Глава 24
Сирил проглотил последний кусочек омлета и взял свежий номер «Тайме», до сих пор лежавший нетронутым у чистой тарелки во главе стола. Он как раз откинулся на спинку стула и развернул газету, когда дверь распахнулась и в столовую вошел Брэден. С выражением хмурой сосредоточенности на лице он прошел к столу, не замечая Сирила. Все его мысли были о жене.
Она в эту минуту была в гостиной с Алфредом Ховеллом, где они спозаранку уединились для беседы. Брэден знал с точностью до секунды, во сколько они начали, так как отказался сегодня от традиционной утренней прогулки верхом и вместо этого предпочел расхаживать по коридору перед плотно закрытыми дверями в ожидании окончания их встречи. Он и сейчас находился бы там, если бы не Перкинс, прямо заявивший ему, что нужно позавтракать, ибо без пиши его светлость не только не будет в состоянии нести свое дежурство, но и может умереть. Хоть и неохотно, но Брэден уступил настойчивым требованиям старика и отправился в столовую, намеренный как можно скорее покончить с затраком и вернуться на свой пост.
— Доброе утро, Брэден, — осторожно заговорил Сирил, сворачивая газету. После той словесной дуэли, которая состоялась у него с племянником два дня назад, он не был уверен, в каких отношениях пребывают они сейчас. Видя, что племянник не отвечает, Сирил громко кашлянул и снова попытался завести беседу: — Ты, как я вижу, сегодня изменил своей привычке?
Брэден, очнувшись, недоуменно посмотрел на Сирила:
— Что?
Он жестом приказал подать себе кофе, и в ту же секунду три лакея забегали вокруг, наполняя его чашку, расставляя перед ним тарелки с дымящимся омлетом, беконом и тостами с ежевичным джемом.
— Только тосты, — обронил он и, взглянув на часы, сел. — Ты, кажется, что-то сказал, Сирил?
— Я говорю: ты сегодня, по-видимому, не выезжал верхом? — пояснил Сирил, кивая на визитку, в которой Брэден явился к завтраку.
— Да. Нет, не выезжал, — рассеянно ответил Брэден. Сирил нахмурился, не понимая, чем вызвано столь странное поведение племянника. Он скорее ожидал, что Брэден будет держаться холодно и отчужденно, а тот вел себя так, словно какая-то забота поглощала его.
— Последние гости отбыли час тому назад, — сообщил он.
Его тон был спокойным, и в нем даже прозвучали примирительные нотки, но намек был очевиден: Брэден недопустимо манкировал обязанностями хозяина дома.
Однако племянник не понял или не захотел понять намека.
— Отлично. Я, честно говоря, совсем забыл о них.
— Они заметили это, — сухо сказал Сирил.
Брэден сдержал раздражение, напомнив себе, что сейчас не время вступать в споры с дядей. Он доел тост и как можно спокойнее сказал:
— Меня это не волнует, Сирил. Я уверен, они славно провели время без меня и Кассандры. А кроме того, у них теперь есть что обсудить в ожидании следующего светского раута.
— Ты что, действительно безразличен к тому, что о тебе будут говорить? — возмутился Сирил, забыв о своем решении помириться с племянником.
— Ты хочешь знать? Ну что ж, изволь. Мне наплевать, что они скажут обо мне. — Он нахмурился. — А Эбигейл? Она уехала?
— Она уехала через десять минут после того, как ты выставил ее. И я полагаю, ни она, ни Уильям больше никогда не согласятся переступить порог нашего дома.
Брэден залпом выпил остававшийся в чашке кофе и промокнул рот салфеткой.
— Что касается Эбигейл, то я очень рассчитываю на это. А вот за Уильяма ты можешь быть спокоен, дядя. Как только он вспомнит о своих деньгах, он отбросит ненужные амбиции и приедет. Он вложил солидную сумму в наш совместный проект, и не в его интересах ссориться со мной. — Отодвинув стул, Брэден поднялся. — Да! И вот еще что. Раз уж мы с тобой заговорили о тех, кого мы впредь не желаем видеть в Шербурге, то в этот перечень следует внести и Гранта Чандлинга. Моя жена позавчера вечером указала ему на дверь, не желая терпеть его гнусные домогательства. Так что будь любезен проследи, чтобы виконт больше не появлялся в нашем доме. А теперь, если позволишь…
— Брэден, куда же ты? — Сирил, бросив салфетку, поднялся вслед за племянником.
Брэден остановился и, чуть помедлив, ответил:
— К жене.
Сирил даже растерялся. К жене? Время близится к полудню, и Кассандре пора бы уже встать.
— А что случилось? Она нездорова?
Брэден молчал, не зная, как ответить, но в конце концов решил, что невозможно оставить Сирила в неведении, тем более что Алфред Ховелл теперь живет в Шербурге.
— Касси в гостиной с Алфредом.
Сирил удивленно вскинул брови, и в следующее мгновение беспокойство пробежало по его лицу.
— С Алфредом? Так, значит, она больна?
Брэден тряхнул головой. Реакция дяди сбивала его с толку. Сначала он видеть не желает Касси в Шербурге, а теперь, кажется, искренне обеспокоен ее самочувствием. Может, он, так же как и Грей, считает, что замужество плохо отразилось на ее здоровье?
— Нет, — сказал Брэден, отвечая скорее своим мыслям, чем на вопрос дяди. — Она здорова… то есть немного приболела, но… она здорова.
— Что это значит?
Брэден шумно вздохнул, облизнул пересохшие губы и сказал:
— Меня беспокоит, что Касси плохо спит, у нее нет аппетита, она худеет. А вчера за обедом она лишилась чувств. Я думаю, что все это как-то связано с ее ночными кошмарами.
Сирил потрясение смотрел на племянника:
— Кошмары? Ей снятся кошмары? Брэден бросил беспокойный взгляд на дверь.
— Сирил, это длинная история, и я предпочел бы…
— Ну так будь краток. Я хочу знать.
Брэден встретил пристальный взгляд дяди и, немного подумав, сказал:
— Ладно. С тех пор как она живет в Шербурге, ей почти каждую ночь снится один и тот же кошмар. Она страдает от него, он подрывает ее силы и здоровье.
— Ты говоришь, эти ее сны начались, когда она переехала в Шербург? — уточнил Сирил.
Брэден сам не понимал почему, но ему отчаянно хотелось сохранить в тайне то, что ему рассказала Касси. И потому он решил, что откроет дяде лишь самое необходимое.
— Нет, они начались раньше, но когда именно, я не знаю, — ответил он уклончиво.
— А что Алфред может поделать с этим?
— Он поговорит с Касси, и, я надеюсь, ему удастся выяснить происхождение этих кошмаров, а затем постепенно свести их на нет.
— Постепенно? — Сирил нервно откинул голову и посмотрел на племянника долгим взглядом. — Ты хочешь сказать, что Алфред будет жить в Шербурге до тех пор, пока она не поправится?
Брэден вздрогнул, почувствовав холодную ярость в его тоне.
— Совершенно верно, Сирил. Алфред будет здесь, пока Касси не поправится, — произнес он, отчеканивая каждое слово.
Сирил грохнул кулаком по столу, посуда жалобно задребезжала в тишине столовой.
— А ты подумал, о чем заговорят в свете, когда узнают, что Ховелл целые дни проводит с твоей женой? — вскричал он, багровея от ярости. — Я скажу тебе, как они интерпретируют этот факт! Они будут шептаться, что твоя жена сошла с ума! Что ты женился на девушке не только без имени и положения, но еще и сумасшедшей! Об этом ты подумал?
Брэден смотрел на Сирила и молчал, слишком потрясенный, чтобы ответить. Наконец с выражением отвращения на лице он тряхнул головой.
— Я не желаю отвечать на подобные вопросы, Сирил, — с обманчивым спокойствием произнес он. — А теперь извини, мне нужно идти к жене.
Сирил проводил его взглядом. Он был вне себя. Кошмары? Да как же так вышло, что он, несколько месяцев живя бок о бок с молодой четой, ничего не замечал? Сначала прозевал момент, когда супруги стали близки, а теперь еще и это! Кошмары… Он ошеломленно тряхнул головой. Что ей снится, интересно? Что за тайны живут в ее душе? И к чему было посвящать в это Алфреда? Он и так только и делает, что выспрашивает обо всем да вынюхивает, нет ни одной семейной тайны, которая была бы неизвестна ему, а теперь, когда он узнает еще и эту, репутация Шеффилдов будет навсегда погублена. Сирил растерянно смотрел на свои трясущиеся руки. Все рушится, лихорадочно думал он. Все его старания оказались напрасны… Но ведь должен же, должен быть какой-то способ остановить это безумие!
— Итак, вы рассказали мне все, что могли вспомнить из своего сна, — констатировал доктор Ховелл, откидываясь на спинку высокого резного стула из красного дерева и внимательно глядя на Касси. — Вы также сказали, что этот сон снится вам уже очень давно. А теперь я попрошу вас припомнить, Кассандра, когда именно он впервые приснился вам?
Касси сцепила руки на коленях, чувствуя, как знакомый холод вползает в ее сердце. Боже, как не хочется ей, как страшно вспоминать об этом кошмаре! А Алфред все спрашивает и спрашивает ее, — уже два часа они говорят об одном и том же. Она вся дрожит, ее голова раскалывается, ей хочется убежать отсюда, убежать от Алфреда, от его расспросов. Но это значит бежать от Брэдена… Она закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.
— Кассандра, — заговорил Алфред, мягко кладя руку на ее плечо. — Вы помните? Я здесь для того, чтобы помочь вам. Я понимаю, как тяжело вам говорить об этом, но для того чтобы решать проблему, нужно сначала обсудить ее.
Касси открыла глаза, призывая на помощь остатки сил.
— Хорошо, доктор. — Она заставила себя вернуться в прошлое; она пыталась вспомнить те времена, когда она жила спокойно и счастливо, но это ей не удалось. — Мне очень жаль, доктор, — тихо сказала она. — Я не могу ответить на ваш вопрос. Мне кажется, этот кошмар всегда был со мной… с самого детства.
— Ну что ж, дорогая моя, мы многого достигли за это утро. — Он улыбнулся, заметив удивление в ее взгляде. — Всякое лечение требует времени. Мы с вами, можно сказать, выявили ваш недуг. Теперь нам осталось определить его источник, и когда мы сделаем это, вы начнете поправляться. — Он поднялся и протянул ей руку. — Вы утомлены и, ей-богу, заслужили отдых. Пойдемте. Пора подкрепиться чем-то более существенным, нежели эти лепешки и чай, которыми ваши слуги любезно потчевали нас.
Опираясь на руку Алфреда, Касси медленно поднялась с кресла. Бесконечная усталость одолевала ее.
— Я не знаю, удастся ли мне, — тихо прошептала она скорее себе, чем Алфреду.
— Вы сможете, Кассандра, — услышала она его ответ. — Я не сомневаюсь в вас. — Он ободряюще пожал ее руку. — Вы должны сделать это если не ради себя, то ради Брэдена. Ведь Брэден так любит вас.
Касси вздрогнула и удивленно посмотрела на доктора. Брэден так любит вас. Сколько раз она молилась Богу, чтобы это было так? Но только сейчас эта заветная ее мечта, когда она была высказана человеком, который хорошо знал Брэдена, показалась ей возможной и осуществимой. Ее сердце забилось в радостной надежде, и решимость как огонь вспыхнула в ее груди. Она поправится, должна поправиться. Она просто обязана побороть болезнь — и ради себя, и ради Брэдена.
— Спасибо вам, доктор Ховелл. — Улыбка осветила ее бледное лицо. — Спасибо, что напомнили мне о главном.
— Вы говорите о Брэдене или о завтраке? — спросил он, и озорные искорки блеснули в его глазах.
Ее мелодичный смех был ему наградой.
— И о том и о другом, сэр.
Выйдя из гостиной, они увидели Брэдена, беспокойно вымерявшего шагами коридор.
— Ну как? — Вопрос был обращен к Алфреду, но его глаза, полные тревоги, были обращены на Касси.
— Все хорошо, Брэден, — заверил его Алфред, — если не считать того, что наши желудки обижены недостатком внимания к ним.
Касси чувствовала себя выжатой, как лимон, но, видя беспокойство мужа, поспешила улыбнуться:
— Я в порядке, Брэден. Правда.
Брэден заметил, как старается жена спрятать от него усталость, и сердце его сжалось от боли при виде ее бледного лица и вымученной улыбки. Он, конечно, догадывался о том, сколь тяжелым для Касси окажется это лечение. Но он не предполагал, что сам будет так страдать, — и он был готов удвоить свои страдания, только бы избавить от них ее, такую слабую и хрупкую.
Он нежно провел ладонью по ее щеке.
— Я хочу, чтобы ты поела.
Касси скрестила руки на груди и насмешливо посмотрела на мужа.
— Да. Но прежде всего ты хочешь остаться наедине с доктором Ховеллом. Я правильно угадала? — На мгновение та, прежняя Касси снова предстала перед ним. — Когда-нибудь, Брэден, я научу тебя говорить то, что ты действительно хочешь сказать. Для этого мне придется вступить в борьбу с твоей тридцатилетней привычкой, но я обещаю, я избавлю тебя от нее. — Она повернулась к Алфреду Ховеллу, который, сдерживая улыбку, наблюдал за ними. — Еще раз спасибо, доктор. Видимо, мне придется завтракать в одиночестве, пока вы будете докладывать моему супругу о наших с вами успехах.
Алфред весело расхохотался в ответ.
Брэден молчал, ошеломленный, провожая взглядом удалявшуюся по коридору Касси, охваченный чувством таким сильным и пронзительным, что отрицать его он больше не мог. Он знал, оно давно живет в нем, но рассудок его до сих пор отказывался признать его, не желал облекать его в слова, которые пришли к нему сейчас, вопреки выработанным годами осторожности и цинизму. Я люблю ее, потрясение думал он, глядя, как ее хрупкая фигура скрывается за дверями столовой. Я люблю ее. Это открытие, как и все в его отношениях с Касси, настигло его внезапно, ие в романтический миг близости, который, казалось, был единственно пригоден для рождения подобных слов, но в миг уникальный, как сама Касеи, — в миг, когда он увидел перед собой прежнюю Касси.
От Алфреда не укрылось волнение, пробежавшее по лицу Брэдена, его потрясенный взгляд, но он благоразумно умолчал о своем наблюдении и сказал только:
— Мы с Кассандрой, кажется, начинаем понимать друг друга, Брэден. Наша сегодняшняя беседа была достаточно плодотворной.
Брэден резко повернулся к нему, его взгляд был опять полон тревоги.
— Вам удалось что-нибудь выяснить? — спросил он. Алфред вздохнул и улыбнулся. За много лет он хорошо узнал нетерпеливый нрав Брэдена.
— Только некоторые подробности, о которых вы уже знаете, — ответил Алфред. — Однако, Брэден, — добавил он поспешно, заметив досаду на лице собеседника, — ваша жена пока только учится доверять мне, видеть во мне друга. Вы знаете меня всю жизнь, а она едва начинает узнавать меня. Ей непросто открыться малознакомому человеку. После долгих лет одиночества, когда она полагалась лишь на себя, это поистине чудо, что теперь у нее есть вы. Дайте время, она привыкнет ко мне, к моим расспросам. Пока ей больно не только говорить о своих кошмарах, но даже вспоминать о них. Уверяю вас, мы уже многого достигли с ней, и она обязательно избавится от этого наваждения. Но вы должны проявить терпение.
Брэден кивнул.
— Да, Алфред, я понимаю. Но мне невыносимо видеть, как она страдает. Я чувствую себя таким бессильным, не умея помочь ей.
— Вы помогаете ей самим своим присутствием… своей любовью, — возразил Алфред и ободряюще похлопал Брэдена по плечу. — Друг мой, я рассказал вам все, что мог, и теперь хочу наконец позавтракать. А затем, я думаю, мы могли бы совершить конную прогулку. Я слышал, что Кассандра сотворила чудо, — ей удалось укротить Урагана? Право, на это стоит посмотреть, — бросил он на ходу, отправившись в столовую.
Но Брэден уже не слышал его. Вы помогаете ей самим своим присутствием, своей любовью, — эти слова звучали у него в голове. Алфред, по-видимому, раньше него разобрался в его чувствах к Касси.
— Как дела у доктора Ховелла и Кассандры? — Тихий вопрос Чарлза заставил Брэдена обернуться. Увидев усталое лицо Чарлза, его взгляд, полный беспокойства, Брэден почувствовал нежную симпатию к другу. Он знал, как искренне привязался тот к Касси, как тревожится за нее.
— Алфред говорит, что все идет неплохо. Они разговаривали все утро. Касси рассказала ему подробно о своих снах. Больше я ничего не знаю, Чарлз, — с тяжким вздохом признался Брэден. — Черт возьми, Чарлз! Я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным! — Брэден стиснул зубы, в отчаянии глядя на друга, — ему одному он мог показать свою боль и страх. — Ты знаешь, прежде мне как-будто удавалось помогать ей, мне казалось, я в состоянии избавить ее от боли, а теперь… Теперь, когда я особенно нужен ей, я ничего не могу сделать для нее! Ничего. — Он устало закрыл лицо руками и не мог видеть, как страдание застилает взор Чарлза.
— Брэден, Кассандра живет тобой, — грустно ответил Чарлз. — Я вижу, она любит тебя. И неважно, осознает она это или нет, но она отчаянно нуждается в тебе. Так же отчаянно, как и ты, быть может, не осознавая того, любишь ее.
Брэден поднял голову и с изумлением посмотрел на друга.
— Неужели это так заметно? Неужели все вокруг знают об этом?
Чарлз улыбнулся:
— Все, кроме тебя … и Кассандры.
Их взгляды встретились: потемневший от волнения взгляд Брэдена и теплый, понимающий взгляд Чарлза.
— Я уверен, ты скажешь ей об этом, — ободряюще промолвил Чарлз. — Скажешь, когда почувствуешь, что готов, Брэден молча кивнул, а потом, откашлявшись, сказал:
— Я, пожалуй, проедусь немного. Вы с Алфредом потом присоединитесь ко мне?
— Да, с удовольствием, — ответил Чарлз, отлично понимая, почему Брэден прервал разговор. Слишком новым и пугающим для Брэдена было чувство, которое он открывал в себе, чтобы он мог говорить о нем сейчас. Ему нужно время, и он свыкнется с ним.
Брэден думал о том же. Мысль о том, что он любит Касси, не оставляла его ни на секунду, она и наполняла его теплом, и страшила его. Смешно, в самом деле, думал он, ведь это чувство проснулось в нем давно; почему же сейчас, когда он наконец готов признаться в нем себе, так тревожно у него на душе?
Брэден был необыкновенно молчалив во время совместной прогулки с Чарлзом и Алфредом, а когда они вернулись домой, извинившись, скрылся в кабинете, желая отвлечься от мыслей за работой. Но многочисленная корреспонденция на его столе так и осталась нераспечатанной, деловые бумаги — непросмотренными. Он сидел у окна, любуясь красотой позднего лета, радуясь зелени деревьев и безупречно подстриженных газонов, яркой радуге садовых цветов. Разве три года назад способен он был наслаждаться прелестями природы? Нет. Это Касси научила его видеть красоту, которую таит в себе все живое; она пробила окаменевшие пласты его души, она заполнила собой пустоту его жизни, наделила ее смыслом; она пропитала собой каждую клеточку его существа, и он понял, что значит любить и быть любимым… Брэден откинул голову в кресле, закрыл глаза. Сможет ли он когда-нибудь отплать ей за то, что она сделала для него, сможет ли он сделать ее счастливой?
Он резко задвинул ящик стола, поднялся и вышел из кабинета. Решительным шагом он направился к центральной лестнице.
Касси сейчас у себя, одевается к обеду. Он должен видеть ее. Немедленно.
Уже миновав пролет, он услышал всполошенный голос Перкинса.
— Ваша светлость! Ваша светлость! — Дворецкий бежал через холл к нему, весь взмокший и красный от волнения.
— Что случилось, Перкинс? — Брэден никогда прежде не видел, чтобы старик был в таком волнении, почти в панике.
— Там… этот господин… отец ее светлости! Брэден похолодел.
— Грей? Что ему нужно?
— Он говорил… он настаивал на встрече с герцогиней. Мы все — и лакеи, и садовники, даже конюхи, пытались остановить его, но он…
— Где он?
— Он пытался войти в дом, я, конечно, не пустил его, и он как будто ушел, по крайней мере, я так подумал. Но Добсон только что заметил, как он взбирается на тот дуб, что с другой стороны дома. Хардинг сейчас пытается стащить его, но я боюсь…
— О Господи! — Брэден, уже не слушая старика, мчался наверх. Дуб, о котором говорил Перкинс, прямо под окном спальни Касси. Грей, конечно, не может знать об этом, но если предположить, что он сегодня трезв, то ему без труда удастся взобраться на дерево и на балкон к Касси.
∙ Касси смотрела на свое отражение в зеркале и не узнавала себя: испуганная, усталая женщина глядела на нее оттуда. Она до сих пор не могла оправиться после разговора с доктором Ховеллом и со страхом думала о том, что ей придется отвечать на его вопросы завтра… и послезавтра и послепослезавтра… Где найти силы на это? Она задрожала. Ответы где-то внутри нее, спрятанные в темных закоулках ее памяти; ей остается только молиться, чтобы поиск их не оказался разрушительным для нее. Глухой звук и прозвучавшее вслед за ним тихое ругательство заставили ее вздрогнуть. Она обернулась и вскрикнула, увидев на своем балконе мужчину, который, чертыхаясь, неловко поднимался с пола и в котором она немедленно признала отца. Он перегнулся через перила и крикнул вниз: «Чертов холуй!, а затем ввалился в ее комнату. Его налитые кровью глаза остановились на ней, и он замер, удивленно моргая, словно не ожидал увидеть ее здесь. Потом, издав резкий смешок, двинулся к ней.
— Ну и ну, вот так удача! Кассандра! А я как раз…
— Отец, — прошептала Касси, вся дрожа. — Зачем вы здесь?
— Да вот, пришел повидать тебя… моя малышка.
— Отец, прошу вас. — Она инстинктивно пятилась к двери. — Уходите. Если вы… хотите просить у меня денег, то у меня их нет.
Роберт остановился и посмотрел на нее, прищурившись.
— А почему это ты думаешь, что я пришел просить денег? — Касси не отвечала, и Роберт хрипло засмеялся. — А-а! Видно, твой супруг рассказал тебе про свой вчерашний визит. Я мог бы догадаться, что ты разболтаешь ему про то, что я приходил к тебе как-то раз. Да и про эти свои проклятые сны, — пробормотал он и вдруг застонал и замотал головой, словно отгоняя от себя жуткие видения. — Когда ты перестанешь мучить меня, Кассандра? Сколько можно издеваться надо мной?
— Отец, я не понимаю вас! — воскликнула Касси, пятясь к двери. — Разве я издеваюсь над вами? Ведь это вы ищете встречи со мной, вы мучаете меня! Почему вы сказали Брэдену, будто не знаете о моих кошмарах? Почему?
Но Роберт словно оглох.
— Ты ведь слышала наши разговоры? Слышала все, о чем мы говорили? Зачем ты постоянно напоминаешь мне про это? Я знаю, я виноват! Но я же никогда не думал, что все закончится так!
Бессильно уронив руки, он смотрел на Касси застывшим взглядом, словно видел перед собой привидение.
— Я же просил тебя, я умолял тебя забыть о нем! А ты? Ты бросила меня! И ради чего? Ради его титула? Да кто он такой, что он мог дать тебе? Зачем ты ушла от меня, зачем? Я же любил тебя! Будь ты проклята, Элина! — хрипел он, приближаясь к дочери с глазами, полными безумия и тоски. — Ты заплатишь мне за предательство!
Касси вскрикнула в ужасе, и в то же мгновение дверь в комнату с шумом распахнулась. Брэден ворвался в спальню и, бросившись к Роберту, схватил его за горло и отшвырнул к стене.
— Ах ты, сукин сын! — прорычал он. — Я же предупреждал тебя!
Роберт, пошатываясь, поднялся, потер шею.
— А-а, вот и наш щеголь, собственной персоной. Пришел заявить свои права на нее? Да только сможешь ли ты удержать ее около себя? Я вот не смог.
Брэден разъяренно схватил его за воротник и потащил к двери, выходившей на балкон.
Но демоны, обуревавшие Роберта, словно придали ему сил: отчаянно дернувшись, он размахнулся, и его кулак врезался Брэдену в живот.
— Брэден! Не надо… пожалуйста, не надо! — закричала Касси, бросаясь к мужу, чтобы удержать его от ответного удара.
Брэден не слышал ее мольбу. Вскочив, он кинулся к обидчику и, вытолкав его на балкон, прижал к стене.
Касси с ужасом смотрела, как муж и отец сцепились, обезумев от злобы. Но борьба была неравной. Рядом с высоким, мощным Брэденом Роберт казался маленьким и хилым, его пьяные удары не достигали цели, он беспомощно молотил воздух кулаками. Касси предчувствовала, чем все должно закончиться. Ее пронзительный крик прозвенел в воздухе в то же мгновение, когда кулак Брэдена врезался в челюсть Роберта и откинул его к перилам. Несколько мгновений тот пытался сохранить равновесие, затем с воплем сорвался.
Брэден бросился к перилам и посмотрел вниз, где посиневший от страха Хардинг извлекал из кустов Грея; тот пошатывался, но держался на ногах и, ошалев от испуга, даже не сопротивлялся, когда слуга схватил его за шиворот и потащил прочь от дома.
Кровь кипела в жилах Брэдена, сердце бешено колотилось в его груди; он стиснул кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вниз и раз и навсегда рассчитаться с негодяем. Только испуганное, жалобное всхлипывание за спиной заставило его обернуться и замереть от страха.
Касси, бледная как полотно, стояла сзади и, глядя на него расширившимися, остекленевшими от ужаса глазами, тихо плакала, жалобно подвывая. Брэден кинулся к ней, успокаивая взял ее за руку, но она как будто не видела его, не чувствовала прикосновения, не слышала его слов.
— Касси, с ним все в порядке, он не пострадал! Посмотри! Видишь? — лихорадочно повторял Брэден, указывая на удалявшуюся фигуру Роберта.
Но она оставалась неподвижна и только дрожала и вздрагивала всем телом.
— Касси! — Брэден схватил ее за плечи и встряхнул, отчаянно желая, чтобы она хоть что-то сказала ему. И тут же пожалел об этом, ибо слово, как выдох слетевшее с ее губ, заставило его похолодеть.
— Мама…
