Глава 7

Множество чувств переполняли юную грудь Анжи, когда она сидела, погрузившись по подбородок в пенистую воду, в высокой ванне из желто-голубого мексиканского мрамора. Казалось, эта роскошная ванна вполне могла вместить двоих и была такой длинной, что Анжи была вынуждена вести себя очень осторожно, чтобы не соскользнуть под слой сладко пахнущей пены, ласкающей ее лицо и волосы. Ухватившись за скользкий борт, Анжи разогнула колени, распрямляя ноги на дне ванны, чтобы было удобнее сидеть.

Ее глаза скользили по высокому потолку ванной комнаты, и Анжи ощущала благоговейный трепет перед всей этой роскошью, царившей в этом далеком техасском особняке. Она чувствовала себя не в своей тарелке в этом огромном доме, и ей трудно было скрыть свое изумление по поводу того, что можно жить так по-королевски в этом диком, удаленном от цивилизации крае. Когда Джереми Уэбстер сказал ей, что его добрый друг Баррет МакКлэйн богат, она представила себе большой удобный бревенчатый дом с деревянными полами и тяжелой грубой мебелью, подходящей привыкшему к физическому труду обладателю ранчо. Песчаная буря помешала ей рассмотреть, как следует размеры гасиенды. Но того, что она увидела, было достаточно, чтобы понять, что она огромна, а ее массивные стены сложены из крупного необожженного кирпича. Внутри были кирпичные полы, покрытые полированным красным деревом, и элегантная мебель радовала глаз. Больше девушка ничего не смогла рассмотреть, так как ее вниманием полностью завладел высокий смуглый мужчина со жгучим взглядом и странными, озадачивающими словами.

Анжи почувствовала облегчение, когда Пекос, наконец, ушел, и добрый заботливый Баррет МакКлэйн сказал:

— Дитя мое, я велю Делорес проводить вас в вашу комнату. Она приготовит вам ванну и распакует вещи. Почему бы вам не отдохнуть до обеда?

Излучающая добро мексиканка появилась в дверях и поклонилась Анжи, готовая выполнить все ее желания. Благодарно кивнув мистеру МакКлэйну и мисс Эмили, Анжи в сопровождении Делорес вышла из комнаты и пошла по прохладному коридору. Длинное крыло дома тянулось за главными комнатами, и Делорес остановилась у второй двери.

— Aqui, senorita, — сказала она и отворила дверь.

Анжи приоткрыла от удивления рот. Она вошла в комнату — такую же большую, как весь ее дом в Новом Орлеане. Никогда прежде не видела она такой красоты. Пол был покрыт желто-голубым плетеным ковром, таким толстым, что ее шаги были совершенно не слышны. Красивую кровать венчал балдахин, и Анжи страстно захотелось сейчас же перебежать через комнату и броситься на мягкое ложе. Мебель палисандрового дерева была отполирована до блеска и пахла лимонным маслом. Свежий приятный аромат множества желтых роз в тончайших фарфоровых вазах разносился по комнате.

Лишившись дара речи, Анжи стояла, робко озираясь вокруг и спрашивая себя, не сон ли это и не проснется ли она снова в своей тесной спаленке дома под звуки отцовского храпа, доносящегося сквозь тонкие стены.

— Сеньорита, — донесся до нее голос Делорес из-за внутренней двери. — Я наполняю ванну. Пока вы будете купаться, я распакую ваши вещи.

— Нет, — поспешно возразила Анжи, бросившись к комнате, из которой слышался голос Делорес. — Я… пожалуйста, мэм, если вы не возражаете, я бы предпочла распаковать их сама. — Анжи умоляюще смотрела на служанку.

Делорес пожала плечами и улыбнулась девушке:

— Сеньорита, вы не были раньше служанкой, нет?

— Нет, Делорес, не была, — Анжи не хотела говорить, что ей просто было бы стыдно, что у нее нет ни пижамы, ни ночной рубашки среди ее личных вещей, и что единственный способ скрыть это — распаковать свои вещи самой.

— Ничего, мы вас скоро избалуем, bonita, — Делорес подошла к Анжи и ласково потрепала ее по розовой щечке. — Не желаете, чтобы Делорес помогла вам принимать ванну?

Мягкий мерцающий свет от дюжины белых свечей в серебряных подсвечниках окутал обеденную залу теплой убаюкивающей пеленой. Хрустальные бокалы и белоснежный китайский фарфор сверкали на кружевной скатерти, а белые розы, плавающие в наполненных водой серебряных чашах, украшали длинный стол. Анжи с напрягшейся спиной и скованным спазмами горлом села очень прямо на своем высоком стуле. Ее алое платье было мало, низкий корсаж оставлял открытой ее полную грудь, не прикрытую ни камисолью, ни платком. Анжи чувствовала себя выставленной напоказ и знала, что должна вести себя очень осторожно, чтобы не показаться нескромной.

Но мысли о платье вскоре сменило беспокойство о том, как правильно держать серебряную ложку. Глядя в тарелку и чувствуя, что ее руки нервно подрагивают, она услышала, как Баррет МакКлэйн со своего места во главе стола сказал командным тоном:

— Склоним наши головы и возблагодарим Господа.

Анжи сидела слева от Баррета МакКлэйна. Напротив нее мисс Эмили с убранными вверх черными волосами и теплыми ласковыми глазами медленно склонила голову. По правую руку от нее Пекос МакКлэйн, чья тускло-желтого цвета расстегнутая рубашка обнажала его смуглую грудь, забавлялся серебряной солонкой.

Анжи низко склонила голову.

— Благодарю, Господи, за хлеб насущный. Щедрость Твоя неизбывна, и мы, Твои слуги, благодарны и недостойны вечной милости Твоей. — Громкий голос Баррета МакКлэйна окреп и возвысился в молитве, а Анжи с закрытыми глазами отчаянно старалась не думать об иссиня-черных волосках, вьющихся из-под распахнутой рубашки на смуглой широкой груди человека, сидящего напротив.

— И, Господи, мы благодарим Тебя еще и за то, что оградил от беды и сохранил этого прелестного ребенка… — Молитва продолжалась и продолжалась.

Анжи медленно открыла глаза, хотя голова ее оставалась низко опущенной. На другом конце залитой светом канделябров прозрачной кружевной скатерти смуглая крепкая рука все еще играла с серебряной солонкой. Зачарованная, Анжи наблюдала за этими пальцами, длинными и смуглыми, которые медленно скользили от округлой гладкой крышечке серебряной солонки вниз к расширяющемуся донышку, повторяя вновь и вновь эти медленные неторопливые поглаживания. Рука Пекоса была гладкой и ухоженной. Анжи почувствовала, как запылало ее лицо, когда в мозгу вдруг мелькнула мысль, что эти мужские руки, возможно, чувствовали бы себя так же вольготно и на ее теле. Ненавидя себя за слабость, она страстно хотела поднять голову и посмотреть на Пекоса, пока его темная голова была опущена, а глаза закрыты.

Анжи украдкой взглянула на седовласого молящегося Баррета МакКлэйна и мисс Эмили. Оба сидели с плотно закрытыми глазами и склоненными головами. Анжи была уверена, что в такой же позе сидит и Пекос. Она попробовала приподнять голову и задохнулась. Его голова была неуважительно выпрямлена, а взгляд серых глаз прикован к ней. Подмигнув, он улыбнулся ей, его белые зубы ослепительно сверкнули на смуглом лице. Под столом его нога в кожаной туфле подталкивала ее ногу, по лучикам в его глазах она понимала, что это именно его нога. Анжи почувствовала, как его большая нога скользнула между ее туфельками, и мысленно выругала себя за то, что ее ступни не сдвинуты вместе. Гладкая кожа сапога прикоснулась к ее голым лодыжкам и начала медленно продвигаться вверх по ее ноге.

Оторвав глаза от него и закрыв их так плотно, что стало больно, Анжи снова склонила голову. Нескончаемая молитва Баррета продолжалась в непрерывном благодарении Бога за все милости. Анжи молилась про себя. Она молилась о том, чтобы никогда не оставаться наедине с порочным и непочтительным человеком, который поглаживает сейчас ее ногу.

— Аминь, — наконец сказал Баррет МакКлэйн, и Пекос эхом повторил за ним: — Аминь.

Анжи бросила на него поникший взгляд. Пекос, не удержавшись, засмеялся и убрал свои ноги на место.

— Господи, я подумал, что все мы, добрые чада божьи, умрем голодной смертью, так как молитва была такой долгой, — сказал он, пристально глядя на Анжи. — Не так ли, Ангел? У меня такое чувство, что я должен что-нибудь проглотить, а то я съем вас. — Его смеющиеся глаза опустились с ее губ вниз на вздымающуюся полную грудь.

Анжи была в замешательстве. Она не знала, как приструнить причиняющего ей такие страдания мужчину. Девушка конвульсивно проглотила комок в горле и едва удержалась, чтобы не бросить ему в ответ что-нибудь оскорбительное. Чувствуя, что готова вот-вот расплакаться, Анжи успокаивала себя, в то время как отец Пекоса отчитывал его:

— Пекос, или ты попридержишь свой язык за столом, или будешь обедать один в своей комнате. Да и называй Анжи по имени, или зови ее мисс Уэбстер. Твое обращение к ней с прозвищем Ангел слишком фамильярно. Я хочу, чтобы с этим было покончено.

Пекос даже не посмотрел на отца. Улыбка не покинула его лица.

— Ангел, вы не возражаете, ведь так? В конце концов, я не долго буду вас так называть. Скоро я буду звать вас мамочкой.

— Пекос, — укоризненно проговорила мисс Эмили, встревоженно глядя на Баррета МакКлэйна, — дорогой, не стоит…

Появление Делорес, которая несла большое блюдо, полное отменного ростбифа, сгладило напряженность момента. Никогда не позволяя себе спорить в присутствии слуг, Баррет замолчал, все еще негодуя. А Пекос продолжал улыбаться молодой блондинке, мысленно интересуясь, как долго она сможет выдержать, не потерять хладнокровия.

— Не хотите ли стакан молока, дорогая? — внимание Баррета вновь переключилось на Анжи.

— С удовольствием, — сказала она и кивнула благодарно.

Делорес наполнила стаканы охлажденным молоком из серебряного кувшина. Она остановилась около Пекоса, ее темные глаза смотрели на красивого юношу, которого она любила с первого его вздоха.

Смуглая рука накрыла пустой стакан, а другая обвилась вокруг полной талии мексиканки. Игриво обнимая ее, Пекос промурлыкал:

— No, mi amora, no leche. — Делорес захихикала, когда Пекос подтянул ее поближе, не спуская глаз с взбешенного отца. Насмехаясь над благочестием, окружавшим его, он произнес многозначительно:

— Когда я был ребенком, я вел себя как ребенок, но сейчас, когда я мужчина… — он повернул Делорес к себе лицом. — Лапушка, я мужчина и хочу к ужину вина, а не молока, comprende?

— Ah, si, Пекос, si. — Она отвела его длинные пальцы в сторону от своей полной талии и поспешила в дворецкую. И через несколько минут вернулась оттуда с полным графином мадеры. Она налила большую порцию в бокал Пекоса и хотела было унести графин. Но молодой человек остановил ее:

— Оставь графин, Делорес. Я могу захотеть еще, да и Ангел любит вино, не правда ли, лапонька? — Он пододвинул к ней графин, при этом его густые темные брови приподнялись.

— Нет… Я не знаю, — в отчаянии пробормотала девушка.

Как только полная, в ярком платье, фигура Делорес скрылась на кухне, Баррет МакКлэйн взорвался:

— Я не буду повторять, Пекос! Мы хотим мирно пообедать здесь, с тобой или без тебя. Девочка не пьет вина и никогда не будет. А теперь не позволишь ли нам начать трапезу?

Появились слуги, обнося всех чашами и блюдами с роскошной едой. Анжи, стараясь не обращать внимания на человека, чье грубое поведение шокировало ее, взяла понемножку всего, что ей предлагали, и вскоре ее тарелка была так наполнена, что она смутилась, устыдясь своей жадности. Но никто, казалось, не обращал на это никакого внимания. Никто, кроме Пекоса.

— Не велеть ли мне забить еще одного бычка, Ангел? — поддразнил он ее, поднимая свой бокал. Выпил его содержимое и посмотрел на нее сквозь прикрытые веки.

— Довольно, молодой человек! — Баррет МакКлэйн с такой силой стукнул кулаком по столу, что Анжи невольно подпрыгнула. — Я не позволю тебе оскорблять нашу гостью. Уходи обедать к себе!

Анжи, сидя с полным ртом, почувствовала, что задыхается. В глазах у нее стояли слезы. Она испуганно смотрела то на отца, то на сына, отчаянно пытаясь проглотить ком пищи, который застрял у нее в горле.

Пекос грациозно поднялся со стула и улыбнулся девушке:

— Ангел, вам неплохо было бы выпить воды; мы не хотим потерять вас в первый же вечер. — Его пальцы сомкнулись на узком горлышке графина. Наклонившись, он поцеловал тетю в макушку и объявил во всеуслышание:

— Я не очень голоден; Анжи может съесть мою порцию. — Подняв графин двумя пальцами, Пекос ленивой походкой вышел из комнаты.

Застрявший комок пищи, наконец, проскользнул вниз, и Анжи вздохнула с облегчением. Баррет МакКлэйн тряхнул седой головой и улыбнулся ей:

— Не обращайте внимания на Пекоса, Анжи, дорогая. Он развлекается, доставляя неприятности другим, но вам нечасто придется находиться с ним в одной компании. Очень скоро ему наскучит здесь, и он уедет; он всегда так делает. Если вам повезет, вы его вообще больше не увидите. — Он поднял вилку и начал есть.

Было около одиннадцати вечера, когда Баррет МакКлэйн кивнул в ответ на слова мисс Эмили:

— Уже поздно, нам всем пора отдохнуть. — Женщина встала и вопросительно посмотрела на Анжи.

— Да, — та поспешно согласилась, — я немного утомилась.

Поднявшись вслед за дамами, Баррет предложил руку Анжи:

— Конечно, вы устали, дорогая. Завтра спите, сколько пожелаете. Мы счастливы, что вы здесь, на Тьерра дель Соль, с нами. С нетерпением буду ожидать нашей следующей встречи. Велеть служанке помочь приготовить вам постель?

— Нет, пожалуйста, не надо, — она покачала головой. — Я сама справлюсь.

— Тогда спокойной ночи, дитя мое. — Он выпустил ее руку, желая поцеловать девушку, но не осмелился сделать это в первый же вечер. Повернулся и вышел из залы.

— Проводить вас в вашу комнату, Анжи? — спросила мисс Эмили, поправляя волосы и улыбаясь.

— О, нет, мэм. Я найду дорогу. Спасибо. — Анжи улыбнулась в ответ.

— Прекрасно. Коридор хорошо освещен, так что не беспокойтесь. Моя комната наверху, как и комната Баррета, так что сейчас я покину вас. Приятных сновидений.

Они расстались у лестницы. Мисс Эмили приподняла край льняной юбки и стала медленно подниматься по покрытым ковром ступеням. Анжи, подавив зевок, пошла по широкому коридору и повернула в правое крыло дома. На углу она остановилась в нерешительности. Кто-то потушил газовые фонари в канделябрах под потолком. Вокруг стало так темно, что Анжи почувствовала, как волосы встали дыбом у нее на затылке. Ощупью продвигаясь ко второй двери, которая была в нескольких футах впереди, она ощутила, как ее охватил страх. Прижавшись к стене, она осторожно двигалась в темноте. Вдруг рука Анжи натолкнулась на что-то. Жесткое, теплое. На что-то живое.

— Не кричи, Ангел, — предупредил ее Пекос, и она увидела, как во мраке сверкнули его глаза. Странное тепло окутало ее, когда он медленно, ласково привлек ее сильными руками к себе.

— Не начать ли нам с того, на чем мы остановились? — прошептал он и быстро приник к ней теплыми губами.