2
Войдя в дом через заднюю веранду, они оказались совсем в другом мире: в теплой, уютной комнате, наполненной запахами свежей выпечки и звуками голосов, где свет аккумуляторных лампочек был ничуть не слабее, чем электрический свет в городе.
— Привет, Питер, — поздоровалась Дженнифер. И Виктория увидела парня, помогавшего ей с чемоданами. Она доброжелательно улыбнулась ему, стараясь сгладить свою первоначальную нелюбезность.
Он приветливо ответил на ее улыбку, видимо, не питая к ней ни малейшей враждебности.
— Мама, Джек только что пригнал стадо к реке. Мы что, посылаем на продажу столько скота? — спросила Дженнифер.
— Нет. Пока мы постараемся сохранить все поголовье. У нас, слава Богу, достаточно кормов и воды, по крайней мере, на сегодня.
— Он также сказал, что в конце недели поедет в миссию и что, возможно, у старого доктора Селвина появится молодой помощник.
Прокалывая корку пирога вилкой, ее мать ответила не сразу:
— Впервые слышу об этом, — затем добавила — сейчас каникулы, а на это время часто берут помощников. — И она опять занялась пирогом.
Видя, что дочь собирается что-то сказать, она подняла руку, останавливая ее. Снаружи послышался ритмичный быстрый стук копыт.
— Скотт! — с уверенностью воскликнул Питер. — Я его лошадь не спутаю ни с какой другой.
— Только не это, — прошептала Виктория. У нее не было сил с кем-либо еще встречаться сегодня. Ее единственным желанием было поскорее лечь в кровать и выспаться после трудного и долгого пути. Одолев все эти километры, она оказалась в совершенно новом и незнакомом ей мире. Однако было неудобно уйти в свою комнату перед самым ужином.
Она подтянулась, придав своему лицу безразличный вид, хотя догадалась, что речь шла о человеке, о котором ей рассказывала Дженнифер у реки. Достаточно будет поздороваться с ним и забыть о нем, потом поужинать и в постель.
Питер быстрыми шагами вышел из комнаты. Джеффри последовал за ним. В прихожей послышался веселый смех и оживленные голоса.
Затем Питер показался в дверях, а за ним другой человек, с появлением которого атмосфера в комнате как-то изменилась.
Вошедший был высок, широкоплеч, с тонкой талией человека, привыкшего подолгу сидеть в седле. Его кожа, бронзовая от солнца, которое в этих северных местах светило постоянно, казалась еще темнее в сочетании с соломенного цвета волосами. Широко открытыми глазами, цвет которых Виктория не могла разглядеть со своего места, он оглядел комнату, ища хозяйку, и прошел вперед бесшумными легкими, как у хищного зверя, шагами.
Затем он заговорил, и в первую секунду Виктория не могла разобрать слов. Она слышала только звук его голоса.
— Послезавтра Стивенсон повезет мимо вас на продажу скот, миссис Лис, — сказал он, — и за то, что он пользовался моими пастбищами, оставляет мне пару сотен голов. Не могли бы вы передать ему, что Старый Билл покажет, где разместить животных? Я, возможно, не успею вернуться к тому времени.
— Хорошо, Скотт. Но, я надеюсь, у тебя есть время перекусить с нами, куда бы ты ни направлялся в такое время? — спросила миссис Лис.
Виктория почувствовала, как напрягается ее тело по мере того, как звук этого голоса переносил ее из теплой, ярко освещенной комнаты на пустынную железнодорожную платформу. Теперь, тайком поглядывая на человека, которого узнала, она видела, как блестят его зубы на загорелом лице, и улавливала в его голосе те насмешливо-ласковые интонации, которые она слышала, когда он называл ее богатой и избалованной барышней.
— Всегда есть, куда поехать, а какое время для этого выбрать — не все ли равно. Я думаю, в этом краю все обстоит именно так.
Миссис Лис улыбнулась ему грустной улыбкой, улыбкой немолодой женщины молодому человеку, который ей нравился, подумала Виктория. Но хозяйка продолжала:
— Да, для тебя, Скотт, наверное, это так. Просто немного поздновато отправляться в путь верхом — дома здесь так далеко друг от друга.
— Вообще-то вы правы, — как бы нехотя согласился он. — Но, я полагаю, всегда можно найти, куда поехать, кого навестить и что сделать, если действительно этого хочешь. И, разумеется, есть еще и миссия. Это одно из мест, не так далеко расположенных, по крайней мере, от моего дома и с безупречной репутацией, не правда ли? — Он насмешливо улыбнулся.
Виктория совершенно не удивилась, почувствовав скрытое волнение, когда его рассеянный взгляд остановился на ней.
— Это Виктория Стин, Скотт, — произнесла миссис Лис. — Она будет заниматься с Джеффри. — Виктория, это Скотт Кортни — наш ближайший сосед из Намангиллы.
— Мисс Стин! — обычный приветственный возглас. По этим двум словам невозможно было заключить, что он помнит их встречу, хотя он достаточно хорошо разглядел ее, когда она стояла на подножке вагона, даже если и не узнал по голосу, как она его. Наверное, он не хотел этого показывать. Хорошо, пусть успокоится, она также не намерена распространяться об их знакомстве.
Помогая Дженнифер накрыть на стол и снуя между ним и старомодным буфетом, слыша смех и оживленный разговор в большой комнате, Виктория думала, что просто невероятно, каким разным может быть этот человек.
Вот сейчас он смеялся, категорически отказывая Джеффри в его просьбе, затем, повернувшись к Питеру, ответил на какой-то вопрос.
Он не производил впечатление бедного человека, как о том говорила Дженнифер. В нем чувствовалась самоуверенность, граничащая с высокомерием, которую она уже имела возможность испытать на себе, хотя одет он был, как она заметила, отнюдь не по последней парижской моде. На нем было нечто вроде традиционной одежды для людей его возраста и положения: узкие джинсы и клетчатая рубашка, рукава которой были закатаны выше локтя и обнажали загорелые мускулистые руки.
Подали ужин, разговор зашел о местных жителях, об их проблемах, но не было сказано ни слова ни о его поездке куда-либо, ни об инциденте, произошедшем однажды ночью на пустынном полустанке.
Чуть позже, когда Дженнифер позвала ее, Виктория встала, чтобы передавать чашки с чаем сидящим за столом. И в это мгновение произошло нечто совершенно изменившее для нее весь этот вечер. Когда она наклонилась, чтобы осторожно поставить перед ним чашку, он неожиданно поднял голову и посмотрел на нее. На миг их взгляды встретились, и в ту же секунду чашка чуть не выскользнула у нее из рук. В глубине его ярко-синих, почти васильковых глаз мелькнуло выражение, смысл которого она не смогла разгадать, мелькнуло и также неожиданно исчезло, а он все свое внимание обратил на хрустящий яблочный пирог, который подала ему Дженнифер.
Вернувшись на свое место, Виктория с трудом оторвала свою чашку от стола. Она сидела, держа ее перед собой, не обращая внимания на пирог. Что же произошло? Ей доводилось не раз ловить на себе восхищенные взгляды, однако она со смехом проходила мимо. У нее были поклонники, но она отвергала их, не задумываясь. Это была обыкновенная, привлекательная девушка на пороге своего совершеннолетия. Но ни один из ее друзей не заставлял ее сердце биться столь сильно.
Она со злостью одернула себя, ведь обладатель этих глаз не проявил к ней ни малейшего интереса? Даже не показал, хоть намеком, что они уже встречались.
Значит, и она сделает вид, что тоже не знает его, и подумала, что поступает правильно, решив уехать отсюда как можно скорее.
Поставив чашку на стол и почувствовав, что у нее совершенно пропал аппетит, она отодвинула тарелку с десертом. Из-под опущенных век она все же заметила, как Скотт незаметно посмотрел на большие стенные часы и затем встал из-за стола. Подняв руку в прощальном приветствии, он удалился. Питер вышел проводить его.
Виктория слышала, как они, смеясь, спускались по ступеням, и шаги их гулко раздавались на пустой веранде. Еще один громкий возглас, смех, а затем постепенно затихающий стук копыт. Ей показалось, что скакали две лошади, однако когда Питер вернулся, она решила, что ошиблась.
— Что ты о нем думаешь, Виктория? — спросила ее миссис Лис.
— Что я могу думать о человеке, с которым обменялась лишь парой слов? Ничего не думаю, — она лгала без всякого смущения.
Хозяйка дома вздохнула и стала машинально передвигать по столу серебряные ножи и вилки.
— Когда-то это был его второй дом, — сказала она, — а потом, когда ему исполнилось семнадцать, он покинул Намангиллу из-за своей мачехи. Годы отсутствия сильно изменили его. Похоже, что он ведет гораздо более светскую жизнь, чем возможно в этих местах. Я бы очень хотела, чтобы он женился и остепенился.
— По-моему, этого желают все матери и старшие вообще, — с иронией произнесла Виктория, думая о собственной матери, а затем спросила о том, что ее заинтересовало:
— Почему он уехал из-за мачехи? — однако она постаралась не выдать своего жгучего любопытства.
— О, Вивиан ненавидела здешнюю жизнь. Она считала ее примитивной до невозможности, и когда Эдвард, отец Скотта, заболел, она увезла его в город. Затем начала буквально распродавать Намангиллу, что возмутило всю округу.
— Но почему? Если имение принадлежало отцу Скотта, а эта Вивиан была его женой, кто же мог запретить ей делать с фермой что угодно?
— Нет, Виктория. Это не так. Все гораздо сложнее. И боюсь, что именно поведение его мачехи породило у Скотта определенное отношение к женщинам ее типа.
«Того же типа, к каким он причисляет меня», — догадалась Виктория.
— Мне это совершенно непонятно, мама. Ведь он любую женщину может обвести вокруг пальца, — вмешалась в разговор Дженнифер. — И уж ему не приходится долго уговаривать — он всегда получает то, что хочет. Ты должна это знать, как и то, что он не любит никого и ничего, кроме Намангиллы.
— Ну, еще Шада, — добавил Джеффри.
— Ну да, конечно, и Шада, — вмешался в разговор Питер, который допивал уже вторую чашку чая. — Он ждал нас, когда мы вышли.
— Правда? — спросила миссис Лис. — А я не слышала, как он подъехал.
— Да, ладно, тетя! Вы прекрасно знаете, что не услышите Шада, если он сам этого не захочет. — В голосе Питера слышалась насмешка.
— Почему он не вошел вместе со Скоттом, Питер? — спросила Дженнифер. — Он обычно садится с нами за стол, если это делает Скотт.
— Откуда мне знать? Я не женщина, чтобы задавать праздные вопросы.
— Но, куда же они отправились в такое время? — опять спросила миссис Лис.
— Ну, тетя! — В голосе Питера сквозило удивление. — Куда может поехать Скотт, как не к какой-нибудь женщине? В приглашениях у него недостатка нет.
— Вот видишь, мама, ты должна радоваться, что я не собираюсь ни за кем охотиться здесь. Я знаю, чего хочу и кого хочу! — И Дженнифер с вызовом взглянула на Питера.
И впервые за все время Виктория уловила в обычно спокойном добродушном голосе человека, сидевшего перед ней на табурете, нотки недовольства.
— А знаешь, я согласен с твоей матерью, Джен. Тебе надо лучше познакомиться с жизнью, больше общаться с людьми…
— Чепуха, Питер! Я не такая способная, чтобы продолжать образование, и мама прекрасно это знает. Но я умею ездить верхом, обращаться со скотом и управлять фермой, ну, практически умею. Я также смогу вести домашнее хозяйство, если все будет так, как мне хочется.
Питер лишь неодобрительно покачал головой.
Неожиданно Виктория почувствовала, что стены как бы падают на нее. Она была в пути три дня, а теперь еще встреча с этим человеком совершенно выбила ее из колеи. Ее совершенно не волновали проблемы Дженнифер, она ужасно хотела спать.
— Вы не возражаете, если я пойду к себе, миссис Лис? Я немного устала. — И она вышла из ярко освещенной кухни в темный коридор.
Войдя в свою комнату, она включила аккумуляторную лампу на тумбочке, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.
Виктория не думала ни о впервые встреченных ею обитателях этого дома, ни о собственной семье. Она вся была во власти того потрясения, которое испытала, встретив взгляд Скотта, взгляд глаз такой густой синевы, что, казалось, в их глубине таилась бесконечность.
Покачав головой и ощутив затылком твердое дерево, она решила, что забудет обо всем, что было сегодня вечером. Сейчас она примет горячий душ, а потом ляжет в постель и накроется одеялом с головой.
Стоя под горячими струями воды в ванной комнате, она постаралась расслабиться. Затем надела короткую ночную сорочку, взяла щетку для волос и вышла на веранду. Облокотившись о перила, она машинально расчесывала волосы, глядя в ночь. Звезды сверкали, как алмазы, и казались гораздо ярче, чем на юге. Было необыкновенно тихо. Ни одного привычного ей звука. С реки дул свежий ветер, прохладный, напоенный эвкалиптовым ароматом.
Уже в постели, уткнувшись лицом в подушку, она закрыла глаза и снова увидела перед собой синеву глаз этого человека. Она беспокойно заворочалась, словно отгоняя наваждение. «Завтра. Я буду думать об этом завтра, а сейчас спать». Усталость и волнения взяли свое, и она забылась крепким сном.
На следующее утро, сидя с Джеффри в классной комнате, она вспомнила свои вчерашние мысли и решения. Однако наступил уже другой день. И если она уедет отсюда, то ей придется сидеть в приемной своего отца. Ни за что!
Она разложила свои бумаги, и они с Джеффри принялись за работу. Позже, идя обедать, она встретилась с Питером Брауном, управляющим. Это был такой же симпатичный человек, как и его сын, которого и назвали в его честь, с такими же зеленовато-карими глазами, но с лицом более обветренным и загорелым, покрытым глубокими морщинами.
— Они с Питером собирают отбившихся от стада животных около Намангиллы, — сказал управляющий в ответ на вопрос «где Дженнифер».
— Мама, можно мы тоже туда поедем? Я действительно много успел за сегодняшнее утро, правда, Виктория? — Джеффри умоляюще обнял мать за плечи.
— Я не знаю, Джефф. Ты…
— Если он будет работать без передышки, то мы достигнем противоположного результата, миссис Лис, — посчитала необходимым вмешаться Виктория, затем, не подумав, добавила — Ближе к вечеру мы еще позанимаемся, — и неожиданно замолкла. Неужели она подсознательно решила остаться здесь?
— Хорошо, если ты так считаешь, Виктория! — ответила миссис Лис. — Ведь их нетрудно будет там найти, Питер?
— Ну, конечно, — ответил управляющий. — Джефф так же хорошо знает Намангиллу, как и свои владения, потому что вместо уроков больше гоняет по окрестностям. Вы тоже поедете? — спросил он, поворачиваясь к Виктории, которая отрицательно покачала головой. Она умела ездить верхом, но ей не хотелось даже приближаться к месту, которое называлось Намангиллой.
Однако ее уговорили и после недолгого обеда проводили на скотный двор. Там она смотрела, как для нее выбирают и седлают лошадь, и с некоторым беспокойством подумала, что это животное сильно отличается от тихих и послушных лошадей, с которыми ей приходилось иметь дело на юге.
— Ну, вперед! — сказал Браун, поддерживая для нее стремя.
Она легко вскочила в седло и похлопала лоснящуюся мускулистую спину. Сзади раздался резкий щелчок хлыста, и они поскакали.
Тропическое солнце на темно-синем небе палило нещадно. Воздух был пропитан запахом эвкалиптов на всем протяжении их пути по пустынной местности. Неожиданно они увидели, что не одиноки — сбоку к ним приближался молодой парнишка, чей громкий окрик заставил Джеффри обернуться. Они перешли на шаг, дожидаясь, пока мальчик подъедет к ним. Вскоре он был уже рядом с Викторией, и она обнаружила, что смотрит в уже знакомые ей глаза.
— Это Бобби Кортни, — сказал ей Джеффри, — двоюродный брат Скотта. Это мисс Стин, но я зову ее Викторией.
Виктория поздоровалась, что еще ей оставалось делать. Но она заметила, что, хотя цвет глаз обоих Кортни был схожим, их выражение было совсем разным. Однако ей не хотелось иметь дело ни со старшим, ни с младшим. Она слегка пришпорила лошадь.
Парнишка продолжал ехать рядом. Он спросил с любопытством:
— Вы так же помогаете Джеффри делать уроки, как Скотт — мне?
— Не знаю, Бобби, наверное.
— Мне помогают оба — и Скотт и Шад, но мне не нравится учиться. Я хочу быть овцеводом, когда вырасту. Только Скотт говорит, что для того чтобы работать с овцами на большой ферме, надо много знать.
— А ты не можешь этим заниматься в Намангилле? Ведь ваша ферма так называется?
— Намангилла принадлежит не мне, а Скотту, а овцеводы ему не скоро понадобятся, так что здесь мне не повезло, — сказал мальчик.
— Почему же ты там живешь?
— Потому что я сирота, и Скотт обо мне заботится.
Ни в его голосе, ни в манере держаться не чувствовалось никакой печали или сожаления. Однако ей показалось странным, что хотя они оба носили имя Кортни, мальчик не владел даже частью фермы. «Но что мне до этого?» — в который раз подумала она и пришпорила лошадь.
Так, продолжая скакать, они совершенно неожиданно оказались в окружении людей и животных. Заросли остались позади, а под копытами лошадей появилась густая зеленая трава.
Здесь были и Питер, и Джек, и старик с морщинистым добрым лицом, оказавшийся Старым Биллом. Это о нем упоминал прошлым вечером человек, которого она старалась выкинуть из головы.
— Как приятно видеть новые лица в наших краях, мисси, — сказал он ей.
— Мы хотим забрать наших животных, пока сюда не пригнали скот Кортни, — объяснила Виктории Дженнифер. — Наши животные все время пытаются удрать в Намангиллу. Трава здесь намного сочнее.
— Уже пора отправляться, Джефф, — сказал Питер. — А ты иди вперед, Джен. — Eгo голос выражал нетерпенье и подгонял их.
Сидя на своей лошади рядом с Джеффри, сопровождающем стадо, Виктория на прощание помахала Бобби.
— Приезжайте к нам в гости, мисси, — пригласил ее старик с приветливым морщинистым лицом. — Я угощу вас самым лучшим походным чаем и лепешками, которые вам не приходилось когда-либо есть.
«Вполне возможно», — подумала она, отвечая на его улыбку. Ни разу в жизни ей не доводилось пробовать ни того, ни другого.
Мыча, толкаясь и сопротивляясь, стадо двигалось по направлению к ферме Лисов, а лошадь Виктории кружила возле животных и подгоняла их, выполняя работу, к которой была приучена. И неожиданно эта выжженная солнцем земля стала для нее очевидной реальностью, а родные края отодвинулись куда-то в прошлое.
Вдруг ее мысли были прерваны громким «куи!», раздавшимся с другой стороны стада. Проследив за взглядом Питера, она увидела две движущиеся точки у самого горизонта, которые вскоре превратились в двух всадников. Те быстро приближались. Когда расстояние между ними и всадниками резко сократилось, невозможно стало не узнать одного из них, столь свободно сидящего в седле, что лошадь и человек как бы составляли единое целое.
— Ты говорил, что тебя не будет дома, Скотт, — сказал ему Питер, когда те поравнялись с ним. — Я только что передал твои инструкции Старому Биллу и Бобби… Привет, Шад, — бросил он молчаливому темнокожему человеку, приветствовавшему их традиционным небрежным взмахом руки.
Затем он обратился к светловолосому:
— Эй, видно, твое свидание накрылось?
У того в глазах мелькнули холодные огоньки, затем, откинувшись в седле, всадник ответил:
— Мое свидание, как ты изящно выразился, не накрылось. Однако у меня осталось немного свободного времени, и я решил встретить стадо сам. Мне нужно кое о чем поговорить со Стивенсоном.
Поверх спин двигающихся животных Виктория наблюдала за человеком, разговаривающим с Питером. Большая широкополая шляпа, та, которую она хорошо помнила, была сдвинута на затылок, соломенно-желтые волосы были слегка влажными от пота. Вид лошадей, так же, как и седоков, говорил о трудной дороге.
Светловолосый всадник обвел стадо спокойным и довольным взглядом. Совершенно другой человек, абсолютно не похожий на того жесткого и холодного, которого она встретила однажды ночью, а затем попыталась вычеркнуть из своей памяти. Сейчас он медленно кружил на своей уставшей лошади вокруг сгрудившихся животных. Неожиданно ее собственная лошадь круто взвилась на дыбы в ответ на резко натянутые поводья.
Скотт Кортни двигался в ее направлении. Виктория выпрямилась в седле, однако он смотрел только на животных. Потом вдруг перевел глаза на нее. Стоя спиной ко всем остальным, он на мгновение снял шляпу, как бы в знак приветствия.
Виктория ответила ему отчужденным взглядом. Сегодня он выглядел далеко не лучшим образом. Одежда была помята и в пыли. И хотя его загорелая, пропитанная солнцем кожа сохраняла ту гладкость, на которую она обратила внимание в прошлый вечер, на его лице чуть заметно золотилась щетина, когда на нее попадало солнце, — он сегодня еще не брился.
Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, в которых промелькнула насмешливая искорка, как ответ на подчеркнутую холодность ее взгляда.
— Надеюсь, вы больше не гуляете по ночам, мисс Стин?
«Так все-таки он запомнил меня», — с тихой яростью подумала она.
— Нет, не гуляю. Я же не застряла в стоящем, Бог знает сколько времени поезде… — ответила она сквозь зубы.
Его тело сотрясалось от беззвучного смеха. Наблюдавшие за этой сценой со стороны могли подумать, что он просто приветствует гостью с юга. Затем он заговорил опять, но так тихо, что его голос, заглушаемый стуком лошадиных копыт, мычанием животных, скрипом кожи, был слышен только ей.
— Может быть, вы и не застряли в стоящем поезде. Но с вашей склонностью к прогулкам в неурочное время, с вашими представлениями о том, что вы имеете право делать, что хотите и когда хотите — разве это не ваши слова — вы можете доставить массу неприятностей множеству людей.
— Не бойтесь, вы не окажетесь одним из них, мистер Кортни. Старайтесь меньше попадаться мне на глаза. А я буду делать то же самое.
— Ну, разумеется, разумеется. Просто я не хочу, чтобы меня вытаскивали из дома разыскивать вас, вот и все! Так что будьте добры, послушайтесь доброго совета.
— Мне не нужны ваши советы. И я не такая уж дура, как вам кажется. И еще, — она бросила неприязненный взгляд на сидящую перед ней в седле фигуру, — не знаю, что вы думаете обо мне, однако я уж точно не скажу вам, что думаю о вас!
Не давая ему ответить, она пришпорила свою лошадь и, резко повернувшись, чуть не врезалась в темнокожего всадника, который, объехав стадо, приблизился к ним.
Он улыбнулся и приветственно взмахнул рукой, но она пролетела мимо него, злясь на человека, смеявшегося ей вслед.
Неожиданно мысль о том, как она будет выглядеть в глазах этого темнокожего человека, этого полукровки, заставила ее осадить лошадь. Улыбка осветила ее лицо, сделав его необыкновенно привлекательным.
— Привет, меня зовут Виктория, — сказала она.
Он ответил медленно и вежливо:
— Я знаю. А меня — Шад.
Виктория неожиданно засмеялась:
— Да, я тоже знаю.
Он был не такой смуглый, как Джек. Лицо его было скорее шоколадного цвета, а волосы под сдвинутой на затылок шляпой слиплись от пота после тяжелой дороги. Он еще раз взмахнул рукой и последовал за своим спутником, и вскоре они умчались резвым галопом.
Внимание Виктории было отвлечено от двух всадников. Джефф и Питер подгоняли стадо с двух сторон, покрикивая на животных, собаки не давали коровам отбиться, а погонщики на своих лошадях заставляли животных держаться кучно.
