ГЛАВА 17

Две недели спустя после боя на Лунной просеке, во время которого погибли около пятнадцати тысяч бойцов, небольшой отряд двигался по Тихому лесу в сторону черной башни Ронге. Поздняя осень еще не сорвала всех листьев с веток, хотя целые снопы желтой листвы и хвои лежали между деревьями. Непроходимая чаща казалась трогательно прозрачной. Небольшая просека, которую оставили после себя лесорубы Младших, вела отряд прямо к цели назначения.

— И всё же я не пойму, любезный ученик, куда делся герцог Загр? — Литок покачивался верхом на маленьком сером муле.

Остроконечная шляпа с широкими краями прикрывала лицо мага, поэтому понять, насмехается ли он над печальной судьбой сановника или искренне озабочен его исчезновением, было нельзя. Базл посмотрел на свельфа, который ехал рядом, однако Бивер Бубен биль Бом-Бум только пожал своими косматыми плечами. Его меньше всего интересовал какой-то там герцог, это было понятно.

— Великий канцлер предполагает, что он мог стать легкой добычей для лесной нечисти. Тем более что под действием заклятия герцог мог забежать очень далеко в лес. Дикому или гарпии достался он на обед — мы об этом не узнаем. Хельви отправил в столицу донесение с описанием героических заслуг Загра. Его семье будет полагаться солидная пенсия из имперской казны.

— Да, неисповедимы судьбы героев, — отозвался Литок. — Пройти весь путь из Верхата в королевство Синих озер, пережить схватку на Лунной просеке и достаться на обед какой-то гарпии. Не насмешка ли это судьбы, любезный ученик?

Базл вежливо кивнул, а в глубине сердца подивился наивности своего старого наставника и его плохому знанию двора. Кажется, Литок действительно считает сбежавшего труса Загра героем? А ведь старый маг служил императорам Младших дольше, чем кто-либо на памяти Базла. Наверное, это происходило потому, что старика интересовали гораздо больше старинные заклятия, чем характеры окружавших его сановников, их амбиции и истинные цели. Впрочем, это, конечно, не означало, что Литок не способен был к интригам. Вся история с отправкой Хельви за головой дракона, которая и привела в конечном счете к свадьбе человека и императорской дочери, была запущена с легкой руки тогдашнего лекаря государя Раги Второго. Однако, по прикидкам Базла, это был первый и единственный раз, когда Литок пекся не о благе собственных исследований и здоровье императора, а о будущем империи, привлекая к этому посторонних исполнителей. Его бывший наставник был в первую очередь ученым. И это его качество прекрасно подходило для миссии, которую поручил им великий канцлер Хельви. Оценить магическую силу, заключенную в башне Ронге, — шутка ли?

— Сохранение мира между народами — величайшее открытие с момента начала времен, — продолжал тем временем рассуждать Литок, и свельф согласно кивал головой в такт его словам. — Как своевременно поняли это великий канцлер и король! Думаю, тот факт, что они оказались братьями, только помог им принять это единственно правильное решение. Но в глубоком смысле братство их имеет куда более глубокие корни, которые не имеют прямого отношения к родству крови. Да-да! Правителей всегда роднит забота о своем народе, мудрость, справедливость, бескорыстие и отвага. Иначе и быть не может. — Базл невольно потер шрам на щеке, вспоминая о правителях, которые не слишком вписывались в идеальную картинку, нарисованную Литоком, но промолчал. Свельф же, который, кажется, тоже знал о жизни побольше, чем старый маг, осмелился перебить оратора:

— Я прошу прощения, ням-ням, но то, о чем ты говоришь, напоминает мне рассказы летописца. В старинных манускриптах, ням-ням, то и дело натыкаешься на прекрасных дам и их отважных рыцарей. Однако, поверь, это не совсем соответствует тому, какими они были в жизни. Я даже осмелюсь заявить, ням-ням, что такого идеального повелителя, которого ты только что описал, не существует совсем. Взятьдля примеру великого канцлера. Он и впрямь велик, и дела его будут золотыми буквами вписаны в летопись императоров Горы девяти драконов. Но разве он всегда справедлив и бескорыстен? Разве он постоянно мудр и ни разу не ошибался?

— Ого, Базл, у твоего сюзерена появился сильный критик в лице нашего маленького товарища, — рассмеялся Литок. — Защищай же своего господина, если можешь! Иначе Бивер Бубен от него и мокрого места не оставит!

— Зачем же мне защищать Хельви от обвинений в том, что он был и остается нормальным человеком? — улыбнулся Базл. — Я люблю читать летописи не меньше Бивер Бубена и вот что скажу вам — идеальные герои ужасно скучны. Думаю, они сохраняли свой рыцарский облик только до того момента, пока им не удавалось получить или отобрать чей-нибудь престол. После этого они, по всем признакам, должны были превратиться в занудливых тиранов Их пафосные речи, которые они заводили по поводу и без, ужасно раздражали родню и подданных, за исключением, может быть, нескольких самых преданных идиотов, которые продолжали смотреть такому правителю в рот, видя в нем только рыцарственного юношу, но никак не мужа и правителя. Остальные же, напротив, должны были испытывать большое разочарование. Мудрость таких героев оказалась бы всего-навсего воинской смекалкой, справедливость — стремлением урвать свой кусок добычи, бескорыстие — эгоизмом и неумением заботиться о ком-либо, кроме себя. Причем под заботой я подразумеваю не банальное «отбить у банды разбойников, накормить, поручить таскать свое копье», а заботу как любовь и преданность. Какое счастье, что великий канцлер не относится к разряду этих книжных героев! Разве не так, Бивер Бубен?

— С тобой трудно спорить, братец, ням-ням, — рассмеялся свельф, посверкивая глазками.

— Так мы и не спорим, — великодушно ответил глиф. — Просто сплетничаем о Хельви, разве не так?

На этот раз рассмеялись все трое. Какие-то птицы вторили им из густых веток мелодичным посвистыванием. Любопытно, куда же подевалась вся нечисть, опять удивился Базл, который даже одно время приставал с этими расспросами к Литоку и свельфу, однако был вынужден довольствоваться скудными разъяснениями, что, мол, совместными усилиями магов нечисть была загнана в самые непроходимые чащи Тихого леса и боится высунуть оттуда нос. Базл и представить себе не мог силу заклятия, которое должно было быть наложено на диких и мари, чтобы они наконец освободили облюбованный ими участок леса.

— И всё же, ням-ням, чует мое сердце, — сказал развеселившийся Бивер Бубен, — что в летописях великий канцлер будет выведен именно прекрасным рыцарем без страха и упрека. Нежно и преданно полюбил он дочь императора Сури и, сотворив немало славных подвигов в ее честь, получил, с согласия растроганного отца Раги Второго, руку красавицы. И дальше в том же духе. Поверь, Базл, ни о каких сомнениях и метаниях в манускрипте и слова не появится. Не человеком он будет в глазах потомков, а богом каким-то — ужасно скучным, как ты говоришь. В общем, ням-ням, его ждет посмертная слава короля Огена.

— А в таком случае я лично напишу историю великого канцлера Хельви, — горячо сказал Базл. — Спасибо за мысль, дружище. В самом деле — если надо сделать что-то хорошо, сделай это сам! Заодно порадую свою матушку — поработаю некоторое время в библиотеке, как надлежит порядочному глифу. Должны же грядущие поколения узнать правду о великом правлении Хельви!

— Вот верно говорят: если глиф что-то задумал, он становится упрям, как сотня гриффонов. Только не нужно кричать — мы ведь вовсе не против твоего начинания. Перо тебе в руки, дорогой ученик. Думаю,великий канцлер искренне обрадуется, услышав о твоем намерении. Мне кажется, он немного тщеславен — впрочем, это тоже нормальное человеческое качество, не правда ли?

Ответить Литоку Базл не успел, потому что странное видение привлекло неожиданно его внимание — белая фигура возникла на мгновение между деревьями в глубине леса. Глиф не успел рассмотреть ее как следует и даже не смог предположить, мужчина это или женщина. От неожиданности Базл слегка отпустил поводья, и его своенравный конек, который уж точно не заметил привидения, зафыркал и прибавил шагу. Свельф удивленно посмотрел на дальнего родственника.

— Что с тобой, Базл? — спросил Литок. — На тебе просто лица нет. Неужели моя невинная шутка о великом канцлере так тебя расстроила? Прости, я не думал, что это обидит тебя. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Милейший свельф, к примеру, может рассказать нам подробнее о Тихом лесе, которым мы в данный момент проезжаем. Почему он назван Тихим?

— Скорее, это шутливое название, ням-ням, но уж так повелось в природе людей — подчас, чтобы преодолеть собственные страхи, им просто необходимо всласть посмеяться над предметом своих кошмаров. Слышали ли вы легенду о великанше Онэли и ее братьях?

— Нет, любезный свельф. Но мы — не так ли, Базл? — просто горим желанием услышать ее в твоем мастерском изложении! И заметь, я вовсе не преувеличиваю — лесные жители славятся как прекрасные рассказчики. Когда-то, в далекие времена моего детства, в хороших домах считалось большой удачей пригласить к себе свельфа-сказочника. Дети сразу становились шелковыми — ведь взамен на хорошее поведение им полагалась захватывающая история на ночь. Чем не честный обмен? Рассказывай же, уважаемый Бивер Бубен, мы ждем.

Базл, который успел во время разговора между Литоком и свельфом немного прийти в себя, тоже уставился на лесного жителя. Имя великанши, которое назвал Бивер, показалось ему смутно знакомым. Соображал глиф недолго — да и нетрудно вспомнить имя, с которым ты прожил почти десять лет! Забыв о своем видении, Базл подпрыгнул в седле, поворачиваясь к свельфу.

— Прости, уважаемый, не о той ли великанше ты собирался рассказать, которая владела золотым ожерельем в виде венка из цветущих дубовых веток? — возбужденно спросил он у Бивер Бубена. — Ожерелье это могло светиться в темноте и позванивало, предупреждая владельца о близкой опасности. Говорили, что оно было сработано величайшими мастерами древности, более талантливыми, чем сами сильфы. Правда, я не смогу назвать тебе имени этого давно умершего племени. Наверное, только боги помнят о них.

— Карлы, — ошарашенно отвечал свельф. — Ожерелье Онэли сотворили карлы, и было это задолго до того, как ушедшие боги захотели покинуть этот мир. Но откуда ты так подробно знаешь об этом артефакте, дорогой брат?

— Я много раз видел его на шее у Хельви, — скромно сказал Базл. — Из его рассказов я узнал, что он получил его из рук маленького человечка, встреченного нашим героем в подземелье черной башни Ронге, куда мы сейчас направляемся. Именно от него Хельви узнал, что драгоценное украшение принадлежало раньше великанше Онэли, танцевавшей с богами в дубовых рощах...

— Вижу, ты знаешь легенду о великанше не хуже, чем я, — уважительно сказал свельф. — А ведь я наткнулся на нее всего каких-то триста лет назад, в одной заброшенной лавочке в Круке. Я отдал тогда за этот свиток столько монет, что купец мог выстелить ими обеденный стол.

— Поразительная история, в которой я не понял ни слова, — вмешался Литок. — Про ожерелье Хельви я, конечно, слышал, но ни разу его не видел. Искренне сожалею об этом — если бы я знал, что с ним связано столько удивительных легенд, обязательно бы взглянул. Разве канцлер ни разу не носил его после свадьбы с императрицей?

— Он оставил его в подарок во время одного из своих путешествий, — живо ответил Базл. — С тех пор я ничего о нем не слышал.

— Какая загадочная история, — развел руками Литок. — А знаете, что меня удивляет еще больше, друзья мои? Только что я видел за деревьями какую-то фигуру, обернутую в белый плащ. Кто бы это мог быть? На нечисть непохоже.

— Ты тоже видел ее? — Базл резко остановил коня. — Стойте все! Это какая-то магия. Минут десять тому назад я видел точно такую же фигуру, мелькавшую за деревьями. Кто-то преследует нас. Литок, приготовься защищаться.

Удивленный старый маг пожевал губами, оглядываясь по сторонам, однако всё же сложил пальцы на правой руке для работы с заклинанием. Свельф, который не видел никаких фигур, озабоченно поглядывал на своих спутников. Базл приложил палец к губам и прислушался. Однако Тихий лес на этот раз целиком и полностью оправдывал свое название, историю которого не успел пока рассказать Бивер Бубен. В чаще было очень тихо, даже птицы куда-то пропали. Что это, вертел по сторонам головой глиф, на нас собираются напасть? Кто? Дикие? Весталы? Протины? Или в Тихом лесу водятся монстры пострашнее? Еле слышный писк над ухом напугал Базла до полусмерти.

— Здравствовать, глифе, — маленький бородатый мужичок ростом примерно с указательный палец мага нахально уселся на луку седла Базла. — Искать золото? Мой предложить хороший обмен! Мой предложить много-много золота!

— Что это? — каким-то утробным голосом спросил Литок. — Неужели настоящий сильвестр! Базл, не шевелись. Я попробую его поймать!

— Не пытаться, — сурово сказал сильвестр, косясь на старого мага. — Лесная дева схватить и наказать тех, кто обижать ее слуг.

— Да их тут много, — ахнул Базл, когда на луку его седла словно из воздуха запрыгнули новые человечки.

Правда, вели они себя по отношению друг к дружке не слишком дружелюбно. Новоприбывшие набросились всем гуртом на сильвестра, который предлагал глифу какой-то обмен, и принялись лупить его длинными былинками, которые были зажаты в руках у маленького народца. Тот орал и вырывался. Базл даже хотел вмешаться, уж больно ему стало жаль малыша, но сильвестры закончили экзекуцию сами. Всхлипывавшему мужичку вернули его былинку, на верхушке которой горел небольшой фонарик. Остальные отряхнули платья и попискиваличто-то ободряющее. Так, по крайней мере, показалось глифу. Наконец они соизволили обратить внимание и на Базла.

— Наш товарищ опять всё перепутать и едва не подвергнуть опасность вас и рассердить лесную деву, — пропищал толстощекий сильвестр с самым ярким фонариком на былинке — видно, старший. — Он просто болтать и мог доболтаться, как в тот раз, во время встречи с человече, дуралей! Никакой обмен, никакой золото! Просто выезд лесной девы совпадать с вашим проездом. Вам освобождать дорогу!

Базл удивленно переглянулся с Литоком. Старый маг хотя и тянул свои скрюченные пальцы к сильвестрам, но прыгнуть на седло к бывшему ученику и поймать волшебных человечков ему было явно не по силам. Зато свельф был совершенно спокоен — видимо, ему уже приходилось встречаться в местных лесах с маленькими прислужниками лесной девы Ашух.

— Ты предлагаешь нам освободить тропу и уйти в лес, — наконец сказал глиф, — но ведь там мы можем встретиться боги знают с какими чудовищами. Наши маги очистили лишь небольшую часть леса от монстров. Лично мне совершенно не хочется умереть от удара копья какого-нибудь дикого. Зачем лесной хозяйке проезжать именно по этой тропе?

— Не спорить, ладно? Никакой чудовище не встретит вас в лесу. Все они прятаться, чтобы не попасть навстречу лесной деве. Мы сопровождать вас, хочешь? Мы защищать от всех чудовищ, — горделиво пропищал счастливый владелец былинки и фонарика.

Базл повернул голову, чтобы посоветоваться с Литоком, и высокие деревья перед его глазами вдруг качнулись и поплыли куда-то в сторону. Глиф резко натянул узду, пытаясь вернуть равновесие. Строптивый конь не заржал возмущенно и вообще никак не выразил своего неудовольствия по поводу странных действий своего хозяина. Он шел спокойным и четким шагом, словно не в Тихом лесу между деревьями, а на центральной площади Горы девяти драконов. Базл замер, глядя вперед. Какая-то сила мешала ему оглянуться. Где-то рядом должны ехать свельф и Литок, подумал он. Опустив глаза, он увидел сильвестров, которые копошились в гриве его коня.

— Твои друзья рядом. Они просто думают о своем, — низкий женский голос раздался откуда-то из крон деревьев.

— Кто ты? — еле слышно прошептал Базл. — Куда ты ведешь нас?

— У меня много имен. Люди называют меня королевой Онэли, Младшие —лесной девой Ашух. Гриффоны считают меня праматерью, а драконы — наказанием. Мое настоящее имя — Вади, но его уже почти никто не помнит.

— Вади, Ашух, — застонал глиф, потому что каждое слово давалось ему с большим трудом. — Я слышал о тебе. Ожерелье диких. Оно состоит из камешков Вади. Мне рассказывал Вепрь. Они целебные.

— Пустое суеверие. Мне было жаль несчастных людей, по воле старых колдунов потерявших разум, и я наделила их силой, чтобы они могли выжить в моей чаще. Ожерелье, камушки — выдумка людей. Даже алхины, самые жадные до знаний люди, верят в сказки.

— Ожерелье. Черная башня. Хельви.

— Да, оно когда-то принадлежало мне. Бог Жаш, который был низвергнут за плохую службу с небес и породил драконов, проклял меня и наложил заклятие на это украшение. Оно не могло принести счастье ни человеку, ни Младшему, которые осмелились носить его. Ожерелье из золотых веток дубовых листьев ненавистно драконам. Они не пощадят его владельца. Древняя сила, заложенная в этом украшении, враждебна всему живому. Оно было выковано из одного-единственного звена Истинного ожерелья давным-давно, когда боги были детьми.

— Разве это возможно? — выдавил Базл, перед глазами которого танцевали какие-то белые мухи.

— Если боги смогли умереть, то отчего не могли они быть детьми? — вопросом на вопрос ответила Ашух. — Истинное ожерелье — я хочу рассказать тебе о нем, потому что пора возвестить людям и Младшим об их происхождении. Я вижу его перед собой, словно его снова и снова показывает мне богиня Ласва. Его создал Родитель этого мира. Это было очень могущественное существо. Если сложить все-все звуки этого мира, то получится его имя. Он хотел сделать себе игрушку и придумал Истинное ожерелье. Оно состояло из маленьких золотых фигурок, которые изображали обитателей этого мира так, как видел это Родитель. Люди и боги, альвы и сильфы, гриффоны и сваны, гарпии и висы — все они были подвешены на золотых нитях к цепочке, создавая невиданный по красоте орнамент.

— Как орнамент? — Базл почувствовал, как с каждым словом Ашух голове его становится всё легче. — Боги и Младшие были всего-навсего орнаментом на цепочке у создателя? Но ни в одном мифе, ни в одной легенде не говорится о нем.

— Родитель обмакнул Истинное ожерелье в озерные воды, и фигурки ожили, — продолжала хозяйка, словно не слыша вопросов Младшего. — Так в этом мире появились армаги. Они ожили точно в том виде, в каком висели на золотых нитях. Гриффон сжимал в лапе топор, вис — молот, вестала топорщила крылья, сильфы сквозь окуляры рассматривали солнце. Армаги принялись лепить по своему образу и подобию племена и народы. И Родитель полагал, что это хорошо. Однако мне уже в то время стало понятно, какой большой вред принесет расселение этих существ по моим лесам, рекам и горам. Они были слишком жадны и думали только о собственном благе. Забыв о родстве в орнаменте Истинного ожерелья, племена стали воевать друг с другом, захватывать земли, ошибочно считая их своей собственностью, потому что вся земля, и вода, и камень в этом мире принадлежат только мне. Боги, самые капризные и самолюбивые создания из Истинного ожерелья, пытались утвердить свою власть над всем сущим. Убедившись в собственных просчетах, Родитель покинул этот мир. Это было единственное существо, кому действительно удалось уйти отсюда. Остальные были обречены на смерть. Мир должен освободиться от армагов и их странных порождений.

— Так ты не богиня? Я читал легенду о Младшей по имени Ашух, которая полюбила бога и стала невольной причиной его гибели. Значит, эта легенда тоже лжет? И мы ничего не знаем о нашем прошлом. А в будущем нас ждет только смерть.

— Все сказки содержат долю правды. Что до меня, то я не имею к Истинному ожерелью никакого отношения. Я была в этом мире всегда, я его хозяйка. Я останусь здесь, когда народы и племена погибнут. Глупые боги пытались приносить мне жертвы, чтобы снискать себе милость. Чудесное ожерелье, которое досталось человеку по имени Хельви, было просто одним из подарков. Однако они убедились вскоре, что силы мои не могут быть применены к существам, которые не являются частью этого мира. Тщеславные глупцы тут же забыли про меня. А ведь я единственная позаботилась об их могильниках.

— Ты говоришь, что единственное существо, которому удалось покинуть этот мир, было могущественным создателем всего сущего?

— Точно так, — Ашух сделала небольшую паузу. — Впрочем, в последнее время в мире стали твориться чудные вещи. Существа, которым ни создатель, ни природа не предсказывали судьбы кудесников, сумели покинуть мои владения. Однако они воспользовались для этого редким артефактом, последним из наследия умерших богов.

— Чаша Огена, — торжественно сказал Базл, пытаясь незаметно повернуть голову и взглянуть на невидимую собеседницу.

— Да, люди добрались до нее раньше сванов, — усмехнулась Ашух. — Человек появился в этом мире без орудия труда в руках, без крыльев и клыков, без толстой шкуры и мощного хвоста. Я спросила у Родителя, предназначил ли он этих существ в жертву остальным обитателям мира, но тот ответил, что задумал лишь эксперимент для выяснения того, может ли разум быть сильнее когтей и клыков. Но разумны ли были люди? О, они хитры и изворотливы. Поняв, что противостоять другим племенам они сумеют, только вооружившись магией, люди потратили много сил и времени на то, чтобы получить волшебные артефакты, которые несли в себе древнюю силу. Некто Оген похитил чашу, из которой пила напиток бессмертия Ласва. Он сумел основать королевство людей, однако это не делает его, разбойника и грабителя, героем. Он даже толком не понял, что чаша является ключом, а вовсе не очередной колдовской штучкой.

— Ключом к какой двери? — повторил свой давнишний вопрос глиф.

— Ключом от выхода из моего мира, малыш, — выдохнула Ашух. — Уж не знаю, откуда могли узнать про это сваны. Но факт остается фактом — они воспользовались тем, что внимание мое было отвлечено очередным большим противостоянием между людьми и Младшими, омыли чашу священной кровью и были таковы. Надеюсь, ты понимаешь, глиф, что чашу нужно вернуть и как можно скорее. Мне всё равно, где окажутся сваны и в каком обличье они будут продолжать существовать. В конце концов, они интересуют меня не больше, чем фигурки орнамента на Истинном ожерелье. Я хочу, чтобы ты разыскал чашу. У меня нет сейчас времени на это — я должна остановить войну.

— Но мир уже заключен. Король Омас и великий канцлер Хельви подписали договор. Правительница Города драконоборцев стала свидетельницей этого события, — на одном дыхании выпалил Базл.

— Разве это не удивительно — трое людей решают судьбы моего мира! —засмеялась Ашух. — Война идет не между воинами двух враждующих армий, а между магией Младших и магией людей. Я не могу допустить, чтобы она закончилась, как то противостояние пятьсот лет назад. Пусть колдуны убивают друг друга, но они не смеют вредить моим подданным. Мудрые должны быть остановлены раз и навсегда. Пусть для этого понадобятся жертвы. Моя магия жестока и беспощадна, но она направлена на сохранение мира.

— Война между Младшими и людьми будет возобновлена во имя твоих собственных интересов?

— У меня нет своих собственных интересов — только этот мир и его жизнь. Время Мудрых подошло к концу, и они должны будут умереть. Ничто не спасет их. Древние армаги уже закрыли глаза на берегу моря, что за Черными горами. Теперь пришла очередь их подмастерий.

— Я слышал про умиравших армагов на берегу моря, возле Города драконоборцев. Но как же силы новых хранителей, которые появились после похода Хельви в Черные горы, откуда взялись они? — не выдержал Базл. — Разве тот белый армаг, что явился на развалинах башни Ронге Вепрю, не черпает своих сил из нового источника? Разве он не дает новую жизнь старым племенам?

— Слабая магия, которая отказалась от древних сил могущественных артефактов. Да, она не умрет вместе с древними, но какой прок от нее племенам Истинного ожерелья? Что касается посланца, с которым человек по имени Вепрь разговаривал у черной башни, то он не армаг. Я приказала ему представиться так, потому что знала, что человек поверит этой легенде. Он ведь уверен, что видел собственными глазами появление новых хранителей. Мой слуга передал ему амулет, привораживающий драконов. Амулет и мое ожерелье — эта пара древних заклятий положит конец безвременному процветанию Города царей. Впрочем, возможно, что в летописях он и впрямь останется Городом драконоборцев — последние часы своей жизни его горожане проведут, сражаясь с чудовищами.

— Ты уничтожишь Город драконоборцев и спровоцируешь новую войну между людьми и Младшими, госпожа хозяйка, — терпеливо повторил Базл. — И ты, конечно, не испытываешь ни тени страха или раскаяния. Тебе просто недоступны эти чувства. Но зачем же ты рассказываешь об этом мне, госпожа? Или за тысячи лет одиночества тебе надоело болтать с молчащими деревьями и водой? Почему ты не хочешь заключить мир с творениями Родителя? Пусть мы не родные дети твоего мира, но мы не металлические фигурки, которым чужда жизнь. Ты могла бы найти собеседников, которые бы отвечали тебе. Разве не в этом заключается счастье?

— Чье счастье? Счастье людей и Младших? Мне нет до него никакого дела. Куда больше, чем исход войны, меня занимает вопрос, успеют ли жаворонки улететь в долины за Золотыми холмами прежде, чем наступят заморозки. Нам никогда не понять друг друга, не стоит и пытаться. А что касается противостояния между людьми и Младшими, то мне даже не нужно будет вмешиваться, чтобы разжечь его с новой силой. Повторяю — война не закончилась, она идет, несмотря на глупые и наивные договоры.

— Госпожа хозяйка, я хочу посмотреть на тебя, — воскликнул Младший. — Позволь мне увидеть тебя, иначе всё случившееся я сочту просто ужасным сном. Этого ведь не может быть. Это просто мои ночные страхи нашептывают мне в ухо.

— Смотри же, смертный.

Базл очутился на земле. Скинул ли его конь или животное просто пропало из-под всадника, он не понял. По крайней мере, никаких неудобств в связи с исчезновением коня он не испытал. Он стоял на тропе, той самой, по которой всего несколько часов — или минут, или дней? — назад ехал вместе с Литоком и сильфом. А прямо перед ним из глубокого оврага поднималась лесная хозяйка. Ее голова терялась где-то в облаках. Зеленое платье, расшитое удивительными высокими деревьями с нежно-серебристой листвой, начинало слегка расплываться, если смотреть на него долго, а вышитые деревья — покачиваться и шуметь, как будто под порывами ветра. Глиф мог разглядеть высоко над лесными верхушками огромные руки хозяйки мира, которые были сложены на животе.

— Налюбовался? — Голос Ашух прозвучал из поднебесья, как удар грома. — Опять скажешь, что я только страшный сон?

— Нет, госпожа хозяйка, — упал на колени глиф, пораженный величием матери мира. — Верю, что ты и истории, рассказанные тобой, истинны. Клянусь, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы донести их до существ, населяющих этот мир. Однако прежде чем взяться за это задание, позволь мне задать тебе один вопрос. Он очень важен для меня.

— Говори, — ухнуло с небес.

— В чем заключена тайна черной башни Ронге? Отчего колдуны людей не смогли захватить ее и маги Младших не сумели разграбить ее кладовых? Великий канцлер Хельви отослал меня и моих спутников разведать эту тайну, но, видят боги, я уже не успею заняться этим.

— От меня ты не узнаешь об этой тайне, потому что я сама ничего не знаю о ней. Человек по имени Халлен был талантлив. Я даже подумала, что, возможно, Родитель говорил именно о таком разуме, когда предвосхищал судьбу людского рода. Я предложила ему свое покровительство, как тебе. Но этот гордец посмел отвергнуть его. Он объявил, что следует к истине собственным путем и не нуждается в попутчиках. Магия людей и магия Младших изначально враждебны друг другу, однако Халлену, видимо, удалось каким-то образом преодолеть это противоречие. Объединить золотые фигурки в Истинном ожерелье — это было бы настоящее чудо, на которое способен только Родитель. Но Халлен был всего-навсего человеком. Он искал собственный ключ для выхода из нашего мира. Войны помешали ему. Ненависть, которую питают друг к другу племена Истинного ожерелья, оказалась сильнее его дара.

— Чем же встретит нас будущее, госпожа хозяйка? — склонил голову Базл.

— Не думай об этом. Просто иди и выполни то, что тебе поручено. Сильвестры помогут тебе выйти на правильный путь. Свельф и альв будут сопровождать тебя. Чашу необходимо уничтожить, потому что древняя сила, заключенная в ней и вызванная к жизни сванами, способна повредить этому прекрасному миру. Отыщи сванов и забери у них магический артефакт. Позже я дам тебе совет, как ты сможешь навсегда избавиться от проклятой посудины. Твой поход будет долог и опасен, но это единственный выбор, который может быть сделан.

— Но почему я, госпожа хозяйка? — заплакал маг. — Я ведь всего-навсего глиф, скромный читатель императорской библиотеки, порученец при великом канцлере. Твое поручение следовало бы дать Хельви, уж он бы с ним справился.

— Для человека по имени Хельви у меня припасено поручение посложнее. Иди с миром, глиф. И помни о своем задании.

Базл всхлипнул и открыл глаза. Он лежал на сухой осенней траве в молодом березняке. Ни меча, ни кольчуги не было на глифе — только длинная белая рубаха, прикрывавшая его тело до пят. Младший крупно задрожал и сел на траву. Он огляделся, но ни хозяйки, ни сильвестров, ни Бивер Бубена с Литоком рядом не оказалось. Птицы мелодично высвистывали свои немудреные песенки, спрятавшись в желтолистых ветках. Нужно было выбираться отсюда, понял Базл, искать своих. Он поднялся на ноги и вздрогнул, услышав дивную мелодию.

— Вот идет посланник девы Ашух, — пел невидимый хор. — Дорогу посланнику светлой девы.