Глава 11
Чарлз вздрогнул от решительных ударов в дверь его спальни. Едва он повернул ключ в замке, как Брэден, чуть не сбив его с ног, ворвался в комнату.
— Почему ты молчал? — воскликнул он.
Чарлз нерешительно затоптался на месте. Как мог Брэден узнать о его утреннем разговоре с Кассандрой? А если и узнал, то что еще ему надо?
— Я молчал? — спросил он, оттягивая время. — Насчет чего?
Брэден взлохматил волосы и чертыхнулся.
— Я думал, что если мы друзья… мы не должны врать друг другу! — гневно воскликнул он.
Чарлз увидел смертельную обиду в ледяных карих глазах друга. Похоже было, что Брэден узнал что-то такое, что глубоко потрясло его.
Сердце Чарлза тревожно забилось.
— Конечно, мы друзья, Брэден, — ответил он, стараясь держать себя в руках. — Прикрой дверь, садись и рассказывай все по порядку.
Брэден ногой захлопнул дверь.
— Как мог ты скрывать от меня такое? — вновь воскликнул он.
— Ну что я скрыл от тебя, скажи наконец, ради Бога? — никак не мог понять его Чарлз, расстраиваясь от этого еще больше.
— Кассандра — моя жена, Чарлз. Жена! Неужели я не имел права знать?
Чарлз почувствовал охватывающий его озноб.
— Что же ты имел право знать? — скованным голосом в очередной раз спросил он.
Брэден подскочил к нему и железной хваткой вцепился в его локоть, он смотрел на него, и были в его взгляде и гнев, и боль, и недоумение.
— Правда ли, что Элина Грей покончила жизнь самоубийством?
Чарлз выдержал его взгляд.
— Правда.
— Правда ли, что именно ты нашел ее тело? — продолжал Брэден.
— Да.
Брэден отпустил локоть друга и со стоном отошел к стене.
— Почему? — Это было все, что он спросил. Чарлз чувствовал себя побитым.
— Ты был еще мальчиком, когда произошли эти печальные события. В то время ты учился в Итоне, а когда вернулся домой, все уже кончилось. Греев ты не знал, поэтому я и не счел нужным рассказать тебе об этом. Если же сказать тебе всю правду, — он перешел на шепот, — мне хотелось как можно быстрее забыть все это — как молодая красивая женщина лежит на песке в неестественной позе… ее прекрасное тело разбито. — Он прикрыл глаза рукой, понимая, что никогда, никогда не сможет забыть. — Я как сейчас вижу это.
Но гнев Брэдена не оставлял места сочувствию.
— И ты будешь настаивать, что не надо было рассказать мне об этом, Чарлз? — Он едва сдерживался, чтобы не закричать. — Я женюсь на дочери этой женщины, а ты боишься потревожить мои чувства?
— Но это было так давно, тому уже четырнадцать лет, — запротестовал Чарлз.
— И когда я впервые встретился с Касси на берегу и рассказал тебе об этом, ты ничего не рассказал мне. И потом, когда мы везли домой этого подонка, ее отца, пьяным в стельку, ты не счел нужным бередить свою старую рану. И даже когда я сказал тебе, что собираюсь жениться на Касси, ты счел за лучшее промолчать. Почему?
— Потому что я не хотел омрачать ваше с ней счастье, — тихо ответил Чарлз. — Кассандра не знает о том, как на самом деле погибла ее мать. Мой рассказ причинил бы ей боль, теперь уже бессмысленную и лишнюю. А ты бы наполнился еще большими гневом и ненавистью.
Брэден пытливо посмотрел на друга.
— Ты считаешь, это было самоубийство? Глаза Чарлза наполнились печалью.
— При случайном падении тело должно было оказаться ближе к основанию скалы. То положение, в котором ее нашли, свидетельствовало о противном.
Брэден в отчаянии ударил кулаком о стену.
— Черт побери, неужели ее не остановила мысль о том, что у нее малое дитя? Что она нужна своей дочери? Что это за женщина…
— Женщина, лишенная ласки, надежд… и бесконечно запуганная.
— Запуганная, — медленно повторил Брэден. Он предполагал, что Элина чего-то боялась. Сначала Сирил обмолвился об этом. А теперь и Чарлз.
— Ты считаешь, что Грей довел ее до самоубийства? — спросил он.
— Мы с тобой своими глазами видели, что он способен сделать с женщиной. Можно ли сомневаться, что жене точно так же доставалось от него?
Острая боль пронзила Брэдена. Он прошел к простой, аккуратно застланной кровати Чарлза, сел на нее и обхватил голову руками.
— Она походила на Касси? — наконец спросил он.
— Да. Кассандра — вылитая мать. Брэден поднял измученный взгляд.
— Чарлз… прости. Я знаю, я не имел права… Чарлз медленно покачал головой.
— Не надо извиняться, Брэден. Для меня важно, чтобы ты меня понял. Я решил не рассказывать вам о деталях этой трагедии. Я счел, что эта беда принадлежит прошлому, и знал, что ее тень омрачит ваше счастье и причинит много боли тебе и твоей жене. Может быть, я был неправ, и если так, то я прошу у тебя прощения.
— Я не хочу, чтобы Касси страдала, — тихо откликнулся Брэден.
— Я тоже, — поддержал его Чарлз. — Она заслуживает счастья. Счастья и любви.
Брэден встал.
— Ты куда? — спросил Чарлз. Брэден взялся за ручку двери и ответил:
— Я хочу побыть с женой. Дверь тихо закрылась за ним.
Чарлз остался в комнате один, и надежда вновь затеплилась в его сердце.
— Ваша светлость? Ваша светлость!
Перкинс торопливо семенил через холл, так быстро, как позволяло ему чувство собственного достоинства. Обрадовавшись, что наконец нашел хозяина, он боялся вновь потерять его. Брэден обернулся на середине лестницы, заслышав призывный клич дворецкого, и, нахмурившись, нетерпеливо поджидал его приближения.
— Да, Перкинс, что стряслось? — На самом деле ему было совершенно безразлично, что вызвало такую суетливость слуги. Что бы там ни было, это могло подождать. Все, что ему нужно было, так это немедленно найти Касси. Он уже обошел первый этаж и нигде не обнаружил ее.
— У меня известие для вас от герцогини. Это, конечно, заслуживало внимания.
— От Касси?
Перкинс услужливо закивал.
— Да. Ее светлость просит вас поскорее прийти к ручью на дальней окраине имения.
Брэден насторожился:
— К ручью? Почему к ручью? Она в порядке? Ее отец?.. Перкинс решительно покачал головой:
— Нет, нет, ваша светлость, мистер Грей не показывался в Шербурге. Я бы сразу сообщил вам об этом.
Брэден немного успокоился.
— Она ничего не сказала, почему она назначает мне встречу именно там?
— Нет, она ничего не добавила. Она сообщила, что собирается прогуляться и попросила меня передать, что будет ждать вас там.
— Давно это было? — Брэден старался сдержать тревогу, но его возмутило, что Касси одна, без сопровождения, отправилась в такое безлюдное место.
— Меньше часа назад. Брэден поспешил к выходу.
— Ураган оседлан и стоит у крыльца, ваша светлость, — крикнул Перкинс ему вдогонку.
Брэден обернулся и, улыбнувшись, сказал:
— Вы, как всегда, угадываете каждое мое желание, Перкинс. Благодарю вас.
Брэден галопом несся по просторам обширного имения со смутным чувством беспокойства в душе. Наверное, это из-за утренних хлопот, подумал он. Да он и не сможет почувствовать себя хорошо, пока не увидит Касси живой и невредимой.
Касси подставила лицо ласковому солнцу. Она случайно нашла это место, прогуливаясь поутру по окрестностям, и сразу же полюбила его. Оно напоминало ей любимый берег моря, хоть внешне ничем не походило на него. Есть в нем что-то дикое и первозданное, и в то же время все здесь наполнено гармонией, что-то, что дает покой душе и ощущение полноты жизни. Да. Это ее место. Она сразу поняла это.
Размышляя об этих приятных вещах, Касси босиком вошла в чистые струи ручья и смотрела, как разбегаются от ее белых ног по воде ленивые круги. Пристанище ее забыто Богом и людьми, она здесь совсем одна, она может делать все, что взбредет ей в голову, она может не притворяться и быть самой собой. И она поспешила воспользоваться этой возможностью, сняла обувь, стянула чулки и, задрав повыше юбку, вошла в воду. Боже мой, какое это наслаждение! Это ни на что не похоже… ни на что другое.
Касси облегченно вздохнула, закрыла глаза и в сотый раз спросила себя, куда же запропастился Брэден. О том, что он вернулся в Шербург, она узнала от Маргарет, служанка сообщила ей об этом, когда укладывала ей волосы. А теперь они в таком беспорядке, с усмешкой отметила про себя Касси. Это единственная беда, приключившаяся с ней, пока она перебиралась через ручей. Она, конечно, приберет их, когда отправится домой, но пока можно наслаждаться чувством давно забытой свободы, и водопад ее черных волос, ничем не скованный, струится вдоль спины.
Свежий ветерок донес до нее аромат аппетитной пищи на берегу, у нее засосало под ложечкой — ах, как хочется есть! Но она будет терпеливо ждать, потому что все вкусности на приветливо раскинутом одеяле приготовлены для двоих. Не хватает только Брэдена. И пока он не пришел, она будет наслаждаться одиночеством.
Но она была не одна. Спрятавшись в тени деревьев, за ней наблюдал мужчина. Завороженный ее видом. Погруженный в мрачные мысли.
Она кого-то ждет, думает он, это очевидно. Наверное, мужа. Он нахмурился. Меня не проведешь, теперь меня не обманет лживый флер чистоты и невинности, окутывающий ее. Один раз он меня уже одурачил… но на этот раз не пройдет. Бледная тень воспоминания замаячила перед его умственным взором. Прекраснейшая из женщин, она казалась воплощением непорочности, а на самом деле была грязной шлюхой. Черт бы ее побрал.
Он зажмурился в отчаянии. Все повторялось. Она стала такой же, как та — давно покинувшая этот свет и истлевшая в могиле. Но она так походила на нее, что выдавала свою сущность и словно плевала ему в душу.
На этот раз она меня не проведет, повторил он. На этот раз я получу все, что мне нужно. Она даст мне все, чем обидела меня жизнь.
Пьяная решимость толкнула его вперед. Я рассчитаюсь с ней… о, как я рассчитаюсь с ней!
Приближающийся конский топот остановил его. Он замер, затем потряс головой, чтобы избавиться от назойливого звука. Но топот становился все громче… приближался.
Он панически бросился обратно, в тень деревьев. Что это я, с ума, что ли, сошел? спрашивал он себя. Я так тщательно все рассчитал, а сейчас чуть не выдал себя. Нет. Я подобрался уже слишком близко к осуществлению своих планов. Я выжду. Теперь осталось только выждать удобный момент. И тихо, так никем и не замеченный, он скрылся в густой тени, растаял за могучими стволами вековых деревьев.
Стремительно и легко несся Брэден на могучем Урагане, встревожено осматривая окрестности и проклиная себя за то, что оставил Касси одну. Он уже хотел позвать ее, когда увидел в отдалении яркое пятно раскинутого на траве одеяла.
Касси вскочила на ноги, не в состоянии сдержать восхищения тем, что наконец-то видит мужа.
— Брэден! — она улыбается ему и машет платком, Брэден замедляет галоп, останавливается и с любопытством оглядывает всю картину: и Касси, восхищенную и растрепанную, и аккуратно накрытый праздничный «стол» рядом с нею…
С ласковой улыбкой он повернулся к ней, уже забыв про свои тревоги, и спросил:
— И что же все это значит?
— Это, — ответила она с задорными ямочками на румяных щеках, — пикник. А это, — она показала на корзину, — еда и вино. Повар нагрузил меня всем, что я только смогла придумать. Честно говоря, всяких вкусностей у нас хватит на пять или шесть перемен блюд. — Она посмотрела на него лучащимися от счастья глазами цвета полуденного моря. — Признайся, ты рад?
Он взял ее руки в свои.
— И рад, и тронут.
— Я знаю, ты очень занят, — нерешительно добавила она. Он одарил ее ослепительной улыбкой.
— Для тебя никогда не занят, малышка.
Она робко посмотрела на него, и такая надежда была в этих ясных глазах, что Брэден поневоле почувствовал себя мерзавцем. Ее ли это вина, что, находясь рядом с нею, он изнемогает от желания? Она ведь замечает только, что он избегает ее.
Касси взяла его за руку.
— Проходи и посмотри — это наша столовая! Я не теряла времени даром, ожидая тебя.
Но его взгляд скользнул по ее фигуре и остановился на сыром подоле платья, на маленьких босых ногах, выглядывавших из-под него.
— То-то и видно. Ты тут купалась, как я погляжу? Касси проследила за его взглядом и залилась румянцем.
— Наверное, я не должна была этого делать… Но, Брэден, здесь так красиво! Вода такая прохладная и свежая, трава мягкая! — Она огорченно помолчала. — Да, наверное, герцогиням нельзя вести себя так легкомысленно. Брэден расхохотался.
— Моей герцогине я позволяю делать все, что принесет ей радость, — уверил он ее. — Лично мне очень нравится твой вид. Он напоминает мне об одной очаровательной девочке, которую я встретил три года назад на пустынном морском берегу.
Касси, приподняв мокрые юбки, присела в преувеличенно почтительном реверансе. Белоснежные, изящные, маленькие ножки приковали взгляд Брэдена, он вспыхнул. Какая же это девочка, Господи! Что вытворяет его бедное тело, как вздымается все в нем от одного невинного движения этой прелестницы! Брэден сжал зубы, пытаясь справиться с вновь охватившим его желанием. Он напомнил себе, что пришел сюда, чтобы насладиться обществом жены, а не для того, чтобы дать волю своей страсти.
А Касси тем временем раскладывала собранную заботливыми руками повара еду.
— Я взяла с собой все, что смогла унести, — щебетала она.
— Я это вижу. — Брэден был ошеломлен обилием пищи, появлявшейся из маленькой корзинки. Копченая курица, ростбиф, ломоть ветчины, хлеб, головка сыра, фрукты и наконец бутылка портвейна, которая не уместились на одеяле, кое-что пришлось выставить прямо на траву.
Касси весело улыбнулась в ответ.
— Тут еще есть всякие пирожные, но я лучше достану их потом, если ты не возражаешь. Тут уже не хватает места…
Брэден присел рядом.
— Мы ждем гостей? Похоже, что их будет человек десять — двенадцать, — сострил он, оглядев стол. — Или, признавайся, ты решила откормить меня на убой?
— Нет, нет. Это только для нас двоих, и, — она бросила смущенный взгляд на его могучий торс, — ты мне нравишься таким, как есть.
Она быстро отвернулась и принялась поправлять разложенные на одеяле продукты, но Брэден успел заметить румянец, заливший ее щеки. Он не мог наглядеться на нее. Ее простодушие и доверчивость не переставали изумлять его. Если это ребенок, то какой соблазнительный ребенок… Если это женщина, то на редкость благонравная женщина…
Брэден наблюдал, как Касси управляется с обедом, и чувствовал, как что-то теплое и нежное охватывает его сердце, что-то, что не имело ничего общего с вожделением. Разве могло ему в голову прийти такое простое и приятное времяпрепровождение, как этот пикник? Он вечно занят, задерган, думал он, он поглощен этим миром — миром, в котором нет места чуду. Для этого надо было встретить Касси, пропитаться ее искренностью и чистосердечием, которые для человека важнее, чем ростбиф и ветчина. То, что дает ему Касси, питает самые лучшие качества его души.
— Ох, я ведь забыла столовые приборы! — Касси застонала в смятении.
— Ну, это ерунда, — поспешил подбодрить ее Брэден.
— Какая же это ерунда? Мы не сможем поесть! Брэден, конечно же, не мог перенести выражения печали на ее лице.
— Разве я еще не говорил тебе? — спросил он с притворным удивлением. — Герцоги всегда едят руками… ну, на пикниках, разумеется.
Он чувствовал себя так свободно, как никогда, он потянулся и взял руками кусок курицы.
— Герцоги никогда не едят руками, даже на пикниках, — запротестовала возмущенная Касси.
Брэден плотоядно улыбнулся ей.
— Именно так. — Он облизал жирные пальцы и выхватил из горки ломоть ветчины.
Касси никак не могла согласиться с услышанным.
— Хорошо, что хоть бокалы для вина у нас есть.
Но Брэден, зловеще сверкнув глазом, взял бутылку за горлышко и отпил внушительный глоток.
— Они нам не понадобятся.
— Брэден!
Он опустил бутылку.
— Ах, я и об этом не сказал? Когда герцоги отправляются на пикник, они пьют только из горлышка, а не из скучного хрусталя.
Касси приподняла тонкие брови и произнесла с ехидным блеском в глазах:
— Вот оно что! Наверное, мне еще очень много нужно узнать о жизни светского общества. Вы должны мне рассказать об этом поподробнее, ваша светлость.
Это была резонная просьба.
— Если должен, извольте. — Он конспиративно склонился к ней. — Во-первых, самое главное, — герцоги, а значит, и герцогини начинают трапезу со сладкого.
Касси была само внимание, она кивнула в знак понимания.
— Разумеется, когда герцоги на пикнике, — подсказала она.
— Разумеется, — согласился Брэден. Касси нарочито тяжко вздохнула.
— Что ж, я полагаю, и мы поступим так, как принято. — С этими словами она вынула из корзинки шесть кремовых пирожных и шесть пирожков с курагой и положила их на траву между собой и Брэденом. — Итак. Будем жить, как пристало аристократам.
Брэден жадно набросился на пирожные. Кремовые сладости и выпечка были призванием его повара. А есть их — одной из слабостей Брэдена.
— Нет ни ложки, ни ножа, — Касси размышляла вслух, в глубокой задумчивости пожевывая нижнюю губу, — как же справиться с этими громадинами?
Недолго думая, Брэден взял одно из них и приблизил к губам Касси.
— Кусай! — грозно велел он, но глаза его смеялись.
Касси замерла и примерилась к пирожному, обильно нагруженному кремом и взбитыми сливками. Неужели оно может вместиться в рот?
— Кусай! — повторил Брэден.
Касси хотела уклониться, но в глазах мужа была непреклонная решимость, и она послушно открыла рот. Она открыла рот как можно шире, но лишь малая часть пирожного уместилась туда. Остальное же оказалось на ее губах и подбородке.
Ей не нужно было зеркала — по выражению лица Брэдена она поняла, как она выглядит. Он зашелся от хохота, откинув назад голову.
— Вот теперь ты — настоящая герцогиня! — сказал он, не зная, как понравится ей его шутка. Он был готов ко всему: к гневу, слезам, смущению. Брэден не раз видел, как ведут себя светские барышни в таких ситуациях.
Он забыл то, что Касси сказала ему три года тому назад на пустынном морском берегу. Она не была похожа ни на одну из знакомых ему дам. Касси в мгновение ока наклонилась и прижала его руку с остатками пирожного к его лицу.
— А ты — настоящий герцог! — объявила она со смехом, с удовольствием разглядывая, как взбитые сливки украсили его физиономию.
Одно мгновение Брэден сидел, замерев и потеряв дар речи. Затем, в порыве мести, ринулся к ней. Но Касси была проворней. Она уже скакала вдали, рассыпая смех и сверкая босыми пятками в высокой траве. Брэден, не мешкая, вскочил на ноги и побежал на ней. Он понесся широкими скачками, неуклонно сокращая расстояние между ними, и у берега ручья уже почти настиг ее. Касси увернулась из-под его руки, впрыгнула в прохладные воды чистого потока и вызывающе повернулась к нему.
— Что ж, ваша светлость, вы вели себя вызывающе и не желали соблюдать приличий. Но теперь я вас спрашиваю — сможете ли вы отбросить все условности и залезть в холодную воду? Или вы смирите гордыню и признаете свое поражение?
Она никак не ожидала, что он продолжит преследование, поэтому когда он оказался в стремительном потоке, по колено в воде, было уже слишком поздно. Она бросилась бежать, но мокрое платье мешало ей, увлекаемое быстрым течением. Она почувствовала крепкую хватку Брэдена, рванулась и воскликнула, задыхаясь от смеха:
— Отпустите меня!
— Как будет угодно вашей светлости, — со всей деликатностью ответил он, тут же отпуская ее.
Лишившись опоры, она не смогла удержать равновесия и рухнула прямо в воду, тут же промокнув до нитки. Ледяная вода обожгла ее, и Касси не сразу пришла в себя.
Брэден тут же перестал смеяться и нахмурился, — уж слишком жалко выглядела мокрая спина Касси, сидящей посредине ручья, и ее склоненная вниз голова с распущенными волосами.
— Касси? Ты в порядке?
Она не отвечала ему, и он не на шутку перепугался.
— Родная? — он склонился над ней, отводя в сторону упавшие на ее лицо мокрые волосы. — Касси? Я причинил тебе…
Он не успел договорить. Касси подняла глаза и, с мстительной усмешкой схватив его за руку, резко дернула на себя. Это выглядело великолепно — с удивленным криком он обрушился вниз, расплескивая воды ручья по берегам. Какое-то мгновение он сидел по грудь в воде, гипнотизируя Касси и примеряясь к расстоянию, разделявшему их. И вдруг исчез под водой. Он поймал ее за талию, приподнял ее, визжащую, и, перекинув через плечо, вынес на поросший травой берег.
— Я сделал это, — посмеивался он, опуская ее на землю. — А теперь я рассчитаюсь с вами.
Касси извивалась, шлепая его по плечам и смеясь.
— Ваша светлость, я просто хотела смыть крем с вашего лица.
— Что ж, у вас это неплохо получилось, ваша светлость. Очень неплохо, должен вам доложить. — Он замер, наблюдая за ее отчаянными и такими изящными попытками освободиться, и поймал себя на том, что сравнивает ее с русалкой, вынутой из ручья.
Касси почувствовала его пристальный взгляд и также замерла.
— Не совсем, — шепнула она и, протянув руку, робко коснулась небольшого белого пятнышка на нижней губе Брэдена.
Сердце Брэдена птицей забилось о стенки грудной клетки. Он словно другими глазами вдруг увидел ее, лежащую прямо перед ним, ее мокрое платье, прилипшее к телу и повторяющее каждый его изгиб. Он почувствовал, как припекает солнце спину, как мягка трава под ними, как дышит теплом кожа Касси сквозь влажную ткань. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Но это только с новой силой подхлестнуло его, — особенный, только от Касси исходящий аромат луговых цветов вскружил ему голову.
Он застонал, ощутив, как кончики ее пальцев скользят по его губам. Инстинктивно, словно приглашая, он приоткрыл рот, позволяя своему языку прикасаться к мягким, душистым подушечкам, пока ее вкус и запах не пропитал каждую клеточку его тела. Он услышал ее тихое восклицание, открыл глаза и увидел губы, приоткрытые в манящей истоме.
Опьяненный страстным желанием, Брэден склонил голову и, снедаемый голодом, которому, казалось, нет исхода, впился в ее рот. Он тянулся к ней, пока не ощутил ее тело под своим, пока оно не приняло его на себя, подаваясь под его напором, он запутался руками в ее волосах, не позволяя ей уклониться от поцелуя.
Но Касси и не помышляла об этом. Она приняла его поцелуй сначала с робким удовольствием, затем с пытливым порывом и наконец самоотверженно, уже не сдерживая вспыхнувшего в ней огня.
Она уступила его невысказанному требованию, ее язык повторил его заманивающий танец и оказался в чуждых владениях, а там уже они увлеченно отдались прелестному первобытному танцу, переплетаясь и играя, и ритуал этот превосходил любую, самую буйную фантазию.
Объятия Брэдена становились все теснее, уводя от всего окружающего, вызывая в нем болезненные судороги желания. Он оторвался от ее губ, рассыпал мелкие жалящие прикосновения по ее подбородку, по мягкой шее, по ложбинкам ключиц. А когда его слепые губы вышли на опушку ее влажного платья, он помог себе руками, обнажая округлости ее плеч и грудей.
— Касси… — прошелестело в воздухе ее имя. Само, непроизвольно выпорхнуло оно из его уст. Он проник в ложбину меж ее грудей и зарылся там лицом, он знал, что ни одна из женщин, не откажется от дурмана этих прикосновений, предчувствуя блаженство и сочувствуя его охоте за мелкими мурашками, пробегающими по ее коже.
Касси слегка повела плечами, выгнулась ему навстречу, и Брэден стянул ее платье вниз до талии, по безвольно вытянутым вдоль бедер рукам.
Он не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Никогда в жизни не видел он такой красивой, белой, цвета чистой слоновой кости с розами бледно-розовых сосков груди — груди, не тронутой мужским взглядом. Он обладатель всей этой роскоши, осенило его. Он вздрогнул и неуверенной рукой прикоснулся к манящему источнику сладости.
Прикосновение — и оба застонали. С благоговейным трепетом Брэден заглянул в ошеломленное лицо Касси.
— Милая, — пробормотал он, склоняясь к ее губам, — я не причиню тебе боль. Позволь мне просто ласкать тебя.
Он не ждал от нее разрешения, а вновь прильнул к ней в обжигающем поцелуе, и в то же время нежно нажал на сосок, чувствуя, как твердеет он под его прикосновением.
Касси коротко простонала, саднящая, жгучая боль, завораживающе сладостная, поднималась в ее глубинах. Она и представить себе не могла, что возможна такая полная близость и такой восторг. Ее груди заныли от прикосновения, она схватила его мускулистую руку, призывая к более смелой ласке, в поиске более сильных ощущений.
Он оторвался от ее уст, его горящий взгляд устремился к грудям девушки, к ее потемневшим соскам, и он склонился к ним. Бережно поймал он сосок губами, сжал его и коснулся языком.
Касси не смогла сдержать охватившей ее радости, ее тело ликовало, пело и тянулось к новым открытиям. Брэден почувствовал ее призыв, он энергичнее задвигал языком, перекатьшая затвердевший сосок в губах, хмелея от страсти и искреннего ответа на нее. Откуда-то издалека, из-за марева вожделения донесся до него ее восторженный крик удовольствия, и этот крик лишил его последних смутных воспоминаний о его благородных намерениях. Он покусывал ее сосок зубами, поддразнивая, играл с ним языком, отпускал, но только для того, чтобы перейти на другую грудь и продолжить там сладостные забавы. Он был отравлен, он не мог насытиться ее сладостью, лишь полное и безоговорочное слияние могло осушить фонтан желания, брызжущий из него.
Он не ведал, что творит. Он забыл все объяснения и оправдания. Была одна жгучая потребность, пробегающая по членам, искрящаяся в сознании, воспламеняющая его живым огнем. С лихорадочной дрожью во всем теле Брэден откинул мокрый подол платья, рука его запуталась в нижних юбках, притронулась к шелковистой коже бедра и достигла желанного приюта. Медленно, осторожно, но безошибочно, он расстегнул несколько пуговок панталон, и пальцы его скользнули внутрь.
Касси напряглась, задрожала и застонала, протестуя против прикосновения. Восторг растаял, уступив место страху неизведанного и врожденной необходимости защитить это беззащитное укромное местечко. Местечко, источавшее пульсацию, жжение и озноб все то время, пока Брэден ласкал ее. Она отчаянно хотела Брэдена, но все еще боялась исхода того самоотвержения, которое требовалось от нее для этого.
Она отчаялась в своих попытках добиться его любви. Но она не могла положить на этот алтарь и самое дорогое, что дороже души.
— Брэден… не надо… — шепотом попросила она, но, почувствовав, что он не внемлет просьбе, попыталась оттолкнуть его. Она извивалась под ним, повторяя с дрожью в голосе свою мольбу.
Брэден почувствовал ее сопротивление и поднял голову. Его сознание мутилось от острого желания, его пальцы были всего в нескольких дюймах от вожделенного пристанища. И все же что-то подсказало ему, что он должен остановиться. Не до конца понимая себя, он подчинился этому приказу.
— Пожалуйста, — шептала Касси, слезы катились по ее лицу. — Не делай этого. — И она произнесла именно то, чего Брэден ни в коем случае не хотел услышать от нее. — Я боюсь.
Брэден ощутил укол совести в сердце. Он задумчиво посмотрел на Касси, в ее красивое, перепуганное лицо, досада на себя и отвращение к себе охватили его.
— Касси, — пробормотал он, нерешительно протягивая руку к ее щеке. Слава Богу, она не вздрогнула. Он не знал, что он сделал бы с собой, если бы это случилось.
В напряженной тишине он прикрыл ее колени, помог ей водрузить на место лиф. Затем встал и поднял ее.
— Пойдем домой. — Его тон был резок, он не оставлял возможности возразить.
— Но наш пикник… — Она сказала первое, что пришло ей в голову.
— В другой раз, — сухо ответил он. — Эта игра мне разонравилась.
И Касси поняла, что он имеет в виду не только пикник.
