Глава 7
Мягкий, проникновенный голос, с отеческой снисходительностью что-то пояснявший толпе покорно стоящих перед ним магов, донёсся до герцога в тот момент, когда ему оставалось дойти до отступивших магов всего пару десятков шагов.
Дорданд даже дыхание затаил, пытаясь рассмотреть говорившего и уловить смысл его речи. Из-за полузанесённого песком обломка стены он почти выползал, моля богов, чтобы увлечённые оратором маги не обратили на него внимание.
О том, что магистры не смогут его заметить, герцог и не мечтал, за последние дни очень хорошо уяснил по оговоркам метра и Тренны, насколько плохо раньше представлял себе возможности магов.
– …не призываю. Но вы и сами отлично понимаете: расследование необходимо провести независимыми силами. Люди и так с каждым годом доверяют нам всё меньше, а если учесть, что нас становится всё больше, то и вести мы должны себя с большей осторожностью.
– А откуда это известно? – робко пробормотал кто-то из магистров, послушно, словно солдаты перед капралом, выстроившихся возле импозантного мужчины.
– Хеля, – не глядя, протянул руку незнакомец, и стоявшая за его спиной юная магиня почтительно водрузила на ухоженную ладонь пухлый фолиант.
Сверкнули в лучах утреннего солнца вправленные в мягкую кожу обложки драгоценные камни и золотые застёжки.
– Вот труд, которому я посвятил почти пятьдесят лет жизни, – со снисходительной гордостью поведал магам выступавший, – здесь собраны данные по всем государствам срединных королевств и приморских ханств. Мною доказано с непреложной точностью: детей с магическими способностями рождается всё больше. Не нужно надеяться, будто люди этого не заметят. Учёные в королевских академиях тоже не зря свой хлеб едят. А поскольку народы королевств пугливы и склонны придумывать себе несуществующие угрозы, нам грозит повсеместное преследование и истребление. Потому мы и должны вести себя очень законопослушно, даже в мелочах не нарушать предписаний Совета и тем более не стараться укрыть провинившихся от правосудия.
– Но мы почему-то такого не заметили… – скептически протянул чей-то неуверенный голос, – раньше у нас с Тодоле работало четыре мага и ещё трое в имениях, а теперь мы с Базилом остались вдвоём.
– Заметите ещё, – уверенно перебил оратор. – Возможно, это произойдёт и не в ближайшие годы, но, по моим расчётам, в ближайшие сто лет магов должно стать почти в пять раз больше, чем во взятом для сравнения периоде основания Совета. И значит, мы должны ещё суровее наказывать наших коллег за нарушение закона, нельзя дать людям ни малейшего повода для объявления магов врагами. Поэтому я приказываю вам своей властью, Хайниведайтен! Подчинитесь закону ковена! Помогите магам Совета схватить преступников, и сегодняшнее ваше прегрешение будет прощено. Всем, кроме подстрекателей… но это уже дело дознавателей. Хайниведайтен!
Герцог с тревогой смотрел на покорно склонивших головы магов, на безучастно застывшую позади них тень Гиза и чувствовал, как начинает сжиматься в груди холодный комок безнадёжности. Происходило нечто ужасное, не понять это было невозможно.
И сам он не мог сейчас ничего поделать. Ведь стоит только чуть больше высунуться из-за камушка, и десятки молний, огненных шаров, ледяных стрел и каменных игл превратят его тело в кучку пепла. Свои тайны ковен свято хранил ото всех, и никто никогда не слышал, какая участь постигла тех бесшабашных авантюристов, которые решили проникнуть в старинный замок Тэнжисторн, крепко вросший неприступными стенами в горный кряж, разделяющий Имгант и Гренессию.
Искать их и спрашивать было бесполезно, ни одна из матерей, обливавшихся горькими слезами под железными воротами Тэнжисторна, так и не получила ответа.
– Тут такого не видели, – это всё, чего можно было добиться от дежурящих на стенах магов.
Сам замок был средних размеров, но, по обычаю древних строителей, имел обширную сеть тайных ходов, ведущую в никем не исследованные подземелья.
– Не отвлекайся! – Чужая мысль, как игла, вонзилась в мозг герцога. – Сейчас он тебя позовёт… собери всю смекал…
– Кстати, в настоящее время один из обычных людей имеет наглость подглядывать за нами, понадеявшись на паршивенький амулет невидимости, – перебив мысленное указание Гиза, мягко возвестил холёный незнакомец, вальяжно разворачиваясь в сторону Дорданда.
Ноги герцога мгновенно налились свинцом, в груди испуганно трепыхнулось сердце. Мысль о том, что сейчас его будут убивать, была неприятна сама по себе, но совершенно невыносимо было думать, что это произойдёт в присутствии Милли.
Сейчас не имели никакого значения ни её странный побег от него в обители Эр-Маджар, ни довольно прохладное отношение девушки во время странствий. Любящее сердце Дорда истово верило в её доброту и отзывчивость и не хотело причинять ненаглядной даже нечаянной боли.
– Ну не прячься, иди уже сюда, шпион, – насмешливо подбодрил Дорда уверенный голос мага, и герцогу больше ничего не оставалось, как, стиснув зубы, чтобы не выдать потряхивающее его напряжение, неторопливо выйти из-за камня.
– Вот видите?! – Хорошо отрепетированный снисходительный вздох живо напомнил Дорду поднятые домиком бровки госпожи Ненкис. – Они нигде не оставляют нас в покое, всё время лезут в наши дела, вынюхивают наши планы! А вы хотите показать им, что в ковене нет согласья! Вы желаете впустить людей в обсуждения наших дел и проблем!
Герцог успел за это время сделать несколько шагов и теперь смирно стоял перед молчаливой толпой равнодушно взиравших на него магов.
И в свою очередь изучающе разглядывал предателей. Знакомых среди них было всего несколько: леди Тренна, магистры короля, и, как ни странно, – Милли.
Сердце скребнуло нехорошее предчувствие: как же так?! Ведь магиня неплохо знакома с теми, кто воюет за обитель?!
Несмотря на то, что сам Дорд пробыл в крепости всего пару часов, понять, с каким уважением относились к девушке маги, всё же успел. И не мог не заметить, что и сама она свободно передвигалась по дому и обращалась с похитителями почти по-дружески.
Да и Гизелиус меньше часа назад заявил, что Тренна с ученицей добровольно отправились сражаться на стороне обители. А сейчас они обе тут… да и тень самого метра скромненько приткнулась за спинами коллег… а уж он-то никак не может желать победы членам Совета.
А что там крикнул Гиз? Собери всю смекалку? Значит, тут всё далеко не так просто, как видится с первого взгляда?! И как же тогда следует вести себя ему?! И как отвечать?
Как странно, вот у Райта, когда он рассердится, почему-то всегда находится что сказать, вон, на совете самого Хисса заболтал.
– Ну, так кто же тебя послал? – Незнакомец вёл себя с покорно слушавшими его рассуждения магами по-хозяйски уверенно, и в голове Дорда само собой всплыло понимание, с кем судьба предоставила ему честь разговаривать.
Это же Чеджерг Юрхайт – бессменный глава ковена магов срединных королевств на протяжении почти ста пятидесяти лет! И одновременно владелец замка Тэнжисторн, проживающий там постоянно и появляющийся на публике только в случае очень важных событий.
И, стало быть, никаких шансов выжить, если главному магу захочется его убить, у Дорда нет. Ровно как и надежды вырваться из его цепких рук.
Но тогда можно и не стараться быть вежливым, дипломатичным и учтивым. Зачем?
– Ну? – начал проявлять нетерпение глава ковена и слегка пошевелил пальцами.
Браслет на руке герцога дёрнулся и начал нагреваться.
– Поверни камнем вверх… – раздался в мозгу глуховатый совет, и герцог немедленно его выполнил.
Всё вокруг полыхнуло потерянной ранее яркостью, залило Дорда рассветными лучами солнца и свежестью неба, и ему внезапно стало так невыносимо жаль, что скоро всё это исчезнет. Для него.
А окружающие герцога маги уже через полчаса забудут, как растерянно мялся перед Чеджергом обвинённый в шпионаже молодой человек.
– Да кто ты такой, чтобы я за тобой следил? – рассердившись на самого себя за недостойное герцога смятение, Дорданд задал вопрос чуть более высокомерно, чем собирался.
– Я?! Спроси вот у этих магов, если сам до сих пор не догадываешься! – В голосе главы ещё звучало наигранное добродушие, но нехорошо прищурившиеся глаза выдавали его гнев.
– А сам ты, стало быть, не знаешь? – в тон ему ухмыльнулся герцог. – Старческие провалы памяти или ещё хуже?!
– Наглец! – с почти неподдельной весёлостью изумился Чеджерг. – А ведь на тебе ещё и личина! Ну-ка, ну-ка… весьма тонкая работа… такая недёшево стоит. Обратите внимание, коллеги, какое интересное решение, весь контур постепенно сведён к одному-единственному хвостику, завязанному… ага! Вот на этой серьге!
Кусочек металла в ухе Дорданда начал стремительно нагреваться, и герцог не стал ждать, пока ему за ворот закапает расплавленный металл.
Стараясь двигаться как можно неторопливее, поднял руку к уху и вынул из мочки раскалённый кусочек платины. Мгновенно остывший, едва оказался в его пальцах.
Целую минуту, пока с герцога сползала так надоевшая ему личина секретаря, глава ковена молчал, терпеливо ожидая конца трансформации.
Молчали и все остальные, слышались только вскрики и команды защитников обители, которых люди Вестура гнали прямо на предавших их коллег.
– Надо же! – Вот теперь глава, похоже, поразился по-настоящему, даже свой драгоценный фолиант теснее к груди прижал, словно Дорд собрался его отбирать. – Герцог Анримский собственной персоной! Не ожидал! И, пожалуй, сниму обвинение в шпионаже, всё, что можно про нас узнать, ваш пронырливый папенька в своё время вытащил из одного предателя… Но с ним мы поговорим чуть позднее. А пока объясните… зачем вы тут ползаете по песку, прикрывшись недостойной вас личиной?!
– Ради девушки, – коротко бросил герцог, тщетно надеясь, что на этом расспросы закончатся.
Не тут-то было.
– М-да?! – снова высокомерно поставил брови домиком Чеджерг. – Вот как?! Ну, и где же вы видите тут девушек?
– Моя любимая девушка – магиня.
Ещё час назад никто и ни при каких обстоятельствах не заставил бы Дорда произнести эту фразу вслух перед целой толпой магов, но теперь ему было как-то безразлично, кто и что подумает. И что скажет сама Милли, да и понравится ли ей такое публичное признание.
Он уже прочёл в глазах главы ковена свой приговор и теперь просто наслаждался последними минутами жизни, ласковыми лучами солнышка и синевой неба. А ещё неизведанным ранее чувством внутренней свободы и вседозволенности.
Не той вседозволенности, которую принимают за высшее счастье любители причинять страданья и боль другим, более слабым существам, а освобождение от впитанного с младенчества груза придуманных кем-то правил и условностей.
Тому, прежнему, герцогу Анримскому ни в коем случае нельзя было с такой нахальной весёлостью взирать на великого Чеджерга и рассказывать всему миру про свою любовь. Спаси боги, какая невоспитанность!
А вот ему, освобождённому приговором от опротивевшего этикета, теперь можно всё. И, как ни странно, доставляет несказанное удовольствие говорить то, что хочется, не обращая никакого внимания на заинтересованные взгляды магов и кривящиеся в скверной ухмылке губы Чеджерга. Явно задумавшего особо жестокий способ мести.
– Вот в чём дело! И имя прелестницы вы, надеюсь, не откажетесь нам назвать?!
– Не откажусь. – Дорд с минуту любовался выжидающим взглядом главы, потом обаятельно улыбнулся и веско сообщил: – Просто не назову. Незачем вам его знать!
– Как печально… – Глава на миг прикрыл глаза в притворном сочувствии. – Закончился такой славный род! Сначала родители бесследно сгинули в болоте, потом сынок трагически погиб в пустыне… скажем… от укуса змеи.
Он едко ухмыльнулся и, вернув одной из сопровождавших его магинь свой эпохальный труд, демонстративно сложил ухоженные руки на груди, словно собираясь насладиться увлекательным зрелищем.
Некоторое время ничего не происходило, и герцог взирал на главу ковена, пытаясь скрыть всё растущее изумление. Неужели он ничего не собирается делать? Даже пальцем пошевелить не желает? Или прикидывает, кому лучше отдать приказ, чтобы не замарать своё знаменитое имя?!
Какое-то неудобство, давление на сапог и странную тяжесть Дорд почувствовал далеко не сразу, а когда осторожно скосил глаза на свои ноги, то поневоле призвал всю выдержку, чтобы не закричать.
Чаффа, самая страшная и ядовитая змея пустынь, лениво раскачивая гранёным треугольником головы, нехотя обвивалась вокруг его ноги, подтягивая из песка всё новые кольца чёрной упругой пружины. Толщиной в ногу взрослого человека.
Герцог застыл статуей и осторожно, боясь выдать взглядом любимую, оглядел магов. Толпа всё так же покорно ожидала приказа, не проявляя интереса ни к приблизившейся на расстояние окрика кучке защитников обители, ни к Дорду, ни к гигантской гадине, славящейся своей злобой и ядом, от которого не было противоядий.
Змея, рассерженно шипя и дёргая алой ленточкой языка, поднималась по телу обречённого всё выше, и очередной виток пришёлся на торс. Старательно не обращая на чаффу внимания, Дорданд упорно раз за разом обводил взглядом стоящих напротив, пытаясь поймать хоть один взгляд Милли.
Тщетно. Девушка вела себя точно так же, как и прочие, абсолютно чужие Дорду маги, в её безмятежных глазах не проскользнуло даже малейшего намёка на тревогу или сострадание.
Чувствуя, как в душе с нестерпимой болью обрывается последняя нить надежды, герцог решительно отвёл от Милли взгляд.
И больше в ту сторону уже не смотрел.
Зачем? Если он безразличен ей настолько, что даже в минуту гибели не вызывает ни капли обычной человеческой жалости, значит, не стоит и мечтать о других чувствах, их никогда не было и никогда уже не будет.
* * *
Маги крепости были совсем рядом, их хриплые голоса и стоны невозможно было больше игнорировать, как и запах крови и горелых волос.
Потеряв всякий интерес к Дорду, Чеджерг обернулся к толпе подчинённых и, указывая холеным пальцем на магов Гарди, отдал последнюю команду:
– Взять их! Хайниведайтен!
Взметнулись вверх руки, засветились амулеты и огненные шары. Не желая смотреть на гибель кучки храбрецов, Дорд перевёл взгляд на бездонное небо, на синеющие вдали холмы, на внушительную громаду Эр-Маджара. Отсюда не видно было фигурок жителей крепости, столпившихся у окошек и бойниц внешней стены, но герцог не сомневался в верности своих догадок. Они все сейчас там, женщины и дети, ученики магов и воины Дрезорта. Стиснувшие кулаки и зубы, молящие богов о помощи и милосердии.
И даже хорошо, что ему не суждено увидеть крушения их надежд… смотреть на такое со стороны слишком больно, а помочь им он не в силах. Видимо, не зря короли отвели свои войска, не желая впутываться в разборки магов.
Хотя сам он никогда не смог бы так поступить.
Грохот взрывающихся файерболов раздался почти над ухом Дорда, тугая волна воздуха стегнула герцога по лицу, осыпая песком и обдавая едким запахом гари. Он бездумно стряхнул ладонью пыль с лица и неверяще распахнул глаза, обнаружив, что тяжёлые, тугие кольца, мерзким холодком скользящие по телу, неожиданно исчезли, растворились, как дурной сон.
И обомлел от увиденного. За несколько секунд обстановка вокруг него изменилась кардинально.
Подданные ковена, ещё недавно с таким почтением внимавшие своему главе, чуть отступили, оставив Чеджерга в центре полукруга, а магистры обители замкнули этот круг с другой стороны.
И теперь общими усилиями сдирали с верховного магистра слои надежнейшей защиты. Словно огромные мыльные пузыри разнообразной структуры и цвета, щиты становились видимыми и сгорали один за другим, а маг всё держался, сосредоточенно крутя амулеты и яростно бормоча заклинания.
– Подчинитесь мне! Хайниведайтен! – снова и снова выкрикивал глава, пока наконец не сообразил: старинное ритуальное слово более не действует.
Только несколько сопровождавших главу магинь ещё защищали его своими телами и щитами, но натиск объединённого отряда был так силен, что они одна за другой выходили из боя, в изнеможении падая у ног своего повелителя.
Люди Вестура, гнавшиеся за защитниками, попытались было прорвать окруживший магов защитный купол, однако эта попытка окончилась полным провалом.
И не успели ещё подданные Совета сориентироваться в обстановке, как им стало не до Чеджерга. Несколько десятков новых порталов, вспыхнувших одновременно, окружили их плотным ожерельем, и вторая волна защитников обители со свежими силами ринулась в бой. Старшие ученики сражались наравне с метрами, бросая в противника все самые сильные из освоенных ими заклинаний. Не пренебрегая ничем из любимого арсенала, от сна и безмолвия до очарования.
А один из последних выскочивших из портала учеников, с развевающимися золотыми кудрями, бросил и вовсе нечто несусветное, от чего маги Вестура враз попадали ничком, как подкошенные, выделяясь на красноватом песке белыми пятнами незагорелых тел. Соратники шутника хохотали как сумасшедшие, а пришедшие с ними магини, возмущённо шипя и торопливо отводя в сторону взгляды, старались побыстрее отступить за спины мужчин.
Убедившись, что с войском Вестура почти покончено, Дорданд снова обернулся к посверкивающему отражёнными заклинаниями куполу. Там, похоже, битва тоже шла к завершению, маги, постепенно выведшие из строя кучку телохранительниц, старательно пеленали упорно сопротивляющегося главу в кокон переливающихся всеми цветами магических пут.
В какой-то момент Дорду показалось, будто Чеджергу пришёл конец, таким злым и обречённым стал его взгляд. Герцог даже отвернулся в сторону, не пристало благородным людям упиваться видом чужого поражения.
И тут его потрясённому взору открылось невероятное зрелище. Со стороны холмов к крепости лавиной неслись вооружённые всадники, трепетали на ветру походные знамёна всех союзных войск.
Чёрный с золотом и тёмной зеленью флаг Эквитании вился рядом с фиолетово-бело-оранжевым Имгантским, дальше развевались зелёно-жёлтые узкие вымпелы объединённых кагалов, синие с алым и золотым Гренессии, сине-бело-голубые Лурдении и даже его собственный, вишнёво-салатный с вязью золотых рун и гербов.
Только теперь, ошеломлённо разглядывая это многоцветье флагов и слитную лавину войск, Дорданд начинал понимать, что никакого предательства не было и в помине. Всё было подстроено специально, ради желания победить с наименьшими потерями. Маги умышленно заманивали Чеджерга в ловушку, а первая волна осаждённых нарочно уводила людей Вестура от шатров с запасами кристаллов и приготовленными на крайний случай порталами.
И значит, зря герцог играл в героя, напрасно не отправился на совещание, а полез в самое пекло.
Дорд вдруг вспомнил, как глава выжал из него никому не нужное признание в любви, и его уши вспыхнули огнём. Тьма, каким же он оказался простаком!
А уж столько наивных глупостей, сколько натворил за одно сегодняшнее утро, Дорд не совершил и за все последние годы. И зря он обижался на Милли за упорное нежелание смотреть в его сторону, теперь Дорду и самому невыносимо стыдно за своё ребяческое геройство. И Брант хорош, не мог объяснить или хотя бы намекнуть!
Да и Гиз тоже… бросил бы ему хоть на пару слов больше… а то – собери смекалку!
И вот сейчас прибежит с расспросами Райт, потом подъедет оскорблённый Дрезорт… насмешливо фыркнет дядя… и придётся всем им что-то объяснять и рассказывать… а Милли будет снисходительно посматривать со стороны…
Ну уж нет, всё что угодно, только не это.
Герцог торопливо зашарил за воротом рубашки, доставая выданный Гизом в крепости портальный амулет. Переполненный магией камень, ведущий, как сказал магистр, в очень надёжное место, ярко засветился, очутившись в его пальцах, и почти мгновенно окутал Дорда знакомой чернотой открытого пути.
