ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДИТЯ СВЕТА

Ночь, окутавшая джунгли непроницаемой пеленой мрака, внезапно озарилась тысячами огней. Повинуясь заклятию ногарского мага, разом вспыхнули все факелы, что держали в руках чернокожие жрецы.

В эту ночь в глубине джунглей собралась многочисленная армия жрецов всей Акатании. Их действительно по праву можно было назвать армией. Представители древнего воинственного народа, облаченные в золотистые накидки служителей культа, носили на поясах длинные прямые ножи, которыми владели мастерски, и в случае необходимости могли бы с успехом противостоять профессиональным воинам.

– Твоя сила воистину велика, брат, – с благоговейным трепетом произнес верховный жрец Акатании Гованга, обращаясь к чужеземцу.

Лицо ногарского жреца скрывал капюшон его белого одеяния: он не открывал своего лика никому и никогда. Насколько возможно было судить по его фигуре и голосу, жрец был еще очень молод. Однако он обладал могучей магической силой, которую являл не раз, чем заслуживал уважение чернокожих священнослужителей Акатании.

– Это не моя сила, – ответил ногар. – Это сила богов Аддата, которые скоро станут и вашими богами.

– Царь Метанга против новой веры, – заметил Гованга. – Совету жрецов не удалось убедить его и старейшин.

– После сегодняшней ночи у вашего правителя уже не будет выбора, – жестко произнес ногарский жрец. – Более того – его самого не станет, как не станет и всех старейшин, что отвергли новую веру. Вы, братья, возглавите свой народ и поведете его за собой, восхваляя новых богов и ублажая их обильными жертвоприношениями на поле брани.

– Да будет так, – вожделенно согласился Гованга.

Боги новой веры, чей культ проповедовали ногарский священнослужитель и его единоверцы, несомненно, были более могучи, нежели старые боги Акатании. Если верить молодому заморскому жрецу, боги Акатании вообще утратили свое могущество, фактически умерли. Но совсем не это поколебало веру чернокожих жрецов в свой древний культ. Поклонение новым богам сулило полную власть над Акатанией и всем Черным Югом. Именно поэтому они поддержали молодого ногарского жреца вопреки протесту своего правителя царя Метанги и старейшин рода.

Огромная поляна не смогла вместить всех последователей новой веры: большинство были вынуждены скрываться за деревьями, не имея возможности воочию наблюдать за всем происходящим. Однако мало кто сомневался в могуществе молодого жреца и его богов.

В центре поляны находилась большая плита красного мрамора, что должна была послужить жертвенным алтарем в предстоящем действе. Эту плиту молодой ногар волей своих богов переместил сюда со склонов гор Аддатта, что тянулись к небу своими заснеженными вершинами в полуденных саваннах, и в этом чернокожим жрецам тоже явилось могущество нового культа, к служению которому призывали чужеземные белые маги. В центре алтаря можно было разглядеть черное пятно – словно расплывшуюся огромную кляксу, похожую на паука.

Двое ногарских бритоголовых жрецов, товарищей по вере того, что никогда не открывал своего лица, поднесли ему нечто, укрытое белым полотном, и опустились на колени, держа свою ношу перед собой. Молодой жрец сорвал покрывало, и в ночи разлилось ослепительное сияние хрустальной сферы.

Возложив ладони на сферу, молодой ногарский жрец принялся нараспев читать какие-то заклинания. Он говорил на наккато, языке Старой Ногары, а временами переходил на еще более древний язык давно вымерших полудемонических племен Черного Юга. Практически никто из акатанов не понимал его речи, – тем не менее, каждый с благоговейным трепетом внимал незнакомым словам молодого мага, четко звучавшим в ночной тишине.

Видимо, его слова были услышаны богами новой веры. Тьма сгустилась настолько, что стала почти осязаемой, сжав пламя факелов со всех сторон.

– Боги готовы принять вашу жертву, – объявил ногар.

Гованга первым приблизился к жертвеннику и, не колеблясь ни мгновения, полоснул ножом по собственной руке. Кровь верховного жреца брызнула на алтарь. Вся плита всколыхнулась жидким пламенем, силуэт паука проступил более отчетливо.

Гованга отступил в сторону. Его чернокожие соплеменники друг за другом вереницей потянулись к алтарю, собственной кровью клянясь в верности новому культу и отрекаясь от старого.

С каждой новой жертвой мрак все более сгущался, обжимая поляну. При полном безветрии стены джунглей вдруг пришли в движение, словно некие неведомые исполинские существа со всех сторон устремились через заросли к алтарю.

Когда паук в жидком пламени мрамора принял клятву последнего жреца, молодой ногар объявил:

– Теперь все вы принадлежите Тени.

Он поднял взгляд к небу. Чернокожие жрецы последовали его примеру и узрели новое чудо. В густой черноте ночи каждый смог различить еще более черную тень, раскинувшую в стороны свои паучьи лапы.

Молодой ногарский жрец воздел руки к небу и провозгласил:

– Да ступит Тень на эту землю, да померкнет Свет!

– Да будет так! – тысячекратным эхом отозвались акатаны.

Над джунглями взвился вихрь, ломая деревья…

Вошедший в покои правителя Акатании слуга упал на колени и сообщил:

– Жрец Хабанга хочет говорить с тобой, повелитель.

– Пусть войдет, – разрешил Метанга.

– Он просит тебя подняться на верхнюю террасу, повелитель. Сам он уже там.

– Что?! – изумился Метанга.

В другое время царь пришел бы в дикую ярость от такой дерзости. Но сейчас, когда над всем Черным Югом гнетом нависло тягостное ожидание чего-то неведомого, страшного, такая просьба могла лишь встревожить.

Метанга поднялся на верхнюю террасу дворца. Ожидавший его человек средних лет в золотистой накидке жреца поклонился своему повелителю.

– Зачем ты хотел видеть меня, Хабанга? – спросил царь.

– Взгляни, мой повелитель.

Жрец указал в сторону полудня. Устремив взгляд в указанном направлении, Метанга увидел кровавое зарево над джунглями. При полном безветрии что-то невидимое сокрушало деревья, взметая их в воздух, словно над джунглями бесновался ураган.

– Что это? – встревожился Метанга.

– Тень надвигается на нас, – с трепетом произнес жрец. – Скоро она будет здесь и уничтожит твой город, повелитель.

– Созови всех жрецов, – приказал царь. – Пусть призовут богов и остановят Тень.

– Жрецов нет в городе, – ответил Хабанга. – Остались лишь несколько младших служителей. Это измена, повелитель. Гованга и остальные приняли темную веру. Это они и ногарские чародеи привели Тень на нашу землю и выпустили Зло из Тьмы.

– Значит, война ногаров пришла и к нам, – обреченно произнес царь, глядя на приближающееся зарево.

Повернувшись к Хабанге, он приказал:

– Забирай всех жрецов, что остались верны нашим богам, и веди их в Токкато. Ты знаешь этот ногарский город в Сердце джунглей?

– Да, – кивнул Хабанга. – Тот, что белые чужеземцы побережья и некоторые ногары еще называют Дохарос.

– Именно он, – подтвердил Метанга. – Там еще сильна старая вера. Скажи тамошним жрецам, что пришло время битвы. Пусть они готовятся встретить Тень.

– А как же ты и остальные, повелитель?

– Уходи. А мы примем последний бой. Эй, слуги! Собрать всех воинов, что есть в городе!

Хабанга больше не посмел возражать повелителю. Собрав немногочисленных священнослужителей, оставшихся верными культу старых богов, он повел их звериными тропами в сторону заката, к Сердцу джунглей. Они были уже далеко, когда на город правителя Акатании обрушилась злая всесокрушающая мощь. Это не был ураган, воздух по-прежнему оставался недвижим, не тревожимый ни единым дуновением ветра. Неведомая и невидимая сила ударила в деревянный тын, окружавший город высокой стеной, и в считанные мгновения разбила его в щепки, сбросив на землю воинов. Словно невидимый вал катился вперед, сокрушая все постройки. Воины, призванные царем на оборону города, в страхе бросали оружие и разбегались прочь. Горожане в панике метались по улицам в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Плач детей, стенания женщин, вой перепуганной скотины – все сплелось в единый вопль отчаяния обреченного города.

А грозная сила неудержимо наступала невидимой стеной, уничтожая строения и безжалостно растаптывая людей.

Лишь царь Метанга стоял на террасе своего дворца и, размахивая боевым топором, яростно кричал в ночь:

– Я не покорюсь Тени!

Его крик оборвала невидимая лавина смерти, сокрушившая дворец.

На рассвете Бельфеддора пробудил стук в дверь.

– Кого там еще принесло? – недовольно пробурчал он, протирая глаза.

«Хватит дрыхнуть, – тут же послышался голос демона. – У парня, который торчит за дверями, наверняка важные известия.»

– Тебе-то откуда знать?

«Мы не первый день знакомы, пора бы уже уяснить, кто я есть, и доверять моим предчувствиям.»

Стук повторился.

– Войди, – разрешил Бельфеддор.

В комнату вошел солдат его отряда.

– Капитан Бельфеддор, прибыл гонец, тебя вызывает комендант крепости, – сообщил воин.

– Пусть сообщит коменданту, что я скоро буду.

Воин скрылся за дверями. Облачаясь в доспехи, Бельфеддор проворчал:

– Это и есть важные известия?

«А часто ли нас вызывает к себе комендант, да еще в такую рань? – отозвался демон. – Случилось что-то очень серьезное, я это нутром чую.»

– Какое может быть нутро у бесплотного духа? – отмахнулся Бельфеддор.

«За столько лет ты ничуть не изменился, все так же ворчлив и недоверчив,» – заметил демон.

– Можно подумать, что ты изменился, – усмехнулся воин.

Покинув свою комнату, Бельфеддор вышел из казармы и призывно свистнул. Из конюшни тотчас появился Мрак. За последние годы вороной гиппарион научился несколько сдерживать свой злобный нрав и позволял конюхам седлать себя, – но не более того. На зов хозяина он всегда выходил сам, ни один из конюхов не осмеливался прикоснуться к его поводу, опасаясь быть растоптанным.

Вскочив в седло, Бельфеддор выехал со двора и направился к крепости. Вот уже более семи лет он состоял на службе в императорской армии и за свои ратные доблести заслужил чин капитана, получив в подчинение отряд в полторы сотни клинков. Все семь лет на побережье шла непрекращающаяся война. То и дело на окрестные ногарские поселения нападали чернокожие племена, безжалостно вырезая жителей, в городах же появлялось все больше бродячих жрецов, проповедовавших скорый приход новой веры, волнуя народ и провоцируя массовые побоища. Работы хватало и для мечей, и для кулаков – на радость злобному воинственному демону.

Наместник императора Сцетеннос, являвшийся главнокомандующим всех ногарских войск Черного берега, до сей поры воздерживался от решительных мер – вопреки настойчивым советам командиров легионов. Воины тихо роптали, не понимая этой выжидательной позиции, полагая, что могли бы одним ударом разогнать воинственных приверженцев новой веры и отбросить осмелевшие чернокожие племена до самой Акатании.

Определившись на службу в армию императора, Бельфеддор не стал менять уже привычных доспехов и оружия, на что имелось дозволение самого Аммитетонноса. Он по-прежнему облачался в пластинчатую вороненую броню, на плечах носил плащ из шкуры черного тура, а голову покрывал рогатым шлемом. За его плечами все так же красовались костяные рукояти двух стальных клинков. По этому облику его легко узнавали воины на поле брани и мирные жители в городе. Вот и сейчас горожане почтительно приветствовали грозного всадника, а девушки приветливо улыбались.

«Столько прелестных ангелочков вокруг, а мы за все годы так и не изведали ничьей ласки,» – разочарованно вздохнул демон при виде очередной красотки, провожающей черного всадника томным взглядом.

– На наш век женщин еще хватит, – тихо ответил Бельфеддор.

«Пора бы уже забыть Цемею и перестать сторониться местных девиц,» – заметил демон.

– Я давно о ней забыл.

«Кого ты пытаешься обмануть, глупец?! Я живу внутри тебя и точно знаю: ты по-прежнему вспоминаешь эту змеюку.»

– Отстань, – огрызнулся Бельфеддор. – Не лезь не в свое дело.

Прибыв в крепость, Бельфеддор оставил свирепого Мрака на попечение испуганных конюхов, сам же отправился в покои коменданта. В большом зале гостя встретил сам комендант – плотный коренастый человек средних лет с проседью в аккуратной бородке.

– Приветствую тебя, капитан Бельфеддор, – радушно улыбнулся воину комендант.

– Привет и тебе, комендант Ценнетес, – отозвался тот. – Зачем ты вызвал меня?

– Этой ночью я был во дворце наместника Сцетенноса, – сообщил комендант. – Он принимал нескольких жрецов из храма. Жрецы сказали, что из джунглей на нас надвигается великое Зло.

– Что это означает? – не понял Бельфеддор. – Чернокожие собрали большую армию против нас?

– Не совсем. Какая-то темная сила движется из Сердца джунглей к побережью, – пояснил комендант. – Могучая магия, противостоять которой практически невозможно.

– И что сказал наместник? – поинтересовался Бельфеддор.

– Наместник приказал ждать и не предпринимать никаких действий.

– Глупо! – не сдержался Бельфеддор.

– Знаю, – кивнул Ценнетес. – Но он наместник самого императора – и не в моей власти давать ему указания. Однако я не намерен бездействовать. Сегодня же в Отоммосо отправится гонец с посланием для верховного жреца. Мне же нужны достоверные сведения, чтобы надавить на Сцетенноса и убедить его потребовать у императора подкрепления.

– Какой прок от воинов, если против нас магия? – спросил Бельфеддор.

– Магию направляют люди, а люди собираются в армии, – ответил Ценнетес.

«Разумно, – согласился демон с его доводом. – Мог бы и сам это понять, бестолочь.»

– Вчера вечером прибыли мои лазутчики с заката, – продолжал комендант. – Они сообщили, что Нассато отстроили заново и там собираются войска и флот под знаменами черного легиона.

Бельфеддор насторожился. Он знал этот прибрежный город на закате, где нашли убежище мятежники, называвшие себя проводниками новой веры. Пять лет назад после долгой осады императорские войска взяли город штурмом и сровняли его с землей, те из жителей, кому посчастливилось уцелеть в кровавой рубке, скрылись в джунглях, на землях чернокожих племен.

– Как получилось, что мы ничего не знали об этом? – удивился Бельфеддор. – Не стоит ли за всем этим наследник трона? Ведь именно он в свое время возглавлял черный легион.

– Осторожней, Бельфеддор, – предостерег его комендант и пригрозил пальцем. – Наследник наш будущий император, бросать ему обвинение – равно самоубийству. Насколько мне помнится, семь лет назад его причастность к заговору не была установлена. Никто из арестованных мятежников не назвал его имени. Так что и ты помалкивай.

«Ну, с нами-то они были более откровенны, чем с императором и его палачом,» – заметил демон.

«Просто были уверены, что переживут нас,» – отозвался Бельфеддор.

– Так зачем же ты вызвал меня, благородный Ценнетес? – спросил Бельфеддор коменданта. – Ведь не для того же, чтобы спросить моего совета?

– А почему нет? – усмехнулся комендант, хитро прищурившись.

– Не я командую войсками, я даже не командир легиона – всего лишь простой капитан.

Комендант рассмеялся:

– Ты прав, советчиков мне хватает и без тебя. Но решение, о котором я сейчас тебе поведаю, я принял самостоятельно, не советуясь ни с кем – даже с наместником. Пожалуй, для дела лучше, если об этом будет знать как можно меньше людей. Как я уже сказал, мне нужны достоверные сведения о том, что происходит в Сердце джунглей. Мой выбор пал на тебя. Ты достойный воин, твоему слову я могу доверять. Кроме того, многие утверждают, что ты сам колдун. Не буду выяснять, насколько они правы, но думаю, что мое задание тебе будет по плечу. Ты возьмешь свой отряд и выдвинешься к поселению Саммото. Для всех твой отряд отправляется на усиление тамошнего гарнизона, которого, к слову сказать, там нет и в помине, поселение охраняют сами жители. Оттуда ты отправишься в Сердце джунглей. Можешь взять с собой столько людей из своего отряда, сколько посчитаешь нужным. Об истинной цели своего похода не сообщай никому, даже командиру своего легиона.

– Я все понял, – кивнул Бельфеддор.

– Не могу сказать, какие трудности ожидают тебя в пути, но постарайся добраться до Токкато. Тамошние жрецы давно отвергли власть ногарских императоров, и городом правит их собственный царь, но, думаю, они не откажут нам в помощи. На наших храмовых жрецов надежда слабая, нам требуется более могучий союзник. Постарайся заручиться поддержкой жрецов Ночи. Удачи тебе, капитан.

– Я все сделаю, не сомневайся, – заверил коменданта Бельфеддор. – Сколько у меня времени?

– Немного. Судя по донесениям лазутчиков, легионы и флот в Нассато готовятся к походу. Похоже, события в Сердце джунглей и активизация мятежников здесь, на побережье, как-то связаны, скоро здесь станет очень жарко. Так что поторопись, дружище.

Мохнатый толстый шмель с разгону шлепнулся в самый центр цветка, – упругий стебель чуть согнулся под тяжестью насекомого. Маленькая девчушка в простеньком хитоне, сидевшая рядом в высокой траве, осторожно коснулась пальцем спинки насекомого, потом подставила ладошку. Шмель расправил крылья, снова сложил и переполз в ладонь девочки.

Обоих накрыла тень. Девочка подняла голову и увидела перед собой седовласую ведунью-врачевательницу.

– Мир тебе, почтенная Минея, – улыбнулась девочка.

– И тебе мир, Аксеттис, – ответила ведунья.

В ее голосе прозвучало удивление. Внимательно посмотрев на девочку, Минея спросила:

– Кто научил тебя такому приветствию? Оно принято лишь у варваров дикого Севера.

– Никто, – ответила Аксеттис, пожав плечами. – Просто захотелось пожелать тебе мира. Всего мира.

– Почему? – снова спросила знахарка.

– Потому, что мы все дети единого мира, и он принадлежит нам, как и мы принадлежим ему, – не по-детски мудрено ответила девочка.

Минея покачала головой. За все почти семь лет своей еще такой недолгой жизни Аксеттис не переставала удивлять старую женщину.

Девочка протянула к ведунье ладонь, показала ей шмеля и улыбнулась.

– Смотри. Правда, красивый?

Минея улыбнулась в ответ и погладила девочку по голове.

– Да, красивый, – согласилась она.

Аксеттис вскинула руку над головой, шмель сорвался с ее ладони и полетел над лугом, громко жужжа.

– Как тебе спалось сегодня? – осторожно спросила ведунья.

– Мне приснилась темнота, – ответила девочка.

– Темнота? – переспросила Минея.

– Да, и в ней было что-то страшное. Я не видела, что это, только чувствовала, что там что-то есть.

Минея понимающе кивнула. В свои юные годы девочка проявляла редкостное бесстрашие, – простой сон никогда не напугал бы ее.

– Это была не темнота, дитя, – произнесла женщина. – Это была Тень.

– Она придет за мной? – неожиданно спросила Аксеттис.

– Почему ты так решила? – насторожилась ведунья.

– Мне так кажется, – тихо ответила девочка. – Я это чувствую.

Минея присела рядом, обняла девочку и прижала ее к себе.

– Не бойся, дитя мое. Тень не получит тебя. Никогда.

– Я не боюсь, – спокойно ответила Аксеттис.

– Я знаю, что ты храбрая девочка, – улыбнулась Минея. – Но все же хочу предупредить тебя. Скоро в твоей жизни появится большой черный человек. Ты увидишь, что в его сердце чернота, но не бойся. Доверься ему.

– Разве можно доверять человеку с чернотой в сердце? – удивилась девочка.

– Этому можно, – заверила ее ведунья. – Ты сама это почувствуешь.

Аксеттис кивнула и вдруг спросила:

– Маме про это говорить нельзя?

– Лучше не стоит, – ответила ведунья. – Она не поймет.

Услышав шорох травы, Минея оглянулась и сказала:

– Должно быть, это за тобой.

Через луг к ним быстрым шагом направлялась высокая стройная женщина с перебитым носом, одетая как мужчина.

– Да, это Мета, – кивнула девочка. – Ее послала мама. Наверное, мама опять будет недовольна.

Приблизившись к жрице и девочке, Мета произнесла:

– Опять ты вблизи круга, маленькая непоседа. Хорошо, хоть сегодня не зашла внутрь.

– Я вовремя увидела ее, – сказала Минея. – Не стоит ругать ее, она славный ребенок.

– Ее мать думает иначе, – бесстрастно отозвалась Мета.

– Почему мне нельзя в круг? – спросила Аксеттис.

– Я уже много раз говорила тебе: туда никому нельзя, – строго сказала Мета.

– И даже мне? – с детской наивностью удивилась девочка.

– Тебе – особенно, – отрезала Мета, нахмурившись.

– В священном круге живет сам Горронг, бог нашего острова и всего моря, – пояснила Минея. – Его покой охраняют тысячи верных слуг-морагов. Только жрецы могут пройти к святилищу – всех остальных там ждет смерть.

– Но ведь я уже была там, и ничего не случилось, – напомнила девочка.

Несколько дней назад ей действительно удалось попасть в священный круг Горронга, где ее и разыскали жрецы по просьбе матери. Тогда мораги не тронули девочку, и Минея, и Мета знали – почему. Ни мораги, ни даже сам Горронг, грозный бог моря, не посмели бы причинить Аксеттис никакого вреда, ибо знали ее предназначение.

– Идем, я отведу тебя домой, – сказала Мета, взяв девочку за руку.

Аксеттис послушно последовала за служанкой своей матери. Обернувшись на ходу, девочка помахала рукой старой ведунье, Минея махнула в ответ.

Крепко держа девочку за руку, Мета повела ее обратно в город. Аксеттис едва поспевала за женщиной, чуть не падая, но та ни разу не сбавила шаг и больше не произнесла ни слова. Аксеттис тоже не просила идти помедленней, так как знала, что это бесполезно. Ни мать, ни тем более ее суровая служанка не баловали девочку излишним вниманием и лаской.

Когда Мета втащила девочку на широкий двор, сверху послышался недовольный голос:

– Где ты была, дрянная девчонка?

Подняв голову, Аксеттис увидела мать, стоявшую на террасе.

– Я гуляла, мама, – тихо ответила девочка, потупившись.

– Ты опять бродила возле священного круга? Какой дьявол все время тянет тебя туда?

Аксеттис еще ниже опустила голову. Мать махнула рукой и приказала:

– Ступай в свою комнату и без моего разрешения оттуда ни шагу. Если сбежишь снова, посажу тебя в подвал.

Мета выпустила руку девочки и подтолкнула ее в спину. Аксеттис убежала, а Мета поднялась на террасу к своей госпоже – опальной ногарской аристократке Цемее.

– Она все равно уйдет, – заметила служанка. – Ее постоянно тянет к святилищу. Ведь ты сама прекрасно знаешь, кто она такая.

– Знаю, – кивнула Цемея. – Тебе придется следить за ней. Можешь не церемониться, если понадобится – посади ее на цепь.

Мета усмехнулась.

– Ты до такой степени не любишь свою дочь, что готова держать ее на цепи?

– Не люблю? – Цемея холодно рассмеялась. – Да я просто ненавижу ее. Она напоминает мне о нем. Ты разве не видишь сама, как они похожи. Я с удовольствием задушила бы ее собственными руками, но она нужна им.

Последние слова Цемея произнесла многозначительно, но Мета и без того знала, кого хозяйка имеет в виду.

– Если с ней что-нибудь случится, они не простят, – продолжала Цемея. – Тогда наша участь будет незавидной. Поэтому мы вынуждены оберегать ее, и это просто бесит меня. Скоро они придут за ней. Жаль, что я не увижу, как она умрет.

– Мне казалось, ты хотела этого ребенка, – заметила Мета.

– Поначалу – да, – не стала отрицать Цемея. – Тогда моя ненависть к ее отцу еще не была так сильна, да и кто мог знать, что мы окажемся здесь, а не на плахе. Когда готовишься окончить свои дни от рук палача, далеко в будущее не заглядываешь. А потом они не позволили избавиться от ребенка, и мне пришлось вынашивать это ненавистное дитя. Тогда я еще могла надеяться, что они вытащат нас с этого проклятого острова. Но вот прошло уже семь лет, а мы по-прежнему здесь, в заточении, и отрезаны от всего мира. Их я теперь тоже ненавижу. Мне ненавистен весь этот мир. Пусть забирают девчонку, проводят обряд и потопят весь мир в крови. И его заодно. Ведь благодаря ему мы оказались здесь.

При этих словах Цемея сжала кулаки так, что острые ногти до крови врезались в ладони. Ее ненависть ко всему миру действительно была очень велика. Вот уже более семи лет они с Метой пребывали на острове Горронга, в числе прочих тысяч мужчин и женщин, отправленных сюда императорским судом в вечную ссылку. С незапамятных времен правители Ногары использовали этот остров в качестве тюрьмы для неблагонадежных подданных империи. Благодаря изворотливости ума и былому статусу благородной ногарской аристократки, за несколько лет пребывания на острове Цемея добилась достаточно высокого положения в обществе. И все же это была тюрьма, а она являлась одной из заключенных. Здесь не было стражи, никто не охранял пленников, но выход с острова был закрыт им навсегда. Тот, кто ступал на остров по приговору императорского суда либо просто по собственной неосторожности, был обречен оставаться здесь до конца своих дней, ибо предназначался в дар Горронгу и являлся собственностью грозного бога Круглого моря. Горронг не отпускал ни тех, кого получал в дар, ни их детей, – и правил в своей островной обители с изрядной долей жестокости, требуя кровавых жертв. Из года в год, из месяца в месяц избранные жрецами жители острова отправлялись к жертвенной скале, где становились пищей бога-людоеда, и участь эта грозила любому, невзирая на пол и сословия.

Любой корабль, осмелившийся принять на борт жителя острова, немедленно оказался бы на дне моря. Лишь одному человеку было суждено покинуть остров: маленькой Аксеттис. И Цемея, и Мета знали: когда девочка отметит седьмой год своей жизни, за ней придет Тень.

Полсотни всадников въехали в распахнутые ворота, за ними проследовала сотня солдат-пехотинцев. Отряд остановился на площади, к предводителю, крупному воину в рогатом шлеме с двумя мечами за спиной, подошли несколько человек.

– Кто старшина поселения? – сурово спросил командир отряда, спешившись.

– Я, – выступил вперед седобородый мужчина в белой тоге с алыми узорами. – Мое имя Тессеннес.

– Я капитан Бельфеддор, – назвался командир отряда. – Пусть моих людей разместят на постой.

– Мы не ожидали твоего отряда, но всех разместим, – заверил его старшина. – Ты можешь остановиться в моем доме.

Бельфеддор кивнул, выразив согласие. Отдав необходимые распоряжения своим людям, Тессеннес повел его и еще троих воинов в свой дом.

«А здесь совсем неплохо!» – одобрил демон, когда гости оказались на просторном дворе с круглым бассейном под пальмами.

Деревянный дом в два поверха, подобный особнякам вождей чернокожих племен со множеством балконов и террас, увитых плющом, действительно выглядел привлекательно.

«Не слишком облизывайся, – ответил Бельфеддор демону. – Мы здесь ненадолго: завтра на рассвете отправимся дальше.»

– Прошу вас разделить трапезу с моей семьей, – пригласил Тессеннес воинов, когда слуги увели их гиппарионов в конюшню.

– С удовольствием воспользуемся твоим гостеприимством, – кивнул Бельфеддор.

Тессеннес проводил гостей на просторную террасу, укрытую резными деревянными решетками, по которым расползлись стебли плюща. Двое слуг быстро собрали на стол, а вскоре к приезжим воинам и хозяину дома присоединились юноша и девушка, удивительно похожие друг на друга.

«А девчонка ничего! – вожделенно отметил демон. – С такой можно скоротать ночку.»

– Это мои внуки Астея и Киоттос, – представил хозяин молодых людей своим гостям. – Их родителей много лет назад забрали джунгли. А это капитан Бельфеддор и его воины. Прости, Бельфеддор, ты не назвал своих спутников.

– Гиссерий, Кронго и Верлан, – представил капитан своих воинов.

– Так вы все варвары, – пренебрежительно произнес Киоттос, окинув гостей взглядом.

– А тебе это не нравится? – с угрозой спросил смуглолицый коренастый Кронго.

Киоттос неопределенно хмыкнул.

– Эти люди наши гости, – строго сказал своему внуку Тессеннес. – Не смей оскорблять их в моем доме.

Астея тронула Бельфеддора за руку и попросила:

– Пожалуйста, не сердитесь на моего брата. Он совсем не хотел вас обидеть.

– Не беспокойся, почтенный хозяин, не беспокойся и ты, девушка, – произнес Бельфеддор. – Ни я, ни мои люди не чувствуют себя оскорбленными.

При этом он сурово взглянул на темпераментного Кронго, явно имевшего свою точку зрения. Воин ухмыльнулся и пожал плечами.

– Весь мой отряд действительно состоит из варваров, как называете нас вы, чистокровные ногары, – продолжал Бельфеддор. – Впрочем, как и многие другие отряды. В легионах Черного берега несут службу в основном варвары, благородные ногары предпочитают находиться поближе к императорскому трону.

– Уж не хочешь ли ты обвинить в трусости ногарских воинов? – с вызовом спросил внук хозяина дома.

«Трудно заподозрить в храбрости тех, кто отсиживается за нашими спинами,» – язвительно заметил демон.

Кронго откровенно ухмыльнулся, всем своим видом демонстрируя невысокое мнение о доблести ногарских воинов. Гиссерий молчал, Верлан невозмутимо крутил свой длинный ус.

– Я мог бы обвинить их в трусости, если бы видел бегущими с поля боя, – ответил Бельфеддор юноше. – Но пока мне не доводилось видеть ногарские легионы в битвах, те же немногие ногарские воины, которых я знаю, до сей поры не подставляли спину врагу.

– Замолчи, Киоттос, – сердито потребовала девушка, взглянув на брата. – Твое поведение оскорбительно.

«В следующий раз не сдерживай Кронго, – посоветовал демон Бельфеддору. – Пусть наш здоровяк раскрошит зубы этому наглому молокососу.»

Юноша насмешливо фыркнул, но больше ничего не сказал. Ужин прошел в обмене между капитаном и старшиной ногарского поселения ничего не значащими новостями. Наконец, когда блюда опустели, Тессеннес задал главный, интересующий его вопрос:

– Так зачем же ты привел свой отряд сюда, капитан Бельфеддор? Что грозит нашему поселению?

– Пока ничего, – ответил Бельфеддор. – Мой отряд призван усилить безопасность местных белых жителей.

– Ходят слухи, что на побережье до сих пор неспокойно, – с тревогой сказала Астея. – Неужели война доберется и сюда?

– Не волнуйся, девушка, – успокаивающе произнес Верлан. – Для того мы и здесь, чтобы вы спали спокойно.

Если бы эти слова прозвучали из уст кого-то другого, они вряд ли убедили бы Астею. Но спокойный ровный голос Верлана действовал на людей магически. Бельфеддор всегда удивлялся этой его способности. Хладнокровный рунгумен никогда не терял присутствия духа, даже на поле боя он разил врагов с потрясающей невозмутимостью, словно выполнял привычную обыденную работу.

– Надолго вы здесь? – спросил Тессеннес.

– Как получится, – ответил Бельфеддор. – Посмотрим по обстановке. Чернокожие вас не беспокоят?

– Мы торгуем с племенами и живем мирно, – ответил Тессеннес. – Здесь гораздо спокойнее, чем на побережье.

«Скоро здесь будет не так спокойно,» – мрачно заметил демон.

– На рассвете я, Кронго и Гиссерий отправимся в джунгли, – сказал Бельфеддор. – Мой отряд останется здесь под командованием Верлана.

– Уж не намечается ли поход на черные племена? – с опаской спросил Тессеннос.

– Ты сам сказал, что вы мирно живете, – ответил Бельфеддор. – Легионам императора нет нужды воевать с племенами.

Неожиданно послышались частые удары гонга.

– Что-то случилось, – с тревогой произнес Тессеннес. – Это дозорный на сигнальной башне поднял тревогу.

– И так понятно, что не на обед созывают, – грубовато отозвался Кронго, нетерпеливо теребя рукоять меча в ожидании приказа своего капитана.

На террасу вбежал слуга и сообщил Тессеннесу:

– Хозяин, из джунглей выходят люди. Их много. Очень много.

Бельфеддор поднялся и кивнул своим воинам.

– Всем на стены, – приказал он.

Его спутники поспешили наружу – поднимать воинов.

– Пусть все жители, что могут биться, берут в руки оружие, – сказал капитан старшине и последовал за своими боевыми товарищами.

Вскоре на подмостки частокола, окружавшего поселение, поднялись воины из отряда Бельфеддора и вооруженные поселенцы. В сгущающихся сумерках джунгли, со всех сторон обжимавшие городок, казались черной стеной.

– Смотри, капитан, – сказал один из воинов, указав Бельфеддору на множество чернокожих, выходивших из зарослей к глубокому рву перед частоколом.

«Кажется, тревога была напрасной, – разочарованно произнес демон. – Здесь не с кем биться.»

– Проклятие! – вскричал Кронго, присмотревшись. – Да тут одни бабы и ребятня!

Действительно – из джунглей выходили женщины, ведя за руки и неся за плечами маленьких детей. Ребята постарше тащили узелки с пожитками.

– И часто такое бывает? – спросил Бельфеддор, взглянул на Тессеннеса, стоявшего рядом.

– Впервые вижу такое паломничество, – обескураженно ответил старшина поселения. – Бывает, что вожди племен отправляют друг другу большие караваны с посольством и дарами, но эти явно от кого-то бегут. Похоже, они даже пришли сюда не по нахоженному тракту, а пробирались звериным тропами.

– Ты знаешь, из какого они племени? – снова спросил Бельфеддор.

– Слишком темно, я не вижу расцветки одежд. Но сейчас мы все узнаем.

Тем временем на вычищенном от зарослей пространстве между стеной джунглей и рвом уже собралось более тысячи человек. Перегнувшись через частокол, Тессеннес что-то прокричал вниз на межплеменном наречии. Бельфеддор плохо знал языки черных племен, но догадался, что старшина спрашивает людей, кто они такие.

Вперед выступил человек с копьем. В сгустившихся сумерках его было трудно разглядеть, но, судя по росту, фигуре и голосу, это был молоденький юноша, еще совсем мальчик. Он что-то звонко прокричал в ответ на том же межплеменном наречии.

– Что он сказал? – нетерпеливо спросил Бельфеддор.

– Они из племени тонго, их земли далеко отсюда. Они прошли уже территории нескольких племен и пойдут дальше к побережью – искать защиты у большого белого вождя. Видимо, он имеет в виду наместника императора.

– Спроси, от кого они бегут, – потребовал Бельфеддор.

Услышав ответ чернокожего, Тессенес нервно сглотнул и приложил ладонь к сердцу. Стоявшие поблизости жители поселения ахнули и принялись перешептываться.

– Что он сказал? – спросил Бельфеддор.

– Он сказал, что из джунглей на нас надвигается Тень, – глухо произнес Тессеннес. – Он сказал, что она покроет эти земли и заберет наши души, и советует уходить на побережье.

– Я должен поговорить с этим человеком, – сказал Бельфеддор. – Кронго, проводи его в дом старейшины. Верлан, пусть чернокожих накормят, но внутрь не пропускают. Тессеннес, идем со мной, будешь толмачом.

– Вообще-то не ты здесь главный, варвар, – запальчиво заметил ему Киоттос, стоявший рядом с дедом.

– Теперь я, – жестко отрезал Бельфеддор. – Властью наместника императора я ввожу в этом поселении военное положение. Мостки через ров убрать – и не выставлять без необходимости, дозоры на башнях усилить. Верлан, займись этим.

Капитан, Тессеннес и Киоттос спустились с подмостков. Астея, встретив их внизу, с тревогой спросила:

– Значит, война все-таки будет?

– Надейся на лучшее, девушка, – ответил воин.

«Эта девчонка такая пугливая, – заметил демон. – Трясется от каждого шороха, будто ее в детстве напугали.»

«Они живут на самой окраине империи в окружении дикарей, – чего же ты хотел? – отозвался Бельфеддор. – Лучше скажи что-нибудь по делу.»

«Давай сперва выслушаем черного парня, а уж потом будем строить планы…»

Бельфеддор и молчаливый Гиссерий вместе с Тессеннесом и его внуками вернулись в дом старшины поселения. Туда же Кронго вскоре привел чернокожего паренька. Тот действительно был очень молод, совсем еще мальчишка, но взгляд его был не по-детски суров, а несколько шрамов на обнаженной груди свидетельствовали о жестоких схватках с врагами или хищниками.

Бельфеддор взглянул на Тессеннеса и произнес, покосившись на Астею и ее брата:

– Не лучше ли твоим внукам оставить нас на время?

Киоттос скорчил презрительную гримасу, а Тессеннес ответил:

– Они все равно все узнают, как и прочие жители. Здесь многие понимают межплеменное наречие, они и сами могут расспросить чернокожих.

– Спроси чернокожего парня: что заставило их бежать? – потребовал Бельфеддор. – Меня не интересуют байки о Тени, пусть говорит поконкретней. Кто он сам, и где все мужчины его племени?

Выслушав Тессеннеса, парнишка принялся рассказывать, старшина переводил его речь:

– Он младший сын вождя племени тонго, его зовут Хечана. На их земли пришли из Сердца джунглей акатаны. Тонгайцы отказались подчиниться Тени и во главе с вождем приняли бой. По приказу вождя Хечана повел женщин и детей племени к побережью, под защиту белых воинов. С акатанами движутся многие племена джунглей и саванн, принявшие Тень или покоренные ею. Акатанов ведут их жрецы. Они требуют от племен полного подчинения своей власти, а в случае отказа истребляют их безжалостно. За акатанами идет Тень.

– То есть он хочет сказать, что акатаны ведут Тень? – уточнил Бельфеддор.

Тессеннес покачал головой.

– Нет, это Тень ведет акатанов. Она захватила их земли, поработила души и захватывает все новые территории. Люди Тени – белые жрецы, разбудили Зло в недрах Аддатта и привели его в джунгли. Тень надвигается на побережье и готова покрыть весь мир.

Астея ахнула и прижала ладони к щекам, ее задиристый брат слегка побледнел, Кронго нахмурился, Гиссерий тяжело вздохнул.

– Что он знает о судьбе других племен? – спросил Бельфеддор.

– Одни покорились Тени, другие бьются насмерть, а их женщины и дети также уходят к побережью, – перевел Тессеннес ответ Хечаны.

– А что слышно о Токкато?

– Об этом он не знает.

– Хорошо, пусть идет к своим, – распорядился Бельфеддор. – Вы тоже оставьте нас, – сказал он Тессеннесу и его внукам.

Ошеломленный всем услышанным, Киоттос не посмел возразить. Хозяева дома покинули террасу. Хечана также ушел, вместо него появился Верлан.

– Наша задача несколько усложняется, – сказал ему Бельфеддор.

– Уже знаю, – кивнул Верлан. – Все поселение взбудоражено.

– Тем не менее, планов мы менять не будем. На рассвете мы с тобой, Кронго, и с тобой, Гиссерий, отправимся к Сердцу джунглей.

Гиссерий по-прежнему не проронил ни слова, лишь кивнул. Кронго хмыкнул и спросил:

– Есть ли в этом нужда, капитан? Мы уже узнали немало.

– Немало, но недостаточно, – ответил Бельфеддор. – Коменданту нужны более точные сведения, чем слова чернокожего мальчишки. Вряд ли он видел Тень своими глазами, а слухам веры мало, – мы должны лично убедиться, насколько велика сила наших врагов. Тем не менее, ты, Верлан, отправь гонца к коменданту, пусть сообщит новости. Нам же, кроме всего прочего, необходимо пробраться в Токкато и встретиться со жрецами Ночи.

– А если город уже захвачен? – высказал опасение Верлан.

– В любом случае необходимо узнать это достоверно. Верлан, ты останешься здесь за главного. Расставь дозоры в джунглях. Если акатаны или другие враги появятся вблизи поселения, уводи всех в Октоссо, под защиту коменданта. Нас в этом случае не ждите.

– Я понял, капитан, – хмуро отозвался Верлан.

Бельфеддор взглянул на Гиссерия.

– Скажи хоть что-нибудь.

Арамей снова пожал плечами.

– Возразить мне нечего, раз молчу – значит, согласен.

Бельфеддор рассмеялся и хлопнул товарища по плечу. Он знал, что может положиться на этих воинов, проверенных и закаленных в кровавых битвах, что во множестве выпали на их общую долю за последние годы.

– Всем спать, – распорядился Бельфеддор.

«Странно, что ты не интересуешься моим мнением,» – подал голос молчавший до сих пор демон.

«Уж ты-то точно молчать не стал бы, если бы тебе было, что возразить,» – отозвался Бельфеддор.

Изо дня в день трое воинов пробирались сквозь джунгли все дальше на полудень. Впереди продвигался Кронго, внимательно обшаривая заросли цепким взглядом. За ним на некотором удалении следовал Бельфеддор. Он полностью был уверен в Кронго: этот опытный воин без труда определил бы любую ловушку и заметил любой нечеткий след. Впрочем, в случае опасности демон сразу предупредил бы свою вторую половину. Последним, также на некотором удалении, шел долговязый Гиссерий. Рука арамея лежала на обухе секиры, прицепленной к поясу. Он не оглядывался – смотрел прямо перед собой, но его чуткий слух ловил каждый шорох за спиной, и в случае внезапного нападения сзади секира мгновенно оказалась бы в руках Гиссерия и рассекла любого противника.

Воины продвигались пешком, гиппарионов пришлось оставить в Саммото – даже верного Мрака, так как верхом было бы трудно преодолеть густые заросли, оставаясь незамеченными.

Кронго внезапно остановился и вскинул руку, подавая сигнал опасности. Бельфеддор и Гиссерий замерли.

«Что он увидел?» – спросил Бельфеддор демона.

«Скорее, услышал, – отозвался тот. – По тропе навстречу нам пробирается чернокожий парень, и он вооружен.»

Между тем Кронго жестом призвал спутников затаиться, а сам отступил с тропы в сторону. Бельфеддор и Гиссерий также притаились в зарослях.

Через некоторое время на тропе показался молодой чернокожий воин. Он передвигался довольно быстро и при этом абсолютно бесшумно, – вместе с тем было видно, что воин чутко прислушивается к каждому шороху и распознает не только звуки, но даже запахи. За его плечами висел круглый щит, к поясу был прицеплен бронзовый топор, а в правой руке он сжимал копье с широким зазубренным наконечником. Все его тело покрывала боевая раскраска, принятая в здешних племенах.

Кронго отлично знал свое дело. Он уже более десяти лет провел в джунглях Черного берега и успел перенять многие навыки у чернокожих следопытов. Воин, продвигавшийся по тропе, услышал Кронго лишь в тот момент, когда тот поднялся из зарослей за его спиной. Развернувшись, чернокожий махнул копьем, попытавшись зазубренным острием разорвать горло противника, одновременно выхватывая топор. Если бы Кронго пригнулся, уворачиваясь от копья, чернокожий наверняка раскроил бы ему череп топором. Однако гертанец отклонился назад, пропустив копье, затем рванулся навстречу противнику, перехватил его руку с топором и коротко ударил чернокожего кулаком в гортань. Подоспевшие Бельфеддор и Гиссерий схватили противника сзади и мгновенно скрутили.

«Можно особо не беспокоиться, он здесь один,» – сообщил демон.

После удара Кронго по горлу чернокожий лишь тихо хрипел, не в силах даже говорить – не то что кричать.

– Надо бы осмотреться, – тихо произнес Кронго, намереваясь отправиться проверить тропу, откуда пришел чернокожий.

– В этом нет нужды, – остановил его Бельфеддор. – Там никого нет.

Кронго пожал плечами. Он уже не раз убеждался, что необыкновенное чутье никогда не подводит капитана: не зря его считают колдуном.

– Судя по узорам на его роже, это акатан, – заметил Кронго. – Я доверяю тебе, капитан, но акатаны в одиночку не ходят.

– Тем не менее, это так, – ответил Бельфеддор. – Спроси его, Гиссерий, что он здесь делает?

Гиссерий присел на корточки рядом с поверженным воином и повторил вопрос Бельфеддора на языке акатанов. Арамей почти всю жизнь провел на Черном берегу, не раз бывал в самом Сердце джунглей и знал не только межплеменное наречие, но и многие языки и диалекты племен, что жили в глубине джунглей.

Акатан лишь всхрипнул в ответ. Взглянув на Кронго, Гиссерий с укоризной произнес:

– Ты слегка погорячился, дружище.

– Ничего, парень он крепкий, сейчас очухается, – ответил тот.

Вскоре к пленнику действительно вернулась способность говорить. Настороженно поглядывая на белых воинов, он что-то прохрипел.

– Чего он там лопочет? – спросил Бельфеддор.

– Спрашивает, не воины ли мы большого белого вождя с побережья, – перевел Гиссерий.

– Ответь ему, – разрешил капитан. – И хорошенько расспроси о нем самом.

Гиссерий и пленник обменялись несколькими фразами, после чего арамей сообщил:

– Он действительно акатан, его зовут Кетанга. Их войско движется сюда, а он сбежал во время битвы с одним из племен и пробирается к побережью.

– Почему он сбежал? – спросил Бельфеддор.

– Он говорит, что жрецы Акатании подчинили свой народ Тени, – перевел Гиссерий ответ чернокожего. – Тень ведет несметную силу к побережью, покоряя джунгли и подчиняя себе племена. Он не хочет служить Тени и ее жрецам, поэтому покинул войско. Некоторые племена джунглей пытаются противостоять захватчикам, но они слишком слабы. Лишь армия большого белого вождя может дать достойный отпор Тени.

– Он что-нибудь знает о Токкато? – снова спросил Бельфеддор.

– Он говорит, что часть армии акатанов осадила город, но пока не может его захватить, – ответил Гиссерий.

– Пусть покажет нам путь, которым можно обойти их войско и пробраться к Токкато, – потребовал Бельфеддор.

Гиссерий перевел пленнику приказ капитана. Услышав его слова, акатан поежился, в его голосе появился страх.

– Он не советует нам идти к Токкато, – сказал Гиссерий, выслушав ответ пленника. – Он говорит, что мы должны поскорее предупредить большого белого вождя о надвигающейся угрозе.

– Это не ему решать, – жестко произнес Бельфеддор. – Либо он идет с нами, либо умрет прямо здесь.

Акатан съежился еще больше, но ответ из его уст прозвучал утвердительно.

– Он постарается провести нас, – перевел Гиссерий.

– Тогда скажи ему, что если он попытается сбежать, я лично отрежу ему голову, – сказал Бельфеддор. – А сам следи за ним.

Гиссерий поднял акатана на ноги. Он намотал конец сыромятного ремня, которым были связаны руки пленника, на свою левую руку и подтолкнул Кетангу вперед. За ним последовал Бельфеддор, Кронго переместился в хвост отряда. Топор акатана Кронго заткнул себе за пояс, копье взял в руку, а щит просто отбросил в заросли.

Несколько дней акатан вел ногарских воинов звериными тропами через густые дебри к Сердцу джунглей. Кетанга ни разу не предпринимал попыток к бегству, тем не менее, Гиссерий ни на миг не оставлял вниманием своего подопечного и ослаблял путы на его руках лишь на время привалов. Вздумай акатан попытаться бежать, арамей без колебаний раскроил бы ему голову секирой.

На одном из ночных привалов Бельфеддор попросил Гиссерия подробнее распросить пленника о последних событиях в джунглях.

– Белые люди пришли в горы Аддатта и разбудили Тень, – перевел Гиссерий ответ Кетанги. – Во главе их стоит очень могучий жрец и маг. Он склонил на службу Тени большинство жрецов Акатании. Среди ночи грозная сила ураганом обрушилась на города Акатании и сокрушила их в один миг. Царь Метанга погиб в развалинах своего города, а его подданные потеряли все, что имели. Утром жрецы объявили, что царь пал потому, что противился новой вере, и возвестили восход Тени. Теперь у акатанов новая вера, и новые боги требуют от них крови врагов. Тень опустошила земли акатанов в одну ночь и завладела разумом людей. Немногим удалось противиться воле жрецов, но никто не осмеливается противостоять им открыто, все, кто может, бегут в Токкато или к побережью. Сейчас Тень ведет армию акатанов к побережью, и в ее рядах не только воины, но и женщины, и даже дети. Они будут биться насмерть, не ведая страха, ибо души их во власти Тени.

– Да хватит уже об этой Тени, – отмахнулся Бельфеддор. – Пусть лучше скажет, как велика ее армия?

– Она несметна, – перевел Гиссерий.

При этих словах Кронго усмехнулся и произнес:

– Этим раскрашенным дикарям любой отряд, где больше сотни человек, кажется несметной армией.

– Сомневаюсь, что он преувеличивает, – ответил Гиссерий. – Акатаны смелые воины, их трудно испугать и подчинить. Если все племена действительно отходят к побережью, под защиту наместника, значит, сила Тени действительно очень велика.

– Предпочитаю увидеть эту силу собственными глазами, – проворчал Бельфеддор.

«Скоро увидишь, – заверил его демон. – Я уже чувствую ее: она совсем близко.»

«Вот тогда и посмотрим, насколько прав черный парень,» – ответил ему Бельфеддор.

Вслух же он приказал:

– Спать. Кронго, ты первым встанешь на караул. Потом ты, Гиссерий.

Как и все предыдущие, эта ночь прошла без происшествий, и на рассвете маленький отряд продолжил свой путь. Когда солнце вновь начало клониться к закату, демон сообщил Бельфеддору:

«Чуть левее к восходу много людей. Очень много. И все они мертвы.»

«Что там произошло?» – спросил Бельфеддор.

«Судя по всему, большая битва. Желаешь взглянуть?»

«Еще как желаю…»

Бельфеддор окликнул своих спутников и указал им другое направление. Спустя некоторое время джунгли заметно поредели, и глазам путников предстало жутковатое зрелище. У большинства деревьев вокруг были обломаны сучья и макушки, многие были вырваны из земли с корнями, и повсюду, сколько видел глаз, в примятой, бурой от крови траве лежали изрубленные тела чернокожих воинов.

Осторожно ступая среди мертвых тел, Бельфеддор и его спутники обследовали место недавнего побоища. Павших было так много – казалось, все джунгли завалены трупами. Над мертвечиной роились тысячи мух, кое-где среди тел копошились гиены. В безветренном воздухе стоял металлический запах крови.

«Сколько их тут?» – спросил Бельфеддор демона.

«Много, дружище, – мрачно отозвался тот. – Тысячи три, не меньше.»

– Интересно было бы знать, с кем они тут сражались, – произнес Бельфеддор уже вслух.

Кетанга печально вздохнул и что-то сказал.

– Что он говорит? – поинтересовался Бельфеддор.

– Они не покорились Тени, – перевел Гиссерий.

Бельфеддор присел на корточки, осматривая трупы.

– Не знаю, насколько реальна эта пресловутая Тень, но вот эти раны нанесены оружием, а оружие наверняка держали человеческие руки, – произнес капитан, указав на кровавые отметины своим спутникам.

– Судя по одеждам и боевой раскраске, здесь бились воины нескольких племен, – заметил Кронго. – Бились не друг с другом, а с кем-то еще.

– С кем же? – спросил Бельфеддор. – Где трупы их врагов? Здесь пали тысячи человек, не может быть, чтобы они не уложили ни одного противника.

Словно поняв недоумение капитана, Кетанга вновь заговорил. Бельфеддор вопросительно взглянул на Гиссерия. Арамей принялся переводить речь чернокожего:

– Все эти воины противостояли войску акатанов и племен, принявших Тень. Их души уже принадлежат Тени, а после смерти она забирает и их тела, поэтому здесь нет павших воинов Тени.

– Развяжи парня, – приказал Бельфеддор Гиссерию, указав на пленника.

– Разумно ли это, капитан? – усомнился недоверчивый Кронго.

– Пока я не вижу причин не доверять ему.

Гиссерий перерезал ремень, стягивавший руки акатана. Потерев запястья, Кетанга прижал ладонь к сердцу и поклонился Бельфеддору в знак благодарности.

Окинув взглядом окрестности, Бельфеддор произнес:

– Стало быть, все эти воины бились с акатанами. Но кто же выворотил деревья?

– Взгляни на эти следы, капитан, – указал ему Гиссерий. – Это следы мастодонтов, они есть на вооружении во многих племенах центральных джунглей. Этих зверей заковывают в броню и используют в бою как живые крепости и тараны.

– Мастодонты могли обломать деревья, но сомневаюсь, что им под силу вырвать стволы из земли, – заметил Бельфеддор.

Гиссерий пожал плечами и ответил:

– Сейчас попробуем узнать у нашего черного приятеля.

Он задал вопрос Кетанге и, выслушав его ответ, перевел:

– Это сделала Тень. Ее сила очень велика. Точно так же она в одну ночь разрушила все города Акатании.

Бельфеддор недоверчиво хмыкнул.

«Похоже, ты недооцениваешь силу Тени,» – заметил демон.

«Все чернокожие слишком суеверны, – ответил ему Бельфеддор. – Предпочитаю не делать никаких выводов, пока не увижу эту Тень собственными глазами.»

«Лучше бы нам с ней не встречаться,» – произнес демон.

«Не будь трусом!»

«Ты дурак, если до сих пор думаешь, что я могу чего-либо бояться. Мною движет не страх, а осторожность: не хочу рисковать нашим телом. Не будь и ты таким пренебрежительным, иначе вновь вовлечешь нас в беду. Ты уже забыл, как попал в ловушку в храме?»

– Не лучше ли нам вернуться, капитан? – спросил Кронго. – Мы уже видели достаточно, чтобы убедить наместника потребовать помощи у императора.

– Теперь уже очевидно, что сила Тени очень велика и на побережье надвигается серьезная угроза, – поддержал его Гиссерий.

Бельфеддор покачал головой.

– Наша миссия еще не закончена. Мы должны попасть в Токкато.

– Тогда нам лучше поторопиться, – ответил Кронго. – Чем дольше мы будем здесь околачиваться, тем труднее будет вернуться.

Тяжелый валун гулко ударил в стену величественного пирамидального сооружения, сложенного из каменных глыб, и с грохотом скатился вниз по уступам стены, промяв булыжную мостовую и обрушив вслед за собой град каменных осколков.

Камни и пылающие бревна непрерывно обрушивались на осажденный город, в запертые ворота днем и ночью бил огромный таран.

В сопровождении десятка воинов на стену поднялись три человека в белых одеяниях жрецов. Здесь, как и на всех прочих участках высокой каменной стены, опоясывающей город, вот уже несколько дней шла не прекращающаяся ни на миг ожесточенная рубка. Глубокий ров давно завалили тела погибших в битве, и захватчики взбирались на стены не столько по штурмовым лестницам, сколько, в буквальном смысле, по трупам своих соратников. Защитники города разили врагов, сменяя друг друга лишь на время краткого сна, а из джунглей прибывали все новые полчища, живыми волнами накатывая на стены.

Тень пыталась покорить Токкато – цитадель магов, обитель богов Ночи, Сердце Черных джунглей. Здесь укрылись последователи культа ночных богов – преимущественно ногары, и чернокожие племена, отказавшиеся принять новую веру. Пытаясь сломить сопротивление обитателей Токкато, жрецы Тени посылали в бой на стены непокорного города тысячи воинов Акатании и прочих племен Черных джунглей. Среди захватчиков были не только мужчины, но и женщины, и даже дети. С тупым безразличием они бросались на стены, сотнями погибая под клинками защитников города. Тень не щадила своих слуг, не щадили их и защитники Токкато. Те, кто не отважился поднять меч на женщину или ребенка, что бились в рядах вражеской армии, сами пали под их ударами еще в первые часы битвы.

К жрецам приблизился пожилой воин крупного телосложения в залитой кровью кольчуге.

– Наши силы на исходе, – произнес он. – Люди смертельно устали. Долго нам не выстоять.

– Храм делает все возможное, государь, – ответил старший из жрецов.

– Этого мало! – воскликнул воин. – Нам нужна помощь богов, иначе всех нас похоронят здесь, а город и сам храм сровняют с землей.

Правитель Токкато царь Ксентеннетос бился с врагами наравне со своими воинами, защищая город. Его бойцы действительно вымотались за две недели осады, они уже еле держались на ногах, а джунгли исторгали из своих дебрей к стенам осажденного города все новые полчища врагов. Обитателям Токкато оставалось уповать только на помощь могучих богов Ночи – покровителей города.

– Осталось продержаться еще немного, – произнес старший из жрецов. – Сегодня ночь полнолуния, пятеро призовут богов на борьбу со Злом и получат полную силу. Но нас ждет еще более кровавая битва – будь готов к ней, государь.

Сгустились сумерки, на джунгли быстро надвигалась ночь, а воины Тени все так же неистово бросались штурмом на стены города, не давая осажденным передышки. Уставших и раненых защитников города сменяли другие, – лишь царь Ксентеннетос по-прежнему не покидал стены.

Когда ночь стала непроницаемой и в глубине города вспыхнули тысячи огней, над джунглями раздался низкий трубный рев. Повинуясь этому сигналу, штурмующие отхлынули от стен.

– Они отступают? – с надеждой спросил своих товарищей молодой воин, тяжело дыша.

Царь бросил взгляд в его сторону и произнес:

– На это даже не надейтесь. Тень не оставит нас в покое так просто. Не расслабляйтесь, будьте готовы к новой битве.

Между тем над джунглями нависла гнетущая тишина. Воины тревожно вглядывались во тьму, прислушиваясь к каждому шороху.

– Что же там происходит? – прошептал все тот же молодой воин.

За много дней осады в непрерывной битве страх защитников города притупился, но сейчас, в этой неестественной тишине, подавляющей тревожным ожиданием чего-то неведомого, трепетали души даже бывалых воинов.

– Лучники, дайте огня, – распорядился царь.

С городских стен в ночь взвились сотни зажженных стрел, разгоняя тьму. Однако, достигнув стены джунглей, все огни разом погасли, словно поглощенные могучей необъятной силой.

Воины, находившиеся подле царя, взглянули на своего повелителя.

– Лишь одно могу вам сказать, – сурово произнес царь. – Если в эту ночь мы выстоим, город останется жить. Да пребудет с нами сила богов!

Никто не усомнился в словах государя – каждый чувствовал, что наступает время решающей битвы за Токкато.

К царю приблизился молодой жрец. Следом за ним на стены начали подниматься сотни людей – старики, женщины, даже дети.

– Зачем вы здесь? – сурово спросил Ксентеннетос.

– Сейчас тебе понадобятся не только воины, повелитель, – ответил жрец. – Мы вместе защитим наш город от Зла.

Царь кивнул. Невозможно было не признать правоты молодого жреца. Воины выстояли в тяжелейшей многодневной битве, – сейчас наступало время схватки более могучих сил. Верховные служители культа призывали богов Ночи на борьбу со злом, взывая к могучим покровителям, – сюда же, на стены, пришли все, кто был отмечен их печатью. Уже на протяжении более ста лет Токкато являлся цитаделью магов и чародеев Сердца джунглей, большинство его обитателей составляли жрецы, колдуны, знахари, ведьмы, а в войске царя несли службу многие воины-маги, искусно владевшие не столько мечом, сколько силой бессмертных богов. Сейчас, когда Тень готовилась к решающему штурму, воинам царя могла пригодиться помощь любого, даже самого неопытного, только начинающего мага.

Со стороны джунглей послышался звук, схожий с шелестом ветра в листве. Однако воздух оставался недвижим, как и на протяжении всех дней осады. Шелест все приближался. Защитники города вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть нового противника. Воины приготовили клинки.

– Что это? – спросил Ксентеннетос молодого жреца.

– Не знаю, – ответил тот. – Тень закрывает их, я не могу рассмотреть, что надвигается на нас.

Со стены в темноту полетели факелы, но, как и прежде, все огни угасли на лету.

Один из воинов вскрикнул и хлопнул себя по обнаженному плечу, размазывая кровь. Отовсюду послышались крики, кто-то упал со стены, вопя от боли.

С грозным шелестом через стену полилась темная волна, блистая в огнях факелов рубиновыми искрами.

– Муравьи! – воскликнул царь, раздавив кулаком крупное насекомое.

Теперь в криках защитников города зазвучали не только боль, но и панический ужас. Из глубин джунглей к городу подошли полчища плотоядных муравьев. Обитатели Токкато впервые видели маленьких хищников, но практически каждый знал, что эти насекомые в несколько мгновений способны обглодать человека до костей. Отбросив клинки, воины принялись факелами отгонять прожорливых тварей, однако натиск насекомых не ослабевал. Один за другим люди падали со стен, воя от боли и ужаса. Ряды защитников города охватила паника: даже бывалые воины готовы были отступить, понимая, что сдержать напор муравьев-людоедов невозможно.

– Заклятье огня! – выкрикнул молодой жрец.

Он первым принялся громко читать заклинание, сцепив пальцы. Все, кто знал слова заклинания, подхватили его призыв, и скоро над городом зазвучал стройный тысячегласый хор. С последним словом жрец расцепил пальцы и выбросил ладони вперед.

Над стенами взвилось пламя, кольцом охватив осажденный город. Занялись трупы, завалившие ров, воздух наполнил удушающий чад и смрад горящих тел. Задыхаясь в дыму, защитники города уничтожали насекомых, успевших прорваться за стены.

– Вовремя, – прохрипел царь, одобрительно кивнув молодому жрецу. – Еще немного – и нам пришлось бы бросить этот рубеж.

– Это еще не конец, государь, – ответил жрец, тяжело дыша. – Тень специально выпустила на нас этих тварей, чтобы ослабить нашу магическую защиту. Сейчас снова начнется штурм, и даже пламя не остановит врагов.

В глубине города, со стороны Храма, гулко прозвучал большой гонг, возвещая священный час полночи. Словно повинуясь этому сигналу, облака расступились, освободив от своей завесы серебристый диск луны. Сквозь пламя осажденные увидели темную массу перед стенами города.

– Что это там такое? – настороженно спросил один из воинов. – Это люди?

– Почти, – глухо произнес молодой жрец, вглядываясь в ряды тысяч новых противников – Это марози.

Среди защитников стен тихим гулом пронесся неясный ропот. Многие слышали об этих странных обитателях самых глубин Черного Юга, но мало кому доводилось видеть их собственными глазами, а белые жители побережья вообще считали слухи об этом загадочном народе оборотней мифом, страшными сказками чернокожих старух.

И вот эта жуткая легенда обрела плоть у стен осажденного города. Насколько было известно по слухам, племена марози обитали далеко за джунглями, где сожительствовали с дикими кошками саванн, от которых и переняли свое названиеи благодаря чему получили способность обращаться в злобных кровожадных зверей с приходом полнолуния.

Не прозвучало ни единого сигнала, тем не менее, тысячи марози одновременно устремились на стены, словно повинуясь немому приказу, на бегу принимая свое звериное обличие. Ловкие существа мгновенно устремились на стены, не страшась пламени. Вновь закипел отчаянный бой.

Острые когти и клыки разрывали человеческую плоть, бронзовые клинки с хрустом врубались в тела оборотней. Помогая воинам отразить атаку, в битву вступили чародеи. Полная луна не только обнажила грозный лик оборотней, призванных Тенью, но и придала сил последователям культа ночных богов, усилила их магическую мощь, уже порядком растраченную в схватке с муравьями-людоедами. Воины-маги сбивали врагов со стен силой огня, обрушивая на противников снопы молний, чародеи-горожане своими заклинаниями создавали невидимый магический щит, оберегая защитников от атаки оборотней.

И тем не менее, силы были слишком неравны. Словно все джунгли обрушились на осажденный город, пытаясь раздавить его защитников и сровнять Токкато с землей.

– Нам не удержаться, – прохрипел один из воинов, шатаясь от усталости.

Тут же острые клыки марози разорвали его горло, воин даже не успел вскинуть клинок ослабевшей рукой.

Царь Ксентеннетос сбил противника щитом со стены вниз, ударом меча снес голову другому оборотню, прыгнувшему на него из огня, и грозно прорычал:

– Стоять до конца!

Молодой жрец сплел пальцы вместе, выбросил ладони вперед, и невидимый удар сбил со стены сразу двоих марози.

– Помощь уже близко! – крикнул он. – Я чувствую это! Держитесь!

Серебристый диск луны закрыла рыхлая туча. Послышалось хлопанье крыльев, а спустя несколько мгновений с неба на атакующих обрушились сотни теней. Совы, ночные пернатые хищники, пришли на помощь осажденным. Их острые когти раздирали тела оборотней, крепкие клювы выдалбливали им глаза. И все же атака на город не ослабевала, ряды защитников редели с каждым мигом, а силы чародеев иссякали. Все чаще магам приходилось поднимать оружие павших воинов, не надеясь на свое искусство.

– Этого мало, ничтожно мало! – прохрипел царь. – Нам нужна более действенная помощь, иначе эта ночь станет для нас последней!

– Помощь уже близко! – снова заверил его молодой жрец.

В подтверждение его слов в спины защитникам Токкато ударил ураганный ветер. Словно порожденные ураганом, из небытия возникли тысячи воинов с серыми звериными лицами в белых плащах. Взвившись на стены, они волной сбросили атакующих вниз и, спустившись со стен, погнали противников к джунглям, нещадно истребляя всех, кто попадался под их клинки.