Глава 4
Немало озадаченный горем Лианны и не понимая его причины, Ранд осторожно прижал к себе хрупкую, вздрагивающую от плача девушку. Он ожидал всего — робкого взгляда, смущенного приветствия, — но только не слез.
Какое-то время Ранд лишь молча гладил напряженную спину, вздрагивающие плечи, касался губами прохладного шелка волос Лианны.
— Успокойся, милая, — наконец прошептал он. — Пожалуйста, не нужно больше плакать.
Ранд понимал, что ему нельзя было приходить сюда, нельзя было поддаваться своим чувствам. Ведь он предназначен для покровительницы Лианны и скоро сам станет ее господином. Всю дорогу его мучили сомнения в правильности совершаемых им поступков. Но сейчас, обнимая рыдающую девушку, Ранд чувствовал, что она нуждается в его участии, и не мог удержаться, чтобы не утешить ее.
Он стиснул зубы, боясь проронить еще хоть слово, опасаясь выдать свои чувства, которые не имел права испытывать. Ранд молча прижимал Лианну к себе, пытаясь подавить горячую волну внезапно охватившего его желания.
Постепенно слезы девушки иссякли, но она по-прежнему не отрывала лица от туники юноши. Несмотря на сопротивление Лианны, он настойчиво приподнял ее подбородок и теперь внимательно всматривался в удивительные серебристые глаза.
В их глубине была такая боль, что Ранду показалось, будто ледяная рука сжала его сердце.
— Расскажи мне все, Лианна, — умоляюще прошептал он.
— Я не могу, — сокрушенно покачала она головой.
Кончиком пальца Ранд снял с ее щеки сверкающую слезинку и поднес к своим губам; от нее остался солоноватый привкус горя.
— Я готов сломать в сражении сотню копий, если только это поможет стереть с твоих глаз печаль.
Лианна слабо улыбнулась.
— Я вряд ли похожа на девушку из рыцарских баллад и не нуждаюсь, чтобы ради меня сражались с драконами.
— Чего же тебе не хватает, Лианна?
— Мне нужен друг, — едва слышно ответила она, как бы стыдясь признаться в такой простой человеческой потребности.
Ранд осторожно прикоснулся губами к виску девушки, с наслаждением вдыхая ее легкий аромат. Сохранятся ли между ними такие же доверчивые отношения, когда она узнает его настоящее имя и поймет, зачем он здесь?
— Я буду твоим другом, милая девушка.
Лианна высвободилась из объятий Ранда и, показав на арфу, попросила:
— Спой мне.
Он улыбнулся.
— А я только приготовился ломать для тебя копья!
Ранд подвел Лианну к кресту и, усадив на траву, взял арфу. Девушка, словно завороженпая, смотрела, как осторожно держат его сильные крепкие руки отполированную изогнутую рамку из ясеневого дерева, а длинные пальцы нежно поглаживают туго натянутые струны.
Чудесные звуки арфы сливались с дуновением весеннего ветерка, создавая у Лианны ощущение странной близости с Рандом, казалось, что он нашептывает ей нежные слова. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она замерла, боясь пошевелиться.
Ранд пел старинную балладу трубадуров о неразделенной любви. Его исполнение было свежим и оригинальным. Лианна впервые слышала такой голос — вибрирующий, чистый как дождь и сильный как ветер, поющий среди скал.
Каждое слово произносилось подобно молитве, а переливы его голоса отдавались в сердце девушки, действуя на него как бальзам. Лианна словно покачивалась на волнах этой плавной певучей мелодии, витая где-то в облаках своих грез, и вернулась на землю только с последними звуками арфы.
Ветер остудил ее щеки, и она поняла, что опять плачет, но это были слезы облегчения, освобождения от боли, как будто Ранд своим пением выдернул острый шип из груди Лианны.
Она судорожно сглотнула и внезапно охрипшим голосом произнесла:
— Как тебе удается так петь?
— Как — так? — удивился он.
Лианна медлила с ответом, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы описать все очарование его исполнения.
— Словно… словно на твою душу оказал воздействие сам Бог!
Ранд негромко рассмеялся, явно польщенный этим.
— Не Бог, а ты.
По теле девушки пробежала сладкая дрожь. Она вспомнила слова, сказанные Рандом в прошлый раз: «Мне кажется, что я люблю тебя…» Лианна думала об этом все время, постоянно спрашивая себя: насколько он искренен и достойна ли она его любви.
Еще ни один мужчина не говорил ей таких слов, ни один мужчина не испытывал к ней подобных чувств. Действительно ли, Ранд любил ее, или это было только минутное увлечение?
Лианна боялась прямо спросить его об этом, но то, что она читала в его прекрасных изумрудных глазах, словами любви отзывалось в ее сердце.
Ранд отложил арфу и подошел к лошади Лианны.
— Я догадываюсь, — сказал он, поглаживая атласную шею кобылы, — что ты выкрала лошадь и убежала.
— Ошибаешься, — поспешила заверить его девушка. — У меня достаточно привилегий в замке. Кроме того, мне позволены кое-какие вольности.
Она торопливо вскочила на ноги и подошла к Ранду. Господи, какие чистые и проницательные у него глаза. Догадывается ли он, что Лианна лжет? Девушка и сама чувствовала себя виноватой, обманывая его, но оправдывала это тем, что странствующий рыцарь никогда бы не стал другом мадемуазель де Буа-Лонг; никто никогда не стал бы ее другом…
Ранд потрепал лошадь по холке, затем поднял переднюю ногу и осмотрел железную подкову.
— Лошадь хорошо ухожена, — с удовлетворением заметил он.
— Разумеется, — передернула плечами Лианна, но поймав любопытный взгляд Ранда, тут же добавила: — Главный конюх — очень требовательный.
«Только потому, — подумала она, — что знает, что я отправлю его работать на ржаное поле, если он будет плохо справляться со своими обязанностями».
Девушка улыбнулась и протянула Ранду руку.
— Пойдем, погуляем!
Довольный тем, что у Лианны поднялось настроение, Ранд с готовностью последовал за ней. Длинные, шелковистые, с серебристым оттенком волосы девушки развевались на ветру, делая ее похожей на сказочную фею.
Поравнявшись с Лианной, Ранд пошел рядом; подол платья с пышной оборкой задевал его ногу, вызывая в юноше сладкий трепет. Стараясь не думать об этом, он попытался сосредоточиться на окружающем пейзаже: в красках ранней весны преобладали коричневые и зеленые тона; еще не распустившиеся ивы и тополя раскачивались на ветру, а под ногами уже зеленела трава.
— Я уверена, что здесь проходила пиратская тропа викингов, — с загадочным видом сказала Лианна, поднимаясь на какой-то холм. — Ребенком я часто играла в этих местах в Хелквина-Охотника.
Ранд снисходительно улыбнулся. Девушка говорила так, словно ее детство осталось далеко позади, а в его глазах она все еще была ребенком.
— Кто такой Хелквин?
— Ах да, тебе ведь незнакома эта легенда, ты же из Гаскони! — Лианна показала рукой вокруг себя. — Весь путь от холодной снежной страны на севере до побережья Хелквин проделал, неся на своих плечах пронзительно вопящие души проклятых.
Голос девушки дрожал от волнения, судя по всему, ей нравилась эта легенда. В голове у Ранда промелькнула мысль, что Джастин никогда бы не стала смаковать такую ужасную историю.
— Когда перелетные птицы кричат над болотами, крестьяне утверждают, что это они оплакивают мучительный, через века путь Хелквина. Мне часто казалось, что я вижу, как он продирается сквозь леса, а за ним по пятам следует толпа чертей.
Ранд усмехнулся.
— А ты бы убежала в ужасе, увидев Хелквина?
Лианна с восхитительным упрямством вздернула нежно очерченный подбородок.
— Конечно же, нет! Я бы сделала вид, что собираюсь выстрелить в него из пушки шестидесятифунтовым ядром.
Ранд резко остановился, взял ее за плечи и строго посмотрел в глаза.
— Мне не нравится твое увлечение стрельбой.
Лианна сердито нахмурила брови и легонько ударила его в грудь кулачком.
— Не сомневаюсь, тебе хотелось бы заточить меня в замок и заставить чесать шерсть!
«Мне бы хотелось заключить тебя в свои объятия», — подумал Ранд, а вслух сказал:
— Я не могу указывать, что ты должна делать, а что — нет. Между друзьями это не принято. Но я видел, какие разрушения производят пушки, и предпочел, чтобы ты не» имела дел с оружием.
— Прекрасно, Ранд Гасконский, — с вызовом ответила Лианна. — А как бы ты стал защищать замок?
— Силами рыцарей и стрелков из лука.
— Рыцари! — с презрением воскликнула девушка. — Да они только и занимаются тем, что грабят или требуют огромного выкупа, — ее щеки пылали гневным румянцем, и Ранд понял, что задел Лианну за живое. — Рыцарство — это не что иное, как пустая бравада, оправдание права сильного грабить слабого!
— Нужно винить в этом бесчестных людей, а не рыцарские законы, — не согласился юноша.
— Рыцарство — это маска, чтобы скрыть свои злодеяния.
Внезапная догадка пронзила Ранда.
— Очевидно, рыцари причинили тебе какое-то зло, Лианна? Поэтому ты так ненавидишь их?
Она опустила глаза и тяжело вздохнула.
— Любой, кто вдыхал запах сожженных садов, видел ребенка, проколотого шпагой, слышал ужасные крики женщин, вправе считать себя пострадавшим от этих людей, которые называют себя рыцарями.
Ранд с трудом проглотил слюну. Господи, как же он мог забыть, что Лианна — француженка, она видела все эти ужасы, жила с этим всю свою жизнь. Но девушка бросала вызов всему, во что так верил Ранд, вступая в ряды рыцарей.
— Ты и меня осуждаешь?
Лианна изучающе посмотрела на него.
— А ты занимался подобными делами?
— Нет! — горячо возразил Ранд. — Никогда! Ты веришь мне?
— Мне кажется, что ты искренне желаешь защитить слабых и отстоять справедливость. Но я все-таки считаю, что ты глубоко ошибаешься, если веришь, что можешь добиться этого, став рыцарем, — заметив, что ее слова задели Ранда, Лианна ласково прикоснулась к его щеке и добавила: — Ты — один из тех редких в наше время людей, кто не предает свои идеалы.
Последние слова смутили Ранда: ведь все, сказанное им, могло вскоре обернуться против него. Юноша не видел выхода из создавшейся ситуации и поспешил сменить тему беседы, чтобы еще больше не увязнуть во лжи.
— А что ты думаешь о стрелках из лука? — неожиданно для самого себя спросил Ранд. Господи, неужели он, действительно, может обсуждать это с девушкой?
— Сброд, — решительно заявила Лианна. — Недисциплинированный сброд.
— А как ты объяснишь успех лучников в Креси и Пуатье?
Она вспыхнула от негодования.
— Подумать только! Француз превозносит победы англичан!
«Глупец, — одернул себя Ранд. — Если ты не будешь держать язык за зубами, эта девушка скоро раскусит тебя».
— Я превозносил не победы, а то, каким путем они достигнуты, — поспешил он исправить свою оплошность. — Вот скажи, сколько стрел может выпустить искусный лучник за то время, пока заряжают пушку?
— Каменную стену не сумеет разрушить и сотня стрел, а одна только пушка — может.
— Что хорошего в огнестрельном оружии, когда из-за дыма совершенно не видно врага?
— А что хорошего в стреле при сильном ветре или в тетиве под дождем?
Горячность Лианны и радовала, и огорчала Ранда, но он решил не продолжать перепалку.
— Что хорошего в споре с девушкой, слишком развитой для своего возраста?
Лианна нахмурилась, но Ранд состроил забавную гримаску и смотрел на девушку до тех пор, пока она не улыбнулась.
— Ты никогда не победишь меня в этом споре, дорогой рыцарь, — заверила упрямица. — Я слишком проворна для тебя — и не только в этом.
С этими словами Лианна повернулась и бросилась бежать вниз по склону.
Смеясь, Ранд кинулся вдогонку, быстро сокращая расстояние между ними. Но он не торопился догнать девушку, давая ей возможность вести за собой мимо огромных вязов, древних тисов, могучих буков, мимо замшелых камней и зарослей кустарника.
Впереди показалось море. Не в силах устоять перед чарующей грацией Лианны, Ранд в два прыжка нагнал ее и, подхватив за талию, оторвал от земли. Потеряв равновесие, они упали на траву и стали бороться. Ранд легко подмял девушку под себя, обхватил одной рукой ее нежные запястья и. завел руки за голову. Другой рукой он принялся щекотать Лианну, добиваясь, чтобы она запросила пощады.
— Ну, и кто же из нас проворнее?
Но девушка упрямо сжала губы, отказываясь признать поражение. Ранд продолжал игру, ощущая пальцами тепло ее тела под простым домотканым платьем. Осмелев, он начал поглаживать обнаженную шею Лианны, зарываясь в шелк светлых волос. Ее кожа была гладкой, как слоновая кость, и сияющей, как жемчужина. Чувствует ли Лианна жаркую волну его желания, знает ли она, как близок он к тому, чтобы дать выход своей страсти?
Внезапно Ранда охватило чувство раскаяния: ведь он предназначен для другой. Как же быть с его клятвами на верность, рыцарскими идеалами? В присутствии Лианны все это теряло смысл. Его сердце отказывалось подчиняться рассудку.
Ранд больше не мог сдерживать себя, осторожные прикосновения постепенно перешли в жадные ласки. Его пальцы исследовали все изгибы стройного тела, словно стараясь запечатлеть в памяти ее образ.
С губ девушки сорвался неясный звук, похожий на сладкий стон.
— Ну, кто из нас быстрее? — опять спросил Ранд, изо всех сил стараясь не выдать себя голосом. — Кто?
— Ты… о, ты, — выдохнула Лианна, не понимая, что с ней происходит.
В ту же секунду Ранд отпустил ее запястье, но и не думал прекращать свои томные ласки. Он с нежностью всматривался в тонкие черты лица девушки, словно вбирая в себя его красоту, сияние ее глаз.
— Ничто так не опьяняет, — прошептал Ранд, — как одержанная победа.
— Ты вел нечестную игру, — задыхаясь, ответила Лианна.
— Когда дело касается тебя, я готов нарушить все свои клятвы, — признался он.
Ветер пригнал облака, и на лицо девушки легла тень, окрашивая ее глаза в цвет темного серебра. Она пошевелилась, пытаясь освободиться, вызвав новую волну желания в его теле.
— Лианна, — произнес Ранд охрипшим голосом. — Я постоянно думаю о тебе с того момента, как мы встретились, — он прикоснулся губами к ее пылающему встревоженному лицу. — Ты заставляешь меня забыть все, что было до встречи с тобой, забыть, кто я есть на самом деле.
Лианна глубоко, мечтательно вздохнула, Ранд поймал этот вдох своими губами, впитывая его сладостный нектар. Не считая Джастин, он не часто обнимал и целовал женщин, но теперь твердо знал, что никто не смог бы завладеть его душой так, как Лианна.
Она лежала перед ним наивная и доверчивая, свежая, как утренняя роса, и одновременно окутанная какой-то тайной. Ее губы были похожи на влажный бархат, а тело заключало в себе что-то совершенно недоступное его пониманию.
Ранд страстно желал Лианну, жаждал узнать всю, до конца, сорвать с нее покровы неизвестности, сбросить их один за другим, как лепестки маргаритки.
«Безумие, — подумал он, осыпая жадными поцелуями ее лицо и волосы. — Безумие поддаваться запретному чувству». Но как же хотелось ему нарушить все запреты! Его рука осторожно коснулась груди девушки. Лианна не сопротивлялась, только молча смотрела на Ранда, как бы вопрошая о чем-то, ее полураскрытые губы были влажными, полными любовного томления…
— Нам лучше вернуться, — неохотно проговорил Ранд.
Она тоскливо взглянула на него потемневшими глазами.
— Почему?
— Потому что ты забавная маленькая девушка, которая обожает стрельбу из пушек и постоянно подвергает испытаниям мои убеждения, а я — рыцарь, который бродит там, куда его заносит ветер странствий, — он старался говорить беззаботным тоном, помогая Лианне подняться. — Неужели мама не научила тебя избегать общения с незнакомыми мужчинами?
— Я — сирота, а ты не кажешься мне незнакомцем, — спокойно возразила девушка, но Ранд заметил знакомую боль в глубине ее удивительных серебристых глаз.
Он опять прижал Лианну к себе, в который раз поражаясь ее хрупкости, и прошептал:
— Я не хочу обидеть тебя.
— Ты никогда не сможешь обидеть женщину. Ты ведь сам так сказал, — доверчиво улыбнулась она, приникнув щекой к его груди.
Желание вспыхнуло в Ранде с новой силой, и только чувство вины помогло погасить его. Скоро, совсем скоро Лианна узнает всю правду и навсегда потеряет веру в своего рыцаря.
Медленным шагом они двинулись назад к своим лошадям, вернувшись к обычным дружеским отношениям, которые — один Ранд знал об этом — продлятся несколько дней, а, может быть, и несколько часов.
Ранд показал Лианне гнездо выпи, в котором лежало четыре коричневых в крапинку яйца, она — отложения известняка и разрушенный римский акведук . Он сплел венок из первых весенних цветов и травинок и водрузил ей на голову. Лианна соорудила рогатку из ветки ясеня и показала, как стрелять из нее камешками на расстоянии пятидесяти шагов.
При виде самодельного оружия Ранд нахмурился и, заткнув рогатку за пояс, схватил Лианну за руку.
— Ты невозможна!
— Я практична!
— Ты красивая.
— Не говори пустых слов о моей внешности. Для меня намного важнее, чтобы ты восхитился моим мастерством в стрельбе.
Ранд усмехнулся.
— Интересно, в Буа-Лонге все такие кровожадные, как ты?
— Есть и похуже, — обиженно проговорила Лианна и отвернулась.
«Неужели она имела в виду владелицу замка?» — подумал он, наблюдая, как девушка отвязывает свою лошадь, и в его душу закралось тревожное предчувствие. Схватив Лианну за плечи, Ранд повернул ее лицом к себе.
— Признайся, твоя госпожа накажет тебя за то, что ты взяла лошадь? — с тревогой спросил он.
Девушка смутилась, затем в глазах появился лукавый огонек.
— Конечно же, нет, — слегка покраснев, ответила она.
Ранд с облегчением вздохнул и чмокнул ее в щеку.
— Ты вернешься? — тихо спросила Лианна.
Он судорожно сглотнул.
— Я не знаю…
— Ты уезжаешь? Собираешься продолжить путешествие?
— Мои планы… еще не определились.
Лианна с готовностью кивнула, словно знала, что то, что происходит между ними, зыбко и неопределенно, и ни о чем нельзя говорить с уверенностью.
— Если смогу, я приду после полудня, в час, когда сюда слетаются вальдшнепы, — серьезно сказала она.
Страстно желая, чтобы во всем мире остались только они вдвоем, Ранд прижал Лианну к себе и впился в ее губы долгим поцелуем.
Но когда он сел на коня и, помахав ей на прощание рукой, поскакал прочь, то уже знал, что не вернется к кресту Святого Катберта. Радость мимолетных встреч с Лианной не стоит той боли, которую она испытает, узнав об истинной цели его приезда.
* * *
Ранд в одиночестве сидел на берегу, с тоской наблюдая за бесконечными набегами волн. Ему хотелось выбросить из головы все мечты о Лианне и утопить их в море, а самому стать прежним беспечным Рандом, не ведающим душевных мук. Она сделала его слишком ранимым, слишком чувствительным, а эти качества могут оказать плохую услугу, когда придет время жениться и стать хозяином Буа-Лонга.
* * *
Ранд вернулся в таверну в самом скверном расположении духа. Он без труда нашел Джека Кейда и предложил ему отвезти послание в замок.
Джек с радостью согласился и, подняв деревянную кружку, воскликнул:
— За моего господина, барона Лонгвуда! — на его щеках играл багровый румянец от крепкого нормандского сидра.
Ранд лишь коротко кивнул.
— Завтра.
* * *
Лианне снился Лазарь, ее надменный супруг. Он стоял в полутьме у изголовья кровати. Его мрачное нежеланное присутствие действовало на нее угнетающе.
Но вот он шагнул ближе; откуда-то брызнули золотистые солнечные лучи, тьма рассеялась, и оказалось, что это вовсе не Лазарь, а Ранд. Его лицо светится чарующей улыбкой, руки протянуты к Лианне, он зовет ее.
Она стала приближаться к Ранду, вот-вот дотронется… Запах моря и весны смешивается с ароматом мужского тела… Лианна уже чувствует его тепло…
Внезапно Ранд растаял в мерцающем свете. У Лианны было такое ощущение, будто неведомая сила выхватила ее из плена сладких грез и швырнула в холодное серое утро.
Лианна смотрела перед собой сонными глазами, не понимая, что же произошло. Чей-то крик за окном окончательно стряхнул с нее остатки сна. Спрыгнув с кровати, девушка завернулась в простыню и поспешила к длинному, узкому окну.
Часовой на навесной башне подавал какой-то сигнал, указывая на мост через Сомму» Присмотревшись, Лианна заметила одинокого всадника в белой тунике с золотым леопардом. Она вздрогнула от неожиданности, сразу ощутив холодное прикосновение каменных плит к босым ногам.
Голос отказывался повиноваться ей, словно чья-то ледяная рука поползла вверх и схватила ее за горло. Лианне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла крикнуть:
— Бонни! Скорее сюда!
Казалось, время остановилось. Наконец, появилась служанка. Лианна нахмурилась, заметив соломинки в ее волосах; она сразу догадалась, что Бонни проводила время с Роландом. Заспанное лицо девушки с блуждающей на нем расслабленной довольной улыбкой подтверждало ее подозрения.
— Боже мой, Бонни! — возмутилась Лианна. — По-моему, ты должна спать в своей комнате. Уверена, что не требуется целая ночь для… — ее щеки полыхнули ярким румянцем, и она с раздражением отвела взгляд.
Бонни улыбнулась еще шире.
— Вы правы, моя госпожа, целая ночь не требуется, но после этого… — она сладко потянулась. — Вы знаете, как приятно лежать в объятиях мужчины…
Нет, Лианна не знала, и это раздражало ее еще больше.
— Запомни на будущее, ты должна быть на своем месте до первых петухов.
— Да, моя госпожа, — ответила служанка. — Что изволите?
Лианна снова подошла к окну: всадник уже находился во дворе замка, а его лошадь вели в конюшню. Бонни выглянула из-за спины хозяйки и тут же испуганно отпрянула назад.
— Клянусь всеми святыми, — выдохнула она, окончательно проснувшись. — Это английский барон!
— Не барон, скорее всего, его посланник.
— Жерве допоздна играл в шашки, но я сейчас же пошлю за ним, — засуетилась Бонни. — Раз ваш супруг уехал в Париж, то вместо него послание должен получить Жерве.
— Не смей будить его, — тоном, не терпящим возражения, приказала Лианна. — Я сама встречусь с человеком Лонгвуда.
Бонни пожала плечами и взяла расческу.
— Не беспокойся о моих волосах, — остановила ее Лианна. — Только затяни их сеткой и накинь вуаль. Мне просто не терпится встретиться с этим английским мужланом.
Одетая в свое самое лучшее платье, Лианна с высокомерным видом спустилась в зал. Англичанин уже находился там и самым безобразным образом пил вино прямо из походной фляжки. Заметив Лианну, он поперхнулся и, раскрыв от изумления рот, по-простецки уставился на нее.
Девушка не стала облегчать его задачу. Окинув презрительным взглядом рыжие волосы англичанина, которые, очевидно, перед визитом густо напомадили и безжалостно избороздили расческой, она холодно спросила:
— Что за дело привело вас сюда?
— Я Джек Кейд. Я привез послание для мадемуазель де Буа-Лонг, — его ужасный французский резал слух.
— Я — мадемуазель де Буа-Лонг, — ответила Лианна по-английски. Язык, которому ее научили учителя, присланные герцогом Бургундским, имел горький привкус.
Джек Кейд вручил ей запечатанный тонкий пергамент. Лианна заметила, что на правой руке у него не хватает трех пальцев. «Калека, — подумала она без всякой жалости. — Интересно, каков же его господин?»
Яростно сломав печать с красовавшимся на ней ненавистным леопардом, Лианна пробежала глазами послание. Оно оказалось пространным и написано высокомерным слогом, но напыщенные фразы не могли смягчить оскорбительности заявления. Король Генрих, объявивший себя монархом Англии и Франции, приказывал мадемуазель де Буа-Лонг принять у себя Энгуи-ранда Фицмарка, барона Лонгвуда. Кроме того, указывалась необычная сумма выкупа за невесту: десять тысяч золотых крон.
Пораженная размерами этой суммы, Лианна на мгновение оторвалась от письма. В это время в зал вошла Бонни с кубками подогретого вина. Посланник барона похотливо уставился на девушку, осыпая ее комплиментами. К великому отвращению Лианны, Бонни приняла их с улыбкой и грациозно протянула ему кубок с вином.
Вне себя от негодования, Лианна приказала:
— Отойди в сторону, Бонни! Мне хочется, чтобы англичанин как следует увидел, что я думаю об этом послании, — с этими словами она разорвала пергамент на мелкие клочки и бросила на пол, поддав носочком туфли. — Ваш король — притворщик! Я отказываюсь выполнять его приказ вступить в брак с бесхребетным лакеем, которого он мне посылает вместе с жалкой подачкой. Генрих ошибается, если думает, что я прельщусь его деньгами.
Серебристые глаза Лианны метали молнии, щеки пылали от гнева. В этот момент она была похожа на безжалостную богиню войны.
— Передайте своему хозяину, чтобы он уносил свою мерзкую шкуру обратно в Англию!
Не ожидая такого поворота событий» посланник, густо покраснев, запинаясь, пытался что-то сказать:
— Но… но госпожа…
— Я не выйду замуж за этого английского «проклинальщика», пусть даже луна упадет на землю, — Лианна зло рассмеялась. — А если он думает заставить меня силой, пусть все хорошо взвесит. Я уже замужем за Лазарем Мондраго-ном.
От изумления у Джека отвисла челюсть. Он торопливо схватил еще один кубок с вином и залпом осушил его.
— Замужем?
Лианна высокомерно кивнула.
— У меня есть копия брачного свидетельства, так что можете не сомневаться в законности того, о чем я говорю, — она достала из складок своего платья документ и швырнула посланнику прямо в лицо, не в силах сдержать торжествующей улыбки: сегодня ей представилась прекрасная возможность покончить с англичанами, а уж с Лазарем можно разобраться и позже. — Ваш хозяин остался ни с чем, даже король Генрих не сможет отметить то, что скреплено перед Богом. А теперь уходите! Чем раньше вы и «проклинальщик», которому вы служите, отчалите от берегов Франции, тем лучше!
Джек трясущимися руками неловко засунул в карман свидетельство о браке, бросил последний вожделенный взгляд на Бонни, торопливо допил вино и вышел.
— Вы обошлись с беднягой слишком сурово, — проговорила служанка, с сожалением глядя ему вслед. — В конце концов, он ведь только посланник.
— Он — английский «проклиналыцик», — твердо сказала Лианна.
Неожиданно ей в голову пришла озорная мысль. Девушка сбегала на оружейный склад, набросила на себя пропахшую порохом накидку и устремилась на зубчатую стену, которая выходила к реке. Она была уверена, что сумеет одна зарядить небольшую новую пушку. Лианна подожгла фитиль и стала терпеливо ждать, пока англичанин проедет под воротами и пересечет мост: из его отъезда должно получиться отличное зрелище!
В утренней тишине прогремел мощный взрыв. Ядро пролетело мимо всадника и упало в лесу, не причинив никому никакого вреда. Насмерть перепуганный конь взвился на дыбы и, пришпоренный англичанином, в мгновение ока умчался прочь.
В замке поднялся невообразимый переполох: разбуженная челядь, не понимая в чем дело, металась по двору; среди гусей и уток стоял страшный гвалт. Появился полуодетый Жерве. Весь красный от гнева, он что-то кричал и тряс кулаками в сторону Лианны.
Девушка не обращала на это никакого внимания. Головокружительное чувство одержанной победы согревало ее подобно крепкому вину. Как прекрасно дать выход своему гневу, даже если перед тобой всего лишь бесполезный посланник! Лианна почти сожалела о том, что никогда уже не встретит его хозяина и не узнает, как он воспринял свое поражение. Француженка взяла верх над англичанином! Эта мысль показалась Лианне очень забавной, сначала она лишь улыбнулась, а потом захохотала как сумасшедшая, согнувшись пополам и обхватив себя руками.
* * *
Серый туман окутывал корабль Ранда. Теперь они направлялись в Ле-Кротой, крепость герцога Бургундского. Ранд стоял на палубе, чувствуя, как влажный воздух пробирает его до костей. Он ничего не замечал вокруг, думая только о Лианне, ее имя как навязчивая мелодия крутилось у него в голове…
Было бы очень соблазнительно разыскать Лианну после того, как Ранд увидел брачное свидетельство мадемуазель де Буа-Лонг, но… но для чего? Юноша судорожно сжал руками поручень, прекрасно понимая, что не более свободен теперь, чем тем ранним утром, когда посылал в замок Джека.
Королю Генриху нужен Буа-Лонг, и Ранд просто обязан добыть его — если не с помощью женитьбы, то силой. Возможно, герцог Бургундский, который прислал ему осторожное письмо, приглашая втайне от всех в Ле-Кротой, подскажет выход из этой ситуации.
— Найди мне Кейда, — крикнул Ранд Симону.
Посланник вернулся из замка несколько часов назад и вручил ему брачное свидетельство, но был слишком пьян, чтобы толком обо всем рассказать.
Наконец, на палубе появился Кейд. Перебирая руками поручень, он с трудом двигался по направлению к Ранду.
— Умоляю, мой господин, только не сейчас!
Ранд нахмурился.
— Судя по твоему виду, если я отложу разговор хоть на минуту, то мне придется беседовать уже с трупом.
Джек согнулся пополам, хватая ртом воздух, но наотрез отказался от протянутой ему Рандом фляги с вином.
— Я еще с утра не протрезвел, я пьян и, кроме того, страдаю от морской болезни.
Ранд задумчиво вытащил из-за пояса рогатку, сделанную Лианной, и выбросил ее в море.
— Говори, Джек, — устало попросил он. — Расскажи мне о своей беседе с мадемуазель де Буа-Лонг. Кстати, какая она из себя?
— Красивая, — пьяно пробормотал Джек Кейд.
— Мадемуазель? — засомневался Ранд, вспомнив слова Ладжоя. — Но ведь она — племянница герцога Бургундского?!
— Волосы как пламя… груди как свежие сливки… Боже, она пробудила во мне желание…
— Мадемуазель?!
Джек осоловело моргал глазами.
— О, другая. Я говорю о ее служанке, Бонни, так ее зовут. Держу пари, она, действительно, очень хороша!
Терпение Ранда лопнуло.
— Я хочу хоть что-нибудь услышать о владелице замка!
— О, ну… она… холодная, мой господин, — Джек икнул и поморщился. — Холодная, как хвост василиска.
Ранд почувствовал огромное облегчение. Слава Богу, что она вышла замуж за другого.
— Как все-таки выглядит мадемуазель?
Корабль накренился. Джек закрыл глаза и задрожал.
— Как… василиск? — допытывался Ранд, но ответа не последовало. — Джек!
— Мой господин, что я могу знать о благородных дамах? — с трудом проговорил Джек, открывая глаза. — Мадемуазель смотрела на меня с презрением. Она вся была закутана… во что-то прозрачное, вроде того, что мы видели на дамах при английском дворе.
Ранд понял, что расспросы ни к чему не приведут.
— Хорошо, что мадемуазель сказала тебе?
— Она назвала вас «проклинальщиком». Вы не знаете, что, черт возьми, это значит?
— Это прозвище англичан среди французов за нашу привычку проклинать все, что хоть немного не устраивает нас.
— В таком случае мадемуазель ошибается насчет вас: вы никогда этого не делаете. Зато я проклинаю все на свете за двоих!
Ранд задумчиво бросал за борт камешки, наблюдая, как они исчезают в пенных водах.
— У тебя все?
— Еще она сказала, что не выйдет за вас замуж, даже если луна упадет на землю, — Джек подозрительно покосился на Ранда и не стал рассказывать о выстреле из пушки.
Роберт Батсфорд, слышавший весь разговор, присоединился к ним.
— Ее неповиновение производит сильное впечатление, — с восхищением произнес священник. — Немного мужчин, а еще меньше женщин осмелятся ослушаться воли короля. Ваша невеста, без всякого сомнения, очень смелая особа.
Джек пробормотал:
— У нее чертовски привлекательная служанка…. Вне себя от гнева, Ранд напряженно вглядывался в густой туман. Подумать только, его одурачила какая-то женщина, из-за нее он не смог исполнить свой рыцарский долг!
— Да, она невеста, отец мой, но не моя. Мадемуазель де Буа-Лонг вышла замуж за француза по имени Мондрагон.
— Господи, сохрани! — перекрестился Батсфорд. — Неужели эта женщина сошла с ума?
— Поскольку никогда не видел ее, сказать не могу, — съязвил Ранд.
Священник тихо присвистнул.
— Замужем… О, Святой Георгий, я начинаю чувствовать что-то вроде уважения к этой женщине. Что вы теперь предпримете?
Из тумана словно привидения показались четыре круглые башни крепости Ле-Кротой.
— Герцог Бургундский поможет нам найти решение, — мрачно ответил Ранд.
