Глава 32
Проснувшись на следующий день, Джейн ничуть не удивилась, обнаружив в своем доме графа Драгморского. Но, правда, сердце ее подпрыгнуло, когда на столике в холле она увидела его небрежно брошенные перчатки и хлыстик.
– Молли!
Горничная выскочила из кухни.
– Доброе утро, мэм! Как вы себя чувствуете? В гостиной графа не было.
– Спасибо, хорошо. А где Николь? Где граф?
– Гуляют.
Охваченная волнением, Джейн поспешила в кухню. Она помедлила у двери, ведущей во двор за домом, приоткрыла ее, но не торопилась выходить. Представшая взгляду Джейн картина развеселила ее.
Здоровенный граф взгромоздился на маленькие розовые качели. Выглядел он преглупо. Вообще-то, похоже было на то, что качели вот-вот рухнут под его весом. На его коленях сидела Николь; граф осторожно раскачивал качели, отталкиваясь от земли мощными ногами. Николь вертелась и пищала, и беспрестанно повторяла те слова, которые она уже научилась произносить. Чаще всего звучало «мама».
Джейн не смогла удержаться от улыбки. У нее стало невероятно тепло на душе. Хуже того, на ее глаза набежали слезы, мешая смотреть. Джейн была тронута, и ей вдруг стало стыдно из-за того, что она так долго не позволяла встретиться отцу и дочери.
Теперь-то Джейн было ясно, что граф не намерен отбирать у нее малышку. Может быть, он просто потребует, чтобы ему было дозволено видеть девочку, когда он захочет?
Должно быть, Джейн невольно выдала свое присутствие, потому что граф поднял голову и, увидев ее, тут же вскочил на ноги. Николь протестующе завизжала. Граф смущенно посмотрел Джейн в глаза.
– Я решил погулять с ней немножко, – сказал он так, словно пытался оправдаться. – Ей нравятся качели.
Джейн старательно скрыла улыбку.
– Да, нравятся, – ровным тоном откликнулась она. Но, видит Бог, ее сердце при этом рвалось к Нику. Джейн вежливо спросила: – Может быть, войдешь и позавтракаешь с нами?
Граф остолбенел. Но тут же глаза его вспыхнули серебряным огнем, и он шагнул вперед, крепко держа вертящуюся во все стороны Николь.
В это утро граф был спокоен, и Джейн тоже. И она очень остро ощущала его присутствие. Его рост… она и забыла, какой он высокий. И какие у него широкие плечи. И какой он сильный, мощный… казалось, он заполнил собой крошечный дворик. Она и забыла, как он хорош собой. Забыла, что у него серебристые глаза, густые брови, высокие скулы, крепкий подбородок, прямой красивый нос. Он был великолепным мужчиной. И по-прежнему не обращал внимания на условности.
Рубашка на графе была наполовину расстегнута. И Джейн видела его широкую грудь и черные волоски на ней. Но среди черных мелькали и седые. Бриджи графа были по колено испачканы… неужели он играл с Николь на газоне? И бриджи эти были облегающими, плотно облегающими, он всегда носил такие… они слишком подчеркивали кое-что. И Джейн, не успев и сама понять, что делает, уставилась на его пах… но тут же отвернулась, чтобы пропустить графа и Николь в дом.
Щеки Джейн порозовели. И ей стало тепло… так тепло… и в теле возникла легкая ноющая боль. Джейн отчетливо припомнила вчерашний вечер. Его тело, прижимающееся к ней. Его силу, жар… возбуждение…
Она по-прежнему желала его.
Крепко сжав губы, Джейн вслед за графом вошла в веселую бело-голубую кухню.
– Молли, граф позавтракает с нами.
Она жестом пригласила Ника следовать за ней в столовую. Она старалась не встречаться с ним взглядом. Забрав у него Николь, она усадила девочку на детский стульчик. Николь радостно смеялась, хлопая по столику пухлыми ладошками. Она любила поесть.
Джейн села на свое обычное место, во главе небольшого обеденного стола на восемь человек. Граф неловко устроился слева от нее, напротив дочки. Они с Джейн не обменялись ни словом. Джейн принялась кормить Николь, говоря ей всякие милые глупости, а граф, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, бесстрастно наблюдал за обеими.
Джейн поневоле думала о том, как они выглядят… словно семейная пара… Если бы только он захотел жениться на ней!
И он поневоле думал о том же… Если бы она не сбежала, они бы давно поженились, и каждый день сидели бы вместе за столом.
Молли подала им оладьи на пахте и сливки. Джейн не прикасалась еще к своей тарелке, кормя дочь. Граф покончил со своей порцией и продолжал наблюдать за ними. Наконец он сказал Джейн:
– Ешь сама. Я ее покормлю.
Джейн застыла, держа ложку с кусочком оладьи у рта девочки. Она боялась посмотреть на графа.
– Все в порядке, я всегда завтракаю после нее.
Граф встал, быстро обошел стол и втиснулся между ними, отобрав у Джейн ложку. И улыбнулся Николь:
– Ты ведь проголодалась, малышка, да? Открой ротик, папа тебе что-то даст!
От звука его голоса, от тепла его тела, от зрелища того, как он кормит их маленькую дочку, на Джейн вдруг нахлынуло такое желание, что она задохнулась. Николь засмеялась, и граф сунул ложку ей в ротик. Джейн уставилась в свою тарелку. Это было нестерпимо. Почему с ней он никогда не говорил таким нежным, теплым голосом.
Джейн ковырялась в еде, не в силах проглотить ни куска. Граф продолжал забавлять Николь, и та вела себя на удивление хорошо и спокойно. Наконец граф положил ложку и посмотрел на Джейн:
– После того как ты позавтракаешь, я хотел бы кое о чем поговорить с тобой. – Граф произнес это спокойным тоном, и нельзя было угадать, что предвещают его слова.
– Я уже поела, – сказала Джейн вставая. – Молли! Пожалуйста, забери Николь.
Граф направился в гостиную, и Джейн пошла за ним, стараясь не смотреть на его широкие плечи, на талию… и в особенности на узкие бедра. Граф закрыл дверь гостиной, едва Джейн переступила порог. И твердо посмотрел на девушку:
– Мы должны пожениться, Джейн. Джейн не верила собственным ушам.
– Что, никаких возражений? Отлично, значит, все идет лучше, чем я предполагал, – небрежно сказал граф, сверля ее взглядом. – Мы обвенчаемся на следующей неделе, и вы с Николь переедете в мой лондонский дом.
Джейн наконец опомнилась. В первое мгновение ее охватил безумный восторг, но тут же его место заняла рассудочность. Джейн уже не была так наивна, как два года назад, и ничуть не сомневалась, что Ник решил жениться на ней только ради дочери. Но захочет ли она выходить замуж за человека, разбившего ей сердце? Который женится на ней лишь из чувства долга? Ответ был несомненно отрицательным.
Но, если рассуждать спокойно, она должна в первую очередь заботиться об интересах Николь. Однако граф обеспечивал Джейн деньгами, даже не зная о существовании ребенка, и, безусловно, он не откажет ей в помощи теперь, узнав о Николь. Джейн вдруг рассердилась:
– Нет!
– Это не предложение, – насмешливым тоном пояснил граф. – Я просто сообщаю тебе, что будет.
Джейн задохнулась от такой наглости.
– Ты не можешь заставить меня выйти за тебя замуж! Я не хочу выходить за тебя… мне это не нужно! Я за тебя не выйду, и все на этом! – И Джейн повернулась, намереваясь уйти из гостиной.
Он одной рукой схватил ее за плечо, а другой придерживал дверь, не позволяя Джейн открыть ее, вздумай та все же попытаться выскочить в коридор. Но Джейн не стала этого делать.
– Пожалуйста, убери руку, – холодно произнесла она, хотя внутри у нее все задрожало.
Он развернул ее, и Джейн опять задохнулась.
– У тебя нет выбора. Лучше посмотри на все с другой стороны, ведь так будет гораздо лучше для Николь.
– Лучше для Николь! И это значит, – что у меня нет выбора?! Я же говорю тебе, я не желаю с тобой венчаться! – Джейн уже кричала.
– Похоже, ты забыла? – сказал граф мягко, так мягко и тихо, что Джейн насторожилась. А он улыбнулся. – Я ведь твой опекун, а ты еще несовершеннолетняя. Так что мы поженимся на следующей неделе.
Наконец Джейн поняла, о чем он говорит. И в ужасе уставилась на него. Он собирался жениться на ней, нравится ей это или нет… а у нее и вправду не было выбора!
Граф ушел. Джейн тяжело опустилась на бархатный диван, все еще не оправившись от потрясения. Она достаточно хорошо знала графа, чтобы понять: если в его власти жениться на ней, он это сделает, и неважно, чего это будет стоить. У нее просто не было возможности избежать брака.
У Джейн разболелась голова. Она потерла виски, пытаясь обдумать ситуацию, разобраться в своих чувствах и решить, что же ей делать.
Одно было предельно ясно. Этот ублюдок разбил ей сердце. А она не могла быть равнодушной к нему, не могла! Наоборот, ее физически чрезвычайно тянуло к этому человеку. К тому же ее то и дело охватывало сострадание к нему. И выходить за него замуж при таких обстоятельствах было просто невозможно! Уж конечно, он не упустит случая снова причинить ей боль.
Джейн пыталась ненавидеть его. Но не могла: хотя, конечно, она злилась, чертовски злилась и была к тому же ужасно разочарована.
Но во всей этой проклятой путанице была, конечно, и одна светлая сторона. У Николь будет отец, она не вырастет незаконнорожденной. Может быть, все это и к лучшему. Но как сложатся их отношения с Ником?
И тут вдруг Джейн осознала, что повлечет за собой венчание – и ужаснулась.
Она станет его законной женой. Будет заботиться о Чеде и Николь, о его доме, о нем самом. И… Джейн представила их вместе, в постели. Задрожав, она резко встала и пошла наверх, в свою спальню.
Граф сказал, что приедет завтра повидать Николь. Но до завтра еще слишком долго.
Джейн переоделась и поехала на Тависток-сквер. Она была так полна решимости, так погружена в собственные мысли, что даже не заметила улыбки Томаса, провожавшего ее в утреннюю гостиную, где она принялась ждать графа.
Джейн нервно шагала по комнате. Ее щеки пылали, сердце колотилось, в ушах стучало. Она сжала кулаки так, что пальцам стало больно. Когда дверь гостиной открылась, Джейн резко обернулась. Граф улыбался.
– Что, так хотелось увидеть меня, что не могла подождать до завтра?
– Хотелось? Не слишком, – холодно ответила она. Подойдя к двери, она резко захлопнула ее за спиной графа. Граф с интересом посмотрел на нее.
– Насколько я понимаю, мы поженимся, как бы я тому ни сопротивлялась, – сказала Джейн. – Верно?
– Верно. – Он продолжал внимательно смотреть на нее.
– Тогда мы должны обсудить условия брака. Граф поднял брови.
– Во-первых, – заговорила Джейн, – я продолжаю работать. Ты не вмешиваешься в мою карьеру. Это понятно?
– Да наплевать мне на твою карьеру, – беспечно произнес граф, но его взгляд был при этом тверже алмаза. – Мы будем жить в Лондоне, пока продолжается театральный сезон. Ну а остальное время будем проводить в Драгморе, и ты будешь делать все, что положено делать матери.
Джейн стиснула зубы.
– Ты обвиняешь меня в том, что я плохая мать?
– Я просто напоминаю, что Николь должна быть для тебя на первом месте.
– До сих пор я была неплохой матерью, несмотря на то, что много работаю!
– Невозможно быть неплохой матерью, много работая. – И граф язвительно улыбнулся.
Джейн поняла, что бьется головой о стену. И разозлилась.
– Довольно об этом! Я играю в театре, а потом на два месяца еду в Драгмор.
– На три.
– Два!
– Три. Не испытывай мою щедрость, Джейн.
– Да ты просто ублюдок! – злобно прошипела она. Он безразлично пожал плечами:
– Что дальше?
– У нас будут раздельные спальни.
Выражение лица Ника ничуть не изменилось. Граф был совершенно невозмутим.
– Сейчас это модно.
– Нет, ты не понял! Я не желаю видеть тебя в моей постели! Ты ко мне не прикоснешься!
Он вытаращил глаза.
Джейн улыбнулась, но ее улыбка отнюдь не была доброй.
– Это ведь твоя идея, не моя. И раз уж мы женимся только ради Николь. Ты можешь развлекаться где угодно и с кем угодно, но меня не трогай!
Граф развел руками. И тоже улыбнулся, криво и злобно:
– Ты полагаешь, я горю вожделением к тебе? И хотя у тебя есть ребенок, Джейн, но тебе всего лишь девятнадцать, и для меня ты не больше чем школьница.
Это задело Джейн. Она гордо вскинула голову:
– И ты вообще не будешь вмешиваться в мою личную жизнь!
Он сжал кулаки и шагнул вперед:
– А в чем состоит твоя личная жизнь, Джейн? Точнее, в ком? В Линдлее?
– Это не твое дело! – яростно выкрикнула она.
Он оглядел ее с таким отвращением, что Джейн поняла – он люто ненавидит ее. А потом он многозначительно скривил губы:
– Прелестно. Наслаждайся своими любовниками. Но я требую, чтобы ты вела себя осторожно. Я не хочу, чтобы о Николь говорили, что она – дочь шлюхи.
– Ты беспокоишься о Николь? – усмехнулась Джейн, стараясь не показать, как задели ее его слова. – Или о себе?
– Мне до тебя нет дела. – Он подошел к двери и остановился, – Есть еще предложения?
Джейн почувствовала, как к глазам подбираются слезы, но, собрав всю свою волю, прогнала их. Она не должна плакать сейчас, у него на виду.
– Нет.
– Отлично. – И он, шагая широко и громко, вышел из гостиной и направился к входной двери, крича, чтобы ему немедленно подали карету.
Джейн охватила дрожь. Она подошла к окну, посмотрела, как он садится в экипаж, и тут уже ничем не сдерживаемые слезы наполнили ее глаза. Ублюдок! Эгоистичный, грубый, совершенно бесчувственный ублюдок, он презирает ее! Но это лишь к лучшему. Если бы он ненавидел ее не так сильно, она бы, пожалуй, смягчилась и, может быть, снова полюбила бы его. Бог оградил ее от этого! Любить такого человека равносильно самоубийству. В его душе горит темный, мрачный огонь, и вряд ли ей удалось бы погасить это пламя.
Джейн отвернулась от окна, собираясь с силами. Ничего, она живучая. Она пережила его отказ почти два года назад, она и теперь все переживет.
