Глава вторая
Дождь лил, как из ведра, заливая водосточные желоба на Шафтсбери Авеню. Несколько театралов все еще стояли с несчастным видом под портиком театра, ожидая свои экипажи или надеясь поймать такси. Служители неумолимо закрывали двери, стараясь скорее попасть домой к ужину.
В один из подъездов, ведущих на сцену с боковой улицы, медленно спустилась девушка и, проходя, пожелала швейцару доброй ночи.
— Ой, дождь! — воскликнула она.
— Он идет уже добрых два часа, мисс, и не похоже, что скоро перестанет.
Девушка открыла зонтик и вышла.
Она быстро перешла улицу и стала ждать автобус. На остановке уже собралась небольшая толпа. Люди стояли молча, прячась под зонтиками и глядя в одну сторону. Спустя несколько минут подошел автобус, и все бросились к нему. Карлотта, поспешно закрывая зонтик и чувствуя, как дождь бьет ее по лицу, двинулась вместе со всеми. Ступив на край панели и даже не поняв, как это случилось, — поскользнулась ли она, или кто-нибудь толкнул ее, — она упала под ноги входившим в автобус.
От неожиданности она несколько мгновений не могла ничего предпринять. Она чувствовала себя беспомощной, испуганной и тонущей в массе людей. Пытаясь подняться, она опиралась пальцами о холодные влажные камни. В этот момент кто-то подхватил ее под руку и поднял.
— Вы не ушиблись? — раздался чей-то голос.
— Нисколько, — хотела сказать Карлотта, но у нее подвернулась нога, и она вскрикнула от боли.
— Моя лодыжка, — сказала девушка, и хотя она стояла на одной ноге, но стояла прямо: ее поддерживала твердая рука.
Автобус уже ушел, и несколько человек, раздосадованных тем, что не попали в него, теперь ждали следующего и наблюдали за ними.
— А вот и такси. Я помогу вам сесть.
Человек, который поставил ее на ноги, окликнул проезжавшее мимо такси. Открыв дверь, он приподнял и почти втолкнул девушку в машину.
— Ваш адрес? — спросил он.
Карлотта назвала адрес и добавила:
— Но, пожалуйста, не стоит затруднять себя и ехать со мной. Все в порядке.
Мужчина не ответил. Вместо этого он сел в такси рядом с ней и захлопнул дверь.
— Увы, далеко не все в порядке, — сказал он, рассматривая мокрое грязное пятно на красном пальто Карлотты, ее чулки и открытые кожаные туфли.
— Трудно представить, что я была так глупа, — уныло сказала она.
— Позвольте мне осмотреть вашу лодыжку. Я врач.
Она взглянула на своего попутчика. Это был крупный широкоплечий и чисто выбритый мужчина. Она отметила, что у него очень приятный голос. Он говорил с легким акцентом, однако она не могла определить, с каким. Размышляя обо всем этом, она с трудом выпрямила ногу, чтобы он смог дотронуться до лодыжки. Он стал на колени прямо на полу такси и ощупал ногу пальцами специалиста.
— Надеюсь, что это небольшое растяжение, — сказал он. — Больно?
— Да, — призналась она, — там… где ваши пальцы.
— Растяжение сухожилия, — сказал он. — Надо сразу же сделать холодный компресс. Могло быть и хуже. Кости целы.
— Не могу понять, как это случилось, — призналась она. — Ненавижу автобусы.
— Я тоже, — согласился он, — но не так, как дожди.
Он снял шляпу, с которой текло, и бросил ее на пол перед собой. Она увидела, что он молод, моложе, чем она ожидала.
— Мне повезло, рядом оказался врач, — легко произнесла она, немного смущенная этой ситуацией. — Обычно в таких случаях нет ни одного врача на двадцать миль вокруг.
— Вам не повезло, — сказал он; что-то в том, как он произнес эти слова, заставило ее воскликнуть:
— Вы шотландец, ведь так?
— Меня зовут Гектор Макклеод, — ответил он, и оба рассмеялись, как будто это была шутка.
— Меня зовут Карлотта Ленковская, — сказала она.
— Русская! — воскликнул он, и они снова засмеялись.
Такси остановилось.
— Это здесь? — спросил с сомнением шофер.
— Да, это здесь, — ответила Карлотта. — По вечерам дом выглядит немного странно.
По сторонам огромного дверного проема возвышались высеченные из камня фигуры, а дубовая дверь с железными засовами и решеткой над замком напоминала средневековую. Огней в доме не было ни вверху, ни по сторонам. Карлотта достала ключ, а Гектор Макклеод вышел из такси и открыл дверь, потом помог выйти и ей.
— Теперь вы справитесь сами? — спросил он, когда она добралась до двери.
— Может быть, вы зайдете и чего-нибудь выпьете? — сказала она.
Он подумал.
— Вы уверены, что я вас не побеспокою?
— Нет, — уверила она его, — и вы были так добры. — Она вынула кошелек: — Пожалуйста, заплатите водителю.
— Я сам, — сказал он.
— Но вы должны позволить заплатить мне, — возразила Карлотта.
Он расплатился; дождь поливал его, пока он ждал сдачу.
— Пожалуйста, во имя здравого смысла, возьмите деньги, — умоляла Карлотта, когда он вернулся.
Он покачал головой:
— Не думайте об этом. Не так часто выпадает возможность выручить из беды кроткую деву.
— Но я настаиваю.
— Вы не можете настаивать, стоя на одной ноге, — с улыбкой ответил он. — Давайте я помогу вам подняться по лестнице, если мы идем наверх.
Он с удивлением огляделся. Они находились в высоком узком холле, на стенах можно было различить нечто странное, похожее на коллекцию оружия.
Карлотта проковыляла, опираясь на его руку, и зажгла свет.
— Не удивляйтесь, — сказала она, когда свет озарил не только коллекцию оружия, но и две большие витрины, заполненные театральными драгоценностями, париками, перьями и всевозможными украшениями.
— Вы безусловно знаете, как называется это место, даже если никогда раньше здесь не бывали.
Он покачал головой.
— Я с севера, — как бы извиняясь, сказал он.
— Это все «Ленковская. Театральные костюмы», — сказала Карлотта. — Боюсь, что вам придется помочь мне, наши комнаты наверху.
Они медленно поднялись по лестнице и оказались в огромной комнате, заполненной платьями, рядами висевшими на вешалках. В помещении стоял слабый запах затхлости и ношеной одежды. Они прошли через всю комнату и в конце ее подошли к двери, обитой сукном. Карлотта тяжело опиралась на руку Гектора; нога болела довольно сильно.
— Вы уверены, что сможете дойти? — спросил он. — Разрешите, я донесу вас.
— Все в порядке, — ответила она. — Откройте дверь, пожалуйста.
Он выполнил ее просьбу, и Карлотта крикнула:
— Магда! Магда! Где ты?
В ответ прозвучал глубокий, мягкий голос:
— Ты вернулась, дорогая? Ужин готов!
Они прошли через маленький холл и открыли дверь в ярко освещенную комнату, в которой за столом, накрытым к ужину, сидела такая тучная женщина, какой Гектор никогда не видел. Ему понадобилось некоторое время, чтобы рассмотреть обстановку. Однако то, что он увидел, было так неожиданно, что у него перехватило дыхание. Это была небольшая комната, увешанная с пола до потолка коллекциями всевозможных предметов. Там были фотографии, куски вышивок, дорогие персидские ковры, русские иконы, мечи с эфесами, усыпанными драгоценностями, и разные вещи, имеющие ценность лишь как память.
В камине ярко горели дрова. Перед ним на двух громадных креслах расположился целый ансамбль кошек: три голубые персидские кошки, сиамский котенок, который рвал одну из подушек, и рыжая пестрая кошка. Удивительнее, чем эта комната, была ее хозяйка. Магда Ленковская весила, должно быть, килограммов сто тридцать. Это была огромная гора мяса. Было непонятно, как она вообще могла двигаться; а то, что она двигалась проворно и легко, поражало.
Гектор смотрел на нее с восхищением, пытаясь определить, какие железы работают слишком быстро или слишком медленно в этом чудовищном теле.
Темные волосы, разделенные посередине пробором, закрывали уши, из которых свисали две огромные серьги с рубином в золоте. На плечах у нее была великолепная шаль, вышитая яркими цветами. Она была отнюдь не безобразна. Ее глаза, должно быть, когда-то были прекрасны, они еще и теперь оставались темными и живыми под прямыми узкими бровями.
Она встала, когда Карлотта вошла.
— Моя голубушка, мой ангел, ты ушиблась!
— Я подвернула лодыжку. Это всего лишь растяжение, — ответила Карлотта. Она все еще крепко держалась за руку Гектора.
Он посмотрел на нее и внезапно увидел, что она прелестна.
Карлотта сняла шляпу, и ее темные волосы, открывая лоб и уши, падали сзади густой темной массой вьющихся кудрей; кожа была белой; когда она говорила, ее темные глаза сияли. В стройной и изящной фигурке ощущалась какая-то непонятная чувственность.
«Это экзотичная и самая обаятельная женщина, какую я когда-либо знал», — подумал он.
Прежде чем сесть, она сняла пальто. На ней было простое короткое черное платье без всякой отделки, но Гектор понимал, что она должна быть одета в шелка, украшенные соболями и бриллиантами.
Глядя на нее, он ощущал ее незаурядность.
«Очень хороша», — подумал он и чуть не произнес это вслух.
Необъятная Магда вскрикивала, когда Карлотта, весело рассказывая об инциденте, выдумала целую историю о том, как ее чуть не затоптали до смерти, а Гектор спас ее. И рассказ ее был живым и красочным, а Гектор чувствовал себя так, как будто принимал участие в настоящем приключении.
Убедив женщин, что это необходимо сделать немедленно, он перевязал лодыжку Карлотты. Когда он закончил, Магда пригласила его поужинать с ними, и он с радостью принял приглашение.
Ему стоило только почувствовать восхитительный запах блюд, которые появились на столе, чтобы понять, как любит Магда поесть, как хорошо знает, что такое поесть вкусно. Любовь русских к крему, маслу, пирожным проявилась даже в этом легком ужине. Гектору трудно было понять, так это Карлотта, если она обычно наслаждалась едой такого сорта, смогла сохранить стройную фигуру.
— Много было зрителей сегодня? — спросила Магда.
Гектор понял, что Карлотта — актриса.
— Что вы играете? — спросил он.
— О, это ужасная пьеса. Написана одним из тех честных молодых авторов, которые считают, что писать — это их предназначение, и которых никто не хочет слушать. Боюсь, что пьеса недолго продержится.
— Нет хороших пьес в наше время, — подхватила Магда. — Только я сделаю костюмы, а постановку уже снимают. Но это хорошо для бизнеса, пока нам платят.
— Магда следит за этим, поверьте, — вмешалась Карлотта. — Девиз этого дома — деньги вперед или никаких костюмов.
Магда рассмеялась глубоким смехом.
— А почему я должна работать бесплатно? — спросила она.
— О, ты совершенно права, — ответила Карлотта. — Просто я рассказываю мистеру Макклеоду, или я должна сказать «доктору»?
— Вы практикуете? — спросила Магда.
— Я работаю, чтобы получить ученую степень в Лондоне, я ее уже получил в Шотландии, — ответил он. — Я приехал из Эдинбурга всего месяц назад и работаю в больнице Святого Антония.
— Это очень большая больница, не так ли?
— Одна из самых больших.
— Вам нравится ваша профессия? — спросила Магда.
— Это единственная вещь, которой я всегда хотел заниматься, еще с мальчишеских лет, — сказал он. — Я едва могу поверить, что все это не сон.
— Это путь к счастью, — сказала Магда. — Мечтать и осуществить свою мечту. И у меня когда-то была мечта, много лет тому назад.
— Магда была балериной, — сказала Карлотта Гектору. Она показала на каминную доску, где в центре красовалась пара розовых балетных туфелек, они были изношены, и в стеклянной тюрьме у них был усталый и трогательный вид.
— Я сломала ногу, — пояснила Магда, — и не смогла больше танцевать.
Гектор не знал, что сказать. В этих нескольких словах заключалась трагедия.
Удивительно, подумал он, как эти две женщины могут передавать глазами и выражением лица малейшие изменения в настроении, как могут они вносить в беседу атмосферу, на которую он не мог не отозваться. Он понимал, что эта рана была глубже любой физической, и не находил слов утешения. Он мог только слушать и надеяться, что она поймет то сочувствие, которое он ощущал.
Открылась дверь, и вошла женщина, высокая и худая, с вьющимися волосами цвета поблекшего золота.
— Привет, Леолия, — сказала Карлотта. — Познакомься с доктором Макклеодом. Он привез меня домой.
— А что случилось? — спросила она, и пришлось снова рассказать о происшествии с Карлоттой.
Женщина села за стол. Гектор решил, что ей должно быть около шестидесяти лет. Она тоже показалась ему необычной. Она была англичанкой, но редко встречающегося типа. Она говорила, как говорят образованные англичанки, и появлялось очарование, совершенно менявшее ее внешность.
— Миссис Пейн живет с нами, — сказала Магда.
— Она помогает вам в работе? — спросил Гектор.
Леолия Пейн засмеялась.
— Если бы я даже взялась за это дело, ничего бы не получилось. Нет, Магда ведет свое дело сама. Я только живу здесь и присматриваю за ней, когда Карлотта играет в провинции или веселится с молодыми людьми.
Карлотта улыбнулась.
— Ты говоришь так, как будто я часто веселюсь. Уверяю вас, доктор Макклеод, что обычно я иду домой сразу после спектакля.
— Я думаю, что вы поступаете разумно, если вас интересует карьера, — ответил Гектор.
— Это меня интересует и не интересует, — сказала со вздохом Карлотта.
— У девушек в наше время нет честолюбия, — сказала Магда. — И я завидую этому, ведь единственное, к чему я стремилась, были мои танцы. Мы тренировались, пока наши пальцы не начинали кровоточить, и вы думаете, мы обращали внимание?..
— Не говори нам об этом, дорогая, — прервала ее Карлотта. — Ты знаешь, эти дни миновали. Теперь таких честолюбцев нет.
— За исключением, вероятно, Нормана Мелтона, — тихо сказала Леолия Пейн.
— Да, пожалуй, Норман таков, — согласилась Магда.
Часы пробили. Гектор поднялся, чтобы откланяться. Его удивило, что уже так поздно.
Карлотта протянула ему руку.
— Не зайдете ли вы к нам завтра? — спросила она. — У меня нет утреннего спектакля, и я хотела бы, чтобы моя нога была в порядке к вечернему.
