Глава 15
Все утро миссис Чевиот и мисс Бекклс хлопотали по хозяйству. Взирая на плоды своих трудов, довольная Беки объявила, что скоро Хайнунс превратится в очень уютное жилище. Она так ясно видела своим мысленным взором долгое и счастливое проживание в этом доме, что Элинор пришлось вернуть ее на землю. Миссис Чевиот напомнила компаньонке, что как только у нее будут развязаны руки, она немедленно продаст Хайнунс. Мисс Бекклс покачала головой и ответила, что ее никогда не убедить, будто это лучший выход из создавшегося положения.
– Мы могли бы так уютно жить в Хайнунсе, – с тихим вздохом заметила она.
Миссис Чевиот заверила компаньонку, что где бы ей ни пришлось жить, она обязательно захватит с собой свою дорогую Беки, но о том, чтобы остаться в Хайнунсе, не может быть и речи. На это мисс Бекклс ответила, что его светлости лучше знать, как ей следует поступить.
Возмущенная Элинор тут же стала обвинять его светлость в диктаторских замашках и полном пренебрежении принципами и правилами, которых придерживаются порядочные женщины. Мисс Бекклс задумчиво заметила, что ей очень нравятся властные мужчины, после чего вдова в гневе выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
Элинор уже перестала надеяться, что мисс Бекклс войдет в ее положение. Никто, с кем ей сейчас приходилось иметь дело, не имел ни малейшего представления о том, в какой неловкой ситуации она оказалась. Миссис Чевиот не могла понять, что ей придется опустить руки и плыть по течению Судьбы, которое несло ее к туманному и неясному будущему. Она не могла даже себе представить, что с ней будет дальше. Казалось сомнительным, что после выплаты долгов от имущества Эустаза Чевиота останется что-нибудь, кроме очень скромной суммы денег. Элинор не могла даже вынести мысли о том, что в результате своего замужества она будет жить в достатке. Однако миссис Чевиот как честная женщина была вынуждена признать, что после такого перерыва в своей серой и скудной жизни ей будет очень трудно возвратиться к прежней профессии. Маленький домик в скромном квартале, в котором бы она жила с Беки. Вот что, казалось ей, может быть самым лучшим. И хотя всего неделю назад этот вариант являлся пределом ее мечтаний, сейчас по совершенно необъяснимым причинам он потерял для нее всякую привлекательность.
Уже появились первые плоды короткого объявления о ее замужестве, которое лорд Карлион поместил в лондонские газеты. Конюх, который ездил в Биллингсхэрст по какому-то делу, привез в Хайнунс письма от двух ее кузин и самого нелюбимого дяди. Дядя писал, что очень обижен на племянницу, которая тайно вышла замуж. На целых двух страницах он сердито напоминал Элинор, будто никогда не хотел, чтобы она покинула его дом. Дядя, скорее всего, не обратил внимания на еще одно объявление, в котором сообщалось о кончине Эустаза Чевиота, и писал о своих надеждах на то, что ей не придется жалеть о браке с человеком, о котором у него имеются только плохие отзывы.
Письма кузин, напротив, были полны восхищения. Скорее всего, они сгорали от любопытства и хотели узнать все, что скрывалось за коротким официальным объявлением в «Таймс». Они напоминали о своей горячей любви к Элинор и просили без колебаний пригласить их в Хайнунс, если они смогут чем-нибудь помочь кузине в час испытаний. Элинор, не тратя времени напрасно, ответила на эти добрые предложения помощи вежливыми, но решительными отказами.
Когда Фрэнсис Чевиот вернулся с похорон в подавленном состоянии, пришлось позвать Кроули, чтобы помочь господину выйти из экипажа. Возвращение мистера Чевиота в таком мрачном настроении удивило Элинор. Но еще больше удивилась она, услышав невнятные объяснения причины его подавленности. Миссис Чевиот оставалось только молча смотреть на него, открыв от ужаса рот. Так же, как лорд Карлион, она не верила в то, что молодой француз погиб от рук карманников. Нет, это преступление совершила какая-то зловещая и страшная сила. Элинор без особого труда предположила, что эта сила не успокоится со смертью Луи Де Кастре. Девушка не имела ни малейшего представления о том, кто убийца: английский тайный агент или французский, но в том, что он был как-то связан с документом, который, возможно, спрятан Де Кастре, Фрэнсисом Чевиотом и их сообщниками в Хайнунсе, она не сомневалась. В первые минуты после рассказа мистера Чевиота Элинор охватил страх, и она была готова разобрать дом по кирпичику, лишь бы найти и избавиться от того, что так хитро было спрятано в Хайнунсе, но когда она успокоилась, ее мысли потекли в другом, более мирном направлении. Она не могла не признать, что долг всякой англичанки, патриотки своей родины, сделать все, чтобы помешать коварным замыслам врага отечества, какими бы жестокими и безжалостными они ни были. Правда, сейчас у нее мелькнула мысль, что не следовало бы ей быть патриоткой Англии.
Глядя на бледное лицо Фрэнсиса, миссис Чевиот не могла не заметить его растерянность и горе. Хотя она и питала немалые сомнения в истинности такого показного и бросающегося в глаза горя, Элинор сразу же обратила внимание на очевидное нервное напряжение, нашедшее выражение в резком голосе и грубости, с которой он принялся отчитывать лакея за какую-то ошибку. На губах мистера Чевиота застыла вымученная улыбка, движения потеряли точность и грацию, которыми они отличались до получения из Лондона печальных известий.
Внешний вид и состояние гостя не могли не вызвать у миссис Чевиот даже некоторое сострадание. Но она боялась, что страх Фрэнсиса перед неизвестным хозяином, которому они служили с Де Кастре, может заставить его совершить какой-нибудь отчаянный поступок, и она окажется невольно вовлечена в него.
Ей очень хотелось поделиться своими опасениями с лордом Карлионом. Едва Фрэнсис Чевиот, захватив флакончик с нюхательными солями и пузырек с нашатырным спиртом, поднялся прилечь в свою комнату, где Кроули уже задвинул шторы, Элинор заняла наблюдательное место у одного из окон гостиной, которое выходило на дорогу, ведущую к парадному входу в Хайнунс. Как бы ни раздражали ее спокойствие и уверенность его светлости, она вынуждена была признать, что с невыразимым облегчением увидела бы его высокую фигуру, входящую в дом, и выслушала бы его насмешки над ее тревогами.
Когда в ворота наконец въехал всадник, она с разочарованием увидела, что это был не лорд Карлион. а всего лишь Ники, снявший траурный костюм и надевший назло Джону синий сюртук с огромными серебряными пуговицами и ярко-желтые бриджи из оленьей кожи. Юноша сидел на худющем гунтере, которому очень не понравился восторг Баунсера по поводу возвращения хозяина. Пару минут Ники успокаивал лошадь, потом заметил у окна Элинор, весело помахал рукой и крикнул:
– Я только поставлю в конюшню Руфуса! Правда, превосходный породистый рысак? Знаете, сейчас он ведь играет. На самом деле Руфусу наплевать на Баунсера! Бедняга застоялся в конюшне.
Миссис Чевиот кивнула. Несмотря на свое волнение, гордость, с которой юноша отзывался о своем Руфусе, не могла не вызвать у нее улыбки.
Ники направился к конюшне, и миссис Чевиот пришлось долго ждать, пока он, как положено, не почистил благородное животное и не поставил его в стойло.
Через двадцать минут юный мистер Карлион вошел в дом. Он оставил шляпу с хлыстом на столике в холле и спросил негромким голосом, дрожащим от волнения:
– Где Чевиот?
– В своей спальне. Он велел опустить шторы, и Кроули растирает ему ноги. О, Ники…
– Тише! Пойдемте в библиотеку, кузина. Мы не должны разговаривать в холле. Здесь нас могут подслушивать.
– О, вы совершенно правы! – согласилась Элинор и покорно поплелась за ним к библиотеке. – Но мне кажется, мистер Чевиот на самом деле лег в постель. Он приехал очень расстроенный. В этом не может быть никаких сомнений.
– Ей-Богу, я и сам не сомневаюсь, что кузен Фрэнсис страшно взволнован и расстроен новостями! – кивнул юноша, тщательно закрывая дверь. Он подошел к камину и бросил в огонь новое полено. – Он вам рассказал об убийстве Луи Де Кастре?
– Да. Это убийство так подействовало на меня, что сейчас мои нервы напряжены не меньше, чем его. Где ваш брат? Я надеялась, он приедет с вами.
– Нет, нет, сегодня вы не увидите Неда! – покачал головой юный мистер Карлион. – Он отправился в Лондон… первые два перегона собирается сделать на своих лошадях, а потом пересядет в почтовую карету. Нед велел запрячь гнедых. Они отличные ходоки, просто великолепные!
– Отправился в Лондон!.. – испуганно повторила миссис Чевиот.
– Да. Нед обещал вернуться как можно скорее, но… – А его светлость знает о смерти француза? – требовательным голосом осведомилась Элинор, с сожалением прерывая юношу.
– О да! Конечно, знает! Именно поэтому Нед и поехал в город. Правда, он не сказал нам, что собирается там делать. Джон по-прежнему сидит в Холле. Он предложил, если, конечно, вы хотите, провести ночь в Хайнунсе, только, естественно, чтобы Фрэнсис ничего не знал. И клянусь Юпитером, кузина Элинор, мне обязательно следует присматривать за Баунсером, чтобы он ел только из моих рук. Джон опасается, что кузен Фрэнсис или этот его зубодер лакей могут попытаться отравить пса. Хотя, знаете, я приучил Баунсера не брать пищу из рук незнакомых людей, так что, смею полагать, отравления можно не опасаться!
Миссис Чевиот решила не рассказывать юноше, с какой готовностью его любимец принимал кости и объедки из рук незнакомых людей. Вместо этого она сказала:
– Ваш брат знал об убийстве Де Кастре и отправился в город, не сказав мне ни единого слова?
– О, Нед знал, что я вернусь в Хайнунс и расскажу вам о его поездке! Дело развивается самым замечательным образом, кузина! Никто не знает, что может произойти дальше!
– В этом я с вами полностью согласна! И по этой самой причине мне бы очень хотелось переговорить с его светлостью.
– На мой взгляд, даже Нед не знает, что может произойти дальше, но я могу вам сообщить следующее, кузина. Мой брат считает Фрэнсиса очень опасным человеком! Он так и сказал и велел мне быть с ним поосторожнее.
– Вот как? – гневно переспросила Элинор. – Очень признательна его светлости! Мне тоже следует вести себя с мистером Чевиотом поосторожнее, или я не имею никакого значения?
Ники обезоруживающе улыбнулся.
– Мы с Баунсером присмотрим за вами, кузина Элинор. Не сомневайтесь.
– У меня появилось очень сильное желание собрать сундук и немедленно покинуть этот дом!
– Вы ни в коем случае не должны уезжать из Хайнунса!
– Да, я не уеду! – сердито кивнула Элинор. – Но все, что происходит, просто отвратительно! Когда я увижу вашего брата… если я когда-нибудь его снова увижу, что очень сомнительно, поскольку мне, скорее всего, не сегодня-завтра перережут глотку!.. у меня будет, что ему сказать! О, когда я задумываюсь над тем кошмарным положением, в каком оказалась благодаря совершенно безумным планам его светлости, которые у него еще хватает наглости называть очень разумными, я могу… со мной может только случиться сильная истерика!
Ники весело рассмеялся.
– Да! С вами точно могут случиться спазмы, как с одной из гувернанток моих сестер! Но сейчас не время шутить, кузина.
– Шутить?
– Я призываю вас быть серьезной! О, кузина Элинор, неужели вы могли хоть на минуту предположить… в молодости…, я хочу сказать еще в школьном возрасте… что наступит день, когда вам придется бороться с французскими тайными агентами?
– Нет, Ники, не могла! В школьном возрасте я не могла даже представить, будто со мной может произойти что-нибудь подобное… Как бы мне хотелось сейчас оказаться в том возрасте!
– Я и не сомневался, что вам это даже присниться не могло! Да и как бы вы могли предвидеть такие приключения?.. Но самый главный сейчас вопрос заключается в том, что предпримет кузен Фрэнсис?
– Последний час эта мысль и у меня не выходила из головы.
– Знаете, он настолько трусливый тип, что вряд ли попытается совершить какой-нибудь отчаянный поступок. А мне бы очень хотелось этого!
– В этом я ничуть не сомневаюсь!
– Вообще-то, нет! – беспечно покачал головой юный мистер Карлион. – Если Нед прав и кузен Фрэнсис на самом деле опасный тип… хотя, должен признаться, я никак не могу поверить в то, что от человека, предпочитающего кошек собакам и не в состоянии и шагу ступить без флакончика с нюхательными солями, можно чего-нибудь… но если он все же опасный тип, тогда готов поклясться – он предпримет какую-нибудь дьявольски хитрую авантюру, которая ни мне, ни вам никогда даже в голову не придет!
– Вы, скорее всего, правы, и каждое произнесенное вами слово только укрепляет меня в решимости немедленно собирать вещи и, не мешкая, отправляться к миссис Макклсфилд!
– К миссис Макклсфилд? А… к той самой женщине, у которой вы должны были работать гувернанткой? Это хорошо, что Нед не разрешил вам поехать к ней, так ведь? Вам бы пришлось очень пожалеть, если бы вы пропустили все это веселье!
Элинор не напрасно шесть лет учила подростков. Она знала, если они что-то вобьют себе в голову, переубедить их невозможно. Поэтому миссис Чевиот решила больше не объяснять Ники, в каком опасном положении она находится, и сказала, что действительно пожалела бы, если бы в ее жизни не тало этой недели, полной тревог и переживаний. Довольный Ники заявил, что с самого начала считал ее отличной девчонкой, и тут же, не понимая, что лишает Элинор остатков храбрости, стал рассказывать о версии Джона, как был убит Луи Де Кастре.
– Джон сомневается, будто это был один из наших парней, – с важным видом заявил Николас Карлион. Он энергично мерял комнату шагами, как полный сил и рвения юный джентльмен, которому не терпится взяться за дело. – Считает практически невозможным сказать, на что способны люди, которые занимаются такими делами, но склоняется к мысли, будто Луи убили его же собственные хозяева.
– Де Кастре убили только за то, что он не сумел представить секретный документ, который от него требовали? – запинаясь, спросила миссис Чевиот.
– О нет! Джон считает, они могли заподозрить Де Кастре в том, что тот ведет с ними нечестную игру. Видите ли, брат полагает, Луи не был важным тайным агентом, поскольку нашей секретной службе о нем ничего неизвестно. Конечно, наши люди очень тщательно следят за иностранцами и знают о них намного больше, чем можно предположить. Скорее всего, существует человек, а может, и не один, а несколько, который стоит за всей этой авантюрой. Меня нисколько не удивит, если это окажется человек, кого никто ни в чем не подозревает. Вот было бы замечательно, если бы он сам заявился в Хайнунс!
– Да, в самом деле это было бы в высшей степени замечательно! А вдобавок ко всему, полагаю, раз он кажется таким отчаянным человеком, то не остановится ни перед чем, лишь бы добиться своего?
– Совершенно верно! Особенно если будет думать, будто этот документ или что-то другое находится в нашем распоряжении.
Миссис Чевиот не смогла подавить восклицание ужаса, но на помощь пришел здравый смысл. Она робко предложила, что если бумага у них, то они должны передать ее истинным владельцам.
Ники, поразмыслив над этим предложением, с некоторым неудовольствием был вынужден признать, что в ее словах есть смысл. Через несколько минут он повеселел и сказал:
– Но только представьте себе, какой запутанный получился клубок! Ведь человек, который спрятал этот документ, мертв, а в его доме сейчас живете вы. Выходит, тому, кому нужно найти его, необходимо сделать это тайком! Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что истинные владельцы документа все испортят! Сейчас преступникам необходимо во что бы то ни стало тайком пробраться в Хайнунс! Клянусь Юпитером, точно! Как же я сразу не догадался! Этого человека обязательно пришлют к вам под видом слуги! Но сами посудите, ведь этому фальшивому слуге будет совсем нетрудно найти документ!
Перед мысленным взором Элинор появились две деревенские девушки, которых наняла миссис Барроу, плотник, вызванный починить неработающие петли и сломанные ножки стульев, и даже мальчик, который помогал садовнику. Она подпрыгнула на стуле и взволнованно выпалила:
– О Боже милостивый! Неужели вы думаете, будто человек, который проработал здесь целое утро… или служанки… или?..
– Нет, боюсь, нет, – задумчиво прервал ее Ники. – Вы имеете в виду Реддитча, да? Должен заметить, это первоклассная мысль, но я знаю Реддитча всю свою жизнь. Что же касается служанок, разве одна из них не племянница Барроу? А вторая, по-моему, девушка из деревни?
– Конечно, вы правы! – согласилась Элинор и опять села. – Даже не знаю, как я могла сказать такую глупость! Это вы во всем виноваты, несносный мальчишка! Это из-за вас мне в голову лезут такие идиотские мысли! Сейчас мне кажется, что едва ли следует ждать появления в Хайнунсе какого-нибудь зловещего незнакомца. Думаю, человек, нанявший Де Кастре, может знать, что ваш кузен являлся всего лишь самым простым посредником.
– Ну и что? – пожелал узнать Ники, недоуменно раскрыв глаза.
– А то, что если этот ужасный человек знал, от кого де Кастре получил информацию, он бы вне всяких сомнений сам обратился к нему! С какой стати французскому правительству выбрасывать деньги на ветер и платить дважды, когда можно заплатить только один раз и только одному человеку? Я уверена, что они никогда бы не стали тратить деньги напрасно!
Ники обдумал этот довод и вынужден был признать с некоторой досадой:
– Да, думаю, это возможно. И именно поэтому кузену Фрэнсису и пришлось самому взяться за дело, чего, готов поспорить, он никогда не хотел! Должен заметить, будет ужасно скучно, если нам придется иметь дело с одним Фрэнсисом Чевиотом!
Юный мистер Карлион продолжал взволнованно мерять библиотеку шагами, рассматривая и отбрасывая версии. Он бы совсем замучил миссис Чевиот, если бы в Хайнунс не приехал коренастый и рассудительный Джон Карлион. Джон пожал хозяйке руку и безо всяких дипломатических тонкостей послал Ники прогуляться.
– Прогуляться? Да не хочу я прогуливаться! – обиженно воскликнул Ники.
– Тогда сядь и перестань надоедать миссис Чевиот. Что случилось с вашим гостем, мадам?
– Мистер Чевиот поднялся к себе и прилег отдохнуть.
Джон Карлион улыбнулся и заметил:
– Ну что ж, мой брат может говорить, что ему заблагорассудится, но я не очень-то верю, будто нам следует опасаться Фрэнсиса Чевиота. Ники наверняка вам тут наговорил кучу всяких ужасов, но, надеюсь, они вас не испугали?
Элинор нетерпеливо посмотрела на гостя, и ее глаза враждебно сверкнули.
– О Господи, как вы похожи на своего брата, лорда Карлиона! – заметила девушка.
– На Неда? Нет, я уверен, что не похож на него! – со смехом ответил Джон.
– Ошибаетесь. Сходство есть и очень заметное. Мне даже сейчас показалось, будто меня спрашивает его светлость, а не вы. Ну разве я настолько глупа, чтобы пугаться такого пустяка, как убийство!
– Моя дорогая миссис Чевиот, вам не угрожают никакие опасности и, поверьте мне, менее всего вам угрожает убийство! Но я не могу не видеть, что вы не будете чувствовать себя спокойно, если останетесь ночью в этом доме с Чевиотом, который, скорее всего, предпримет попытку завладеть таинственным документом!
– Эй! – тут же осведомился Ники. – А про меня ты забыл? Я тоже останусь в Хайнунсе!
– Да, – согласился Джон, – и наверняка опять будешь спотыкаться о средневековые доспехи! Скажите, мадам, следует ли мне оставаться на ночь в Хайнунсе? Я могу поспать на диване в библиотеке. Я бы попросил старика Барроу охранять вас. Но мы ведь решили ничего не говорить слугам.
Миссис Чевиот поблагодарила Джона Карлиона, но после некоторых раздумий отклонила предложение остаться в Хайнунсе, сказав, что она вполне доверяет Ники и Баунсеру, который очень невзлюбил Фрэнсиса Чевиота, и лает всякий раз при встрече с ним. Собака, несомненно, поднимет всех на ноги, если Фрэнсис вздумает ночью выйти из своей комнаты. Баунсер открыл сонные глаза и негромко постучал по ковру хвостом.
– Да, – с благодарностью подхватил Ники, – и если я привяжу Баунсера у лестницы после того, как Фрэнсис отправится спать, можно будет не бояться отравленного мяса, поскольку Чевиоту никогда не удастся приблизиться к Баунсеру, чтобы отравить его. Баунсер поднимет на ноги всех в доме, прежде чем Фрэнсис успеет спуститься вниз.
– Ну что ж, мадам, должен признать, вы поступаете мудро, не обращая особого внимания на подозрения, которые, скорее всего, не имеют под собой никаких оснований, – похвалил Джон. – Когда я сам начинаю спокойно размышлять над этим, то думаю: уж не делаем ли мы из мухи слона?
Такое замечание, естественно, не могло понравиться юному мистеру Карлиону, и он хотел уже затеять спор с братом на эту тему, но ему помешало появление Фрэнсиса Чевиота. Когда Фрэнсис спустился на ужин, его поведение только подтвердило прозаические мысли Джона Карлиона. Мистер Чевиот вышел во всем черном, не забыв засунуть в карман платок, обшитый по краю крепом. На его лице застыла такая печаль, что его трудно было заподозрить в притворстве. Казалось, сейчас его голова занята двумя бедами: смертью близкого друга и начинающейся простудой, причем трудно было сказать, что печалит его больше. Когда Фрэнсис вспоминал о Луи Де Кастре, то сразу замолкал и только тяжело вздыхал. Однако большей частью мистер Чевиот обсуждал свое больное горло, которое, как он надеялся, не покраснеет и не станет гноиться. Он съел совсем мало пирога с фазаном, немного попробовал миндального крема и с печальным видом отказался от запеченого сыра.
Ники, которому очень хотелось заставить кузена разговориться и выдать себя неосторожным словом, рассказал о том, что была найдена потайная лестница, но единственной реакцией, которую вызвал этот рассказ, явилась сильная дрожь и слезливое обращение к миссис Чевиот с просьбой покрепче заколотить дверцу в саду. Ники был вынужден согласиться, что из его затеи не вышло ничего путного. Тот же самый эффект имел разговор о бумагах Эустаза Чевиота. Фрэнсис не сомневался, что они находятся в крайнем беспорядке, но настоятельно попросил не обращаться к нему за помощью.
– У меня сейчас голова занята совсем другим, мой дорогой, совсем другим! Ваш достойный брат намного лучше меня наведет в них порядок. Как я рад, что Карлион, а не я, является душеприказчиком завещания несчастного Эустаза!
Когда после ужина компания перебралась в гостиную, Фрэнсис Чевиот тут же почувствовал сквозняк и попросил Ники закрыть щель ширмой. Но даже ширма не помогла, и, извинившись перед миссис Чевиот, Фрэнсис послал Ники за Кроули.
– Если я простужусь, мне придется остаться в Хайнунсе на месяц, – с серьезным видом сообщил он. – А мысль о том, что я доставляю миссис Чевиот такие большие неудобства, очень меня смущает.
Элинор оставалось только надеяться, что выражение ее лица не выдало полного согласия с этими словами. Мисс Бекклс предложила какие-то лекарства. Через несколько минут появился Кроули. Он закутал Фрэнсиса в плащ и пообещал приготовить горячую ванну с горчицей для ног перед сном. Прошло совсем немного времени, и мистер Чевиот решил отправиться спать.
После его ухода Ники только развел руками и воскликнул:
– Наш кузен Фрэнсис – самый мерзкий и отвратительный тип на свете! На мой взгляд, он даже хуже Эустаза… Как можно бояться такого человека? Фу!
Даже мисс Бекклс согласилась с пылким восклицанием Ники и решила больше не связывать ночью ручки дверей Ники и Фрэнсиса бельевой веревкой. Баунсера привязали в холле у лестницы, и положили коврик, на котором он мог лежать. Однако эта идея не имела успеха, поскольку энергичное животное не могло смириться с заточением и принялось так настойчиво и громко лаять, что Ники пришлось освободить его.
После этого в доме воцарилась тишина. И лишь рано утром, когда слуги взялись за уборку, ее прервал грохот совков для мусора и щеток.
Едва Элинор успела позавтракать и встать из-за стола, как к ней спустился Кроули с очень скорбным лицом. Лакей сообщил ей довольно печальным тоном, что его господин чувствует себя очень и очень неважно и попросил вызвать доктора. Миссис Чевиот пообещала послать доктору Гринло записку и выразила надежду, что мистер Чевиот найдет в себе силы хотя бы немного позавтракать.
– Спасибо, мадам. Разве что совсем немножко овсяной каши, почти жидкой, – ответил Кроули. – Я набрался смелости и попросил кухарку приготовить для моего хозяина немного джема из аррорута, который он отведает чуть позже.
– Из баранины и трав можно приготовить суп, очень помогающий при разных болезнях, – с надеждой предложила мисс Бекклс.
Лакей мистера Чевиота вежливо поклонился, но покачал головой.
– Большое вам спасибо, мисс, но мой хозяин никогда не любил баранину. Перед выездом из Лондона я на всякий случай положил в саквояж укрепляющий свиной студень доктора Ратклиффа и попытаюсь убедить господина время от времени принимать его хотя бы по ложке.
Расспросы на кухне подтвердили рассказ Кроули. Миссис Чевиот пришлось выслушать язвительную речь миссис Барроу по поводу капризов молодого джентльмена, которым, по ее твердому убеждению, нельзя потворствовать.
– Что-то не помню, чтобы когда-нибудь видел мистера Фрэнсиса здоровым, – бесстрастно пробурчал Барроу. – Если мне не изменяет помять, однажды он растянул лодыжку. Когда его внесли в дом, у него было такое выражение лица, будто он сломал как минимум ногу. Боюсь, мистер Чевиот останется в Хайнунсе надолго и здорово нас всех потерзает!
– Клянусь Юпитером, я не допущу этого! – решительно заявил Ники, когда ему передали мрачный прогноз дворецкого. – Я прекрасно вижу его игру, кузина. Чевиот собирается торчать в Хайнунсе до тех пор, пока мы не потеряем бдительность, но ничего у него из этого не выйдет! Я сам отправлюсь за Гринло… к тому же Руфусу хороший галоп пойдет только на пользу… и приложу все силы, чтобы уговорить его поднять Фрэнсиса из постели сегодня же. Пусть немедленно возвращается обратно в Лондон!
– Мне бы очень хотелось, чтобы мистер Чевиот побыстрее вернулся в Лондон, – кивнула Элинор, – но не знаю, возможно ли это.
В глазах юноши заплясали веселые огоньки.
– Не знаете, возможно ли это? Конечно, возможно! Можно, например, придумать, будто в деревне вспыхнула оспа!
Миссис Чевиот непроизвольно рассмеялась, но выразила сомнение, что ему удастся уговорить пожилого респектабельного врача пойти на такую ложь.
– О, нет ничего легче! – заверил ее Ники. – Я всегда мог веревки вить из старого Гринло. Я вижу единственное неудобство – боюсь, мне придется долго поискать его. Скорее всего, доктор сейчас отправился навещать своих пациентов. Его двуколку знают все в округе.
Юный мистер Карлион отправился на конюшню. За ним было увязался Баунсер, но Ники вернул пса в дом и запер. Пес несколько минут громко царапался во входную дверь. Не добившись никаких результатов, он разразился таким горестным лаем, что мисс Бекклс была вынуждена заманить его с помощью кости в задние комнаты. Приняв подношение, пес через некоторое время выпрыгнул в низкое окно, которое, к его счастью, оказалось открыто.
Элинор заметила Баунсера из окна второго этажа и строгим голосом приказала ему вернуться в дом, но пес проигнорировал команду. Баунсер не так уж часто наслаждался утренней пробежкой и старался никогда не упускать такую возможность.
Элинор признала поражение и закрыла окно. Она спустилась на кухню, где состоялось длительное совещание с миссис Барроу. Кое-как избавившись от болтливой кухарки, миссис Чевиот отправилась в библиотеку писать письмо с неубедительными извинениями тете Софии, которая, как предупредила одна из кузин, вбила себе в голову послать своего робкого супруга в Сассекс, чтобы тот узнал всю правду о таинственном замужестве нерадивой племянницы.
Элинор сидела за письмом, когда в библиотеку заглянула мисс Бекклс со списком белья, находящегося в доме. Список был написал ее мелким каллиграфическим почерком, напротив каждой вещи находилось подробное описание дырок, заштопанных и протершихся мест. Миссис Чевиот поблагодарила свою маленькую компаньонку и пообещала самым внимательным образом ознакомиться со списком, на чем очень настаивала ее бывшая гувернантка. Получив обещание, мисс Бекклс энергичной походкой вышла из библиотеки, полная решимости составить другой список, на этот раз маринадов, варенья, сухих фруктов и домашних лекарств, хранящихся в кладовке.
Элинор закончила письмо, сложила его и, запечатав, отложила в сторону, чтобы передать лорду Карлиону и попросить отправить. После этого девушка выполнила данное мисс Бекклс обещание и просмотрела список белья, подписавшись внизу, как просила Беки. Затем аккуратно сложила жесткие листы бумаги.
У Элинор мелькнула мысль, что к этому времени Ники должен был наверняка вернуться. Она посмотрела на часы, стоящие на камине, и в пятидесятый раз со дня приезда в Хайнунс сердито вспомнила, что они стоят. Миссис Чевиот встала и подошла к камину, держа в руке список домашнего белья. Она собиралась раскрыть часы и выяснить, сломаны ли они, как считали все в Хайнунсе, или их просто следует завести.
Подобраться к часам можно было только сзади. Элинор положила бумаги на камин и осторожно повернула тяжелые часы так, чтобы они стояли перпендикулярно к стене. Дверца, через которую можно было заглянуть внутрь часов, оказалась закрытой и не поддавалась усилиям открыть ее, поэтому миссис Чевиот пришлось отказаться от идеи проверить часы, и она вернула их на место. Потом вновь взяла список и решила в последний раз поправить часы, которые стояли не совсем так, как до этого. В этот момент у нее за спиной раздался едва слышный звук, похожий на скрип половицы.
Руки миссис Чевиот опустились от страха. Она начала поворачиваться, когда что-то сильно ударило ее по голове. Элинор упала на пол и потеряла сознание.
