Наместника, супруга одного из крупнейших землевладельцев Доршаты и, по слухам, обладательница весьма крутого нрава.
Хозяин «Зеленой ветки» перевел взгляд на Тинчера. Да… В смелости этого человека сомневаться, конечно, не приходилось, но… третье лицо государства… пожалуй, это уж слишком! Может и такое случиться, что глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в подводных темницах Драконьих скал, что на окраине города. С палачом познакомишься, потолкуешь о том о сем…
— Подайте, что сочтете нужным, и проследите, чтоб нас не беспокоили, — велел Тинчер.
Шедор поклонился и вывалился из беседки, не забыв, однако, плотно прикрыть за собой дверь. В коридоре шард покачал головой и попытался взять себя в руки, затем торопливо вернулся в зал и знаком подозвал помощника.
— В синюю беседку подай бутылку самого лучшего вина из погреба и два бокала, — вполголоса приказал он. — Достань из буфета те, что с вензелями… Возьми оттуда же тарелки, расписанные золотыми розами… и вазу…
— Хозяйка меня убьет, если я полезу в буфет, — опасливо заметил парень. — Сами знаете, мы этой посудой не пользуемся. Хозяйка говорит: тарелки стоят дороже, чем весь трактир.
— Так оно и есть, — Хозяин выудил из жилетного кармана маленький ключик. — Держи, это от буфета. Да поворачивайся живее, не то я тебя сам убью, клянусь!
Вскоре в синюю беседку тихо постучали, молчаливый слуга внес поднос. Не поднимая глаз, он поставил на стол откупоренную бутылку, два высоких узких бокала и фарфоровое блюдо с редкими фруктами из Баттапа, нарезанными дольками и сбрызнутыми пряным вином.
Когда слуга вышел, женщина откинула капюшон, и яркий свет заиграл на золотых волосах, перевитых жемчужными нитями.
— Ваше инкогнито раскрыто, моя прекрасная белл, — улыбнулся Тинчер спутнице. — Но ничего страшного: хозяин хорошо умеет держать язык за зубами и не станет болтать, почему это столь знатная дама появилась в трактире без свиты и охраны.
Женщина тоже улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки, и с любопытством принялась разглядывать зал.
— С чего вы решили, что он меня узнал?
Тинчер прикоснулся пальцем к вазе; фарфор, расписанный нежными розовыми цветами, казался тоньше яичной скорлупы.
— Поглядите, что за посуду подал этот старый пройдоха! Чудесный образчик рокасанской школы росписи. Редчайший экземпляр, достойный того чтобы украсить коллекцию Белого Дворца — ручаюсь, там нет ничего подобного! Я видел рокасанский фарфор в Баттапе, но, честно говоря, не предполагал, что доведется встретить бесценные вазы в трактире Доршаты! — Он осторожно повернул вазу, с интересом разглядывая роспись. — После того, как пала северная Империя, почти все предметы искусства были уничтожены войной.
«Золотая» Бретта бросила небрежный взгляд на фарфор.
— Тинчер, вы необыкновенно чутки к прекрасному, — насмешливо произнесла она.
Он взял ее руку, откинул пышные кружева, отогнул краешек надушенной перчатки и легонько коснулся губами запястья.
— Конечно, — вполголоса проговорил он. — Я чуток к прекрасному. А что на свете может быть прекрасней вас, моя дорогая? Прекрасней ваших синих глаз и золотых волос?
Бретта звонко расхохоталась:
— Оправдываете вашу репутацию распутника? К тому же все это вы мне уже говорили!
Тинчер расстроился:
— В самом деле? И почему у вас такая хорошая память? Поверьте, женщине это ни к чему. Думаете, легко выдумывать каждый раз новые комплименты? — Он без малейшего сожаления выпустил ее руку. — Знали бы вы, сколько времени на это уходит!
— И вы всем говорите о синих глазах и золотых волосах?
— Вы меня недооцениваете, — мягко попенял Тинчер. Он небрежно повернул темную бутылку, глянул на этикетку и приподнял брови. — Гм… Как можно! Если у дамы карие глаза, я говорю: «Ваши глаза темны, как южная ночь Баттапа». Если зеленые — сравниваю их с изумрудами, конечно же, или с морской водой в солнечный день. Три-четыре варианта, но действует безотказно, особенно почему-то морская вода. Но хорошая память некоторых дам сводит на нет все мои усилия!
Бретта снова захохотала:
— С вами не соскучишься! Ну хорошо… расскажите же мне, что это за танцовщица? Чем она так знаменита?
Бретта сняла плащ: синее платье, отделанное драгоценными белоснежными кружевами и расшитое мелким жемчугом, выгодно оттеняло ее яркую красоту.
— Она будет танцевать вот на том помосте. — Тинчер разлил вино по бокалам. — Видите, сразу за ним — деревянная стена?
Бретта кивнула, втыкая маленькую серебряную вилочку с двумя зубцами в ломтик персика.
— А возле помоста сидит бородатый человек, сарамит по виду, повязанный красным платком?
— В наблюдательности вам не откажешь… и что же?
— Он продает ножи.
— Ножи? Зачем же?
Тинчер тонко улыбнулся.
— В этом-то вся и соль, моя несравненная белл. Поглядите, сколько народу кругом. «Зеленая ветка» — популярное местечко, но сегодня здесь яблоку негде упасть. Вряд ли простая танцовщица, сколь бы искусной она ни была, соберет столько публики. Поэтому придумана приманка. Танцовщица, по слухам, молода и хороша собой…
Он сделал паузу, пробуя вино, «золотая» Бретта улыбнулась.
— Она будет плясать на помосте, а всякий, кто купил у сарамита нож, может бросить его в девушку во время танца. Пo слухам, она уклоняется очень ловко, еще никому не удалось ее зацепить.
«Золотая» Бретта взглянула на помост с интересом.
— О, значит, ее в любой момент могут убить?
— Да, моя золотая прелесть. Ее любовник продает ножи, которыми могут убить его подружку.
— Так это ее любовник? — Бретта принялась с любопытством разглядывать бородатого сарамита.
— Так говорят. — Тинчер пожал плечами, взял в руку бокал и откинулся на спинку стула.
— Забавно!
— Еще забавнее, что каждый раз после того, как возле красавицы просвистит нож, она будет сбрасывать с себя что-нибудь из одежды. Пикантное зрелище! — Тинчер глянул в сторону помоста, где четыре бриллиантовые кобры, самые ядовитые из всех существующих на свете змей, покорно извивались под звуки дудочки заклинателя.
— Несколько однообразно, на мой взгляд, — пробормотал он. — От такого выступления прямо-таки клонит в сон. Меня так и подмывает заплатить, чтоб он убрался наконец. Держу пари, все собравшиеся ждут танцовщицу из Баттапа и все, как и я — не буду отрицать! — гадают, много ли одежды она успеет скинуть!
— Ах да, она из Баттапа! — воскликнула Бретта. — Позавчера я распорядилась отправить туда любимую лошадь Сайраса: он не может без нее жить. Стало быть, хвала небесам, он не скоро вернется в Доршату!
— Бретта! — с упреком воскликнул ее собеседник. — Вот, вы сами об этом заговорили! Теперь, как человек воспитанный, я должен поинтересоваться, как поживает ваш дражайший супруг! — Он развел руками. — Этого требуют правила этикета!
Тинчер закатил глаза и пробормотал скороговоркой:
— Какпоживаетвашдражайшийсупруг? Прошу меня извинить, дорогая!
Глаза Бретты мгновенно сделались ледяными.
— Надеюсь, хорошо, — процедила она. — Я, как вы знаете, давно его не видела.
По закону, Бретта, как младшая дочь Наместника, имела право заключить брак с уроженцем своей страны, и очень радовалась этому обстоятельству: «золотая» Бретта и помыслить не могла о жизни вне Доршаты. Сайрас, отпрыск одного из старинных аристократических родов северной столицы, владелец нескольких замков, живущий в огромном поместье неподалеку от города, оказался вполне подходящей партией, достойной того, чтобы быть связанной с династией Наместников. Выходя замуж за человека, не принадлежащего к правящему дому, Бретта теряла право на трон, но тогда, пять лет назад, она нисколько не жалела об этом: ведь она выходила замуж по любви! Однако ее ждало скорое разочарование: богатый, красивый, знатный и молодой супруг оказался совершенно равнодушен к жене. Она провела четыре года в замке Сайраса, пытаясь наладить семейную жизнь, затем вернулась в Доршату и с тех пор встречалась с мужем лишь на официальных придворных церемониях.
Бретта рассеянно отхлебнула вино, погрузившись в размышления.
Ее старший брат Луберт, наследник трона Наместников, пока что был не женат. Его браку, браку будущего Наместника Доршаты, придавалось политическое значение, и придворные круги нескольких столиц, где подрастали юные принцессы, гадали, на кого падет его выбор.
При мысли о брате брови «золотой» Бретты сдвинулись.
— Он не может дождаться смерти отца, чтобы наконец взять власть в свои руки! — с досадой воскликнула она.
— Но ведь вы тоже не можете дождаться этой смерти, — спокойно заметил Тинчер: на правах старого друга он частенько говорил Бретте довольно нелицеприятные вещи.
— Конечно, жду. — Она окинула невидящим взглядом зал трактира: заклинатель, извлекая из крошечной дудочки затейливую мелодию, заманивал змей в корзинку.
— Неужели он закончил? Не верю своему счастью! — воскликнул Тинчер, бросив взгляд на сцену. — Сейчас появится танцовщица!
— Первым к трону стоит Луберт. К сожалению, Закон о наследовании, где описаны древние обычаи Доршаты, говорит ясно: во-первых, трон переходит только к законному потомку и наследнику Наместника, во-вторых, власть сначала переходит к сыновьям в порядке старшинства, потом к дочерям, если они не замужем или замужем за человеком, принадлежащим к дому Наместников. Ну и, в-третьих, при отсутствии прямых потомков власть переходит к братьям и их потомкам поочередно, и так далее.
Тинчер слушал невнимательно: заклинатель змей удалился, унося с собой корзинку с кобрами, и в зале перед выступлением знаменитой танцовщицы царило оживление. Мрачный бородатый сарамит расставлял на помосте зажженные свечи. Сбоку, на ступенях, ведущих на сцену, поблескивали лезвия приготовленных ножей.
— Луберт сядет на трон скоро… скорее, чем все думают. — «Золотая» Бретта поставила на стол локти, переплела пальцы и, опустив на них подбородок, задумалась. — Когда мой отец… ну, вы знаете, никто из нас не вечен. Не знаю, сколько еще он протянет. Он твердит, что умирает, но…
— Он твердит об этом уже лет десять, — легкомысленно заметил Тинчер. — Смотрите, вот она!
В дальнем конце зала показалась Ата, стройная, гибкая девушка. В ее длинные каштановые волосы было вплетено множество блестящих ленточек с крохотными бубенчиками, их мелодичный звон сопровождал каждое движение танцовщицы.
Тинчер оживился.
— Глядите-ка, на ней не так уж много одежды! — довольно воскликнул он, разглядывая девушку, которая шла по залу плывущей походкой, опустив глаза, улыбаясь уголками губ. — Как это мило с ее стороны!
— А вы ожидали, что она явится одетая в шкуры, словно женщины ахтунов? — кисло поинтересовалась Бретта. — Ей пришлось бы неделю плясать, чтоб избавиться хотя бы от половины!
За Атой следовали двое музыкантов, они расположились возле помоста, взяли в руки инструменты и замерли.
— Первое, что сделает Луберт, — поднимет гражданский мятеж. Братец жаждет абсолютной власти, он хочет править Доршатой один.
Тинчер склонил голову: Бретта частенько делилась с ним подобными мыслями.
— Не так-то легко будет убедить в этом Серый Замок, — заметил он, косясь на сцену. — Хочет будущий Наместник или не хочет, а с норлоками ему придется считаться. Они не из тех, чьим мнением можно пренебрегать.
— О, Луберт не собирается убеждать. — Бретта поправила роскошные кружева, обнажив белые полные руки. — Он собирается уничтожать.
— Э… ну да, — рассеянно кивнул Тинчер, не отрывая глаз от сцены. Ата плясала, казалось, едва касаясь досок своими маленькими босыми ступнями, ее пестрое шелковое одеяние делало ее похожей на диковинную яркую птицу. — Ваши… хм… теплые чувства к брату для меня не новость. Но ведь Луберт — не первый правитель, который пытается выжить норлоков из Доршаты. Пока что это никому не удавалось.
Бретта тоже скользнула взглядом по помосту, где в вихре алых юбок, расшитых цветными бусинами и блестками, кружилась плясунья, и снова повернулась к своему собеседнику.
— Да, — проговорила она. — Отец твердит, что лучше поддерживать с норлоками мир, чем развязывать войну…
— Очевидно, у него есть все причины так говорить. Вряд ли Доршата одержала бы победу в войнах с Кадгаром, если бы не армия Серого Замка… — Взгляд Тинчера по-прежнему бы прикован к сцене, и Бретта вздохнула.
— Послушайте, Тинчер, у меня к вам небольшая просьба, — проговорила она.
— Приказывайте! — любезно ответил тот, не сводя глаз с танцовщицы.
«Золотая» Бретта мгновение помолчала, собираясь с мыслями.
— Я бы хотела встретиться кое с кем из Серого Замка. Вы знаете в Доршате всех — не могли бы вы устроить эту встречу?
Она открыла было рот, чтобы добавить еще что-то, но громкие крики и аплодисменты в зале «Зеленой ветки» заставили ее раздосадованно прикусить губу.
— Ну, если она и дальше будет избавляться от одежд с такой скоростью… — предвкушающе протянул Тинчер, но тут же опомнился: — Простите, моя дорогая. Я немного от влекся. Вы что-то сказали? Мне послышалось что-то совершенно…
Он поморгал глазами.
— Вы хотите, чтобы я организовал вам встречу с кем-то из норлоков? Вот как… Гм… Я предполагаю, с кем-то из тех, кто входит в Совет Шести?
Бретта кивнула.
— С кем же? С Магистром? С Советником по финансам? С Сульгом? Или со всеми сразу? Хочу предупредить — это будет нелегко устроить. Я имею в виду — собрать всех троих. Потребуется немало времени, сами понимаете.
Тинчер подумал немного и осторожно поинтересовался:
— Могу я узнать, зачем вам это понадобилось? У меня не совсем хорошие предчувствия, может быть, потому что ваши глазки слишком уж серьезны.
— Что же за предчувствия? — не глядя на него, процедила Бретта.
— Охотно поделюсь! — с готовностью сказал Тинчер, на минуту забывая о танцовщице. — Во-первых, у меня страшные подозрения, что вы, моя золотая прелесть, собираетесь каким-то образом вступить в борьбу за трон. Во-вторых, я подозреваю, что сейчас вы изложите что-то вроде плана государственного переворота, я его, понятное дело, выслушаю — не могу же я перебивать даму! — и в результате стану соучастником. Ну а в-третьих, открою вам секрет: у меня прекрасная память. Я, например, хорошо помню ту часть Закона о государстве, где говорится, что особы, принадлежащие к дому Наместника, не могут быть заключены в темницы и подвергаться пыткам. Зато все остальные жители Доршаты, замешанные в измене — очень даже! История нашей страны пестрит подобными примерами!
Бретта молчала, нетерпеливо постукивая по краю стола сложенным веером.
Тинчер тоже помолчал, глядя на ее, затем вздохнул:
— Хорошо, моя прелестная заговорщица. Если будете навещать меня в темницах хоть изредка, я согласен провести там остаток своих дней. Но, подозреваю, вам нелегко будет выкроить часок-другой… ведь ремесло правителя так хлопотно! По крайней мере не забывайте присылать мне хорошего мыла, благовоний и подушечки для полировки ногтей.
— Да, это незаменимые вещи в темнице, — откликнулась «золотая» Бретта вполне серьезно. — Обещаю: в них у вас не будет недостатка.
Тинчер покосился в сторону помоста:
— Значит, я прав? Собираетесь потеснить брата? Законного, между нами говоря, наследника трона Наместников?
Бретта прикусила губу.
— Я хочу попытаться привлечь на свою сторону норло-ков, попробовать заключить с ними некий негласный союз. Да, я знаю, они всегда держатся в стороне от событий, которые происходят в Белом Дворце, но…
— Поразительно! — воскликнул Тинчер, вскочив со стула. — Вы видели? У этой красотки потрясающая реакция, а хладнокровие просто нечеловеческое! Я был уверен, что нож попадет ей прямо в сердце, а она уклонилась буквально в последнее мгновение! Полюбуйтесь, с какой силой метнули клинок, — он вонзился в стену почти наполовину! А плясунья только смеется! Что за женщина!
Бретта с досадой вздохнула:
— Я куплю вам ее в подарок, если пожелаете! Можете опробовать на ней всю имеющуюся у вас в замке коллекцию холодного оружия.
Тинчер оскорбился:
— Мои кадгарские клинки? Я их собирал почти десять лет, а вы предлагаете… — Он снова взглянул на помост, где босоногая Ата танцевала среди горящих свечей. — Если ее не прикончат к концу вечера, я буду удивлен!
— А я — разочарована! — процедила «золотая» Бретта. — Неужели никто из мужчин, сидящих в зале, не умеет управляться с ножом?!
Тинчер опустился на стул, взглянул на Бретту и обаятельно улыбнулся:
— Хорошо, продолжим разговор… Я даже глядеть не буду на плясунью. Просто скажите, что она скинула с себя на этот раз? Платок? Пояс? Еще одну юбку? — Так о чем мы говорили? Ах да… норлоки! Ну, вы понимаете — нужна серьезная причина, чтобы Серый Замок оказал поддержку. Они стараются не вмешиваться в дела людей… до тех пор, конечно же, пока это не коснется их лично. Вы не хуже меня знаете историю Доршаты — лишь один раз норлоки открыто приняли сторону Наместника: когда лорды северных провинций пытались свергнуть власть династии и устроили Кровавую ночь. Но…
— Представьте, я тоже знаю историю! — воскликнула Бретта, сверкнув синими глазами. — Увольте меня от пересказа! Но то, что я собираюсь рассказать норлокам, их заинтересует.
Она откинулась на спинку стула, не сводя глаз с собеседника.
— Вы же давно меня знаете, — проговорила она, заметив его колебания. — Разве я люблю рисковать?
Тинчер усмехнулся.
— Только тогда, когда риск сведен к минимуму. Вы, дорогая моя, самая расчетливая женщина из всех, что я встречал. Так что вы собираетесь предложить норлокам? Говорите, дорогая, как заговорщик заговорщику, какие у нас могут быть тайны друг от друга?!
— Сомнительный комплимент, — заметила «золотая» Бретта. — Я собираюсь заключить честную сделку. Норлоки оказывают мне поддержку в случае… — она многозначительно поглядела на Тинчера, — а я предотвращаю в Доршате гражданскую войну между людьми и подданными Серого Замка. И все останется по-прежнему: Доршатой будет править Совет Шести, люди и норлоки — все, как прежде.
— Вот как? Хм… — Тинчер украдкой покосился на сцену: Ата, гибкая и грациозная, как кошка, послала воздушный поцелуй человеку, который только что метнул в нее нож.
— Тинчер, это вы, мужчины, жаждете завоевать весь мир. А мне вполне хватит его небольшой части. Вы поможете мне с этой встречей?
— С кем вы хотите поговорить в первую очередь?
«Золотая» Бретта задумалась.
— С Сульгом, — ответила она после паузы. — И, может быть, с начальником тайной стражи Замка. С ними двумя. Я слышала, он друг Сульга, это так? Что вы о нем знаете?
— У него прелестная юная жена, — улыбнулся Тинчер, зажмурив глаза. — Видел ее как-то один раз, на морском празднике. — Он открыл глаза и вздохнул. — Значит, с Сульгом… хорошо, попробую. Вы ведь с ним знакомы?
Бретта повела плечами.
— Разумеется… — обронила она, внезапно заинтересовавшись тем, что происходило на помосте. — Как и со всеми в Доршате.
Тинчер проницательно взглянул на нее:
— Когда вы желаете встретиться?
— Подумаю… Я еще не решила, — призналась Бретта, не глядя на своего собеседника.
— Хорошо. А я подумаю, как это можно сделать. Она в упор посмотрела в глаза собеседника:
— Вы верите в мой успех?
Тинчер взял ее руку и поцеловал отполированные блестящие ноготки.
— Я ваш друг, поэтому всегда буду помогать вам, несравненная. Вне зависимости от того, верю я в ваш успех или нет.
— Благодарю.
— Один вопрос, моя дорогая, — небрежным тоном произнес Тинчер, так, словно говорил о самых пустяковых вещах. — Куда вы собираетесь деть вашего супруга? Поправьте меня, если я ошибаюсь, но пока вы замужем, вы ведь не можете претендовать на власть?
Выступление танцовщицы закончилось. Часть посетителей направилась к выходу, остальные принялись за оставленный ужин. Слуги сбивались с ног, разнося бутылки и кувшины с вином. «Золотая» Бретта отодвинула бокал и поднялась. Тинчер проводил долгим взглядом полуобнаженную плясунью, которая исчезла в сопровождении мрачного, как туча, сарамита, вздохнул и накинул плащ на плечи спутницы. Она низко опустила капюшон и взяла со стола веер.
— Пусть вас не волнует мой супруг, — негромко произнесла Бретта, и Тинчер вопросительно взглянул на нее.
Они вышли в пустой коридор, устланный коврами.
— Я пригласил вас в «Зеленую ветку», чтобы развлечь, но, похоже, мне это не удалось. — Он распахнул дверь. — Приношу свои извинения. Велеть слуге, чтоб приказал кучеру подъехать к трактиру? Мои лошади на соседней улице.
— Не нужно. Пройдемся пешком до кареты. Хочется подышать свежим воздухом.
Тинчер немного удивился желанию спутницы подышать ночным воздухом в не самом спокойном районе Доршаты, но виду не подал.
Молчаливый слуга провел их коридором, и вскоре они оказались на улице, покинув «Зеленую ветку» через боковую дверь. Серебряный месяц стоял в небе, ярко освещая улицу. Было слышно, как от трактира отъезжают одна за другой кареты, стучат лошадиные копыта, кто-то разговаривает и смеется. Постепенно все стихло. Тинчер и «золотая» Бретта медленно шли по безлюдной улице.
— Смена власти в Белом Дворце редко проходила спокойно, — проговорил Тинчер. Он держал Бретту под руку и вел разговор с такой непринужденностью, словно находил беседу о государственном перевороте чрезвычайно забавной.
Месяц нырнул в темное облако, и теперь улицу освещали лишь тусклые масляные фонари.
— Но я предлагаю смотреть на вещи примерно таким образом: вы никогда бы не ввязались в борьбу за власть, если бы не мир в Доршате, не правда ли? Луберт хочет развязать гражданскую войну, но вы-то понимаете, что мир превыше всего, и только это вынуждает вас действовать против законного наследника, не так ли? Отличная позиция! Советую ее придерживаться!
— Проклятье, — с досадой пробормотала Бретта. — Вы знаете меня слишком хорошо. А может быть, умеете читать чужие мысли?
— Это было бы замечательно, но, боюсь, лишило бы меня последних иллюзий. — Тинчер засмеялся. — Но знаете что, моя дорогая? Мне не суждено, конечно, читать ваши мысли, но иногда, золотая куколка, иногда… мне дано предвидеть будущее. Например, я знаю, что произойдет прямо сейчас.
— В самом деле? И что же?
— Сейчас, — жизнерадостно сказал Тинчер, — нас попытаются ограбить и убить!
«Золотая» Бретта стиснула в руках веер и чуть сдвинула капюшон.
— Тинчер, я хочу вас попросить об одной вещи, — произнесла она, понизив голос.
— Для вас — все, что угодно, — самым любезным тоном отозвался тот.
— Я хотела бы сама побеседовать с этими людьми. Уверена, мне удастся убедить их оставить нас в покое.
Тинчер наклонил голову:
— Я в этом не сомневаюсь. — Он блеснул зубами. — Не будy вам мешать.
— Благодарю. — С этими словами Бретта остановилась, глядя из-под капюшона на приближающихся грабителей.
Иx было четверо. Двое остановились, преграждая дорогу, один исчез в черной тени домов и вынырнул уже позади Бретты и Тинчера, отрезав путь к «Зеленой ветке». Четвертыii же неторопливо направился к Бретте.
— Как неосторожно, как неосмотрительно ходить без охраны в столь поздний час, — вкрадчиво проговорил он, приближаясь. Он ступал мягко и неслышно, словно кот. — Это опасно, это неразумно. Впрочем, если белл пожертвует кое-что из своих украшений… ведь у такой красавицы есть украшения? А у вашего спутника — кошелек? Просто маленькие сувениры на память о чудесной встрече. И мы отпустим вас живыми.
Его приятель, стоявший неподалеку, ухмыльнулся:
— Ну, прелестница, не тяните время. Колечки, сережки, браслеты… мы люди непривередливые, нам сойдет все, что вы подарите. Колечки с ваших белых пальчиков я с удовольствием сниму сам. — Он остановился перед женщиной, пытаясь разглядеть лицо, полускрытое капюшоном.
«Золотая» Бретта улыбнулась.
— Снимай, не то с пальцами отрежем! — грубо рявкнул громила позади нее. — А серьги — вместе с ушами!
— Безделушки и один поцелуй этих чудесных губок, — продолжил человек, похожий на кота. Он протянул руку, чтобы отбросить капюшон с головы женщины. — Вы ведь позволите нам эту маленькую вольность, не так ли?
— Дорогая, — раздался безмятежный голос Тинчера. — Если вы хотели поговорить, то самое время начинать.
Глаза Бретты вспыхнули. Она выбросила руку вперед, раздался щелчок, веер в ее руке раскрылся, и в лунном свете блеснули остро заточенные лезвия-бритвы, спрятанные в складках и прикрытые кружевами. Миг — и они вонзились в горло грабителя. Умирая, тот не успел даже понять, что произошло: Бретта действовала так стремительно, что за ее движениями невозможно было уследить. Щелчок, веер сложился, и Бретта ткнула им второго человека в грудь, казалось бы, не сильно, но тот замер, хватая воздух ртом, не в силах двинуться с места, выкатившимися глазами следя за тем, как смертоносный веер с тихим звоном снова раскрылся и пять узких ножей полетели ему прямо в лицо. Бретта выдернула лезвия, сделала шаг назад, и тело рухнуло к ее ногам. Двойное убийство заняло не больше минуты. Грабители, стоявшие позади Тинчера, опомнились, сорвались с места и бросились прочь быстрее ветра. Миг — и они исчезли в темном переулке.
— Браво, моя дорогая, — весело проговорил Тинчер, проводив взглядом убегающих людей. — Когда станете править Доршатой, не забудьте увеличить число патрулей на улицах. У вас был наставник с Берегов Восточного Ветра? Великолепное мастерство, что и говорить. Позвольте…
С этими словами он взял веер из рук «золотой» Бретты. Изготовленный из специальной твердой породы дерева, он обладал прочностью металла. Дорогое кружево, натянутое между планками, мерцало черными жемчужинами и бриллиантовой пылью. Догадаться о том, что кружево прячет лезвия ножей, можно было лишь по весу: веер был тяжелее обычного.
— Прелестная вещица. — Тинчер раскрыл веер, вытер окровавленные лезвия белоснежным платком, сложил и с полупоклоном вручил спутнице. — А теперь, с вашего позволения, я вызову карету.
Он дунул в маленький серебряный свисток, и почти сразу же послышался цокот копыт по булыжнику.
— Дивное завершение вечера! — пробормотал Тинчер, обозревая плавающие в крови трупы. — Что ж, в конце концов, надеюсь, это вас развлекло.
