Глава двадцать первая

Дождь лил, как из ведра, бил в оконное стекло, от порывов ветра занавеси раскачивались, как на качелях. Скай подбежала, чтобы закрыть окно, и стояла, глядя в опустевший двор.

Она была удручена и ощущала усталость. Бесконечное ожидание начинало действовать ей на нервы. Больше всего ее беспокоил Гектор. Она знала, что ему очень неприятно то положение, в которое они поставили себя. Ему казалось, что их любовь, не получившая благословения, оскорбляет ее. Никакие ее доказательства не могли изменить его убеждений, основанных на высочайших принципах. Хотя никто из них не считал это возможным, но преграда, стоящая между ними, в какой-то мере начала мешать их счастью. Когда они целовали друг друга и страсть объединяла их в экстазе счастья, они забывали о том, что это необычное положение вещей может длиться вечно. Ничто не изменилось в их отношениях с того первого дня, когда они целовались в тени сосновых деревьев.

— Я люблю тебя, — говорил Гектор. — Я люблю тебя, Скай.

— Я знаю, милый, — шептала она.

И все же, оттого что она любила его, она старалась не усиливать их взаимное влечение и страсть. Она пыталась не проявлять своих чувств, а вести легкий разговор, быть веселой и жизнерадостной. У них бывали небольшие ссоры, и хотя они тоже были частью их любви и не имели ни малейшего значения, все же, когда они целовали друг друга и расходились на ночь по своим комнатам, им было тяжело.

— Я напишу твоему дедушке, — однажды сказал Гектор, когда, казалось, он упорно штудировал какой-то медицинский трактат.

Скай взглянула на него, оторвавшись от шитья, и поняла, что и ему трудно сосредоточиться на чем-то, кроме непосредственной проблемы их совместной жизни.

— Это ничего не даст, — мягко ответила она.

— Я чувствую себя трусом, — сказал Гектор. — Я должен был пойти к нему. Ты убедила меня уехать с тобой на юг. Думаю, что я поступил неправильно.

Он с шумом закрыл книгу и встал.

— Я должен был поговорить с ним, — сказал он, шагая по комнате.

— Нет ничего такого, что ты можешь сказать и что не было уже сказано, — ответила Скай. — Он упрямый старик, но я верю, что рано или поздно он капитулирует. Он по-своему любит меня, и ему не хватает меня в Гленхолме.

Глядя в окно, она думала о Гленхолме. До того, как разразился дождь, весь день было жарко и душно, как обычно бывает в городах перед грозой.

Скай задыхалась. Она мечтала о свободе вересковых зарослей, о ветре, дующем с моря. Больше всего на свете ей хотелось быть вместе с Гектором в Шотландии. Они оба принадлежали ей. Они были счастливы среди природы, далекой от городской суеты. «Я неблагодарная, — говорила она себе. — Я так много получила. У меня есть Гектор, его любовь и наши надежды на будущее». Но она знала, что эти надежды становятся все более туманными из-за долгого ожидания.

Предположим, спрашивала она себя, дедушка не пойдет на мировую, сможет ли она тогда год за годом, любя Гектора, принимать его любовь и дружбу и не искать дальнейшей близости с ним? Она знала, что если в момент страсти и забвения они станут любовниками, он никогда не простит ни себе, ни ей. Несмотря на ум и интеллект, Гектор был несколько ограничен. Принципы и религия, в которых он был воспитан с детства, все еще владели им. Он не мог изменить им, какими бы ни были обстоятельства. Скай знала, что если бы Гектор захотел, она уехала бы с ним на край земли, не думая о том, жена она или любовница. Но он был другим. Он не пошел бы на компромисс, даже ради собственного счастья.

Маленькая гостиная была обставлена бедно, потому что Скай могла позволить себе очень небольшие расходы. Она получала пятьсот фунтов в год как карманные деньги и не могла трогать основной капитал. Несмотря на это, комната была веселой и светлой. Ситец с цветочным узором и коврики на полу, купленные на распродаже, говорили о хорошем вкусе.

— Мой дом, — громко сказала она, зная, что он никогда не будет их настоящим домом, пока она и Гектор не поженятся. Впервые с тех пор, как она встретила Гектора, Скай почувствовала, что мужество покидает ее. Она села в кресло. Слезы медленно покатились из глаз. Она пыталась остановить их, но слезы струились по щекам. Скай искала носовой платок, не в силах остановить рыдания. Из этого состояния ее вывел звук звонка. Она вскочила, вытерла глаза и пошла к двери. «Это булочник», — подумала она, пригладила волосы и еще раз вытерла глаза.

Открыв дверь, она застыла от удивления. Перед ней стоял дедушка.

Они молчали, глядя друг на друга.

— Можно войти? — спросил лорд Брора.

— О, конечно, дедушка, — ответила Скай. — Прости мою невежливость, но я так удивилась, увидев тебя!

Он смотрел на нее из-под густых бровей, и она чувствовала, что он заметил следы слез на щеках.

— Входи, — торопливо сказала она и провела его в гостиную. — Я только что все привела в порядок. Позволь мне на минутку выйти. Я напудрю нос и постараюсь тебе понравиться.

— Не беспокойся, — ответил дед. — Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть. Ты одна? — Он осмотрел гостиную, как если бы ожидал, что Гектор выскочит из-за двери или из-под стула.

— Одна, — ответила Скай с еле заметной улыбкой, — Гектор в больнице.

Лорд Брора ничего не сказал. Он отказался от низкого кресла, которое Скай предложила ему, и уселся на стул с высокой спинкой, на котором ему было удобней.

— Итак, это и есть тот дом, который ты выбрала, — медленно сказал он.

Скай почувствовала всю скудость рая, явившегося ему.

— Мы не можем многого позволить себе, во всяком случае в настоящее время, — объяснила она. — Видишь ли, у Гектора есть очень небольшая сумма денег — это наследство, и он должен жить на них, пока не сдаст экзамены.

— Значит, сын Макклеода живет на твои карманные деньги, — саркастически сказал дедушка.

— Напротив, он дает мне все, что может сэкономить.

— Очень любезно с его стороны, — сказал лорд Брора.

Она закусила губу.

— Я откровенна с тобой, дедушка, и не хочу ссориться, но, пожалуйста, не говори грубостей по отношению к Гектору. Видишь ли, я люблю его.

— Представляю, — ответил старик.

Наступило молчание.

— Зачем ты приехал сюда? — спросила Скай.

— Чтобы повидать тебя, — сердито ответил он.

Скай улыбнулась ему.

— Я очень рада видеть тебя.

— Ты прислала ко мне Мэри Гленхолм, чтобы она наговорила мне всякую чушь, — ответил он. — Норман также пытался переубедить меня. Я их слушал и говорил то, что я думаю. Когда они уехали, я решил сам во всем убедиться.

— А разве ты не соскучился по мне?

Старик протянул к ней руку.

— Поедем в Гленхолм, дитя. Мне без тебя очень одиноко.

Скай колебалась одно мгновение, затем она подошла к дедушке, опустилась перед ним на колени и посмотрела ему в лицо.

— Позволь мне приехать в Гленхолм замужней женщиной, — умоляюще сказала она. — Пожалуйста, дорогой дедушка. Ты должен мне позволить.

Старик молчал, как будто слова застыли у него на губах.

— Должен! — наконец сказал он. — Что ты хочешь сказать этим «должен»? Скажи мне, ты…?

Скай покачала головой.

— Нет, дорогой, — скала она. — У меня не будет ребенка, хотя если бы я тебе сказала другое, ты вынужден был бы сдаться. Но я скажу тебе правду, как всегда.

Она не знала, почему в нарушение всех своих планов, рассчитанных на то, чтобы вынудить деда согласиться на ее брак, она так поступает и теряет единственную возможность. Но Скай знала только одно: она не могла лгать старику. В нем было что-то сильное, благородное, что-то такое, что не допускало лжи.

Он мог быть нетерпимым, упрямым, но он был настоящим джентльменом, и Скай гордилась им. Она увидела облегчение на его лице, когда она начала говорить. Она знала, что именно по этой причине он приехал к ней, что этого он больше всего боялся.

Скай встала и посмотрела ему прямо в лицо.

— Дедушка, — сказала она, — я должна кое-что тебе рассказать. Я никогда не собиралась говорить тебе об этом и не знаю, почему я это обсуждаю с тобой, но я ничего не могу поделать. Это была моя идея — жить с Гектором под одной крышей, чтобы ты согласился на наш брак. Он не хотел делать этого и уступил мне только при одном условии.

— Что же это за условие?

— Мы должны жить вместе как друзья, и между нами ничего не может быть, пока мы не поженимся.

Сказав это, Скай отвернулась и подошла к окну. Она стояла там несколько минут. Дедушка знал, что она плачет.

— Подойди ко мне, дитя, — ворчливо сказал он.

Она не послушалась, и он снова повторил:

— Иди сюда, Скай, ты мне нужна.

Она повернулась к нему, — слезы струились по ее лицу — и сделала несколько шагов. Внезапно она оказалась на коленях возле него, он обнимал ее, а она горько плакала на его плече.

— Теперь все пропало, — с несчастным видом сказала она. — Я не хотела тебе ничего говорить, но я так несчастна, мне трудно так жить. Я хочу выйти замуж, дедушка. Я хочу выйти замуж за Гектора и хочу, чтобы у нас был собственный дом.

Он обнимал ее одной рукой за плечи, а другой гладил волосы. Немного погодя она стала спокойнее и только часто всхлипывала. Затем все еще дрожащим голосом Скай сказала:

— Я поступила глупо, не так ли?

Старик посмотрел на нее с нежностью в глазах.

— Милая, мне хотелось бы чашку чая, да и ты, наверно, выпьешь со мной.

Скай попыталась засмеяться.

— Здесь или на кухне? — спросила она. — Может быть, ты подождешь, пока я принесу тебе чай сюда?

— Будем пить на кухне, — ответил лорд Брора.

Он пошел за ней в крошечную кухню, сидел за столом и смотрел, как она делает бутерброды, пока закипает чайник.

— Ты бледна, — вдруг сказал он.

Скай кивнула.

— Мне недостает воздуха Гленхолма.

Дед что-то пробормотал и изменил тему.

— Сегодня приехал Норман после медового месяца. Ты видела его жену?

— Я встретила ее на вокзале, когда Норман уезжал к тебе. Она очень красивая.

— Актриса, — сказал лорд Брора, как будто в этом слове было полное определение личности Карлотты.

— Не очень известная актриса, и я не думаю, что она собирается вернуться на сцену.

— Норман — глупец, что женился снова в таком возрасте, — сказал лорд Брора. — Но должен сказать, он кажется счастливым.

— Она не любит его, — сказала Скай.

— Тогда зачем она вышла за него?

— Возможно из-за денег, — сказала Скай. — Бедный Норман, надеюсь, он будет счастлив на этот раз.

Лорд Брора проницательно посмотрел на внучку, оставив ее слова без комментария. Ему было хорошо известно, что первая женитьба Нормана на его дочери Эвелин не была счастливой. Он редко обсуждал этот вопрос, хотя и не избегал его.

После чая Скай положила тарелки и чашки в мойку, чтобы вымыть их потом.

— Долго ли ты пробудешь в Лондоне, дедушка? — спросила она.

— Это зависит от тебя, — ответил он.

— От меня!

— Я подумал, что тебе захочется вернуться со мной, на время, конечно.

Скай колебалась. Она устала от споров. Она чувствовали, что не сможет пойти через все это опять и все же не хотела отталкивать его своим отказом. Она вздохнула.

Ее дед вынул большие золотые часы и посмотрел на них.

— Когда молодой Макклеод приходит домой? — спросил он.

— Он должен быть с минуты на минуту, — ответила Скай. — Обычно он приходит около пяти часов.

Она ожидала, что дедушка встанет. Вместо этого он убрал часы.

— Я повидаю его, когда он придет, — сказал он.

— Ты собираешься повидаться с ним? — как эхо повторила Скай.

— Я поговорю с ним.

Скай ждала молча, наполовину в страхе, наполовину в надежде.

— Я послушаю, что он скажет, — добавил старик.

Скай воскликнула:

— О дедушка! Ты действительно переменился. Неужели у нас есть надежда, что ты дашь согласие?

— Я ничего не обещаю. Я только хочу поговорить с этим молодым человеком, вот и все.

Скай обхватила его за шею.

— Ты — мой дорогой, — сказала она. — О дедушка, я никогда не верила, что ты можешь быть таким добрым.

— Не старайся уговаривать меня, — приказал он. — Я сам приму решение, и никто не сможет заставить меня изменить его.

Она снова обняла его.

— Я так счастлива! Я знаю, ты полюбишь Гектора, когда увидишь его.