Глава 4
Сердцебиение угнетало Майкла, он ощущал его даже во сне. Он не мог найти удобного положения, ворочаясь с боку на бок, чувствуя, как сжимаются его сосуды. Майкла мучили кошмары, бессвязные, изматывающие. Его разбудил какой-то звон. Господи! Как болит голова, когда же кончится эта мука?
— Майкл?
Майкл почувствовал легкое прикосновение к своему плечу и тут же сел, не понимая, где он, что с ним? Майкл был не в своей квартире. Он сидел на кушетке в джинсах и рубашке. Рядом — Эбби. Что он делает здесь? И что, хотелось бы знать, делает она, стоя около него в одной слишком большой майке с рукавчиками? От одного лишь вида ее спутанных волос и заспанных глаз у него замерло сердце.
— Телефон, — просто сказала она. — Просят тебя.
Майкл несколько раз встряхнул головой, все еще пытаясь понять, что с ним происходит. Он заставил себя встать с кушетки и прошел на кухню. У него снова кружилась и болела голова. Он всегда боялся наступления утра. Он был убежден, что люди чаще стреляются по утрам, потому что кому-то не хочется продолжать жить…
— Да? — нервно произнес он в трубку.
— Майкл? Это Свэнн.
Майкл запустил руку в свою непокорную шевелюру, все еще пытаясь прийти в себя.
— Как ты догадался, что я у дока? — Хотя он и сам не знал, почему он еще здесь.
— Счастливая догадка. Ты и в самом деле принимаешь работу близко к сердцу, Вивиано. Мне это нравится в полисменах, — насмешливо сказал Свэнн.
— Ты мне льстишь, приятель.
— Я?! — Майкл сразу же представил, как сверкнули белоснежные зубы Свэнна на темнокожем улыбающемся лице. — Слушай, Майкл! Ты же мужчина в самом соку! Хватит нянчиться с собственной персоной. Итальянцы должны выздоравливать быстро.
— Возможно. Но и тебе, темнокожему, тоже придется побывать в моей шкуре.
— Ты должен оказать небольшую услугу. Кэпшоу разыскивает тебя, а у меня такое ощущение, что сегодня он не столь терпелив, чтобы ждать подчиненных.
Майкл был теперь весь внимание.
— Лейтенант? Чего вдруг?
— Меня еще туда не приглашали, но я видел в его кабинете ребят из нашего отдела наркотиков и парня из Агентства по борьбе с наркотиками. Еще там был парень из… — Он не успел договорить, так как взволнованный Майкл перебил его:
— А меня звали?!
За всем этим стояло что-то не совсем понятное. Какие у него могут быть дела с этим Агентством? Зажав трубку плечом, Майкл приложил пальцы к ноющим вискам. Головокружение не проходило. Почему они не могли подождать хотя бы час, прежде чем вызывать его?
— Тебя и твою приятельницу — обязательно. Поскольку, Вивиано, я знаю, какой ты хороший мальчик, я взял на себя смелость предположить, что этот вызов как-то связан со вчерашним шоу.
— Когда я должен там быть?
— Двадцать минут назад. Я скажу им, что только что разыскал тебя и этим выиграю немного времени. Но не теряй его зря, ты понял?
— Свэнн, — возмутился Майкл, — перестань ёрничать. Это кощунственно в такое раннее утро.
— Не рассуждай, парень. Время не ждет, — отрезал Свэнн.
— Согласен, спасибо.
Майкл повесил трубку и сделал несколько специальных упражнений, пытаясь снять напряжение.
— В чем дело?
Он поднял глаза и внимательно посмотрел на Эбби. Она уже успела добавить шорты к своей нелепой майке и стояла в дверях, глядя на него с профессиональной озабоченностью.
— Каким образом я проснулся на твоей кушетке?
Эбби с недоумением пожала плечами.
— Возможно, потому что заснул на ней. Коп слишком тяжел, чтобы его можно было отнести к лифту, а на своей кровати я никому не разрешаю спать.
— Почему ты не разбудила меня?
У нее иссякло терпение от его вопросов.
— Я не хотела подвергать опасности жителей Чикаго. А ты определенно не был в состоянии вести машину.
Майкл сердито нахмурился.
— Это я должен был решать сам.
Глаза Эбби гневно сверкнули.
— Именно поэтому я и не стала тебя будить. Я знала, как бы ты в этом случае «вежливо» мне ответил.
— Леди, вы не моя мама.
— Ты ведешь себя с глупой самоуверенностью шестилетнего мальчишки. Ключи от твоей машины на столике в прихожей.
— Тут есть одна проблема, — как можно спокойнее сказал Майкл с сузившимися от боли глазами. — Ты должна поехать вместе со мной. Лейтенант хочет видеть нас обоих в участке.
— Тогда не будем терять времени. Я не сяду с тобой в машину, пока ты сейчас же не позавтракаешь. Может быть, после еды у тебя пройдет головокружение. Неужели так трудно выполнить мою просьбу?
— Эбби…
— Можешь принять душ, пока я буду готовить завтрак. Ты не против яиц?
Они стояли, глядя друг другу в лицо еще несколько секунд, оба усталые, напряженные, раздраженные. Майкл не удержался и пошутил:
— Только на тарелке.
Готовя быстрый завтрак на двоих, Эбби думала о мужчине в ее ванной. Он неожиданно заснул как мертвый вчера ночью, не доев пиццу, и не мудрено. Это был тяжелый день для них обоих. Сон сморил сержанта Вивиано на ее софе…
Эбби сидела напротив спящего Майкла совершенно растерянная. Ничего подобного раньше с ней не случалось. Должна ли она разбудить его и отправить домой? Или позволить ему остаться здесь?
Спящий Майкл выглядел таким уязвимым. Она долго сидела неподвижно, просто глядя на него. Позже ей все-таки удалось приподнять его и переложить на кушетку, накрыв старым стеганым одеялом. А затем она снова долго стояла рядом с уснувшим Майклом и глядела на него.
Он спал тем счастливым сном, каким спят маленькие дети. Скатившись на бок, сунув руку под голову и вытянув ноги поверх диванных подушек. Эбби нагнулась над ним, откинула его волосы назад, чтобы увидеть, как он улыбнулся от ее прикосновения. И сердце ее упало в какую-то бездонную пропасть.
Разбивая яйца, одно за другим, Эбби включила тостер. Ей было самой забавно наблюдать, как пробуждались в ней первородные материнские инстинкты. Ничто так не преображает женщину, как стремление позаботиться о мужчине, когда он болен, или у него неприятности.
Все, чего она хотела, когда увидела счастливую улыбку на лице Майкла, — это прижать его к себе и взъерошить густые волосы.
Тост выскочил из тостера, напугав ее. Она достала масло и смазала ломтик. Она все делает правильно. Древний, добрый материнский инстинкт — спасибо ему. Но, приготавливая незатейливый завтрак, она снова и снова воскрешала в памяти его вчерашний поцелуй, до тех пор пока не осознала, что в нем было нечто большее…
Войдя утром в комнату, чтобы разбудить своего гостя, Эбби невольно залюбовалась спящим Майклом, его мужественным лицом, освещенным неярким утренним светом.
Эбби ничего не могла поделать с собой, ее разумные доводы разбились вдребезги. Она вся горела от бушующей в ней неподдельной страсти, ее кожа хранила тепло его прикосновений, сердце учащенно билось. Она ощутила вдруг острую боль в груди от дурного предчувствия.
Ты играешь с огнем, подумала Эбби, осознав, что ей приятно накрывать стол на двоих. Ты потеряла рассудок, и за это придется расплачиваться. Что ж, она готова платить любую цену….
— Эбби…
Майкл стоял в дверях, посвежевший после душа, его лучистые глаза светились… Ее сердце опять сладко замерло. Она молчала, глядя на него. Это превосходный способ, как ей казалось, потушить пламя: запомнить черты его лица, словно это была драгоценная карта, указывающая на тайник, где хранились несметные сокровища.
— Садись за стол, — пригласила она, а сама повернулась к шкафу, чтобы достать кофе. — Я должна выпить чашку очень крепкого кофе, чтобы обрести уверенность. Хочешь немного?
— Спасибо. Ты всегда работаешь по вечерам?
— Ты имеешь в виду, всегда ли я так очаровательна по утрам? — пошутила она. — Да. Меня даже прозвали за мой цветущий вид Анастасия-гунн.
Майкл ухмыльнулся, принимая из ее рук чашку кофе.
— Не спорю, тогда я тоже не удивил тебя. Мой коллега говорит, что по утрам мой угрюмый вид внушает ему опасения, так что до десяти он даже не может разговаривать со мной.
— Кажется, я понимаю твоего коллегу… но не скажу, почему.
— Анастасия? — удивился Майкл.
Эбби кивнула.
— Это мое полное имя.
— В честь русской принцессы?
Улыбнувшись, она покачала головой.
— В честь жены одного фермера, выращивающего помидоры. Ирландская традиция требует, чтобы первую дочь называли в честь бабушки по материнской линии. А моя мамочка весьма старомодная леди.
— Прекрасное имя. Но как из него получилось Эбби?
— Это все мой брат Томми. Анастасия нелегкое слово для двухлетнего ребенка. Он почему-то превратил его в Эбби, и это прижилось.
— А ты старомодна? — спросил Майкл.
Он не притронулся к завтраку и только пил крепкий кофе. Эбби снова наполнила его чашку и оставила кофейник на столе.
Озадаченная его вопросом, она на мгновение замолчала.
— Не во всем. Хотя традиции для меня не пустой звук.
Наступила пауза. Эбби опять, не отрываясь, смотрела на Майкла, стараясь запомнить каждую черту его лица. Ее терзала мысль, что она роет себе глубокую яму, давая простор своим чувствам…
Она поставила на стол свою чашку.
— Кажется, я напрасно старалась. Да?
Майкл взглянул на нее, потом на свою нетронутую тарелку и перешел в наступление:
— Надеюсь, ты не собираешься читать мне известную лекцию о том, что завтрак — самое важное в дневном рационе?
— Ты глубоко ошибаешься. Сегодняшнее утреннее пиршество — моя первая попытка приготовить завтрак почти за весь прошедший год.
— Тогда зачем ты меня, как ребенка, насильно заставляешь есть?
— Я думаю, тебе не так уж трудно проглотить хоть что-нибудь. Особенно если ты все еще чувствуешь слабость, в чем я не сомневаюсь.
— Напротив, доктор, я чувствую себя лучше.
— Даже Фред Астер не смог бы отбивать чечетку столь виртуозно после ранения, — заметила Эбби с ехидной улыбкой. — И к тому же, проведя ночь на чужой кушетке.
Майклу не изменяло его добродушие.
— А между тем Свэнн полагает, что я вовлек тебя в этот роман, но все, чего я добился, — отлежал себе шею на твоей неудобной кушетке.
— Детектив Свэнн знает, что ночь ты провел у меня? — спросила встревоженная Эбби.
— Конечно. Ты не хочешь переодеться, прежде чем мы поедем? Свэнн подчеркнул, что твое присутствие необходимо.
— Что ты хочешь сказать этим «конечно»? — Температура в кухне сразу поднялась на несколько градусов. — Я бы хотела знать, что нас ждет в этот раз? Слушать обмен сплетнями в раздевалке или предстоящее «интервью» будет транслироваться по национальному телевидению?
Майкл искренне удивился, как много сарказма умудрилась Эбби вложить в одну фразу.
— Не волнуйся, пожалуйста. Никаких раздевалок, никакого телевидения. Об этом знает один только Свэнн, а он очень сдержанный человек. Лейтенант находит, что ты держалась на редкость мужественно под дулом револьвера. Да он сам тебе говорил это, разве ты забыла?
Эбби хотелось швырнуть в него чем-нибудь, так ее раздражала невозмутимость Майкла. Но по-настоящему ее уязвило другое: каким-то непостижимым образом эта криминальная история приобрела личный, интимный оттенок, что не должно было предаваться огласке. Но Майкл сделал это — вот где кроется причина ее раздражения.
— Ешь свои яйца, — почти приказала она. — Я пойду переодеваться. Вернусь, когда смогу пересилить желание заставить тебя избавиться от этой самодовольной улыбки.
— И сколько времени это займет? — крикнул Майкл, когда она входила в соседнюю комнату.
Эбби мгновенно обернулась и увидела, как весело прищурились его глаза. Это разозлило ее даже еще больше.
— Возможно, около недели.
Она вернулась назад в желто-черном ситцевом платье, которое ей очень шло. Оно было узким в плечах и с глубоким вырезом, обнажавшим очаровательные ямочки на ее шее, возле ключиц. Желтый пояс охватывал тонкую талию, а широкая юбка развевалась вокруг загорелых ног. Она собрала волосы в большой узел, из которого выбивались вьющиеся локоны. Глядя на нее, Майкл почувствовал, что его переполняет нежность. Ему хотелось слиться с Эбби, ощутить бархатистость ее прохладной кожи, аромат мягких пушистых волос…
Эбби…
Он остановил ее в дверях, его руки ласково сжали узкие почти детские плечи.
Эбби привычно замерла от его прикосновения. Его робкая ласка заставила сильнее биться ее сердце. Их тайные желания совпадали: ей также хотелось прижаться к нему всем телом. Мужское обаяние Майкла было неотразимо.
Но где взять силы, чтобы противостоять ему? — думала Эбби. Ответа она не нашла.
— Кажется, вы забылись, сэр! — только и могла произнести Эбби.
Как осмелился он в такой момент, перед очередным Допросом окончательно вывести ее из равновесия?! Но негодование Эбби было наигранным, фальшивым — это-то она хорошо понимала.
Неожиданный гнев Эбби изумил и смутил Майкла. Эта растерянность длилась лишь мгновение. Его глаза потемнели и затуманились от желания. Он продолжал сжимать ее плечи, вызывая ответное чувство у молодой женщины. Эбби хотела было сказать, чтобы он убрал руки с ее плеч, — и не смогла, страсть овладела ею. Им казалось, что их интимные порывы сливаются в один, подобного чувства они оба не испытывали до сих пор. Обоим неудержимо хотелось, чтобы это непередаваемо прекрасное состояние длилось бесконечно…
— Я должен бы извиниться, — сказал Майкл, пытаясь собраться с мыслями. И не мог.
Она сменила духи. Майкл ощущал легкий, но пьянящий аромат, который принадлежал только ей, и это еще больше волновало его.
— Прекрасная идея, — заметила Эбби, не отрывая взгляда от его глаз, — жаль, что вы не осуществили ее, сержант.
В его глазах вспыхнула озорная улыбка.
— У меня есть идея еще лучше…
Эбби незаметно для себя оказалась в объятиях Майкла. Очень бережно, словно боясь сломать это хрупкое совершенство, его рука скользнула вдоль мягкого хлопкового платья, другой он осторожно погладил ее щеку. Эбби подняла к нему свое лицо, ища губами его рот. Ее глаза зажмурились, как от слепящего солнечного света, и Майкл приник к этим пылающим, жаждущим поцелуя губами.
Эбби ощутила совсем другое, более раскрепощенное чувство, чем тогда, когда Майкл в первый раз поцеловал ее перед фотокамерой. Тут не было ни принуждения, не было и смущения от неожиданности поступка. Она чувствовала себя, как птица, выпущенная на волю. От его теплого дыхания, приятного запаха выпитого им кофе кружилась голова, а тело казалось легким, совсем невесомым. Майкл покрывал частыми поцелуями ее зардевшееся лицо. Его губы были такими мягкими. Они дотрагивались до ее лица с такой нежностью, словно оно было из бесценного фарфора. Она почувствовала, как его прохладная ладонь прижимается к ее спине, и сама ближе прильнула к нему.
Эбби захлестнули волны томительных ощущений. Она не могла справиться с бунтом своих чувств, с натиском литого тела Майкла, обретшего новую мощь от соприкосновения с нею, с желанием отдаться ему, которое вызвал его долгий поцелуй. Ее колени сами собой подогнулись в его сильных объятиях.
Но Эбби каким-то чудом устояла…
Майкл уловил слабый шепот протеста и выпрямился.
— Что произошло? — Его голос звучал почти грубо.
Он не принадлежал к числу мужчин, использующих любую возможность, но и не был святым, конечно. А она сводила его с ума — в этом Майкл не сомневался.
Эбби с трудом открыла глаза, отблеск желания в ней боролся с выражением страдания.
— Ты нечестно ведешь себя. — Она опустила голову ему на грудь, но не пыталась остановить Майкла, когда он стал гладить ее по волосам.
— Я не мог преодолеть себя, поверь!
— Тебе легко так говорить…
Какой же приворотной силой обладал этот полу итальянец, полу француз Майкл Вивиано, что так быстро воспламенил ее? Наверное, такое сочетание кровей, как у Майкла, таило в себе взрывоопасную горючую смесь!
Эбби чувствовала, как напряжены ее бедра. Она не могла отделаться от страстного желания вновь прижаться к Майклу всем телом! И это всего лишь после одного дня знакомства! Боже мой, что бы сказала ее мать?
— Что бы сказала моя мать? — повторила Эбби вслух.
— Она бы сказала, что у тебя хороший вкус.
Майкл почувствовал, что он опять теряет контроль над собой.
— Не будь таким самоуверенным! Она сказала бы, что я просто сумасшедшая.
С усилием Эбби оторвалась от него. Ей было бы гораздо легче владеть собой, если бы она видела в Майкле только красавца-мужчину, покорителя сердец. Она не принадлежала к числу женщин, которые удовлетворяются внешним блеском. Эбби обнаружила в Майкле такие качества, которые затронули и ее душу: способность к состраданию, терпимость, заботливость, врожденное чувство юмора. Он был определенно человек неординарный, а потому в сочетании с мужской притягательностью — крайне опасный.
— Я бы хотел, чтобы это случилось еще вчера вечером, — сказал он, улыбаясь и гладя ее бархатную щеку.
— Вчера вечером ты заснул на полдороги, — возразила она с дразнящей улыбкой.
— Я искренне раскаиваюсь в этом.
— Майкл! — напомнила она ему. — Это не мой стиль поведения. Для меня все случившееся с нами меньше чем за сутки — тоже своего рода неожиданность, скорее — подарок Судьбы.
— Но я по-прежнему не думаю, что это — хорошая идея.
Почувствовав, что ей снова хочется оказаться в его объятиях, она резко отпрянула в сторону и печально улыбнулась.
— Я тебе говорила. Никаких романов.
— У меня такое ощущение, что ты готова изменить этому пуританскому правилу.
— Ощущения часто бывают обманчивы. Пойми же, я не считаю, что это хорошая идея.
— Означает ли столь категорическое заявление, что после сегодняшних событий я буду лишен вашего доверия и больше не получу разрешения поспать на этой незабвенной кушетке?
— Ты не получишь разрешения даже на вход в лифт…
Майкл посмотрел на нее пристально, не отводя глаз.
Эбби поняла, что он хочет сказать ей нечто серьезное, о чем много думал. Так оно и случилось.
— Эбби, я почти убежден, что существует что-то важное, о чем ты хочешь рассказать мне. Но ты боишься, что это «что-то» попадет в прессу.
Майкл прочитал в ее глазах, что он прав в своих предположениях.
— Я не собираюсь каким-либо образом заставлять тебя полностью довериться мне, но полагаю, что должен узнать об этом раньше, чем они докопаются до твоей тайны сами. А они докопаются, я знаю, без всяких церемоний, грубо.
— Я тоже это знаю.
Если бы можно было избежать боли и чувства неловкости при воспоминании о той давней истории, то она не задумываясь, все рассказала ему, не утаив ни малейшей подробности. Но ее мучили сомнения: вдруг он отнесется к этому так же, как до сих пор относятся ее патриархальные родители.
— Это не что-то дурное, Майкл. Только очень… досадное. Воспоминания о прошлом обрушиваются внезапно, когда да я совершенно этого не хочу… — Она отстранилась от него с горькой улыбкой, — каждого есть свои маленькие секреты, которые никому другому не кажутся важными. Таковы и мои.
Единственным отличием между входом в комнату для допросов и кабинетом лейтенанта было то, что на двери кабинета красовалась медная дощечка с его именем. Эбби нервно расхаживала по холлу с чашкой скверного казенного кофе в руке, в то время как Свэнн, сидя на одном из стульев, который он вытащил в холл, беззастенчиво разглядывал ее.
— Они освободятся через несколько минут, — успокоил он Эбби, продолжая разглядывать ее.
По его мнению, ноги Эбби были безукоризненно красивы.
— Но что я должна делать здесь? — нетерпеливо спросила она.
Эбби не умела ждать. Профессиональная беда врачей «неотложной помощи». Их попросту не учили этому.
— Ждать. — Свэнн, видимо, обладал этим искусством: спокойно ждать…
Эбби бросила на него презрительный взгляд.
— Почему вы не решаетесь войти? — спросила она. — Вы в чем-нибудь провинились?
— Потому что слышал все это раньше. Я предложил свои услуги: охранять вас здесь от волков, которые поджидают добычу снаружи, пока лейтенант разговаривает с Вивиано.
— А почему он там? Или он провинился?
— Сомневаюсь. Вивиано слишком опытен и дисциплинирован. Настоящий профессионал.
Эбби готова была рассмеяться. Отвернувшись от непроницаемого лица Свэнна, она, перестав ходить, тоже села на стул. Свэнну было примерно столько же лет, сколько Майклу, но он казался грузным, отяжелевшим. Но и толстым назвать его нельзя. Свэнн производил впечатление хорошо тренированного человека, состоящего из могучих развитых мышц, от которого исходила безмолвная угроза. У нее было чувство, под этой бетонной непроницаемостью скрывался настоящий коп, который никогда бы не посмел ослушаться приказа.
— У вас есть имя? — поинтересовалась она.
Свэнн бросил на нее подозрительный взгляд.
— А зачем вам понадобилось его знать?
— Только футболистов и сержантов-инструкторов называют по фамилии.
— И меня в том числе.
Она поняла, что большего Свэнн не скажет.
— Прекрасно. Вы давно знаете Майкла?
— Мы были напарниками, когда я работал на улицах. Он спас мою голову, когда я был неопытным новичком.
— А почему Майкл все еще работает на улице?
Свэнну потребовалось лишь мгновение, чтобы оценить открытость и чистоту лица Эбби. Вивиано почти не скрывал своего увлечения этой очаровательной леди. Но при сложившихся обстоятельствах дать волю чувствам означало бы сделать неверный шаг. Свэнн не мог винить Майкла; ему Эбби тоже понравилась.
— Майкл чувствует себя там уверенно. Он знает повадки уличных банд. И что очень важно — они ему доверяют.
Эбби согласилась с тем, что говорил Свэнн. Терпимость, спокойствие Майкла, умение найти разумное решение конфликта — качества, которые ценили даже бандиты.
Свэнн, казалось, также обладал этими профессиональными качествами.
— Но он не пробудет на улице слишком долго. Перерос. Лейтенант давно собирается переодеть его в гражданский костюм.
— В детективы?
— Он весьма подходит для этой роли. Проведет кого угодно со своим открытым лицом бойскаута.
Эбби рассмеялась этому сравнению. Перед ней на мгновение возникло честное открытое лицо Майкла. Она отпила из своей чашки и подумала, как похож кофе в больнице и в полицейском участке — тут и там отвратительный.
— Детектив Свэнн… — начала она.
— Просто Свэнн.
Эбби поняла, что ей сделали комплимент.
— Майкл был раньше женат?
Свэнн кивнул, никак не комментируя.
Услышав ответ Свэнна, Эбби смутилась. Значит, Майкл не хотел говорить о своей прошлой личной жизни. Она сочла бестактным расспрашивать Свэнна за спиной Майкла. Тем более что она тоже не открывала ему своей тайны. Наступило неловкое молчание.
Свэнн не зря был любимым детективом лейтенанта. Он сразу разрядил возникшую неловкость.
— Как давно вы уже доктор?
— Четыре года.
— Когда-нибудь испытывали желание стать кем-нибудь другим?
— Я слишком стара, чтобы пойти в балет, а в Чикаго не слишком много запросов на ковгерлс.
Свэнн коротко улыбнулся.
— Жена Вивиано не смогла стать преданной подругой копа. Она всегда говорила, что за это дорого платить: бессонные одинокие ночи в ожидании мужа, волнения за его безопасность. Такая жизнь ей оказалась не по силам — и они расстались.
Эбби почувствовала боль в словах Свэнна.
— Такое случается с копами, вы понимаете? У нас не самая подходящая работа, чтобы создавать хорошую семью.
— А он уже был полисменом, когда она вышла за него?
— Да, и довольно давно.
Эбби вдруг обозлилась на эту малодушную женщину, которая больше любила себя, чем мужа.
— Она должна была понимать, что он испытывает, разделять с ним его трудности.
— Все так, но не хватило характера. Она думала, что сможет изменить его, заставить избегать опасных поручений.
Эбби возмутилась:
— Это все равно что требовать от хирурга не оставлять следов крови на руках и на халате после операций.
Свэнн, слушая Эбби, подумал, что, пожалуй, она может подойти Вивиано. Эта женщина выдержит любые испытания.
А Эбби, напротив, подумала, если она даст полную свободу своим чувствам, не появится ли у нее желание изменить Майкла, чтобы уберечь его от опасностей, поджидающих полисменов на каждом шагу…
