Глава 7
— Элис, Элис, твоя тетушка волнуется. Ты что, плохо себя чувствуешь?
Джек Рид слегка встряхнул ее за плечо, и только тогда Элис поняла, что он стоит рядом с ней.
— Что? — Она нахмурилась и потрясла головой, как бы приходя в себя. Нет-нет, со, мной все в порядке.
— Здесь солнце, Элис. Давай передвинемся в тень.
Она послушно поднялась на ноги, но внезапно все поплыло у нее перед глазами, и ей пришлось ухватиться за Джека, чтобы не упасть. Он обнял ее за талию. С минуту они постояли. Элис несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя.
— Ну как, все прошло?
Она кивнула головой. — Хорошо, тогда будем осторожно спускаться вниз. Становись на каждую ступеньку.
Она забралась очень высоко, и поэтому дорога вниз была ужасно долгой. Ноги у нее подкашивались, и бедному Джеку пришлось помогать ей так же, как она часто помогала тете Луизе. Когда они наконец спустились, Элис сказала:
— Мне очень стыдно. Должно быть, жара так на меня подействовала.
Он испытующе посмотрел на нее.
— Больше похоже на то, что ты перенесла шок. Но шляпу тебе действительно надо носить.
— У меня есть, наверное, я оставила ее в автобусе. Сейчас я чувствую себя хорошо, правда. Спасибо за помощь. — Но говорила она неуверенно, а лицо ее было бледным.
Руководитель круиза вернулся в театр.
— Наконец-то. Автобус ждет. — Его взгляд ясно выражал: «Опять вы!» однако, он вежливо спросил:
— Вы плохо себя чувствуете, мисс э-э-э…
— Приступ головокружения, — удачно вставил Джек. — Ей надо было помочь. Но сейчас она чувствует себя прекрасно, не правда ли, мисс Куртис? — Он специально отчетливо произнес ее имя, чтобы поставить руководителя на место.
Элис кивнула головой, и ей даже удалось улыбнуться.
— Да, все прекрасно. Мне жаль, что вам пришлось ждать.
Они вышли на улицу. Элис извинилась перед пассажирами и села рядом с Луизой.
Тетушка быстро взглянула на нее, стараясь понять, что произошло, взяла за руку и, желая утешить, не отпускала все время, пока автобус шел в порт. Тетушка Лу тактично молчала, но ей не надо было спрашивать, что произошло, так как она уже догадалась. Только они с Элис знали точно, почему Титус прочитал именно этот сонет и кому он предназначался.
На корабль они вернулись спустя час с лишним. За это время Элис пришла в себя настолько, что смогла пойти вместе с тетей пообедать в небольшой ресторанчик, расположенный на прогулочной палубе. Но аппетита у нее не было, и она почти не дотронулась до еды, напряженно о чем-то думая.
Когда обед закончился, Луиза встала и энергично произнесла:
— Нам надо собираться. У нас сегодня еще экскурсия в музей.
— Наверное, мне лучше остаться здесь, если ты не возражаешь.
— Я возражаю. Не собираюсь оставлять тебя одну, Элис. Ты хотела выяснить, какие чувства к тебе питает Титус, и теперь ты знаешь. Ты должна привыкнуть к этому. В конце концов ничего не изменилось.
Они прогуливались по палубе, но Элис вдруг остановилась и посмотрела на нее.
— Кое-что изменилось.
— Что именно?
— Я никогда не смотрела на случившееся глазами Титуса. Когда я ушла, я чувствовала такую обиду и боль, что ни о чем не думала. Я действовала так, как мае подсказывал инстинкт, и думала, что Титус все поправит и придет за мной, умоляя меня вернуться. Я не осознавала, как глубоко его ранила.
— Когда двое любят так сильно, как любили вы, любая обида, любое… предательство несомненно оставляют кровоточащую рану. Разве не так? — мягко подсказала тетя Луиза.
Элис медленна подняла руку, чтобы убрать с лица прядь волос.
— Я знаю только одно: я потеряла Титуса.
Он ненавидит меня, и ничего нельзя изменить.
Она пошла вперед; тетушка с минуту стояла, глядя на нее, а потом заспешила следом.
Элис обошла вместе с группой музей. После экскурсии они могли либо вернуться на корабль, либо провести остаток дня в Анталии. Элис с удовольствием бы поехала обратно, но тетушка увлекла ее к другому автобусу, который высадил их на площади в центре города. Джек Рид, ехавший вместе с ними, подошел к тетушке и сказал:
— Мисс Норрис, нельзя ли ненадолго похитить у вас Элис? Мне нужно купить подарки племянницам, но я понятия не имею, что бы им могло понравиться. А Элис работает в школе для девочек и, несомненно, знает, что нужно подросткам.
— Разумеется, — ответила тетя Луиза, даже не глядя на Элис. — С девочками, должно быть, трудно, не так ли?
Взглянув на племянницу, она прочитала в ее глазах немую просьбу отказать Джеку, но сказала:
— Не волнуйся обо мне, дорогая. Я часочек погуляю с этими дамами. Увидимся на корабле. Она ушла, а Элис повернулась к Джеку.
— Это кто придумал? Ты или она? Слова Элис на него не подействовали, и он улыбнулся.
— Пойдем выпьем что-нибудь. — Он взял ее за руку и повел по оживленной главной улице, потом они спустились по узкой, выложенной булыжником улочке к старому порту. Там на набережной они нашли открытое кафе. Свежий морской ветер продувал его и поднимал бахрому ярких цветных зонтов.
— Мы должны заказать что-нибудь турецкое, — заявил Джек, изучая меню. Что тебе хочется?
Элис согласилась выпить турецкого кофе и откинулась в кресле. Джек что-то говорил о музее.
— Каково твое впечатление о статуе Хадриана из Перджа?
— Кажется, я ее не видела.
— Странно. Ты глазела на нее целых пять минут.
— Правда? — Элис напрягла свою память, но не могла ничего припомнить из музейной коллекции.
— Вообще-то я не уверен, что ты видела то, на что смотрела.
— Не видела, — призналась Элис.
— Что-то случилось с тобой в театре в Аспенодосе, верно?
— Похоже, что да.
— Хочешь рассказать об этом?
— Тетя Лу считает, что я должна так поступить? — спросила Элис сухо.
Но он проигнорировал этот вопрос.
— Иногда это помогает.
— Но не теперь. — Она помолчала немного, а потом добавила:
— Если ты действительно хочешь знать, я была… вынуждена признать тот факт, что человек, которого я люблю, больше, не любит меня, и я сама виновата в том, что его любовь превратилась в ненависть.
— Но ты говоришь, что все еще любишь его?
— Разве? — Она опустила глаза на свою чашку. — Да, люблю. — Ее глаза потемнели от тоски. — И очень люблю.
— Я полагаю, что этот человек Титус Ирвин?
Элис не сразу кивнула головой.
— Тогда понятно, почему он выбрал именно этот сонет Шекспира.
Он взглянул на нее и нерешительно спросил:
— Ты, должно быть, хорошо знала его раньше? Элис кивнула головой и усмехнулась:
— Можно сказать и так. Да. Мы были… очень близки довольно долго.
— Но не недавно?
— Нет. Я… — Ей пришлось набраться мужества, чтобы сказать:
— Я ушла от него два года назад.
— И, наверное, встреча с ним оживила прошлое, все чувства тех лет. Должно быть, тебе было очень тяжело слушать, как он читал тот сонет?
Она отвернулась от него, посмотрела в сторону моря и ответила:
— Да, очень.
Джек внимательно оглядел ее профиль и печально улыбнулся.
— Кажется, мне не очень везет в этом путешествии. Похоже, что обе женщины, которых я обожаю, влюблены в Титуса.
Нахмурившись, Элис повернулась к нему. Ей пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя думать о его проблемах, а не о своих.
— Так ты просто обожаешь Гэйл или здесь что-то более серьезное?
— Если бы мне дали хоть полшанса, все было бы гораздо серьезнее, — честно признался Джек. Элис было жаль его, но она сказала:
— Судя по тому, что я слышала, боюсь, у тебя нет даже и половины шанса.
— Понимаю. — Джек посмотрел на стол. — Значит, ты это слышала от самой Гэйл.
Ее молчание было красноречивее ответа, и он пожал плечами.
— Это была красивая мечта. Слушай, давай выпьем что-нибудь покрепче. По-моему, наше горе надо в чем-то утопить.
Они немного выпили, хотя ни одному этого особенно не хотелось, и, спустя приблизительно час, сели в автобус и вернулись на корабль. В тот вечер, как обычно, составилась четверка для игры в бридж, но партнеры рано разошлись спать. Когда они оказались одни в каюте, у тетушки хватило такта не говорить о Титусе, хотя Элис, которая долго не могла уснуть, думала только о нем.
На следующий день Элис отказалась от утренней пробежки и не хотела ехать на экскурсию, но пересилила себя, чему была весьма рада, потому что дорога вдоль побережья была необыкновенно живописной. Элис сидела у окна и смотрела на далекие горы, длинные белые пляжи и зеленые деревья в прибрежных парках. Пробитые в скале тоннели ослепляли ее, а когда автобус выезжал из них, приходилось надевать очки, чтобы защитить глаза от яркого солнечного света, который отражали волны ласкового моря.
Туристы осмотрели древний порт, крошечный и живописный, расположенный на небольшом клочке земли, клином уходящем в море. Он был более зеленым и тенистым по сравнению с другими местами, и когда они шли по старым мощеным улицам взглянуть на акведук и миниатюрный театр, со всех сторон раздавалось птичье пение. Зелень деревьев и шум моря делали его таким мирным, что Элис чувствовала, как покой входит в ее сердце. Экскурсионная программа предусматривала время для купания, поэтому Элис заранее надела под платье купальник. Они подошли к кромке воды, где обработанные камни напоминали о том, что когда-то здесь была пристань; Элис сбросила туфли и платье и нырнула в воду.
Хотя на вид Элис казалась хрупкой, она была хорошей и сильной пловчихой и вскоре заплыла довольно далеко. Она обернулась и посмотрела на берег. На старой пристани стояли несколько человек и наблюдали за ней. Среди них был Титус. Он держал руку козырьком, чтобы лучше видеть. «Уж не думает ли он, что я собираюсь утопиться», — с горечью подумала Элис. Эта мысль никогда раньше не приходила ей в голову, и она решительно отбросила ее. С нарочитой бравадой она подняла руку, помахала им, перевернулась на спину и поплыла дальше. Теперь она плакала, так как только здесь и могла побыть одна. Через некоторое время Элис поняла, что надо возвращаться, и быстрым кролем поплыла обратно к берегу. Руководитель круиза и так уже дважды обратил на нее внимание, и ей вовсе не хотелось, чтобы ему пришлось снимать брюки и отправляться спасать ее.
Представив напыщенного чиновника без брюк, Элис вдруг рассмеялась, и когда доплыла до берега и вышла из воды, на ее губах еще играла улыбка.
— Хорошо поплавала?
Услышав язвительный голос Титуса, Элис подняла голову и увидела его рядом с тетушкой, которая прижимала к себе вещи Элис. Одарив его ослепительной улыбкой, она ответила:
— Да, благодарю, — и подошла к тете. — Вода просто восхитительна, сказала она и, стараясь успокоить тетушку, коснулась ее руки. — У меня в сумке полотенце и сухие вещи. Я пойду за стену и переоденусь.
Она направилась к развалинам арки, заросшим деревьями и кустарником, но обернулась в изумлении, когда Титус сказал:
— Я тебя покараулю, — и пошел следом за ней. Элис поняла его намерения, когда Титус, уверенный, что их не слышат, резко сказал:
— Тебе обязательно надо было до смерти напугать свою тетку?
— Что ты имеешь в виду? — Элис остановилась и взглянула на него. Она подняла руку, чтобы смахнуть с ресниц капли воды. Титус не должен был догадаться, что это слезы.
— Эту дурацкую штуку, которую ты выкинула, заплыв так далеко, что все начали волноваться. Что ты пыталась этим доказать?
— Ничего! Я престо хотела… — Она замолчала, но Титус не отставал от нее.
— Ну так что же?
— Не имеет значения.
Она хотела идти дальше, но он схватил ее за руку.
— Думаю, это был внезапный порыв: тебе захотелось сделать и ты сделала, даже секунды не подумав о других. Ты вся в этом!
На нее вдруг накатила волна негодования.
— Пусти меня! — Она вырвалась и, упершись руками в бока, грозно посмотрела на него. — Какое ты имеешь право осуждать меня? Ты сказал, что я потеряла свои права, когда ушла от тебя. То же самое относится и к тебе. Убирайся и оставь меня в покое, ты… бандит!
Она убежала от него, прошла под аркой, быстро вытерлась и оделась. Когда она вышла, Титус сидел в сторонке на низкой каменной стене, делая вид, что стережет ее. Даже не взглянув на него, Элис присоединилась к своей группе.
— Как же далеко вы заплыли, — сказала одна из женщин. — Должно быть, вы хорошо плаваете?
— Да, я тренер по плаванию и привыкла к олимпийскому бассейну, — объяснила она достаточно громко, чтобы ее могли слышать остальные, и отошла от группы.
Вскоре настало время уезжать, и Элис покидала это чудное местечко почти с сожалением; его спокойная, мирная атмосфера благотворно на нее подействовала. Даже стычка с Титусом не разрушила очарования, и она почувствовала себя более подготовленной к тому, что могло произойти. Конечно, она имела в виду Титуса и Гэйл. Элис вдруг вспомнила, что с утра ее не было видно. Она поделилась своими наблюдениями с тетушкой.
— Я ее видела, и она выглядела несколько подавленной.
— Гэйл и подавлена? Она, наверное, заболела. — Но враждебности в голосе Элис не было. Гэйл ей даже нравилась, так как, несмотря на внешнюю утонченность, в ней еще сохранились открытость и естественность.
Глядя на тетушку, Элис спросила:
— Ты действительно волновалась за меня, когда я уплыла?
— Кто тебе сказал?
— Титус. И он очень разозлился из-за этого.
— В самом деле? Я и не заметила, что он наблюдает за мной?
— Ну так ты волновалась?
— Немного, до тех пор, пока ты не помахала рукой. Мне странно слышать, что Титус говорит, будто я нервничала. Я уверена, что по мне это было незаметно. Вероятнее всего, он хотел выразить, что испытывал сам.
— Он знает, что я отлично плаваю.
— Но он также прекрасно понимает, как ты расстроилась, когда вчера услышала сонет.
— Ему это безразлично, — сказала Элис.
— Ты действительно так думаешь? Тогда интересно, зачем он вообще решил его прочитать?
Но Элис знала: Титус хотел, чтобы она поняла, почему он не любит ее и даже презирает. Возможно, он стремился причинить ей боль, ту боль, которую когда-то испытал сам. А сегодня? Все очень просто. Он был уверен, что она не изменилась и ее выходка вызвана желанием отомстить за обиду.
И может быть, он прав; Элис уже почти в этом не сомневалась.
В тот день они посетили только древний порт.
Автобусы отвезли туристов прямо к кораблю и, когда все прибыли на место, он вышел в море.
Вечером был устроен еще один праздничный ужин, прямо как из «Тысячи и одной ночи». Меню состояло из восточных блюд, а официанты были одеты в арабские костюмы. Ужин длился долго, и под конец в гостиной подали кофе. Соседи Элис по столу были потрясены изысканностью блюд, но Элис ела мало, и то, что она попробовала, не оставило никаких воспоминаний. В фойе играл оркестр. Он играл почти каждый вечер, но Элис и Луиза его никогда не слушали, так как комната для карточных игр была расположена на верхней палубе, и музыка туда не долетала. Элис думала, что они снова будут играть в бридж, но тетушка сказала, что у нее нет настроения, и две ее приятельницы отправились искать других партнеров.
— Ты устала? — спросила Элис.
— Нет, не очень. Мне просто захотелось разнообразия. А оркестр играет очень хорошо. Послушай. — Элис он тоже понравился, и они поудобнее расположились в креслах. Элис была рада, что они отдыхают от карт, и чувствовала не усталость, а нервное напряжение. Она была молода и могла выдержать пару бессонных ночей, но бесследно это не прошло, и лицо ее осунулось, а под глазами появились темные круги. В фойе вошли Гэйл с матерью, но они сели в другом конце комнаты. Остальные пассажиры закончили ужин и тоже стали понемножку собираться в фойе. Под воздействием выпитого вина они громко смеялись и разговаривали, чувствуя себя раскованно, завязывали новые знакомства. Затем вошел Титус в компании нескольких лекторов и их жен, и Элис с удивлением увидела, что среди них был и Джек Рид.
— Можно к вам присоединиться?
Переведя взгляд на Титуса, Элис автоматически улыбнулась двум женщинам, которые хотели занять свободные места за их столиком. Вскоре они уже по-приятельски болтали с тетушкой, но Элис не проронила ни слова и только слушала их.
«Почему женщины всегда ищут компанию других женщин, — подумала Элис. Почему они не подходят к одиноким мужчинам, а только стреляют в их сторону глазками. Наверное, потому, что им всегда вбивали в голову, что неприлично форсировать события. А может быть, они боятся, что мужчины могут оказаться женатыми». В круизе участвовало гораздо больше женщин, чем мужчин; а немногочисленные одинокие мужчины предпочитали общаться друг с другом.
— Он замечательный врач, — долетели до Элис слова, сказанные одной из женщин. — Моя сестра лечилась у него. Все врачи, к которым она обращалась, говорили, что у нее нервы не в порядке, но потом ее проконсультировал доктор Рид и сразу поставил правильный диагноз.
— У него частная клиника? — спросила тетушка Лу.
— Да, но он принимает и пациентов с медицинской страховкой и тратит на них не меньше времени, чем на частных. И ужасно много работает, он светило в своей области. Поэтому мне было так приятно увидеть его здесь. — Женщина говорила с восторгом:
— Уж если кому и нужен отдых, так это доктору Риду, хотя вполне естественно, что он здесь. Он же консультант.
— Мне кажется, он мог бы позволить себе оплатить свой отдых, — заметила Элис, заинтересовавшись беседой.
— Ну, разумеется, он может. Он достаточно богат. Его дед был крупным предпринимателем, а чем занимался, торговыми и банковскими операциями. Женщина нагнулась к ней и тихо добавила:
— Я уверена, что они оставили ему очень приличное состояние. Моя сестра сказала, что на его деньги было построено здание госпиталя, где она лечилась, и оно функционирует только благодаря его поддержке.
— Так, темная лошадка! — Элис стало смешно. — А я-то его жалела, думала, что у него нет работы.
Женщина вдруг умолкла, и Элис увидела, что Джек собственной персоной направляется к ним. Он слегка улыбнулся вместо приветствия, и женщина с волнением в голосе сказала:
— Ах, мистер Рид, мы только что говорили о вас. Или вы предпочитаете, чтобы здесь вас называли доктор Рид? — И она жеманно захихикала, давая понять, что знает его тайну.
Он не ответил, протянул Элис руку и сказал:
— Сегодня нет бриджа? Тогда пойдем немного потанцуем, хотя предупреждаю, что я не большой специалист в этом деле.
Но танцевал он вполне прилично; хорошо чувствовал ритм, хотя и не старался делать сложных па.
— Что говорила обо мне эта старая грымза? — сердито спросил он.
— Правду о твоем прошлом. Слова «потрясающий» и «замечательный» то и дело слетали с ее уст. Кажется, ты вылечил ее сестру от какой-то таинственной болезни. В ее глазах ты герой.
Джек засмеялся.
— По крайней мере хоть одна женщина отдала свое сердце мне, а не Титусу.
— Почему ты не говорил, что богат и знаменит?
Откинув голову назад, как трагический актер, Джек произнес величественно:
— Я хотел, чтобы меня любили таким, какой я есть! — А затем уже нормальным голосом добавил:
— Хотя такого не бывает.
— Мне кажется, ты говорил, что всегда слишком занят, чтобы найти себе кого-нибудь. Верно? Он перевел взгляд в ту сторону, где сидела Гэйл.
Элис заметила это и сказала:
— Сегодня Гэйл не с Титусом.
— Да, я это тоже заметил. Как ты думаешь, почему?
— Понятия не имею.
В голосе Джека прозвучали жесткие нотки, когда он сказал:
— Зря я думал, что он принадлежит к тому типу людей, которые попробуют что-то и отбросят в сторону.
— Он не такой.
Что-то в голосе Элис заставило его взглянуть на нее, и он быстро сказал:
— Прости. Как ты-то себя сегодня чувствуешь?
— Прекрасно. — Но голос ее задрожал.
— Я слышал, ты сегодня утром чуть до Греции не доплыла?
— Мне нужна была разрядка.
— Причина только в этом?
— Эта консультация бесплатная?
— Ты хочешь сказать, чтобы я не совал нос куда не следует?
— Разве от этого кому-нибудь станет легче?
— Вряд ли. Я ужасно любопытен, и с этим ничего не поделаешь. Но я считаю, что море было единственным местом, где ты была совершенно одна и могла наплакаться вдоволь.
Элис холодно взглянула на него.
— Я не люблю мужчин, которые так хорошо понимают женщин.
— Прошу прощения.
Музыка закончилась, и они остановились.
— Пойдем выпьем что-нибудь. Все в порядке; твоя тетушка мирно беседует с теми двумя старыми курицами.
Взяв ее за руку, он направился в бар, который находился в двух шагах от того места, где стоял Титус с друзьями.
— Что ты хочешь?
— Ну если ты такой богатый, я выпью что-нибудь очень экзотическое.
— Бесстыжая девчонка. Как насчет коктейля «Харви Уоллбенгер»?
— Подходит.
Она остановилась у края стойки и стала ждать, пока Джек закажет напитки. Повернувшись спиной к Титусу и его компании, она притворилась, что с интересом рассматривает картину на стене, хотя чувствовала, что он наблюдает за ней. Элис изо всех сил старалась не оборачиваться и не встречаться с ним взглядом. Ей это удалось, и она с облегчением улыбнулась Джеку.
— Держи. Ну, что, хватает экзотики? Я велел им положить побольше фруктов и воткнуть этот дурацкий бумажный зонтик и соломинку.
Элис засмеялась.
— Как вульгарно! Замечательно. Спасибо. Он стоил кучу денег?
— Конечно.
— Отлично. Может быть, выйдем на воздух? Элис хотелось быть подальше от Титуса, чье присутствие ее смущало.
Они вышли на палубу и облокотились на поручни, потягивая напитки через соломинки. Корабль двигался вперед, и с правой стороны виднелись огни на турецком берегу.
— Почему ты рассердилась на меня за то, что я не сказал, что я преуспевающий врач? — спросил Джек.
— Мне было жаль тебя. Я думала, что ты бедный безработный доктор. Ты будил во мне материнские инстинкты.
— Какой кошмар! — воскликнул Джек. — Неудивительно, что я не могу подыскать себе женщины. Элис оценивающе взглянула на него.
— Почему-то я думаю, что это не правда. Женщины всегда влюбляются в своих врачей.
— Но разве врачи всегда влюбляются в них? Некоторое время они молчали, хотя было ясно, о чем они думают. Потом Элис сказала:
— Почему ты не пригласил Гэйл танцевать? То, что ты выбрал меня, вряд ли тебе поможет.
— Тебе это помогает? Элис слегка улыбнулась:
— Да, конечно. Но я — проигрышное дело.
— А ты думаешь, что я нет?
— Конечно, нет.
— Ты очень здорово врешь, Элис. Знаешь, что я тебе скажу? Давай поженимся и будем в старости поддержкой друг для друга?
Она расхохоталась, но тут к ним кто-то подошел. Элис увидела, как Джек весь напрягся и обернулась, ожидая увидеть Титуса. Но это была Гэйл.
— Вот ты где, Элис, — голос ее звучал беспечно. — Я везде тебя ищу.
Трудно было поверить в то, что она действительно не знала, где они находятся, поскольку все видели, как они вышли на палубу, но Элис поняла намек и сказала:
— Привет, Гэйл. Чем могу помочь?
— Я хочу поговорить с тобой… Наедине. — Она выразительно посмотрела на Джека.
— У меня нет от Джека секретов, — сказала Элис.
— В самом деле? — Гэйл внимательно посмотрела на них. Она казалась удивленной и заинтригованной.
— Ну ладно, мне нужно… если ты не возражаешь, Джек, дорогой…
— Конечно. Тебе принести что-нибудь выпить?
— Да, пожалуйста. — Она взглянула на стакан Элис.
— Боже мой, что это такое?
— «Харви Уоллбенгер». Ты хочешь такой?
Гэйл содрогнулась.
— Нет уж, спасибо. Мне лучше джин с тоником. Когда он ушел, Гэйл сказала заносчиво:
— Если бы я знала, что ты разболтаешь то, что я тебе рассказала, Элис я бы ни за что тебе не доверилась.
— Звучит разумно, — ответила Элис.
— Нечего строить из себя умницу! — выпалила Гэйл. — Ты сказала Титусу, что знаешь о нашей… — она запнулась, — о нашей близости.
— Ты сказала мне, что вы стали любовниками, — уточнила Элис и внимательно посмотрела на Гэйл. — За это Титус рассердился на тебя? Вы поссорились из-за этого?
— Конечно, нет! — отрезала Гэйл.
— Почему же вы провели сегодняшний вечер врозь?
— Просто потому, что Титус хочет защитить мою репутацию, — сказала Гэйл высокомерно. — Он боится, что если нас все время будут видеть вместе, поползут слухи. — В ее голосе появилось раздражение. — Не надо так смотреть на меня, Элис. Это правда.
— Поскольку он работает в университете, я могу понять, что он заботится о своей репутации, — сказала Элис. — Но, по правде говоря, я думала, что ты просвещенная феминистка и выше этих традиционных и консервативных понятий.
Гэйл не знала, как отреагировать на ее слова. Она не хотела, чтобы Элис изменила свое впечатление о ней, и поэтому сказала:
— Ты права, но у Титуса старомодные взгляды на женщин и он любит покровительствовать. — Поняв с опозданием, что ее увели в сторону, она строго сказала:
— Не надо было говорить ему, Элис. Зачем ты это сделала?
— Честно говоря, не знаю. Это как-то само собой всплыло в разговоре.
— Я не знала, что ты так хорошо с ним знакома, чтобы беседовать на подобные темы.
Она собиралась продолжить, но Джек нерешительно высунул голову из-за двери.
— Принести тебе выпить сейчас, Гэйл? Она вздохнула с досадой, но жестом подозвала его к себе.
— Да-да, хорошо. Спасибо. — Она взяла стакан, кажется, вспомнила о чем-то и сказала:
— Да, между прочим, Элис, мама решила, что для нее слишком утомительно ехать завтра на целый день на экскурсию, поэтому она поедет только в Эфес во второй половине дня. Я подумала, что с утра смогу составить тебе компанию.
В душе Элис улыбнулась наивной выдумке Гэйл, но сказала:
— Очень мило с твоей стороны, но моя тетушка собирается ехать на все экскурсии, и поэтому я буду с ней. — Ей внезапно пришла в голову одна мысль и, не раздумывая, она сказала:
— А почему бы тебе не составить компанию Джеку?
Затем, поняв, что им обоим может не понравиться ее вмешательство, и желая дать Гэйл возможность отказаться, добавила:
— Конечно, если ты захочешь сидеть в последнем автобусе; бедному Джеку всегда приходится путешествовать в нем.
Наступила долгая пауза, пока Гэйл взвешивала все за и против, но затем она мило улыбнулась Джеку, как бы одаривая его.
— Разумеется, я составлю Джеку компанию. Мне не хотелось бы оставлять его одного.
Элис с облегчением заметила, как Джек весело скривил губы и скромно ответил:
— Большое тебе спасибо, Гэйл.
Послышался шум голосов, — из фойе на палубе выходили люди, чтобы прогуляться, пока оркестр отдыхает. Среди них был и Титус с друзьями.
Элис думала, что Гэйл сразу подойдет к нему, и очень удивилась, когда та осталась с ними, еще немного поболтала, в основном с Джеком, и только после этого извинилась и ушла. Но, уходя, она еще раз улыбнулась Джеку и сказала:
— Я скоро вернусь — и мы сможем потанцевать.
Они посмотрели ей вслед, а потом Элис взглянула на Джека. Ей было интересно, что он думает.
— Интересно, меня хотят использовать, чтобы вызвать ревность Титуса?
Элис с облегчением вздохнула. Она была рада, что он все понял.
— Я думаю, они поссорились. Или Титус сделал резкое замечание, и она расстроилась. — Тогда это должно быть чрезвычайно резкое замечание, — заметил Джек.
Она с любопытством посмотрела на него.
— Похоже, ты не питаешь никаких иллюзий относительно Гэйл.
— Никаких, — признался он. — Но тем не менее она восхитительна. Она так женственна — женщина на все сто процентов. Секреты, интриги, гордость, тщеславие — всего у нее хватает!
— И с ней никогда не соскучишься, — сказала Элис.
— Да, ты права. — Джек повернулся и улыбнулся ей. — До чего же ты проницательна, Элис.
Но в данный момент проницательность ее подвела, и она не заметила, как к ним подошел Титус.
— Не хочешь потанцевать, Элис?
Она была настолько поражена, что не знала, что ответить, и только моргала глазами. Наконец Титусу это надоело, и он обнял ее за талию.
— Извини нас, Джек.
Он повел ее на маленькую площадку, где отдохнувший оркестр играл какую-то медленную мелодию. Он сразу начал танцевать по-настоящему, обняв ее и прижав к себе ближе, чем мог позволить себе случайный знакомый. Но, может быть, это объяснялось тем, что вокруг танцевали другие пары и места было мало.
— Так в чем же твоя проницательность? — спросил он.
— Что? — Элис никак не могла отделаться от мысли, что впервые за долгое время они были так близко друг к другу. — Ах, ты имеешь в виду наш разговор с Джеком? Мы… э… говорили вообще.
— Правда? — Судя по его интонации можно было предположить, что он ей не верит. — Раньше за тобой такого не наблюдалось, скорее наоборот.
— Нам обязательно надо все время говорить о прошлом? Зачем ты пригласил меня танцевать? — быстро переспросила Элис, так как ей не хотелось, чтобы он развивал эту тему.
— А разве обязательно должна быть причина?
— Да.
Титус ухмыльнулся.
— Может быть, в конце концов ты более проницательна.
— Ну так почему же?
— Когда вчера ты уплыла, какая у тебя была на это причина?
— Я хотела потренироваться.
— Настоящая причина, Элис, и не делай вид, что ее не было.
Она подняла на него глаза, стараясь не вспоминать, сколько раз они танцевали вот так же, как часто он наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею, а потом, после танцев, они торопились в свой маленький домик и там любили друг друга. Эти воспоминания бередили ее раны, и голос прозвучал жестко, когда она сказала:
— Мне хотелось хоть какое-то время побыть совсем одной.
Титус посмотрел на нее испытующе.
— Так захотелось, что ты заплыла на полмили в море?
— Да! — Она пыталась придумать какой-нибудь предлог и сказала неуверенно:
— Когда находишься в таком замкнутом пространстве и имеешь дело со столькими людьми, порой хочется куда-нибудь убежать, иначе сойдешь с ума. Необходимо побыть одной, чтобы… чтобы сменить батарейки. — Когда она закончила, то поняла, что это был не предлог, а правда.
— Раньше у тебя никогда не было желания убежать и побыть одной.
«Потому что мы были вместе, — подумала Элис. — Когда я была с тобой, со мной все было в порядке, и не нужно было ничего другого». Ее рука затрепетала в его ладони, как птица, которая хотела вырваться из клетки, и она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом.
— Ведь не было же? — настаивал Титус. Она покачала головой.
— Нет. Но теперь все изменилось. Какое-то время они молчали, и Элис была этому рада; ей не хотелось говорить. Если бы она закрыла глаза, то могла представить себе, что они все еще вместе и любят друг друга. И вдруг ей стало грустно, когда она подумала о том, что сейчас он в последний раз держит ее в своих объятиях, последний раз она рядом с ним. Горе затопило ее сердце, горе по тому дорогому, что у них было и что они потеряли. Титус ли виноват в этом? Или она сама? Теперь это уже не имело значения. Глаза ее наполнились слезами, но она не разрешила себе заплакать.
— Элис? — Титус наклонил голову, пытаясь рассмотреть ее лицо.
Собрав остатки гордости, Элис высоко подняла подбородок и спросила:
— Ты собираешься встречаться с Гэйл после возвращения в Англию?
— Почему тебя это интересует? Она пожала плечами.
— Всем известно, что морские романы недолговечны.
Он грустно улыбнулся.
— Мой опыт подсказывает, что они не отличаются от тех, которые начинаются на суше. Ты по себе это знаешь, — зачем-то сказал он.
— Опять ты говоришь о прошлом, — перебила Элис и добавила:
— Это все, что у нас осталось, не так ли?
— Разве? — сказал он многозначительно.
— Конечно, — Элис боялась взглянуть на него, боялась думать.
— У нас есть настоящее, — осторожно сказал Титус, не отрывая от нее глаз.
В глазах Элис появились удивление и страх, она не могла понять, куда он клонит.
— Похоже, в твое настоящее вошла Гэйл. Возможно, и в будущее, — сказала она так же осторожно.
— Я не думаю о будущем. Настоящее же может вместить не только Гэйл, сказал Титус.
— Что… что ты имеешь в виду?
Титус крепче прижал ее к себе; глаза ее горели, и Элис охватило смешанное чувство знакомого влечения, щемящей безнадежности и желания. Это чувство повело ее к нему той ночью, но он был с Гэйл. А теперь это чувство во что бы то ни стало надо было преодолеть. Не веря своим ушам, Элис слушала слова Титуса:
— Нам было хорошо вместе. Ты и сама это знаешь.
— Да… — Глаза ее расширились и она, не отрываясь, смотрела на него.
Он заговорил тихим голосом, нагнувшись к ней так, чтобы только она могла его слышать.
— У меня большая удобная одноместная каюта. Почему бы нам не провести там время — ради прошлого? Посмотрим, действует ли еще колдовство.
Она уставилась на него в изумлении.
— Колдовство?
— Мы раньше зажигали друг друга, — Титус внимательно наблюдал за ней, ожидая реакции. По лицу Элис пошли красные пятна.
— Ты делаешь мне гнусное предложение! — воскликнула она, не в силах скрыть изумления.
— Разве? После того, как мы так хорошо узнали друг друга? Не в первый же раз. Это могло бы стать… удобным способом оживить старые воспоминания, сказал Титус, пожав плечами.
— Вроде того, как прокручиваешь старую пластинку, о которой уже давно позабыл? — предположила Элис. Голос ее опасно зазвенел.
— Точно! Ты нашла прекрасную аналогию.
— Чтобы проверить, нравится ли тебе еще мелодия, значит ли она что-нибудь для тебя?
— Правильно! — Он выразительно поднял бровь.
— Сегодня? О'кей?
После любви и тоски, которые она испытала буквально несколько минут назад, его откровенная похоть была оскорбительна, и она чувствовала себя так, словно ее облили грязью.
— Если бы мы были не здесь, — сказала она с яростью в голосе, — я бы ударила тебя в самое больное место! Как ты смеешь предлагать мне это? Я бы не легла с тобой, даже если бы была другая постель, а не та, где побывала Гэйл.
Она вдруг поняла, что разговаривает слишком громко, и прошипела:
— И к твоему сведению, я не храню вышедшие из моды пластинки; я выбрасываю их в помойное ведро — туда, где и тебе найдется место!
Она резко оттолкнула Титуса и направилась к тетушке, оставив его в одиночестве посреди танцевальной площадки.
