Осень в Париже в том году выдалась на редкость сухой и теплой. Ветры с Северного моря, приносящие в город дожди, то и дело сменялись теплыми ветрами с юга. Сидя в Булонском лесу, подставив лицо солнцу, можно было представить, что вроде наступила весна.

Женевьева любила ходить сюда — отдохнуть от шумного города, побыть одной. Новые впечатления — университет, масса знакомых, учеба — заслонили воспоминания лета. Все реже ей вспоминался замок и его обитатели. Но ей по-прежнему хотелось узнать, как сложилась их судьба. Она сразу, как только приехала и устроилась на квартиру, отправила письмо Доменику и еще одно, очень короткое — Эмилии. Она просила старую домоправительницу дать ее адрес тем знакомым, которые будут ее разыскивать.

Прошел октябрь, ноябрь, а писем все не было. Но вот однажды, когда Женевьева пришла домой, квартирная хозяйка вручила ей конверт. Адрес был написан незнакомым ей мелким почерком. Она вскрыла его и подпрыгнула от радости — письмо было от Шарлотты. Женевьева забралась на софу и читала его, забыв обо всем на свете.

“Извини, что долго молчала, — писала Шарлотта, — но за это время произошло столько событий! Наша экспедиция закончилась успешно — но сколько пришлось пережить! Как ты, наверное, помнишь, Лоуренс наметил три района для поисков. Первые два оказались пустыми. Уже шел сентябрь, и погода начала портиться, когда они, наконец, нашли галеон. Но тут их экспедицией заинтересовались местные власти. Лоуренс вел свои поиски под вывеской научной экспедиции, но когда португальцы начали расспрашивать о выполненных работах, возникли сложности — ведь в экспедиции не было океанографа (им, как помнишь, должна была стать Жоржетта). Кое-как удалось отговориться, но подозрения у властей, как видно, остались.

Когда наши добрались до золота и приготовились поднимать его на поверхность, налетел шторм. Яхта была вынуждена сняться с якоря и дрейфовать. Между тем у Лоуренса и его товарища, работавших под водой, кончился кислород. А ведь им надо было не только добраться до судна, но и поднять на его борт тяжелый груз! Но, как потом выяснилось, этот шторм спас участников экспедиции от других неприятностей — власти уже собрались посылать военный катер, чтобы арестовать яхту и доставить ее в Ангра-ду-Эроижму.

Как бы там ни было, сейчас все эти волнения позади. Лоуренс стал богатым человеком, разбогател и граф. Правда, богатство стоило недешево: Лоуренс получил жестокое воспаление легких, я почти месяц не отходила от его постели. Теперь он выздоровел и торопит со свадьбой. Она должна состояться сразу после Рождества. Пройдет она в Нормандии, на моей родине. Лоуренс намеревается открыть там художественную школу для особо одаренных детей и хочет, чтобы я ею заведовала. Не знаю, получится ли у меня, но мне хочется. На свадьбу съедутся некоторые наши общие знакомые — например, Вернон. У него на днях открывается выставка в Париже. Ты, конечно, на нее пойдешь, но при твоей скромности, скорее всего, не подойдешь к Филиппу, а будешь стоять где-то в стороне. Не бойся, подойди к нему — он тебя помнит, интересуется твоими делами. Нечего говорить о том, что мы с Лоуренсом приглашаем тебя на нашу свадьбу — ты будешь в числе самых почетных гостей. Официальное приглашение (с расписанием поездов и со схемой дорог, если ты поедешь на машине) я пришлю позже.

Да, вот еще новость: Элеонора вышла замуж! За греческого миллионера, владельца сети отелей по всему миру. Теперь она взялась управлять этими отелями, разъезжает по всем странам и стала настоящей деловой женщиной.

А наш друг Фуллер выпустил новую книгу — когда только он успел ее написать? О ней много шумят, но я не читала.

Хотелось бы еще о многом тебе рассказать, о многом услышать твое мнение, но это лучше делать в беседе при встрече. Надеюсь, она не заставит себя ждать. Твоя Шарлотта”.

Женевьева действительно слышала о новой книге Фуллера. И не только слышала — она ее купила и внимательно прочла.

Главной героиней романа была девушка, обладающая необычными способностями, умеющая повелевать животными и стихиями. Эти способности она старалась применить для борьбы с силами зла, но результат оказывался не тот, на который она рассчитывала. В манерах, характерных словечках героини Женевьева без труда узнала себя. Но она никогда бы не стала совершать таких поступков, которые ей приписал автор! О романе много писали в газетах. В разгар этой славы Женевьева получила письмо от Фуллера.

“Я уверен, вы прочли мой роман, — писал американец. — Все наперебой желают взять у меня интервью, знать мое мнение о сотнях разных вещей, а мне больше всего хочется скрыться от этой шумихи. Что я и делаю в лесах штата Монтана. На моей родине шуму меньше всего, и здесь легче спастись от славы, чем в Европе. Я уверен, что вам, милая Женевьева, хочется со мной поспорить, но это, увы, пока не удастся.

Вам, вероятно, интересно, что стало с нашей милой Жоржеттой. Разумеется, мы расстались, причем скорее, чем я бы этого хотел. Красотка всерьез решила, что я — наилучший кандидат в мужья. Чтобы разуверить ее в этом, понадобились сильные средства, а чтобы расстаться без крупного скандала — несколько больше денег, чем я думал”.

Под Рождество, как и обещала Шарлотта, Женевьева получила приглашение на свадьбу. Прошла она скромно в небольшом городке в Нормандии.

А вернувшись в Париж, Женевьева получила письмо, которое ждала, пожалуй, больше всего — от Доменика. Он рассказывал о своей поездке в Италию, о тамошних парках. “Побывал я, по твоему совету, и на курорте в Египте, на Красном море. Были там и девушки, и женщины, но... Разве я похож на человека, который знакомится с девушкой на курорте? Вряд ли это можно признать удачной идеей. Пишу тебе из своей родной деревни. Здесь у нас уже лежит снег. А в Париже, наверное, идут дожди. Как там твоя учеба? Как ты живешь? Еще не влюбилась?

Экспедиция графа и Брэндшоу закончилась успешно. Граф вернулся в замок разбогатевший, полный планов. Эмилия рассказывала мне, что он задумал новые постройки, чуть ли не горнолыжную трассу, чтобы приглашать друзей круглый год. Найдется и мне работа — граф собирается устроить грандиозный зимний сад. Посмотрим, что останется от всех этих планов после уплаты долгов.

Напиши мне еще! Первое твое письмо я выучил чуть ли не наизусть. Я никак не могу тебя забыть, не могу разлюбить. Для меня и сейчас самой сладкой музыкой на свете остается твое имя. Так приятно выводить его своей рукой, а еще приятнее произносить: Женевьева, Женевьева... Будь счастлива, Женевьева!”