Глава 5

Король Англии был старым потрепанным пьянчужкой, совсем не напоминавшим того высокого красавца-воина, который оставался в памяти Меланты. Его доблесть и турниры оставались самыми яркими воспоминаниями ее детских лет — сияние и блеск, сталь и благородство. Красное золото цветов ее отца, искры от удара стали о сталь, пальцы матери, напряженно сжимающие ее руку.

Король Эдуард пил вино из большого кубка, когда вошла Меланта. Он быстро отдал его слугам и сделал какой-то знак. Волосы короля растрепались и свободно спадали на плечи, которые когда-то так легко носили на себе броню. Длинные усы переходили в бороду. Нос и щеки приобрели типичный красновато-синюшный оттенок. Король постарался принять подобающую ему величественную позу.

Дня пребывания в Лондоне вполне хватило Меланте, чтобы понять, кто по-настоящему держит власть в руках. Никто не мог даже просто попасть на аудиенцию к королю без согласия ненавистной и опасной леди Алисы. Меланта не была исключением из этого правила. Алиса Пер-рерс проплыла в комнату сразу же вслед за Мелантой.

— Я привела вам кое-кого, кто, несомненно, понравится вам, мой дорогой, — сказала леди Алиса и забрала кубок из рук слуги. Она наклонилась и поцеловала королю лоб. Он слабо улыбнулся из-за ее обширного бюста. — Это леди Меланта, дочь лорда Ричарда из Боулэнда, упокой Господи душу его. Она доставила вам подарки и письма из Бордо. От герцога.

— Джона? — Взгляд короля прояснился. Он протянул трясущуюся руку.

Меланта сделала глубокий реверанс, затем благодарно взглянув на леди Алису, двинулась вперед, чтобы вручить упомянутые вещи.

Власть любовницы короля окрепла до такой степени, что ее боялись все высшие придворные. Но Меланта сама достаточно хорошо владела искусством придворных интриг. Она обрушила поток подарков и комплиментов на эту перезрелую и пышногрудую даму, довольно ясно намекнув, что цели у них весьма сходные. Леди Алисе совсем ведь ни к чему, чтобы Меланта вышла замуж за Джона Ланкастера, который, объединив свои земли с ее, смог бы тягаться с самим королем.

Затем она уверила леди Алису, что выходить замуж за этого человека совсем не входило в ее планы, и что ее желания были просты и непритязательны — получить свои родовые земли, принадлежавшие ее отцу, платить сборы и подати, чтобы увеличивать казну короля и его могущество, давая ему возможность поощрять своих особо преданных его королевскому величеству подданных. Уже сейчас Меланта желала сделать королю щедрые подарки, если ей будет дарована возможность увидеть короля.

Конечно, если ей будет отказано, Меланта в горести, страданиях и с позором будет вынуждена вернуться в Аквитанию, где Его сиятельство герцог оказывал ей ТАКОЕ большое внимание…

Леди Алиса слегка улыбнулась, глядя на Меланту, затем, поговорив еще, покинула покои короля, оставив Меланту одну с королем, не считая слуги. Меланте показалось, что как только та вышла, король сразу же забыл о ней. Он протянул руку, желая поскорее получить письмо от сына.

Меланта знала это послание чуть ли не наизусть, раздобыв еще до отъезда из Бордо дубликат печати герцога. Она смотрела и видела, как омрачилось лицо короля, читающего сейчас о болезни старшего сына, как обрадовался он, прочитав о скором приезде того в Англию для излечения. Вот он поджал губы, читая об опустевшей казне Аквитании и неспокойном характере гасконской знати.

Ни о турнире, ни о Зеленом Рыцаре и своей поврежденной руке, ни о неудаче с Мелантой в письме, конечно, не говорилось. Ланкастер просто просил своего отца оказать ей милость и расположение, как дочери своего любимого и верного вассала, прося, как можно быстрее утвердить ее в правах на собственность ее покойного отца. На настоящий момент Меланта была весьма благодарна герцогу.

— Ричард Боулэндский, упокой Господи душу его, — воскликнул Эдуард, и на лице его появилась приятная улыбка. — Дитя, так значит, Джон прислал вас к нам! Расскажите о нем, и ничего не утаивайте. Как он поживает? — Он поднял руку с письмом. — Ведь здесь он ничего не пишет о себе.

— Мой высокочтимый и любимый повелитель, ваш сын был в добром и хорошем расположении духа, когда я покидала его, сохрани его Господи, — ответила она.

Он радостно кивнул, затем задумался о чем-то и стал смотреть в угол. Через некоторое время он дернул головой и доверительно, по-детски, прошептал:

— Принц — наша гордость, но Джек — наша любовь.

Меланта тихо проговорила:

— Герцог так похож на свою незабвенную и дорогую мать, упокой Господи душу ее. — Меланта не имела ни малейшего понятия, было ли это так на самом деле или нет. Она почти совсем не помнила королеву Филлину. Из смутных воспоминаний выплывала пухлая и улыбающаяся дама. Но она смело продолжала: — У него прямо ее глаза, мой король. И сильная мужская фигура. Ваше величество может гордиться своим сыном и любить его всей душой.

Губы Эдуарда задрожали.

— Верно, верно. — Он глубоко вздохнул. — Вы хороший и милый ребенок. Что мы можем исполнить для вас?

Меланта поклонилась, поставив перед ним том в пышном переплете.

— Если позволит ваше величество преподнести ему этот скромный подарок. Это сочинение, повествующее о соколиной охоте, написанное одним умелым охотником с севера.

Король Эдуард сделал нетерпеливое движение рукой, и слуга быстро передал ему книгу. Он стал перелистывать книгу, восхищенно кивая головой.

— Замечательное угощение. Великолепно. Мы так довольны.

Меланта перевела разговор на тему охотничьих птиц, и уже через четверть часа они были большими друзьями. Его любовь к соколиной охоте была общеизвестна.

— А это, сир, — сказала она, когда ей показалось, что момент настал, — я хотела бы передать в ваши собственные руки.

Она протянула запечатанный пергамент. Король Эдуард взял бумагу.

— Что это, моя дорогая?

— Это мое право на наследование поместий моего мужа, мой возлюбленный повелитель. Я передаю его вам. Я ведь всего лишь слабая женщина, и у меня нет сил, чтобы защитить себя. Мои права законны и несомненны — мой покойный муж был принцем Монтеверде, и кроме меня у него не осталось никаких других наследников. К тому же, мое право основывается и на правах моей матери-итальянки. Все это я уступаю вам, мой могущественный и горячо любимый повелитель, чтобы вы распорядились этим по вашему высочайшему желанию.

Меланта почувствовала, как камер-паж сделал невольное движение, затем приблизился к королю и, поклонившись, произнес:

— Позвольте прочитать этот документ для вас, сир. — Его жадная рука почти уже приблизилась к документу, но король снова подхватил его.

— Монтеверде? — туман в его старых глазах развеялся, и взгляд стал ясным и твердым. — Мы должны Монтеверде определенную сумму.

— Мой господин, я не была осведомлена об этом, — солгала Меланта, делая глубокий реверанс. Эдуард был должен огромную сумму денег банку Монтеверде. — Так значит, у меня есть надежда, что мой скромный подарок будет представлять для короля хоть какую-то ценность.

Человек Алисы сделал еще одну попытку, теперь уже более откровенную, чтобы отвлечь внимание короля от документа. Но тот не выпускал бумаги из своих рук.

— Значит, вы не заявили о своих правах? — Он нахмурился. — Послушайте, я припоминаю, что у вас был брат, друг Лайонела… — его голос старчески задрожал, и он умолк.

Меланта поняла, что он вспомнил. Он сосватал своего сына, Лайонела, за виконтессу из Милана, в обмен на долги его королевства. Свадебный пир выдался самым пышным и роскошным за много лет. Богатые дары оружия и скакунов, гончих, в украшенных драгоценными камнями ошейниках, пир с тридцатью сменами блюд, великолепная посуда и яства — все это не принесло счастья Лайонелу. Он умер, спустя шесть месяцев после приезда в Италию, от неизвестной болезни.

И вместе с ним ушел из жизни ее собственный брат, ее Ричард, ближайший друг Лайонела. Ричарду было всего лишь пять лет, когда она покинула Англию. Ему был двадцать один, когда он приехал в Италию, чтобы найти здесь свою смерть. Ходили слухи, что он был убит по ошибке, попробовав вина, предназначавшегося Лайонелу. Другие слухи утверждали, что он погиб случайно, пытаясь отравить своего собственного принца. Но говорили и другое: будто Меланта сама отравила его, опасаясь за свое наследство, при этом случайно погиб и принц. Говорили что угодно. С бешено бьющимся сердцем она ждала, что скажет король.

— Да упокой Господи души обоих, — произнес наконец Эдуард, как-то вдруг ссутулившись. Его нижняя губа задрожала, и он стал шарить рукой в поисках кубка с вином.

— Аминь, — она перекрестилась и перевела дыхание. — Мой король, я слабая женщина и не в моих силах требовать наследства, по праву причитающегося мне. Все, чего страстно желает мое сердце, — это вернуться в Боулэнд и мирно и тихо жить там, оставаясь навеки вдовой. Но человек большой силы и более смелым умом, чем мой, сир, — такой, как, скажем, герцог Ланкастерский, достойный ваш сын, обладающий такой неукротимой силой духа, мог бы, с пользой для королевства и себя, завладеть этим имуществом.

— Истинно так. — Король вытер глаза. — Истинно так.

— Ваше королевское величество, должно быть, желает воздать герцогу должное за его верное служение брату в Аквитании, — тихо проговорила Меланта.

Король прослезился, услышав такие слова о незыблемой верности и лояльности своего сына. Что же, Бог тому свидетель, Ланкастер был во-истилу верен своему дому, и если и наносил урон их казне, то только для того, чтобы удержать Аквитанию для их же блага. На мгновение Меланте показалось, что она зашла слишком далеко, и что воспоминания о сыновьях приведут Эдуарда к приступу старческого слабоумия. Но в этот момент камер-паж сделал новую попытку захватить документ. Король пришел в себя, поднялся, отбросив надоедливую руку своего служителя с истинно королевским презрением, проявляя свою прежнюю решительность, а затем принялся внимательно изучать документ.

«Они ничего не получат, Лигурио, — улыбнулась про себя Меланта, сжимая зубы, — ни Алиса Перрерс, ни Риата, ни Навона. Дай-то только Бог, чтобы у короля хватило душевных сил противостоять хитростям Алисы и жадности волков из Италии, и передать все права дому Ланкастерскому. Справедливое вознаграждение за то унижение, которое он испытал из-за нее. Может быть, он даже будет ей благодарен».

Король поднял на нее свои покрасневшие глаза.

— Что мы можем сделать для вас, чтобы показать вам нашу благодарность и любовь, дитя мое.

— Сир, — тихо ответила она, склонив голову. — Моим единственным желанием является то, чтобы я могла жить тихо и уединенно в Боулэнде.

— Вам разве не хочется обрести себе нового супруга?

— О нет, сир. С вашего позволения, я предпочла бы покой уединения. Быть может, со временем, я обращу свои взоры на церковь и удалюсь в монастырь, чтобы посвятить все оставшиеся дни молениям.

Король кивнул.

— Пусть все исполнится так. Мы дарим вам наше слово, дитя мое, что не станем упрекать вас и настаивать на вашем замужеству. Еще мы повелеваем, чтобы вы сохранили за собой все имущество вашего отца, как графиня Боулэндская, а также все наши милости, награды и почет, которые были дарованы ему в свое время. — Он махнул в сторону камер-пажа слабой рукой. — Проследите, чтобы наше повеление было скреплено нашей печатью.

Поклонившись до самого пола, Меланта покинула королевские покои, оставив короля одного отражать атаки жадной Алисы. Сейчас нужно было немедленно покинуть Лондон, пока Аллегрето или человек Риаты не узнали, что здесь произошло. До сих пор она все время следовала правилу, которому научил ее Лигурио — иметь ясную цель, но выбирать пути к ней, повинуясь складывающимся обстоятельствам на данный момент.

Ей показалось, что свобода уже рядом. В той холмистой местности, которая навсегда осталась у нее в воспоминаниях детских лет, она будет свободна и независима. Из всех отцовских поместий, удобных и красивых замков и жилищ, она выбрала для себя холодный замок Боулэнда, как это в свое время сделал ее отец. И уж если ей удавалось самой управлять те шесть лет болезни Лигурио всеми делами Монтеверде, то и здесь, без сомнения, у нее должно все получиться.

Ей было далеко не ясно, как она сможет все закончить, но она действовала, сообразуясь с тем, как складывались дела на данный момент, и, переступая маленькими шажками, медленно шла к цели. Аллегрето сейчас, кажется, несколько потерял свою обычную бдительность (она удостоверилась в этом заблаговременно, прежде чем отправиться на аудиенцию к королю). Но сколько еще, охвативший его страх, будет сковывать его и отвлекать от внимания к ее поступкам — было не ясно. Надо пользоваться моментом, полагаясь на свое чутье и быстрый ум, чтобы понять, таится ли здесь опасность или возможность сделать новый шаг к свободе. Своим отказом от наследования имущества Монтеверде она нарушила все свои договоры и все клятвы, заключенные и данные самым разным людям. Теперь она могла существовать, только если будет успевать с решениями, как шарик ртути, скользящий по поверхности прочь от хватающих его пальцев. А затем, в конце, она как-нибудь избавится от следящих за ней шпионов — сторожевых собак.

Лондон был объят страхом о надвигающейся чуме. По приказу Меланты Рук попробовал выведать, откуда исходят такие упорные слухи о страшной болезни, для чего он некоторое время пропадал на грязных улицах города. Когда Рук снова появился у нее в Вестминстерском дворце, он был немедленно «атакован» Аллегрето, который до глубины души боялся этого заболевания.

— Чего следует ждать? — требовал юноша, следуя за Руком. Он так много говорил Руку об этой болезни, не отходя от него ни на шаг, что тому стало казаться, не принимает ли он его, Рука, за своеобразный талисман против этой напасти.

— Ничего не следует ждать, — ответил Рук.

— Ничего? — нервно переспросил Аллегрето. Рук протянул руку к двери, а в это время дворецкий докладывал Меланте о его прибытии.

— Кому мне надо докладывать, твоей госпоже или тебе, щенок?

— Конечно, мне, — голос принцессы был твердым и ясным. Она отложила в сторону книгу с поэзией.

— Моя сеньора, — начал Рук, склонившись в поклоне. Аллегрето вертелся рядом, как капризный ребенок.

— Да, Зеленый Рыцарь, — произнесла в ответ Меланта.

Сейчас она была облачена в гораздо более строгое бело-синее платье. Из украшений только несколько бриллиантов сверкало у нее на шее и еще несколько — на ремне. Меняется, сообразуясь с обстоятельствами. Он почувствовал, что не может противиться ее новому, целомудренному облику добродетели, а ведь он хорошо знал о том, как развращена и испорчена она на самом деле.

— С какими новостями вы вернулись? — спросила она.

— Я не нашел никаких свидетельств эпидемии здесь, ваше величество.

Она кивнула.

— Отлично. Как всегда, это просто слухи, видишь, Аллегрето? Боюсь, вам придется оставить меня ненадолго, мне надо отдохнуть. Я все еще утомлена нашим переходом по морю.

Рук было повернулся, чтобы идти, но у него на руке повис Аллегрето.

— Нет, скажи всю правду! — стал требовать Аллегрето. — Скажи, что ты узнал.

Рук нахмурился.

— Я сказал правду, в городе нет чумы.

— Ты скрываешь что-то! — Аллегрето бросился на кровать. — Госпожа, он должен сказать нам все, что знает.

— Ты вправду укрыл что-то от меня? — спросила она.

Рук старался не поднимать глаз. Вдали от нее он еще мог заставить себя испытывать к ней презрение, но ее присутствие, ее вид преследовали его, заставляя забыть все его доводы против нее.

— Здесь нет чумы, — повторил он. — Это просто сплетни.

Принцесса вскинула голову.

— Но ты полагаешь, что она придет сюда?

— Откуда мне знать об этом? Просто утверждают, что планеты выстроились в плохом порядке.

Эта новость повергла Аллегрето в отчаяние, он побледнел.

— Боже, моя госпожа!

— Не стоит слушать все это. Планеты предсказывают чуму не меньше раза каждый месяц. Астрологи наживаются на наших страхах.

— Нет! — Аллегрето повернулся к принцессе Меланте. — Гадания моей госпожи говорили о том же.

— Ты должен быть осмотрительнее, моя любовь, — ответила она. — Осторожнее. Чрезвычайно осторожным. Я снова следила за звездами, они показали тебе очень плохую судьбу.

— В Бордо звезды предсказывали, что болезнь вернулась на юг! — чуть не завопил Аллегрето.

— Но не в Милан, — успокоила она. — Мне говорили, что она поразила датчан.

— Может быть, это только слова, — сказал Рук.

— Купцы занесут ее с севера! На кораблях смерти! — Аллегрето соскочил с кровати. — Госпожа, бежим!

— Бежим куда? — спокойно спросила она.

— Прочь! — У него в голосе появились истерические нотки. — Отсюда, из этого города!

— А что, если она последует за нами? — Она улыбнулась ему. — Но, между прочим, тебя должна успокоить мысль, что ты сможешь попасть на небо еще совсем молодым и невинным.

Из горла юноши вырвался приглушенный крик, и он рухнул перед ней на колени. Он зарылся лицом в ее юбку. Рук начал чувствовать жалость к этому юноше. Как бездушно она издевалась над ним, играла его смертельной боязнью. Могло показаться, что делала она это неумышленно, но Рук уловил жестокость, мелькнувшую в ее взгляде, увидел, как зло сузились ее глаза, когда она переводила взгляд на Аллегрето. Он был готов поклясться тогда, что она ненавидит его. Но вот линия рта ее стала мягче, и она растрепала волосы юноши.

Тот поднял голову.

— Ваше величество, мы едем домой?

— Нет, но я пошлю тебя в надежное место. Твой отец укроет тебя в своем загородном доме.

Аллегрето уставился на нее.

— Нет, госпожа…

Слегка касаясь, она провела пальцами по его лицу.

— Уезжай домой. Я не перенесу вида твоей нежной кожи, покрытой черной опухолью, — пробормотала она. — Я не смогу перенести твои стоны.

Теперь он дышал очень часто, все время облизывая пересохшие губы.

— Мы поедем домой вместе, госпожа. Мой отец найдет убежище для нас обоих.

— Я была на приеме у короля. Ты же не хочешь, чтобы я потеряла все земли, которые он мне даровал?

— Но чума… Она усмехнулась.

— Но разве ты не знаешь, что она поражает сначала самых молодых и красивых, мой дорогой? Таких, как ты.

Он затряс головой.

— Я не могу оставить вас, ваше величество.

— Но звезды плохо сложились для тебя. Ты хочешь безропотно следовать своему року?

Он всхлипнул.

— Вы знаете ведь, госпожа, что я не могу оставить вас. Но умоляю вас, бежим отсюда.

Она откинулась, переведя на Рука свой вопросительный взгляд.

— Как только соизволит ваше величество, — сказал он просто. — Но погода не благоприятствует. Нам повезло при морском путешествии, но на севере погода, говорят, значительно изменилась. Там уже зима. К тому же, разумнее собрать большую охрану.

Аллегрето поднял голову, яростно вытирая слезы, катящиеся у него по щекам.

— Умоляю, госпожа… немедленно!

— Как долго продлится зима?

— Три месяца.

— Три месяца?! — закричал Аллегрето. Он протянул руку к принцессе Меланте и сжал ее в своей. — Через три месяца я уже буду мертв. Я чувствую это!

Она смотрела на него какое-то время. Страх расширил зрачки его глаз.

— Я не могу, — безразлично ответила она. — Путешествие ожидается весьма утомительным.

Он неожиданно отдернул свои руки и отстранился.

— Вы дразните меня! — закричал он. — Мы не задержимся здесь или я напишу своему отцу!

— Тебе это не поможет, если ты умрешь к тому времени. — Принцесса Меланта снова взяла книгу и лениво перевернула страницу. — Если повезет, то он еще успеет приехать, чтобы помолиться над твоим гробом.

Аллегрето выхватил книгу из ее рук, рванул страницы из обложки и швырнул их по комнате. Принцесса Меланта никак не прореагировала на это, и тогда лицо Аллегрето стало видоизменяться. Вместо красивого смуглого юноши сейчас появился какой-то дьявол с искаженным злобой лицом. Он наклонился вперед, схватил ее обеими руками за щеки и с силой прижал свои губы к ее губам. Рук заметил, как Меланта судорожно сжала пальцами ручки кресла и как побелели от этого усилия ее пальцы. Затем юноша с силой откинул ее голову, ударив ее о резную спинку кресла.

Рук схватил Аллегрето за плечо и оттащил его от Меланты. Потом он пихнул юношу, и тот, упав и растянувшись во весь рост, заскользил по полу, пока не налетел на покрытую коврами стену.

— Приди в себя! — Он шагнул, схватил Аллегрето за горло и прижал к стене. — Иначе ты обретешь покой намного скорее!

Аллегрето тяжело дышал, пытаясь проглотить слюну. Он смотрел на Рука совершенно пустыми глазами, словно ярость и страх взаимно уничтожали друг друга, не оставляя никаких других эмоций.

Сзади раздалось несколько хлопков.

— Как прекрасно исполнено, Зеленый Рыцарь! Бедному ребенку не хватает хороших манер. Как-нибудь на досуге поучи его еще.

— Скажи моей госпоже… — выговорил Аллегрето, все еще задыхаясь, — скажи моей госпоже, что она горько пожалеет, если я умру.

Рук отпустил его и отодвинулся назад.

— Это дело твое и твоей госпожи, — он тяжело посмотрел на нее, затем поклонился. — Я буду снаружи ждать вашего решения, мадам.

Она подняла руку, чтобы он остался.

— В этом совсем нет необходимости. Мы будем цивилизованно вести себя, не так ли, Аллегрето? Начните приготовления для отъезда, мы немедленно отправляемся в Боулэнд, сэр.

— Завтра! Удаленными от движения дорогами! — быстро сказал Аллегрето хриплым голосом. — Если ваша милость не возражает.

Она нетерпеливо взмахнула рукой.

— Как пожелаешь. Мы берем с собой только тех воинов, которых уже имеем сейчас, сэр. Остальные могут следовать за нами с моим багажом. И лучше избегать оживленных мест, если вдруг чума попадет туда перед нами.

— Как, это все только ради того, чтобы ублажить этого щенка и его мучительные глупые фантазии? — спросил взбешенный Рук. — Ваше величество, такой небольшой отряд не будет обладать достаточной силой для вашей защиты!

— Аллегрето нужно поскорее убежать от чумы.

— Чума — не единственная опасность, грозящая вам, — ответил он достаточно резко. — И не самая вероятная, уж если на то пошло!

Ее глаза широко раскрылись.

— А что же вы считаете более вероятной опасностью, сэр? Неужели вы не сможете совладать с теми бродягами, которые шатаются по лесам?

— Моя госпожа, я не имел в виду бандитов.

— Кого же?

— Ваше величество очень богаты и обладают большими владениями.

— А, так вы опасаетесь моего похищения. Отличная мысль, и разумная осторожность, Зеленый Рыцарь. Но я этого не боюсь. Наш отъезд будет быстрым и тихим, а если, к тому же, мы изберем необычный маршрут, то сорвем все возможные планы наших врагов. — Она улыбнулась. — И, конечно, вы можете пустить слух о том, что любой, кто пожелает заставить меня выйти за него замуж, подвергнет себя смертельной опасности и неизбежно встретит скорую и ужасную смерть в страшных мучениях.

Рук во все глаза смотрел на нее — какая прекрасная и какая коварная и злая. Она смеется над ним, прикрываясь этой невинной, милой улыбкой. И ведь она была права — скорый и осторожный отъезд, неизвестный путь следования и слухи о ее ужасной репутации защитят ее, пожалуй, не хуже, чем войско в тысячу человек.

Он склонил свою голову.

— Я сделаю все, как вы велели.

Аллегрето глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он прислонился к стене, из глаз снова потекли слезы.

У Рука самого все еще колотилось сердце. В пути он редко видел Меланту и ее приближенного придворного, и сейчас подумал, что в дальнейшем желал бы видеть их еще меньше. Он ненавидел сцены и проявление неистовых чувств.