Глава 13
Сквозь хаос бешено бурлящих мыслей в памяти Хоука настойчиво, тревожно зазвучали слова и испуганный крик:
«Вы ошибаетесь относительно меня… Остановитесь, пока вы не погубили нас обоих своим безрассудством!»
«Слишком поздно, — пронеслось в его мозгу, — слишком поздно…» И эти слова проникли в кровь, усилив дрожь, все еще сотрясавшую его тело.
«Впрочем, поздно было уже тогда, когда я впервые тебя увидел…»
В листве над ними тревожно шелестел ветер, где-то вдалеке заунывно вскрикивала птица…
Что же он наделал, думал Хоук, потрясенный до глубины души… Как он мог совершить такую чудовищную ошибку?
Конечно, во всем было виновато его колоссальное самомнение. И, само собой, его безумная одержимость Изабель.
Тонкое тело, лежавшее под ним, напряженно застыло, и Хоук подумал, что его тяжесть, должно быть, еще добавляет девушке боли. Он медленно приподнялся на локтях, с ужасом глядя на капли крови, выступившие на ее губах.
И на ее бедрах тоже сейчас кровь, подумал он, и ему стало плохо от осознания последствий собственных деяний. «Я должен заплатить ей за это, — клятвенно подумал Хоук. — Как угодно. Чем угодно».
Дрожащими пальцами Хоук развязал узел за головой девушки и вытащил кляп из ее рта. Но она не шевельнулась и не посмотрела на него; она смотрела куда-то вдаль, и ее лицо напоминало мертвенно-бледную маску. Все ее тело было напряженным и застывшим. И лишь огромные потемневшие глаза выдавали невыносимую душевную муку.
Герцог протянул руку и с бесконечной осторожностью отвел с лица девушки золотой локон.
Его пленница отпрянула, словно он ударил ее, и прерывистое рыдание сорвалось с ее губ. Хоук вздрогнул, увидев на ее коже темные пятна синяков — там, где зубы девушки впивались в нижнюю губу… Выругавшись, Хоук скатился на траву и неуверенно взял лицо девушки в ладони, заставляя ее посмотреть на него. Милостивый Боже, да как же он мог совершить подобное?..
— Бога ради, скажи, кто ты такая? — прошептал он, все еще не опомнившись; его ум категорически отказывался осознавать чудовищность содеянного.
Внезапно Александра начала хохотать, но смех вырывался из ее горла, перемежаясь с рыданиями, сотрясавшими тело. Она пыталась сдержаться, ей самой были противны звуки этого безумного хохота, но она не могла ничего поделать — и продолжала рыдать и хохотать на глазах человека, так жестоко изнасиловавшего ее. Мысли Александры стремились уйти во тьму, она боялась увидеть ужасающую правду случившегося. И даже когда соль слез стала больно щипать ее окровавленные губы, Александра не шевельнулась, чтобы смахнуть обжигающие капли.
— Уй… уйдите… — прерывисто прошептала она. — Оставьте меня одну… чего вы еще хотите?..
Она сжалась в комок, крепко обхватив руками колени, словно пыталась защититься… но защищаться было уже поздно. Прекрасные голубовато-зеленые глаза девушки истерически расширились, когда она попыталась стряхнуть руки Хоука, державшие ее лицо.
Но ей это не удалось. Пальцы Хоука скользнули вдоль струек крови, стекавших из прокушенных губ. И тут он заметил, как напряглась от отвращения девушка, и его руки бессильно упали. Что он мог сказать или сделать теперь, он, заставивший ее так страдать, причинивший ей такую боль?..
— Т-теперь вы у-удовлетворены? — прорыдала она. — Боже праведный, да что же вы за человек, если способны на такое?
На щеке Хоука сильно дернулся мускул. В самом деле, что же он за монстр? Неужели он и вправду окончательно лишился рассудка! Ведь она предостерегала его снова и снова, пытаясь остановить, но он ее не слушал.
Его лицо исказилось от отвращения к самому себе, когда он сверху вниз посмотрел на Александру.
— Похоже, я последний из дураков.
Александра, чувствуя, как на нее наплывает мрак, невольно содрогнулась, молясь, чтобы хоть теперь Хоук отпустил ее. Молилась, чтобы Бог помог ей уйти в тупое оцепенение и забыть ужас последних дней…
Хоук, нахмурившись, коснулся заледеневшими пальцами ее запястий — там, где на них остались темные полосы… Он опустился рядом с девушкой на колени, низко склонив голову, все еще не в состоянии осознать непоправимость зла, причиненного им.
— Боже, что я натворил? — выдохнул он.
Его хриплый вскрик словно пробудил Александру, вытолкнув из темного туннеля боли. В ней вспыхнул гнев, яростный и острый, как меч Великого Могола, и гордая кровь Мэйтландов вскипела, взывая к отмщению.
— Вы погубили меня, вот что вы сделали! Разрушили мою жизнь из-за своей чертовой мании! Что ж, надеюсь, вы получили то удовольствие, которое искали! — с трудом выговорила она, пытаясь дрожащими руками прикрыть наготу.
— Уверяю тебя, твоя боль не доставляет мне удовольствия, — резко сказал Хоук. — Боже, я ведь даже не знаю твоего имени.
— Да какая теперь разница, — с горечью откликнулась Александра.
— Разве? Но ведь возникли проблемы, которые нужно как-то решить, уладить… Бог мой, да тут тысяча проблем!
Но, когда Хоук произносил эти слова, в его мозгу вдруг зазвучал грубый, насмешливый голос… «Не будь таким дураком! — предостерег его этот голос. — Все женщины одинаковы. Ведь эта особа сама налетела на тебя в лондонском тумане. Это она ввергла тебя в безумие, глумилась над тобой, дразнила тебя каждым своим вздохом!»
Однако Хоук понимал, что подобное истолкование событии лживо, что ошибку совершил лишь он один, сам…
— Ах да, — воскликнула его бледная до синевы пленница, — я и забыла! Вы же великий герцог Хоуксворт! Ну конечно, вы можете все решить… и следа не останется от каких-то там проблем, стоит вам лишь шевельнуть пальцем! «Дэвис, присмотри, чтобы с этой девицей все было в порядке, и отправь ее куда-нибудь!» — насмешливо сказала она. — «Да, Дэвис, дай ей несколько шиллингов и что-нибудь из старых платьев моей жены… Она будет просто счастлива!» Ну так знайте, ваше сволочное высочество, я от вас не приму ничего! Ничего, будьте вы прокляты за то, что погубили меня! Это вы настоящий калека, а не я!
Оскорбление попало в цель. Герцог взъярился, его лицо потемнело от бешенства.
— Ты очень рискуешь! Не можешь ли ты объяснить, почему болталась одна по лондонским улицам? Порядочная женщина не появится одна, без сопровождающего, тем более ночью. Ты ничего другого и не могла ожидать!
— И я сама во всем виновата, не так ли?
Глаза Хоука засверкали серебром в лунном свете.
— Ты шлялась одна и удивляешься теперь, что с тобой обошлись, как с девкой? Черт побери, женщина, да ты должна считать, что тебе повезло! Ты могла натолкнуться не на меня, а на типа совсем иного рода!
— Вы меня оскорбили, угрожали мне, похитили меня, ваша светлость. И вы меня из… изнасиловали! — закричала Александра полным боли и гнева голосом. — И теперь вы хотите доказать мне, что это я виновата в вашем безумном поведении?! Наверное, вы считаете любую одинокую женщину своей законной добычей!
Хоук постарался обуздать свою ярость, его серебристые глаза внезапно прищурились.
— Погоди-ка, — пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Александре. Он крепко взял девушку за подбородок и повернул к себе ее лицо. — Да, такое сходство наводит на размышления. Возможно, это ты охотилась за мной, рассчитывая с выгодой использовать свою внешность? Ну, в любом случае такое совпадение — это уж слишком.
— Ошибаетесь, у меня никаких намерений не было. Я вас никогда не видела и о вас не слышала никогда! И сейчас я хочу только одного — оказаться как можно дальше от этого проклятого места и больше никогда не встречаться с вашей подлой особой!
— Не уверен, что я могу это позволить, — медленно произнес герцог. — Видишь ли, я еще не решил, что мне с тобой делать.
— Делать со мной?! — гневно повторила Александра. — Я не ваша собственность, чтобы подчиняться вашим прихотям!
— Поосторожнее, мадам! Я пытаюсь найти компромиссное решение, чтобы выбраться из этой путаницы. Так что не спеши искать выгоды.
— Вы… выгоды?! — захлебнулась Александра, и в ее голосе послышались истерические нотки.
— Да помолчи ты, черт тебя побери! Сейчас не время для пустой болтовни.
— А почему же нет? — в бешенстве закричала она. — Разве можно найти более подходящую минутку?!
И, не успев договорить, Александра начала хохотать — низкие, хриплые звуки вырывались из ее груди, она чувствовала, что разум вот-вот покинет ее…
Пальцы Хоука впились в ее плечо.
— Прекрати! — хрипло приказал он.
— Вы делаете мне больно! — завизжала Александра, и в ее пылающих глазах сверкнула лютая ненависть. — Вам что, нравится причинять боль? — кричала она, не замечая, как сжались его зубы при этих ее словах, как смертельная бледность залила его лицо.
Громко всхлипнув, Александра принялась молотить кулаками по его рукам, груди и шее. Но вскоре ее дыхание прервалось, ушибленные пальцы заболели… и все же она продолжала наносить удары. И, как ни странно, человек, стоявший рядом с ней на коленях, не сделал попытки уклониться, он терпел ее удары, глядя на девушку немигающими глазами, пока боль и стыд, истощившие ее, не заставили Александру наконец остановиться. Она уткнулась лицом в колени и прижала к щекам ладони.
— Боже праведный, что же теперь будет со мной? — надломлено прошептала она. — У меня теперь ничего не осталось… совсем ничего. Даже моей чести… — Говоря это, Александра чуть покачивалась вперед и назад, невольно содрогаясь.
Хоук молча встал и, подняв свою куртку, набросил ее на вздрагивающие плечи девушки, а потом обнял Александру.
— Тише, тише, — в отчаянии пробормотал он в пылающую путаницу ее волос. И тут же его легкие наполнил аромат жасмина, он ощутил мягкие выпуклости ее груди…
И на него внезапно нахлынула новая волна желания, кипящего, бешеного. «Чертов похотливый зверь», — обругал себя Хоук, едва не произнеся это вслух.
— Ты не одна, — грубовато сказал он, чувствуя, как в его голосе прорывается страсть. — Я это сотворил с тобой, я и постараюсь все уладить. — Он коснулся губами теплых ароматных локонов так легко, что Александра не почувствовала этого. И молча поклялся самому себе: «Я улажу это, я должен уладить!»
Замерев в его сильных руках, Александра отчаянно цеплялась за остатки своей гордости.
— Нет, вы этого не сделаете! Я ничего не приму от вас, слышите? — воскликнула она, призывая на помощь тот гневный огонь, что помог ей преодолеть так много трагедий, случившихся в ее короткой жизни. — К тому же вы просто ничего не можете сделать, — всхлипнула она. — Даже вы, великий герцог Хоуксворт, не в состоянии ничего исправить! Так что убирайтесь! Катитесь к черту, в ад!
Хоук промолчал. Да и что он мог сказать, если все законы — и Божеские и человеческие — были на ее стороне? Он лишь крепче стиснул зубы.
Он внес ее в дом, по широкой полукруглой лестнице поднял наверх, в спальню, примыкающую к его собственной, радуясь, что его прислуга научена не высовываться, пока ее не позовут. Женщина на его руках так и не расслабилась ни на мгновение, хотя Хоук видел, что она на грани обморока. Когда он уложил ее на кровать своей жены, она тут же отвернулась от него.
— Если тебя это хоть немного утешит, Александра, — сказал он, впервые называя ее по имени, — то могу тебе посоветовать не тратить на меня проклятия. Я и без того слишком хорошо знаком с муками ада. Мы с ними, можно сказать, старые друзья.
— Меня это не утешит, — едва слышным шепотом ответила Александра. — Я утешусь только тогда, когда увижу вас на виселице. — И по ее напряженной спине пробежала дрожь.
Хоук долго смотрел на Александру, но она так и не обернулась к нему. Он постоял еще какое-то время. Затем, крепко сжав губы от напряжения, придвинул к окну массивный гардероб, пресекая тем самым попытки ее возможного побега.
В последовавшие за тем часы Хоук беспрерывно шагал по своей спальне, прислушиваясь к негромким, приглушенным рыданиям, доносившимся из соседней комнаты. В какой-то момент он даже подошел к двери и взялся за ручку, но сумел остановить себя. Хоук понимал, что он был тем человеком, которого не хотела бы сейчас видеть девушка. Он медленно подошел к креслу и сел лицом к двери, соединяющей спальни.
Благостный Иисус, да кто же она такая? Уже в тысячный раз Хоук задавал себе этот вопрос. Как она очутилась одна на лондонской улице? Неужели у нее нет ни родителей, ни брата, способных ее защитить? Или она все же принадлежит к тому сорту женщин, что ищут друзей на темных углах и в узких переулках?
Но он тут же, хотя и неохотно, вынужден был признать, что ее невинность исключает подобное предположение. Но почему, почему она бродила по улице ночью, одна? Ни одна порядочная женщина не поступила бы так. И пока Хоук обдумывал обстоятельства их встречи, его подозрения все росли.
Возможно, так и было задумано — чтобы они встретились в тумане? Возможно, вся эта сцена была тщательно подготовлена кем-то, кто совершенно точно знал, как можно сломить его защиту?
Лицо Хоука потемнело, когда он подумал о тех, кто был способен на такую рассчитанную подлость… да, этих людей было двое.
И если это так, то какова роль Александры в их замысле? Ее боль и страх выглядели очень натурально, но, может быть, она просто опытная актриса? В Хеймаркете и Холборне полным-полно таких женщин — женщин, которые за деньги изобразят любые чувства.
И почему-то эта мысль не слишком поразила его… может быть, потому, что герцог давно утратил последние капли доверия к женщинам. Уже многочисленных измен его отца хватило бы, чтобы убить любой романтизм… да к тому добавлялось еще и скандальное поведение многих его знакомых из высшего света.
Пять лет назад герцог Хоуксворт был вожделенной целью всех мамаш, ищущих пару для своих дочерей. Вдовы и молодые девицы, дебютантки в свете, взирали на него с надеждой, пытаясь обнаружить хоть слабый проблеск интереса с его стороны, но он со всеми был лишь холодно-вежлив.
И даже сейчас, когда он был скован узами брака, толпа женщин с жадным интересом ловила любую новость о его распутной супруге, надеясь, что она покинет этот мир. Хуже всего были юные девы, едва начавшие выезжать; их жеманность, хихиканье и фальшивая застенчивость раздражали его. Впрочем, некоторые из них вообще могли только глупо хлопать глазами, не в состоянии связать и двух слов. Но Хоук со всеми обращался одинаково — вежливо и безразлично.
И то, что Изабель отличалась от них, сразу привлекло его внимание куда больше, чем ее красота и самоуверенность, — в конце концов, он повидал немало прекрасных и уверенных в себе женщин. Может быть, Изабель как раз на это и рассчитывала… Она на все была способна, в этом Хоук убедился за те три года, что они провели под одной крышей. На все, что могло ее позабавить, на все, что доставляло ей удовольствие. И, как он узнал в конце концов, на все, что могло причинить боль другим.
Так что Хоук учился хитрости и интригам у отличного мастера, а когда Изабель покинула его, продолжил учебу сам. Но он ограничил себя вдовами и расчетливыми супругами, осторожно ищущими любовных развлечений, — опытными женщинами, отлично знавшими правила игры. Он был беззаботным любовником, не скупясь, одаривал женщин дорогими безделушками, но никогда не допускал ни малейших признаков нежности или привязанности. И если партнерша обнаруживала желание привязать его надолго, Хоук мгновенно откланивался.
Так как же он принял незнакомую женщину за свою жену? И ночь напролет он, засунув руки в карманы халата, все шагал и шагал по спальне, задавая себе этот вопрос.
Хоук находил только один ответ: именно так было кем-то задумано. Весь эпизод в тумане был с самого начала тщательно спланирован, и простофиля-герцог снова был обманут своей женой и ее предателем-братом.
Герцог подошел к двери между спальнями, прислушался, мрачно отметил, что рыданий больше не слышно. Может быть, эта Александра теперь поздравляет себя с тем, как отлично все сыграла! Хоук вспомнил, какая горечь и стыд охватили его, когда он понял, что перед ним девственница, и в нем с новой силой вскипел гнев. Должно быть, теперь-то она наслаждается…
Но не только Изабель и ее братец умеют расставлять ловушки, подумал герцог, и его глаза блеснули льдом. Скоро особа из соседней комнаты узнает, что и другие умеют играть в такие игры.
