Глава 27
Причитания прекратились, но теперь послышались ужасные женские рыдания, в которых звучали отчаяние и испуг.
Стоя на коленях у комнаты Лесли, рыдала Кейт. Рядом с ней валялись перевернутый поднос, осколки китайского фарфора, раскиданные и разлитые по полу остатки ужина. Кейт рыдала, закрыв лицо фартуком, раскачиваясь взад и вперед.
Я довольно сильно потрясла ее за плечо.
— В чем дело? Что случилось?
Она подняла заплаканное, перепуганное лицо.
— Я несла поднос к мисс Лесли, как мне велела мисс Гарт. И… и…
Она умолкла, не в силах говорить, с таким ужасом в глазах, что я не стала ждать конца фразы. Я устремилась к двери, чтобы самой узнать, что же случилось. Но Кейт мгновенно протянула руку и поймала меня за юбку, удержав от этого шага.
— Нет, мисс! Не входите! Я видела… Да поможет мне Бог! Мне это будет сниться каждую ночь. Он еще там, мисс. Может, он сошел с ума? И нам лучше убежать, пока он не убил нас всех?
Она вскочила, но я схватила ее за руку и не дала убежать.
— Не глупи, — сказала я ей. — Я видела, как мистер Бич вошел в комнату миссис Рейд буквально минуту тому назад. Подожди немного, подожди!
Как четко отпечаталась каждая деталь этой сцены, и я буду помнить ее всю жизнь! Длинный холл, теряющий очертания в сумраке слабой газовой лампы, был почти таким же, каким я увидела его во время моего первого визита в этот дом: узор бумажных обоев — клубника, бесконечное количество раз повторенная на кремовом фоне. Завывания ветра и стук ставен. Запах пыли в холодном, не обогреваемом холле.
Я услышала шаги Эндрю еще до того, как он подошел к двери из комнаты Лесли. И звук его шагов подсказал мне, что случилось что-то ужасное. Кейт тоже услышала шаги. Она вскрикнула и вцепилась в меня, когда в дверях появился Эндрю, бледный и потрясенный, в состоянии шока.
Резкий крик с верха лестницы вернул меня к жизни. Я освободилась от цепких рук Кейт, и она снова разрыдалась. Я резко повернулась и увидела, что мисс Гарт уже спустилась до половины лестницы. Все ее внимание было сосредоточено на Эндрю, и, вероятно, по его лицу она поняла, что произошло несчастье. Он в отчаянии покачал головой, а она бросилась по ступеням вниз и пробежала бы мимо него, но он поймал ее за руку.
— Не надо! — сказал он. — Вы уже ничем ей не поможете. Женщина вырвалась, ударив его по руке, и кинулась в комнату. Я слышала, как она охнула, увидев то, что там было, и затаила дыхание. Другого звука не последовало, и она появилась в дверях. В лице у нее не было ни кровинки, темные глаза ввалились, губы посерели. Она сделала громадное усилие над собой, но не смогла произнести ни слова. Только ее глаза говорили за нее, и они смотрели на Эндрю с явными обвинением.
— Нет! — произнес он. — Нет!
И он слегка поднял руки, то ли отрицая, то ли отгораживаясь от обвинения, которое она так и не высказала. Потом он судорожно сглотнул и проложил:
— Я остался, чтобы закончить ее портрет. Она сказала, что я могу прийти и нанести окончательные мазки. Но когда я вошел… только что…
Он закрыл лицо руками, словно закрываясь от видения того, что увидел в комнате.
У наших ног Кейт продолжала громко рыдать, и Гарт, обретя способность действовать, толкнула ее носком своей туфли.
— Перестань хныкать сейчас же! Иди вниз и пошли Фуллера за доктором. Пошли Генри в полицию. Отправляйся же, и побыстрее!
Кейт убежала с явным облегчением. Я стояла там, где и была, совершенно онемевшая от изумления. Постепенно новый, дикий страх овладел мной.
Гарт снова повернулась к Эндрю:
— Я действительно никогда не ценила вас. Я думала, что вы не заслуживаете ее доброты. Но вы любили ее, и я вам верю. Вы бы такое не сделали. Я думаю, мы оба знаем, кто это сделал.
Эндрю кивнул:
— Да, мы знаем. Он еще в доме?
Гарт сорвалась с места. Она распахнула дверь библиотеки и обнаружила, что там никого нет. Затем она прошла в спальню Брэндана. Ее голос становился все более громким по мере того, как она приходила в себя.
— Его нет! И чемодана нет! Он просил уложить его сегодня утром.
Сквозь изумление и смятение до меня наконец дошло, что, какое бы ни было совершено преступление, и Эндрю, и Гарт обвиняли в нем Брэндана. И еще, Гарт сказала Эндрю: «Вы любили ее».
— Скажите мне, что же случилось, — стала умолять я, когда Гарт вышла из комнаты Брэндана.
Она проговорила, не глядя на меня, и в ее словах слышалось злорадство:
— Пойдите и посмотрите сами, какое несчастье вы принесли этому дому!
Эндрю умоляюще протянул ко мне руку.
— Не входите туда, Меган. Ее забили до смерти. В бешенстве и злобе.
— Этим отвратительным медным подсвечником, — добавила Гарт. — Он, наверное, взял его в обе руки и молотил им, как дубинкой. О моя бедная красивая леди!
На минуту она потеряла контроль над собой, но слабость была не для Торы Гарт, и она снова пришла в себя.
— Он заплатит за то, что сделал. Я позабочусь об этом! Полиция найдет его. Он никогда не выйдет из тюрьмы!
Это было намного хуже всего, что произошло до сих пор. Смерть Дуайта и спрятанный пистолет отошли на задний план и потеряли для меня свое значение. Мной владело только одно желание, и, несмотря на страх, я закричала:
— Брэндан не убивал ее! Вы не можете обвинять его в этом! Какие у вас доказательства?
— Доказательства! — как эхо, презрительно повторила за мной Гарт. — Неужели вы думаете, у нас нет доказательств? Вы думаете, мы не знали, что происходит между вами и мужем моей бедной леди? Вы думаете, он не хотел убрать ее со своего пути? Эндрю постарался помочь мне, отведя часть гнева Гарт от меня.
— И это еще не все, — сказал он. — У Рейда был более серьезный мотив, чем этот. Она знала, что именно он убил Дуайта. Вот почему он женился на ней: чтобы она молчала. Но он перестарался, она была готова пойти в полицию. И он убил ее, чтобы спастись самому.
Мисс Гарт отвергла его слова с раздражением:
— Это чепуха. Мальчик убил отца. Мы никогда не сомневались в этом. Правильно, что старший брат женился на ней, чтобы заставить ее замолчать. Но не по этой причине.
— Тогда по какой же? По какой? — спросила я. Она казалось, не слышала моего вопроса и, следуя за течением своих мыслей, громко обвиняла Брэндана:
— Она была так уверена, что завоюет его, выйдя за него замуж. А она ведь могла завоевать любого мужчину. Но он даже не прикоснулся к ней после того, как они поженились. Уже спустя неделю он гонялся за другими женщинами. О, он был достаточно галантен по отношению к жене на публике. Он был даже слишком внимателен, но смеялся ей в лицо, когда они были одни. Я это знаю. Она много раз рассказывала мне, как было на самом деле с ее замужеством.
Ее голос вдруг стал пронзительным от гнева:
— Но он заплатит за все то зло, которое причинил ей. Теперь он заплатит!
Я уже не могла рассуждать здраво. Во мне оставались только непреодолимый страх и намерение помочь Брэндану во что бы то ни стало.
— Он не делал этого, — бессмысленно повторяла я. — Не делал, не делал!
Мисс Гарт, не обращая внимания на мои слова, вернулась в комнату, где лежала Лесли.
— Не надо, Меган, — попытался успокоить меня Эндрю. — Возьмите себя в руки и старайтесь думать. Не надо верить всему, что говорит Гарт. Она тоже была влюблена в него. Она всегда отождествляла себя с Лесли, и когда ее хозяйка начала ненавидеть мужа, она тоже его возненавидела. Но она ошибается, предполагая, что есть какая-то другая причина, почему он женился на Лесли.
Меня не интересовали причины женитьбы.
— Сейчас имеет значение не то, что случилось в прошлом. Вы были всегда справедливы, Эндрю, хотя и не любили его. Вы не можете выступить против него.
Эндрю прижал ладонь ко лбу, как будто стремился унять пульсирующую головную боль. Когда он заговорил, то голос его был монотонным и бесцветным:
— За настоящим всегда стоит прошлое. Кто же еще, вы думаете, мог это сделать, Меган?
Пугающая мысль, что больше никого не было и нет другого выбора, уже билась во мне, и я не могла ответить ему.
Он продолжал преследовать меня таким же невыразительным голосом:
— Может быть, вы думаете, это была Гарт? После всех лет преданности?
Нет, я так не думала. Эндрю был способен на сильные чувства, возможно, на глубокую любовь. Но в нем не было агрессивности и жестокости. Мысленно я могла бы представить Брэндана, в бешенстве поднимающего этот подсвечник и сокрушающего то, что выводит его из себя, но не Эндрю. От ужаса я стала липкой от пота, и у меня перехватило горло, как бывает в ночном кошмаре.
Эндрю все продолжал говорить так же невыразительно:
— Я любил ее все это время. Я любил ее такой, какой она была. Я просил у нее только то, что она хотела мне дать. Ее игра и притворство никогда не могли обмануть меня. Я знал, что для нее я не больше, чем друг, к которому она может обратиться за утешением. И все равно я любил ее.
Я взглянула на него из того кошмара, который держал и не отпускал меня, и он, вероятно, заметил мой взгляд.
— Простите меня, если можете, Меган. Вы, вероятно, нравились мне больше, чем она. Но то, что я чувствовал к Лесли, было совсем другим. Как часто я думал, что жизнь была бы намного проще, если бы вы и я встретились до того, как мы узнали Лесли и Брэндана Рейда.
Как я могла осуждать его? И у меня были минуты, когда я смотрела на Эндрю так же, жалея, что не могу полюбить того, кому не принадлежало полностью мое сердце. Но все это было в прошлом и не имело никакого значения.
— А где дети? — спросил Эндрю. Впервые за это время я вспомнила о них. Наверное, они там, наверху, в детской, и, конечно, перепуганы криками Кейт.
— Я пойду к ним, — решила я. — Эндрю, вы остаетесь в доме, не так ли? Пока…
— Остаюсь, — сказал он мрачно. — Я хочу увидеть его пойманным не меньше, чем Гарт. Кроме того, я был первым, кто увидел ее. И меня захотят допросить еще здесь.
Перед его глазами явно стояло трагическое воспоминание. Я повернулась и, быстро поднявшись наверх, вошла в детскую. Открыв дверь, я застала удивительно мирную картину. Седина лежала на красном ковре перед огнем камина и слушала сказку о принце-жабе, которую читал ей Джереми. Когда я вошла, он остановился и серьезно посмотрел на меня, молча спрашивая, как взрослый взрослого. Взрослый, взявший на себя ответственность отвлечь ребенка в такой серьезный момент.
Я постаралась сказать как можно естественнее и спокойнее:
— Пора уже спать, мои дорогие. Ну-ка, покажите мне, как быстро вы можете переодеться и лечь в постель.
— Мы слышали, как Кейт уронила поднос с едой, — осторожно
сказал Джереми. — Она как будто ужасно расстроилась из-за этого. Я молча одобрила его и подтвердила, что все так и было. Селина отправилась в постель почти тотчас же, а я, уложив ее и подоткнув одеяло, поспешила к Джереми. Он был в своей спальне, зажег газовую лампу и ждал меня.
— Произошло что-то ужасное, правда? — спросил он меня, как только я вошла. Я не хотела притворяться перед ним, как перед Сединой, но и правду сказать не могла.
— Это твоя мать, Джереми. Произошел… несчастный случай.
Его мрачный взгляд отверг мои слова как нежелание сказать правду. Джереми слишком тонко чувствовал атмосферу несчастья.
— Она умерла, да? — спросил он и продолжал, не дожидаясь ответа: — Я догадался по тому, как кричала Кейт. Она иногда ведет себя, как глупая девчонка, но на этот раз она кричала по-настоящему.
— Да, — согласилась я, — кричала по-настоящему. Ты молодец, что позаботился, чтобы Селина не испугалась. Помоги и мне, Джереми. Пожалуйста, оставайся здесь и веди себя тихо. Я пойду вниз, и не хотела бы, чтобы мысли о тебе причиняли мне беспокойство.
В этот момент мне хотелось только уйти от его серьезного вопрошающего взгляда. У меня еще не было времени полностью осознать весь ужас случившегося. Я была слишком ошеломлена, чтобы здраво мыслить. Страх перед дальнейшим стоял за моими плечами, и мое сердце билось так тяжело, что было трудно дышать. Странно, но слова, которые спокойно произнес Джереми, подействовали на меня успокаивающе:
— Когда я был маленьким, я любил ее так же, как и отца. Но она никогда не любила меня. Она не любила и моего отца, только притворялась, что любит. Она не могла любить меня потому, что я очень похож на него. Однажды она даже так и сказала мне, когда была сердита. Когда я вырос, я перестал обращать на это внимание. Вот почему я не чувствую того же, что испытывал после… после того, как папа…
Он замолчал, лицо его окаменело и стало бесстрастным.
— Я понимаю тебя, — заверила я мальчика и почувствовала, что любовь к нему за эту попытку быть честным и откровенным со мной переполняет меня.
Но он еще не закончил:
— Я вспоминаю, как было, когда я был маленьким. Мне очень нравилось, как она пахла фиалками. Я мог бы любить ее очень сильно, если бы только она любила меня.
Его слова наконец-то заставили меня понять то, что тревога о судьбе Брэндана мешала сделать до сих пор. Я только сейчас окончательно поняла, что Лесли Рейд мертва, ее холодная красота навеки уничтожена, и то зло, что жило в ней, — тоже. Я почти ощутила запах фиалок, когда Джереми говорил о нем, и поняла, что буду бояться этого запаха до конца своей жизни.
Мальчик был уже в кровати, и я нежно укрыла его одеялами и подошла к лампе. Но прежде чем я успела загасить ее, он задал мне еще один вопрос:
— Мисс Меган, ее застрелил кто-нибудь? Так же, как и моего отца?
— Нет, я не думаю, что ее застрелили, — ответила я. — Завтра мы все узнаем. Скоро придет доктор… и… другие люди, которые знают, что надо сделать. Может быть, мне оставить свечу, когда я пойду вниз, Джереми? Я могу потом заглянуть к тебе и загасить ее, когда ты заснешь.
— Не надо свечу, — сказала он. — И газ не надо. Газ очень холодный и иногда шипит. А от свечи пляшут тени. Вы не сможете дать мне лампу с бутонами роз из вашей комнаты? Только на сегодня, мисс Меган?
— Хорошо, я сейчас схожу за ней, пообещала я и заторопилась в свою комнату.
Какой обманчиво спокойной и не тронутой трагедией казалась мне моя маленькая комнатка — как будто никто не сказал ей о смерти в этом доме.
Когда лампа уже горела на бюро в комнате Джереми, я поцеловала его в щеку и спустилась вниз.
У комнаты Лесли на четвереньках ползала Кейт, убирая все пролитое и рассыпанное с подноса, работая с таким жаром, словно эта работа могла спасти ее от истерики. Эндрю расхаживал взад и вперед по холлу, точно так же, как прежде я вышагивала по третьему этажу. Он даже не остановился, когда я появилась, и разговаривал со мной на ходу:
— Сейчас там доктор. И с ним Гарт.
— Полиция еще не приехала? — спросила я.
— Слушайте!
Эндрю перегнулся через перила холла над лестничным пролетом.
Внизу Генри открывал входную дверь, и я услышала голос, показавшийся мне знакомым. Немного погодя по лестнице поднялся капитан Мэтьюз в сопровождении Генри, а за ними шел полицейский сержант. Я вспомнила, что капитан встретил нас в доме-мемориале, когда мы отправились туда в поисках Джереми. Он сумрачно кивнул Эндрю и мне.
— Снова тот мальчик? — спросил капитан Мэтьюз.
