Глава 6. Заклинание тридцати двух.
Илна всхлипнула, поспешно задрала нос, но Хорст успел разглядеть, что глаза у нее на мокром месте.
– Не бойся, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Мы обязательно справимся.
– А почему тогда ты просишь меня и остальных уйти с постоялого двора? Явно сам чего-то опасаешься?
Магам понадобилось три дня, чтобы решить, как именно им надлежит действовать. Вчера вечером в комнату к Хорсту заявился Нисти, а с ним чернобородый из Сторди, откликающийся на имя Панольф.
Разговор длился недолго, а после него Хорст позвал к себе брата Ласти, Радульфа и Альфи, и приказал завтрашним утром, забрав Илну, до вечера уйти как можно дальше от «Подкованного лебедя».
Тогда он вроде бы смог убедить девушку, что это необходимо, но за ночь, судя по всему, она все забыла.
– Никто не знает, что именно выйдет из того, что мы затеяли, – сказал Хорст, и осторожно привлек Илну к себе. – От постоялого двора может мало что остаться, как и от всего острова…
В дверь негромко постучали. Девушка всхлипнула еще раз, решительно вытерла глаза и отвернулась. Хорст проводил ее взглядом, а затем подошел к окну, чтобы посмотреть, как дочь редара в сопровождении двух воинов и служителя идет через двор.
Убедившись, что они вышли за ворота, бывший сапожник вздохнул и осенил себя знаком Куба. Последний раз глянул в висящее на стене зеркало и решительно шагнул к двери.
Маги ждали его внизу, за столом, на тех же местах, что и три дня назад, мрачные и злые, точно стервятники, ожидающие, когда наконец-то издохнет отставшая от стада корова.
Постоялый двор на этот раз не выглядел, а был пустым – испуганный хозяин согласился на денек отправиться в гости к родственникам, а слуги благоразумно разбежались.
– Мы готовы, – проскрипел старик из Стагорна, когда бывший сапожник вступил в главный зал. – Начинай.
– Конечно, – Хорст опустился на стул, ощутил седалищем его жесткую поверхность, и вокруг заклубился туман.
В изнанке один за другим появлялись люди, мужчины и женщины в длинных темных одеяниях, с серебряными амулетами на груди и пылающими желтыми глазами.
– Настало время показать, где именно ты берешь силу, – оскал Нисти стал жадным.
– Смотрите, – ответил Хорст. – Кто не запомнит, как это делается, пусть пеняет на себя.
Он сделал движение руками, будто распахивал окно, и вертикальная трещина открылась прямо в воздухе. Из нее пахнуло сухим, беспощадным жаром, потянуло запахом дыма.
Хорст помедлил мгновение, закрыл глаза и прыгнул в расширившуюся трещину, как в прорубь. Тело окунулось в леденящий зной, вонь и ароматы, вспышки и тьму, уши забил многоголосый вопль.
Хорст понимал, что сегодня предстоит выложиться до конца, поэтому зачерпнул обеими ладонями, вдохнул полной грудью. Ощутил, что его трясет и распирает, подобно бурдюку, в который льют вино.
Немыслимым образом изогнувшись, он вырвал из головы волос и отбросил в сторону. Едва не завыл от накатившей боли, дернулся всем телом и вывалился обратно в изнанку мироздания.
Холодное касание тумана показалось чуть ли не приятным. Щель закрылась с протяжным свистом, но Хорст почувствовал, что оставшийся там, на грани Порядка и Хаоса волос позволит заново открыть ее в любой момент и зачерпнуть силы, сколько надо.
– Я готов, – сказал он, вставая и с изумлением глядя на собственные руки, странным образом потерявшие плотность, превратившиеся в два стеклянных сосуда, наполненных голубым сиянием.
Маги таращились на бывшего сапожника с удивлением и ужасом, Стот-Ар громко икал.
– Поехали! – рявкнул старик из Стагорна. – Все в круг, а ты в центр!
Хорст сделал шаг, ощущая, как переполняющая тело сила тянет взлететь, умчаться в затянутое туманом небо. Маги окружили бывшего сапожника, взялись за руки, как танцоры в хороводе.
Старик проскрежетал что-то, ему ответил Панольф, и туман поплыл, заклубился, словно его уносило ветром. Хорст ощутил движение, бывшего сапожника подняло и потащило.
Он глянул вниз и обомлел – земля проносилась под ногами, как ковер, далеко внизу мелькали леса, полоски рек.
Появилась, выросла зубчатая стена гор, снега на их вершинах выглядели серыми, а водопады казались застывшими, точно мертвыми. Пронесся город, расположенное неподалеку от него пепелище, а потом горы потихоньку начали уменьшаться, превратились в гряду холмов.
– Вниз, – на этот раз голос старейшего из магов прозвучал отчетливо.
Хорст не выдержал, зажмурился, когда земля пошла навстречу, сжался, готовясь к удару, но ощутил лишь мягкий толчок.
– Неужели ты не знал, что тут можно перемещаться таким образом? – в голосе Фирны прозвучало искреннее удивление.
– Тот, кто могуч, не всегда умел, – ответил Хорст, оглядываясь.
Тут туман был не желтым, а белесым, как старые кости, в небе висело черно-желтое пятно, а на западе сквозь дымку проступали очертания кургана, того самого, где лежали погибшие в битве с Хаосом маги.
Старик из Стагорна кашлянул, и круг магов пришел в движение. Бывший сапожник разглядел широко открытые голубые глаза Анитры, бородку Вагира, потом зрение помутилось. Все словно рухнуло в заполненную плавающими огнями и равномерным гулом пропасть.
Вокруг Хорста метались тени со звериными головами, плели что-то вроде паутины, а он мог лишь стоять и смотреть, отдавая накопленную силу, выжимая себя до последней капли.
Бывшего сапожника трясло, холодные касания вызывали омерзение.
Потом Хорста словно подбросило вверх, он увидел стоящих кружком магов, курган и далекую полоску Стены на западе. Ощутил налетевший почему-то снизу ураган и завопил от охватившей тело боли.
Крик улетел к небесам, земля внизу задвигалась, затряслась. По ней пошли трещины, как по собирающейся развалиться льдине, протяжный треск перешел в оглушительный рокот.
Самая большая трещина расширилась, превратилась в черный провал. В его глубине мелькнуло нечто белое, сверкающее. Неспешно, как огромный червяк, двинулось к поверхности.
Хорст ощутил, что опустошен до дна, что полученная во время погружения сила закончилась. Потянулся туда, где оставил собственный волос, и ощутил себя горной рекой во время паводка, трубой в очаге, где разведен сильный огонь и глоткой отравившегося великана.
Нечто обжигающее хлестало сквозь него, грозило разорвать, уничтожить…
Подъем ускорился, верхушка похожего на исполинский айсберг куба высунулась из земли. Хорст всем телом почувствовал, как маги тянут куб вверх, пытаются вытащить целиком, и понял, что их силы на исходе.
В этот момент курган Двадцати Магов лопнул, как почка, и из него в туманное небо ударил фонтан розового света, качнулся, выгнулся и точно радуга опустился на землю.
Столб сияния задрожал, и из него вышел человек, высокий, очень бледный, с седыми, свисающими до пояса волосами. За ним показались две женщины, похожих, точно сестры, потом еще один мужчина.
Хорста дернуло вниз, как воздушного змея на веревке. Желудок подскочил к горлу, но тут же вернулся на место. Не успев моргнуть, бывший сапожник оказался в кругу магов, и не в его центре, а среди прочих.
По левую руку стояла Фирна, волосы ее разметались, а тело корежили судороги. По правую толстяк из Неорида дышал тяжело, с надрывом, и лицо его было красным, точно шляпка мухомора.
Услышав за спиной шаги, Хорст захотел обернуться, но не смог.
Он продолжал смотреть вперед, на дрожащую, как лист на ветру Анитру и, тем не менее, видел происходящее за спиной и с боков с такой четкостью, словно обзавелся еще тремя парами глаз.
Вышедшие из света люди, седые и тощие, образовали второй круг, больше первого, и взялись за руки. В темных, запавших глазницах незваных гостей начал разгораться золотой огонь.
Невидимые, но очень сильные ладони подхватили Хорста снизу, и он ощутил, как исчезает усталость, скукожившееся от напряжения тело оживает, а мускулы наполняются мощью.
Фирна застонала, почти сладострастно, Нисти прошипел что-то сквозь зубы.
Рокот в недрах земли стал мощнее, и белый куб, размерами не уступающий храму Порядка в Вестароне, пополз вверх. Вылезли гладкие, точно отшлифованные стенки, показалась нижняя сторона, опирающаяся на что-то черное, расходящееся в разные стороны острыми гранями.
Громадная пирамида, темная как сам мрак, поднималась над равниной.
Ее рост прекратился, над миром повисла давящая на уши, звенящая тишина. Люди из внешнего круга разомкнули руки и, не оглядываясь, принялись уходить в столб света. Когда последний растворился в розовом сиянии, оно исчезло, как сдутая ураганом паутинка.
Сердце Хорста дернулось, когда он осознал, что пришедших на помощь было ровно двадцать. Вспомнились слова Родрика, что маги никогда не умирают так, как обыкновенные люди, а порой и после смерти возвращаются в этот мир, чтобы доделать нечто незавершенное…
Довести мысль до конца не удалось. Голова закружилась, возникло ощущение, что вновь куда-то летит, падает. Ноги подогнулись, и он провалился в серую трясину беспамятства.
Открыв глаза, Хорст обнаружил себя лежащим.
Под коленки упирался опрокинувшийся стул, под спиной чувствовались доски пола, в голове что-то болезненно пульсировало. В окна заглядывало весеннее яркое солнце, пыль кружилась в его лучах.
«Подкованный лебедь» уцелел.
Ощущая во всем теле противную, липкую слабость, Хорст сел. Обнаружил, что все маги находятся без сознания, кто лежит под столом, кто вместе со стулом завалился назад, а кто рухнул на столешницу.
Анитра зашевелилась, подняла голову, открылись голубые глаза, в которых плескался ужас.
– Мы живы? – голос колдуньи из Карни прозвучал хрипло. – Не могу в это поверить.
– Я тоже, – Хорст кое-как встал на дрожащие ноги и заковылял к двери.
Засов, как ему показалось, весил не меньше десяти тяг, так что отодвинуть его получилось только со второй попытки. В зал ворвался прохладный, сырой ветер и звон капели.
– Мошонка Хаоса! – стоящий у ворот Альфи встрепенулся.
– Так и не послушались, стервецы, – пробурчал Хорст, чувствуя, что несказанно рад такому неповиновению.
Вслед за лысым наемником в воротах показалась Илна.
– Ну что, получилось? – голос ее полнило нетерпение.
– Судя по всему, да, – Хорст попытался улыбнуться, но вышло это не очень хорошо. – Идите сюда, тут надо кое-кому помочь…
Отошел в сторону, пропуская спутников. Илна проскочила внутрь постоялого двора первой, изумленно вытаращила глаза, но мгновенно опомнилась и начала командовать.
Альфи легко поднял стонущего Нисти и потащил к ведущей на лестницу двери. Радульф и брат Ласти занялись Фирной.
– Это похоже на сон, – проговорила Анитра, единственная, пришедшая в себя. – Мы сотворили такую… такое… и правильно я поняла, что под конец нас было не двенадцать, а тридцать два?
– Правильно, – Хорст нагнулся, чтобы подобрать стул, и едва не упал, так сильно закружилась голова. – Те, кто лежит под тем курганом, на время вернулись к жизни и помогли довести дело до конца…
Сверху, со второго этажа, донесся грохот, будто упало что-то тяжелое, прозвучал голос Альфи.
– Но ваша работа на этом не закончена… – бывший сапожник перевел дыхание, – вам предстоит договориться и как-то приглядывать за нашим творением. Ведь Священные Кубы питаются силой молитв, наш придется поддерживать как-то по-другому…
– Ты думаешь, они согласятся? – Анитра обвела взглядом валяющихся без сознания магов. – Когда вернут силу, скорее всего заново перегрызутся.
– В этом случае мы погибнем, – просто сказал Хорст. – Вся надежда на то, что совместное колдовство изменило их.
С лестницы спустились Илна и Альфи, принялись вытаскивать из-под стола дородную колдунью из Ваолага. Та задергалась, забормотала что-то, но глаз не открыла.
– А ты? – спросила Анитра, когда Радульф и брат Ласти утащили чернобородого мага из Сторди.
– Мне придется заняться исполинами, – Хорст почесал шрам на щеке. – Ведь это я их вызвал в этот мир? А сейчас – спать…
Он встал, судорожно зевнул, будучи не в силах сдержаться. Первый шаг дался с трудом. Второй легче, так что Хорст довольно уверенно добрался до своей комнаты, но в ней почувствовал, что сил нет даже на то, чтобы раздеться.
Рухнул на кровать прямо в одежде, и за мгновение до того, как уснуть, успел подумать, что больше не чувствует связи с границей Хаоса и Порядка, что оставленный там волос превратился в прах.
На что Хорст, бросая там кусочек собственной плоти, и рассчитывал.
Вышедшие во двор маги глядели странно, в глазах многих читалась ненависть, но какая-то неуверенная, натужная, будто их хозяева изо всех сил пытались себя убедить, что случившееся позавчера – не повод менять отношение к Непоседливому Магу.
Всего провожающих оказалось девятеро, двое колдунов пока не пришли в себя.
– Надеюсь, у вас хватит ума договориться, – сказал Хорст, забираясь в седло. – Жили погано, так хоть теперь попробуйте сделать что-нибудь полезное для тех, кто много лет был для вас лишь фигурами на доске…
Маг из Сторди мигнул, точно сова, Стот-Ар пробурчал что-то невразумительное, остальные промолчали.
– Удачи вам, – Илна помахала рукой и первой выехала в ворота.
Отвернувшись, Хорст спиной почувствовал растерянные и злые взгляды. Самые умные из колдунов поняли, что с новым источником силы не выйдет жить так, как раньше.
И радости подобное открытие им не доставило.
– Фу, и правда гадюшник, клянусь милостью Творца-Порядка, – пробормотал брат Ласти, когда «Подкованный лебедь» скрылся за поворотом. – Даже и не знаю, как мы уцелели.
– Поначалу они были слабы, потом заняты, а теперь еще не пришли в себя, – сказал Хорст. – Но довольно быстро все вернется на круги своя, вспомнятся старые обиды и начнутся свары…
Никто не ответил, и разговор зачах сам собой. Потянулся Неорид, людный и шумный.
Неделя праздников закончилась два дня назад, и город вернулся к обычной деловой суете. Под пригревшим солнцем на реке потрескался лед, появились широкие промоины, и в порту застучали молотки, завизжали пилы.
Торговцы ремонтировали корабли, готовились выйти в море.
Путники покинули Змеиный остров, миновали шумное и вонючее Торжище, проехали мимо княжеского замка, мрачного и угрюмого, несмотря на теплый день, и через знакомые ворота выбрались из города.
Стражники проводили их подозрительными взглядами.
– Куда дальше? – поинтересовалась Илна, глянув на Хорста вопросительно.
– На юг, – ответил он. – К горам.
– До гор еще добраться надо, – Альфи поежился. – Земли в предгорьях принадлежат холиастам-изгнанникам, и проехать через них будет непросто.
– Как-нибудь, – сказал Хорст.
– А дальше? Что дальше? Ты думал об этом? – Илна подъехала ближе, пристроилась стремя в стремя.
– Глупо думать о том, что вероятнее всего не случится. Шансы на то, что я смогу исполнить все, что задумал, малы, как сердце муравья.
– Но они есть! – дочь редара, когда хотела, могла быть очень упрямой.
– Я думаю, что да, – Хорст кивнул.
После свершенного вместе с другими магами заклинания он проспал сутки, но, несмотря на это, ощущал себя усталым. Внутри поселилась сосущая пустота, как и после крушения игровой доски, а предпринятая вчера попытка перенестись в изнанку вызвала дикую боль во всем теле.
Бывший сапожник временно утратил магические способности, но говорить об этом спутникам не собирался.
– Ну так ответь мне? – не отставала Илна.
– Если будет на то воля Владыки-Порядка, – Хорст понимал, что голос его звучит равнодушно и безжизненно, но поделать ничего не мог, – то я хотел бы, когда все закончится, поселиться в каком-нибудь тихом уголке…
– Если они останутся в этом мире, – девушка отвернулась, и голос ее прозвучал еле слышно.
Селянин был лыс и бородат, одежда его напоминала лохмотья, но глаза задорно блестели.
– Куда это вы собрались, добрые люди, во имя Порядочного Марди? – поинтересовался он, останавливая пегую лошаденку, волокущую за собой надрывно скрипящий воз с дровами.
На вооруженных всадников селянин глядел без всякого страха.
– А тебе что за дело? – нахмурился Радульф.
– Да вот, хочу проверить, все ли у вас в порядке с головой, – изрек селянин, ничуть не смутившись. – Всякому известно, что за тем холмом начинаются земли злобных поганых язычников…
И сплюнув, он осенил себя знаком Куба.
– Насколько я знаю, обитатели государства Таол исповедуют истинную веру, – заметил брат Ласти.
– Это для вида, клянусь Порядочным Марди! – уверенности в голосе селянина хватило бы на пятерых князей. – На самом деле они крадут наших младенцев и приносят их в жертву языческим идолам! Да и вообще людей не любят, не пускают к себе никого, даже купцов…
– В первое верится с трудом, зато второе – правда, – заметил Альфи. – правители Таола в последние годы словно с ума сошли, начали бороться за чистоту холиастской крови. Может, объедем?
– Спасибо за предупреждение, – Хорст кивнул селянину и толкнул коня пятками, – но мы двинемся дальше.
– Как знаете, – бородач сплюнул, дернул поводья, и воз сдвинулся с места, огласив мир душераздирающими звуками.
– Почему ты отказался? – Илна поморщилась.
– Делать крюк в сотню ходов мне не хочется, – сказал маг. – Каждый день сейчас на счету.
Илна пожала плечами, понимая, что спорить бесполезно.
Дорога нырнула в тенистую ложбину, где снег лежал не по-весеннему белый, нетронутый солнцем, а затем полезла на холм, на тот самый, что указывал селянин. Потянулись по обочинам разлапистые буки.
Холм остался позади, стала видна развилка, уходящие от нее на юг, восток и запад дороги, и расположившиеся на самом перекрестке всадники в одинаковых шлемах, похожих на блестящие луковицы.
Виднелись круглые, точно колеса щиты, тонконогие лошади перебирали копытами и негромко фыркали.
– Кто такие? – выкрикнул один из всадников тонким, каким-то птичьим голосом.
– Путники, – ответил Хорст, вспоминая тот день, когда они с Авти пытались пройти в Таол с юго-запада.
– Людям сюда хода нет! – напыщенно заявил всадник, из-под шлема злобно блеснули алые глаза. – Убирайтесь прочь! Иначе мы выдворим вас силой!
И он потащил из ножен длинный, чуть заметно изогнутый меч.
– Я был в горах, видел тех, кто живет там, – медленно проговорил Хорст. – Ты такой же холиаст, как лохматая шавка, роющаяся в отбросах – дикий волк…
Таолец побледнел, глаза его расширились, а меч вылез из ножен целиком. Блеснуло, отразив свет заходящего солнца, лезвие.
– Ты сам выбрал свою судьбу… – старший патруля остановился на полуслове, когда глаза оскорбившего его человека засияли желтым огнем.
После отъезда из Неорида прошло четыре дня, но Хорст так и не восстановился. Сил на простейший трюк хватило, но дойди дело до схватки, бывший сапожник мог надеяться только на меч.
К счастью, таолец оказался достаточно пуглив.
– Э, а… – голос его сделался жалобным. – У меня приказ – никого не пропускать через границу.
– Но он ведь касается людей, – Хорст цедил слова сквозь зубы, а про себя молился, чтобы не свалиться с седла, – а не таких, как я. Ты всегда можешь сказать, что побывал под действием колдовства…
– Да! Да! – красноглазый так истово закивал, что шлем на его макушке покачнулся. – Мы ничего не видели и не слышали. Ведь так, парни?
Парни выразили одобрение слитным гудением и уставились куда-то в сторону, на торчащие из снега деревья.
– Вот и отлично, – Хорст без особой спешки пришпорил коня.
Они проехали мимо патрульных, и двинулись на юг, туда, где на горизонте синела полоса гор.
Поселок напоминал деревни холиастов, какие Хорст видел в горах, только дома оказались выстроены не из камней, а из бревен, да там, где полагалось располагаться святилищу, виднелась кубическая туша храма Порядка.
Как выяснилось чуть позже, местные жители внешностью и повадками больше напоминали людей, чем обитателей гор.
– Эй, красавица, есть тут у вас постоялый двор? – спросил Альфи у попавшейся навстречу женщины.
Та пугливо вжала голову в плечи и метнулась в сторону.
По землям государства Таол Хорст и его спутники двигались третий день. С каждым ходом к югу дыхание весны ощущалось все явственнее. Ветра теряли зимнюю свирепость, небо все чаще протаивало до ослепительной синевы, и даже вечерний морозец покусывал не зло, а скорее игриво.
На горизонте росли, поднимались зубчатой стеной горы, все ярче блестел снег на их вершинах.
– И что с ними делать? – уныло вопросил наемник, огладив лысину. – Придется искать самим, по запаху.
Постоялый двор обнаружился, как и следовало ожидать, рядом с храмом.
Выглядел он основательно заброшенным, и только протоптанная в снегу тропинка указывала, что в скособоченное здание, «украшенное» дырявой крышей и парой пристроек-сараев, заглядывают люди.
Или скорее холиасты.
– Эй, есть тут кто? – заорал Альфи во всю глотку, заставив отозваться собак по всему селению.
– Сомневаюсь, – заметил Хорст.
Внутри постоялого двора что-то зашуршало, дверь открылась и наружу высунулась увенчанная темными лохмами голова. В красных глазах отразился страх, затем изумление и голова сделала попытку спрятаться обратно.
– А ну стой, приятель! – Альфи соскочил с коня и решительно пошел к двери. – Ты хозяин, что ли?
– Ну, я, – созналась голова после некоторой паузы. – А вам чего?
– Поесть и переночевать. Или ты людей не пускаешь? – в ладони наемника блеснули золотые кругляши таольских монет, именуемых бхарами.
Прошлую ночь путники провели в довольно большом городке, и там Хорст отнес несколько сотворенных еще по дороге в Неорид украшений из серебра к ювелиру.
– Ы… – голова высунулась чуть дальше, явив взглядам тощую шею и не стираный с самого пошива кафтан. – Почему? Заходите, коней можете оставить вон там. Где-то у меня был овес…
– Больно уж жадно этот тип глядел на деньги, – проговорил Радульф, когда хозяин скрылся внутри. – Не нравится мне это.
– Пусть глядит, – ответил Хорст, – шустрее будет бегать, чтобы заработать.
Бывший десятник только головой покачал.
Конюшня оказалась темным, хоть и просторным сараем, пахло внутри него плесенью.
– Если тут и комнаты такие, то я… – проговорил Альфи.
– Предпочтешь ночевать на улице, – закончила фразу Илна. – Я угадала?
Лысый наемник мрачно посмотрел на нее и ничего не сказал.
Главный зал постоялого двора тоже выглядел сараем, по недоразумению уставленным столами. В углах висела паутина, а со стороны кухни доносились возбужденные голоса, прерываемые звяканьем посуды.
– И нам здесь жить, клянусь милостью Творца-Порядка, – вздохнул брат Ласти.
– Для ночлега попросим одну комнату, и установим дежурства, – сказал Хорст, глядя на хозяина, с улыбкой на грязной морде несущего огромный кувшин. – И не пейте много. Кто знает, что там за бурда…
Кувшин хряпнулся на стол с такой силой, что ножки опасно заскрипели, а доски пола чуть заметно прогнулись. Таолец вытер лоб и с радушием, которому поверил бы только слабоумный, пригласил:
– Садитесь, гости дорогие. Сейчас мы вас накормим, напоим…
Путешественники переглянулись и принялись рассаживаться, загрохотали отодвигаемые лавки.
Альфи храпел негромко, но ритмично, словно кто-то перекатывал по черепичной крыше железную палку. Брат Ласти что-то бормотал, будто и во сне продолжал молиться. Илна негромко сопела, а Хорст лежал неподвижно, точно растворился в окутавшей комнату тьме.
Радульф сидел на табуретке у двери и героически боролся с очередным зевком. В животе что-то неприятно бурчало, напоминая об ужине, скудном и на редкость невкусном.
Пиво им подали такое, что никто не осилил больше половины кружки, а мясо жесткостью могло поспорить с подметкой. Лишь хлеб оказался более-менее ничего, но уж не стараниями хозяина.
Справившись с бунтующими челюстями, бывший десятник прислушался.
На улице царила тишина, лишь далеко, на окраине селения гавкала и никак не могла успокоиться собака. Зато внизу, на первом этаже время от времени возникали непонятные шорохи.
Когда на улице захрустел под чьими-то ногами снег, Радульф приподнялся со стула, но потом сел обратно. Понял, что добраться до окна, не разбудив никого, не получится. Накатила очередная волна сонливости.
Борясь с ней, бывший десятник уловил шаги совсем рядом, в коридоре. Негромко скрипнула доска в полу, за ней другая.
На мгновение Радульфу показалось, что он заснул и видит сон, и бывший десятник затряс головой, отгоняя дремоту. Потянул за эфес и меч с негромким шорохом вылез из ножен.
– Давай! – рявкнули в коридоре, больше не скрываясь, и в дверь ударило что-то тяжелое, брызнули в стороны щепки.
Радульф вскочил, доски разъехались, пропустив внутрь оконечность толстого бревна и желтый дрожащий свет. После второго удара дверь слетела с петель, и в комнату ринулись орущие, размахивающие оружием люди.
Первый из них изумленно всхлипнул, когда ему в живот воткнулся клинок, второй споткнулся об упавшего товарища и, не долетев до пола, лишился правого уха. Кровь брызнула в стороны.
– Разрази меня Хаос! – рядом с Радульфом возник Альфи в одних штанах, но с мечом в руке.
Глаза наемника дико блестели, в них кипели ярость и жажда крови.
Окно треснуло, в него кто-то протиснулся, но его встретила проснувшаяся Илна. Сверкнул ее клинок, послышался удаляющийся вопль и мягкий хруст потревоженного снега.
Участь наиболее шустрых ничему не научила нападавших, они продолжили напирать, тыча вилами, размахивая топорами и ржавыми, еще в прошлом веке откованными мечами.
– Видит Творец-Порядок, их слишком много! – крикнул брат Ласти. – Не пора ли использовать магию?
– Может, и пора, – голос Хорста прозвучал как-то обреченно. – Но я не могу. Надорвался.
– Придется справляться самим! – Радульф отбил направленный ему в горло удар, сделал выпад, направив меч в брюхо истошно вопящему красноглазому с громадным колуном в ручищах.
Лезвие мягко вошло в плоть, тяжелое тело завалилось назад.
– Дайте, я, – бывший десятник ощутил, как его берут за плечо и отодвигают в сторону, и перед ним оказался Хорст, бледный и сосредоточенный.
– Господин, вы… – предупреждение потонуло в испуганных воплях, зазвучавших, когда маг пошел вперед.
Он рубил и колол, а толпа возжаждавших чужих денег селян отступала перед ним, как вода перед носом плота.
– Порубим их, клянусь мошонкой Хаоса! – вслед Хорсту ринулся Альфи, за ним побежала Илна.
– Истину сказал пророк Регедия – нет ничего страшнее пролития крови, – изрек брат Ласти, зажигая свечу. – Вытащим тела из комнаты?
– Не все из них – тела, – Радульф наклонился и с удивлением обнаружил лежащего на полу хозяина постоялого двора, негромко поскуливающего и держащегося за обрубок на месте уха. – Какая встреча, клянусь всеми Порядочными! Это ты их всех сюда привел, гнида?
– Я… э… нет… – ощутив холод приставленного к горлу лезвия, хозяин задергался. – Все равно вы погибнете! Людям в Таоле не место! Пусть хотя бы ваши деньги не пропадут зря!
Лязг в коридоре стих, сменившись топотом и испуганными воплями.
– На что ты надеялся, язви меня в печень? – вздохнул бывший десятник. – Чтобы этот сброд одолел четверых опытных воинов?
– С кем ты тут болтаешь? – в комнату заглянул Альфи, с клинка которого стекала кровь. – Илна отправилась проверить лошадей…
Со двора донесся полный гнева и ярости вопль.
– Судя по всему, их нет, – сказал Радульф и чуть надавил на меч. Из-под острия побежала тонкая струйка крови.
– Я был должен Торлауку Мохнатому, – просипел хозяин. – И отдал коней в уплату долга.
– Ах ты тварь! – рыкнул Альфи.
– Дойдем пешком, – сказал Хорст, переступив порог. – До гор осталось немного, а там лошади нам только помешают.
– Как скажете, господин, – кивнул Радульф. – Тогда нам осталось только сжечь эту халупу и поскорее уходить.
Он нажал на рукоять меча и ощутил, как тот, пройдя через что-то хрустнувшее, вонзился в доски пола. Забулькало, по полу начала растекаться темная лужа, а обезглавленное тело дернулось и затихло.
Горы поднимались до самых небес очень старой и крутой лестницей. На серых, лоснящихся склонах виднелись длинные трещины, шершавые языки осыпей. Холодно блестели похожие на капли голубой смолы ледники, вокруг вершин клубилась белая дымка.
Там, наверху, это Хорст знал прекрасно, весной еще и не пахнет, там царит свирепая зима.
Тропинка, по которой шли путешественники, виляла между огромных валунов, напоминающих диковинные овощи из камня, а неподалеку журчал текущий вниз, к равнине ручей.
– Да, с лошадьми мы бы тут точно не прошли, – заметил Радульф, когда валуны остались позади, и открылся подъем, настолько крутой, что перед ним задумалась бы и муха.
– Все одно жалко, – проворчал Альфи. – Могли бы продать.
– Там, наверху, деньги тебе вряд ли пригодятся, – сказал Хорст, но тут тропа пошла в гору и разговор пришлось закончить.
Под ногами хрустели мелкие камушки, сапоги проскальзывали, так что приходилось хвататься за склон руками. Ползли чуть ли не на четвереньках, а дорожные мешки тянули назад, норовили опрокинуть.
Впереди Хорст видел подошвы сапог брата Ласти, за спиной слышал тяжелое дыхание Илны.
– Может, поколдуешь, чтобы мы быстрее лезли? – прохрипела девушка, когда они выбрались на более ровный участок.
– Если бы мог, – безрадостно ответил Хорст.
Сосущая пустота внутри, образовавшаяся еще в Неориде, так и не исчезла. После нападения на постоялом дворе никто не сказал и слова упрека, но Хорст ощутил, что отношение к нему немного изменилось.
Илна поглядывала с удивлением, Альфи и Радульф с сочувствием, а брат Ласти чуть ли не каждый день пытался завести душеспасительную беседу о вреде магии.
– Привал, – сказал бывший десятник, когда подъем закончился, и тропа вывела на уступ, достаточно просторный, чтобы поставить дом.
– Привал, – согласился Хорст, подумав, что спутники все больше и больше решают без него.
Бывший сапожник уселся прямо на камень, ощутил спиной холод скалы и потянулся к мешку, где оставались сухари. Илна устроилась рядом, отцепила от пояса флягу, поднесла к губам.
– Зачем вообще мы туда лезем? – поинтересовалась девушка, закончив пить. – Раньше я не спрашивала, надеялась, что ты понимаешь, что именно делаешь. Теперь в этом сомневаюсь, клянусь Творцом-Порядком.
В голосе ее прозвучал упрек, и Хорст на мгновение устыдился, что до сих пор скрывал собственные планы.
– Мы едем к холиастам, – сказал он. – Я хочу попросить у них помощи. Только обитатели гор могут знать, как сражаться с исполинами.
– А ты не боишься, что нас отправят назад, как в прошлый раз? – Илна фыркнула.
– Сейчас это у них не получится, – Хорст чувствовал, что убеждает прежде всего себя, пытаясь загасить тлеющий внутри огонек неуверенности.
– А как насчет того, что мы можем заблудиться? Или ты знаешь дороги? – не отступала девушка.
– Нет, но я их найду. Поверь мне.
Он поглядел на Илну почти жалобно, и дочь редара, готовая возразить еще что-то, лишь буркнула:
– Ладно, посмотрим.
– Отдохнули? – Хорст спешно запихнул сухарь в рот. – Тогда пошли.
Радульф закряхтел, брат Ласти прервал молитву, и через мгновение все оказались на ногах. Альфи закинул за спину мешок, подтянул пояс с мечом и первым зашагал дальше по тропинке.
Крупные, точно листья шиповника снежинки кружились в воздухе, исполняя замысловатый танец, сталкивались и толкались. Ветер, пахнущий холодным камнем, дул прямо в лицо.
Хорст шагал, с трудом выдирая ноги из сугробов и не отводя взгляда от спины идущего впереди Радульфа. Сил оставалось все меньше, а сердце грызло желание согреться.
Лес остался далеко внизу, так что добыть дров было негде.
Костер не разводили второй день, жевали остатки сухарей и вяленого мяса, запивали водой из источников. Ночевали, сбившись в кучу и тесно прижавшись друг к другу, а к утру стряхивали с одеял намерзший иней.
– И на кой только снег идет? – сквозь завывание ветра доносилось бормотание Альфи. – Забредем еще непонятно куда.
Гора, по которой они шли, мягко, едва заметно качнулась. Хорст вздрогнул, поднял глаза, и увидел, как впереди, в белой круговерти, сдвинулось нечто огромное.
– Ты почувствовала это? – осведомился он, повернувшись к Илне.
– Что? – недоуменно спросила девушка.
– Гора тряслась!
– Тебе показалось, – Илна вздохнула. – Скоро от усталости и голода у всех нас начнутся видения.
Хорст отвернулся, мысли забегали в голове, точно белки по дереву – если случившееся заметил он один, значит оно связано с магией. Но кто может колдовать здесь, в горах?
Задумавшись, налетел на спину Радульфа и только в этот момент обнаружил, что бывший десятник остановился.
– Тупик, – несколько растерянно проговорил брат Ласти.
Хорошо различимая, несмотря на снег, тропа упиралась в отвесную скалу, голую и жирно блестящую.
– Она выглядит так, словно только что тут выросла, клянусь мошонкой Хаоса, – заметил Альфи.
– Скалы не растут, как деревья, – возразила Илна. – Полчаса назад мы прошли развилку. Может быть, попробовать другую тропу?
– Ничего не остается, – кивнул наемник. – Тут нам никак не пройти.
И они пошли обратно. На первых порах стало легче, поскольку шагали вниз, а потом вновь начался подъем, еще более сложный, чем раньше, с шатающимися под ногами мокрыми камнями.
– Раздери меня Хаос, – пробормотал Альфи, когда и эта тропа закончилась тупиком. – Этого не может быть! Тут явно ходят, ведь сотней размахов ниже мы видели кострище.
– Обитатели Таола поддерживают связь с дикими холиастами, ты прав, – сказал Хорст. – Но нам, людям, тут так просто не пройти. Сами горы не пустят в свои пределы давних врагов.
– Настал момент доказать, что мы не зря тащились сюда за тобой! – резко проговорила Илна.
Хорст снял надоевший хуже сырости мешок, бросил его на снег, размял одеревеневшие плечи. Прошел вперед и, приложив ладони к теплой на ощупь скале, прикрыл глаза.
Попытался окунуться в изнанку, чтобы оттуда нырнуть на границу Порядка и Хаоса, зачерпнуть силы, но навалившееся головокружение заставило покачнуться, а резкая, как удар ножа боль в солнечном сплетении – согнуться.
Его вырвало. На глаза навернулись слезы, а на снегу осталось кисло воняющее пятно.
– Господин… – раздался из-за спины полный тревоги голос Радульфа.
– Я справлюсь, – Хорст из последних сил распрямился и отогнал мысль о том, что нужно отступить, пойти на попятную…
Непонятно почему вспомнился Ключ, и бывший сапожник ощутил в груди легкую щекотку. В первый момент решил, что это новый приступ тошноты, но в животе появилась горячая дрожь, поднялась до горла и пошла выше, к макушке. Зубы залязгали, под опущенными веками заметались блики, похожие на солнечных зайчиков.
Магический Ключ, спокойно лежавший в шкатулке с момента приезда в Неорид, ожил. Хорст ощутил, как поворачивается что-то внутри, будто открывается невидимая дверь.
Сила Порядка, похожая на поток скользких, колючих и холодных кубиков, хлынула через нее.
Бывший сапожник понимал, что кричит, но не слышал ни единого звука. Видел, как сотрясаются горы, как скала разваливается на куски, но не ощущал ни малейшего колебания воздуха.
Что-то жгло горло, мешало дышать, и Хорст не мог понять, что именно.
Когда Порядок отступил, боль и жжение пропали. А бывший сапожник обнаружил себя стоящим на коленях с вытянутыми руками, мокрым от пота лицом и открытым ртом.
Загораживающая проход скала исчезла, стала видна идущая вверх по склону тропа, достаточно широкая, чтобы по ней проехала телега.
– Ничего себе, – голос Илны откровенно дрогнул, и Хорст с удивлением подумал, что очень давно не слышал такого.
– Хоть какая-то польза, – просипел он, поднимаясь на ноги. – Ну что, пошли дальше?
