Сьюзен ВИГГЗ
ЛИЛИЯ И ЛЕОПАРД
С любовью моей сестре Лори и ее мужу Грэми Кросу, «благородному рыцарю»
Пролог
Вестминстер. Январь 1414 года.
Ранд сидел в деревянном чане совершенно обнаженный, а за его спиной возвышался сам король Англии. Юноша нервно вздрогнул и замер, ожидая, когда Генрих V окатит его, наконец, ледяной водой.
Они находились в холодной полутемной комнате с каменными стенами. Завыванию ветра снаружи вторили негромкие голоса внутри помещения.
— Я всегда верил, что этот юноша в сражении завоюет право стать рыцарем, — заметил Томас, герцог Кларенский. — Энгуиранд Фицмарк прексрасно проявил себя под Анжу . Он — истинный защитник короля.
— Кроме того, Ранд убил злейшего врага дома Ланкастеров, — добавил Ричард Кортни.
Епископ Нориджа наклонился вперед, так что колеблющееся пламя свечи сделало его похожим на приведение, и доверительно произнес:
— Бог — свидетель, Том, если бы ни Ранд, ты и твой брат, король, оказались бы разрезаны на куски и брошены лоллардами в Темзу.
Слушая хвалебные речи, Ранд начал даже гордиться собой, но тут же устыдился этого чувства. А что, собственно говоря, он такого совершил? Раскрыл заговор религиозных фанатиков? Любой мог оказаться на его месте. Видно, судьбе зачем-то было угодно, чтобы именно он, Энгуиранд Фицмарк, бродя в сумерках с арфой в окрестностях Вестминстера, наткнулся на заговорщиков, чуть не обнаружил свое присутствие, но все-таки сумел незамеченным добраться до короля и предупредить его об опасности.
— Готов ли ты, — торжественно произнес король, — смыть следы своей прежней жизни?
Ранд медлил с ответом. В отличие от многих других, которые просто жаждали быть посвященными в рыцари, юноша вовсе не стремился расстаться со своими привязанностями. Ему вспомнились тихие закаты над главной башней Арандела, серебряные звуки арфы в вересках Сассекса, теплая ладонь Джастин в его руке… Господи, сможет ли он забыть Джасси?
В комнате воцарилась тишина. Король ждал.
— Да, Ваша Светлость, — наконец, ответил Ранд.
В то же мгновение поток ледяной воды, освященной епископом, обрушился на юношу, окатив его с головы до ног. Но Ранд даже не шелохнулся, хотя внутренне весь сжался от холода.
Затем вперед выступил Джек Кейд, оруженосец Ранда, неловко держа ножницы в покалеченных руках, и с непочтительной ухмылкой принялся безжалостно кромсать золотистые локоны Фицмарка.
— Такого купания вполне достаточно, чтобы дать обет воздержания, — недовольно ворчал Джек.
Король Генрих сухо кашлянул, и Ранд, с трудом сдержав улыбку, строго сказал слуге:
— Замолчи, Джек, лучше осторожнее обращайся с ножницами: ты меня уже порезал. Этот ритуал — знак того, что я повинуюсь Богу, а не твоей неловкости.
Потом Ранда облачили во все черное — рубашку, плотно облегающие штаны и туфли — цвет смерти должен был напоминать ему, что он — всего лишь временный гость на этой земле.
Поверх надели белую тунику — знак чистоты, а затем — великолепный красный плащ, подчеркивающий благородство рыцаря и его готовность пролить кровь за Бога и своего короля.
Застегивая на Ранде белый пояс, Джек, не удержавшись, с отвращением прошептал:
— Не ослабить ли мне его, Энгуиранд Фицмарк?
Услышав это, Эдвард, дородный герцог Йоркский, весело фыркнув, с притворной строгостью заметил:
— Попридержи язык, негодяй!
Темные глаза короля Генриха гневно сверкнули из-под копны прямых каштановых волос.
— Оставь свои насмешки, кузен! Это Том придумал титул «Незапятнанный» — кроме того… — Генрих внимательно посмотрел на посвящаемого в рыцари юношу. — Я тоже нахожу его очень подходящим. Честное слово, Ранд, интересно узнать: ты родился с таким невинным выражением лица или просто изображаешь святость? Не спеши с ответом. Впереди у нас долгая ночь, мы еще успеем поговорить на эту тему.
Король снисходительно улыбнулся, встретив ошеломленный взгляд Ранда.
— Да-да, — подтвердил Генрих. — Я собираюсь бодрствовать с тобой всю ночь.
Ранд почтительно опустился на одно колено и склонил голову:
— Ваша Светлость, Вы оказываете мне слишком большую честь!
— Посмотрим, Энгуиранд Фицмарк, не изменишь ли ты утром свое мнение.
Король повернулся и решительно направился по извилистым переходам Вестминстера к винтовой лестнице, ведущей в часовню, построенную Генрихом в честь своего отца. Все молча двинулись вслед на ним.
В часовне подле алтаря лежали новые доспехи Ранда, а на самом алтаре красовалась его шпага.
Епископ отслужил мессу, затем нараспев провозгласил:
— Услышь, о Господи, наши молитвы и благослови своей величественной правой рукой шпагу, которую твой слуга жаждет прикрепить к поясу!
Ранд стоял, будучи не в силах оторвать взгляд от подарка короля Генриха. Прикрепить к поясу… Юношу охватило странное волнение, словно предчувствие грядущих испытаний. «Скорее всего, она навеки сделает меня своим узником», — подумал Ранд. Шпага была инкрустирована золотом и, казалось, внимательно смотрела на него огромным сверкающим на рукоятке изумрудным глазом.
Священники постепенно покинули часовню, оставив Ранда перед алтарем. Преклонив колени, юноша старался осмыслить то, что произошло с ним.
Король Генрих опустился неподалеку от него на скамью.
— Я буду подбадривать тебя и уколю шпагой, если желание спать окажется непреодолимым, — и, улыбнувшись, добавил: — Хотя вряд ли ты уснешь в таком положении.
Ранд изо всех сил старался оставаться неподвижным, несмотря на то, что холодные каменные плиты больно впивались в колени: он должен был выдержать и это испытание.
Между тем король откинулся назад, вытянул ноги и окинул внимательным взглядом стоящего перед алтарем юношу.
— А ты великолепно сложен, Ранд Фицмарк. Мой брат, герцог Кларенский, утверждает, что в Анжу ты без лестницы взобрался на зубчатую стену замка. Интересно, каков же твой рост?
Помня о том, что ему следует провести эту ночь в размышлениях, Ранд только опустил глаза и промолчал.
— Ты можешь говорить, — разрешил Генрих. — Я хочу лучше узнать человека, который спас мне жизнь. Ты, действительно, взобрался на стену?
Юноша вспыхнул от смущения.
— Это была самая обычная стена, а не зубчатая. Я совершенно случайно проходил мимо, услышал крики и плач женщины по другую сторону, увидел языки пламени. У меня просто не оставалось времени для поисков лестницы.
— Понимаю. Но все-таки, каков же твой рост?
— Ладонь… нет, скорее, две и шесть футов , Ваша Светлость.
— И тебе удалось вытащить из огня женщину? — продолжал расспрашивать король.
Ранд посмотрел на свои сложенные для молитвы руки: на костяшках левой кисти еще сохранились следы ожога.
— Да, Ваша Светлость.
— А кто научил тебя так хорошо владеть оружием?
— Это заслуга моего отца, Ваша Светлость, Марка де Бомануара. Вы же знаете, он — француз и оказался в Англии не по своей воле. В сражении при Сен-Мало его взяли в плен люди графа Арандельского. Отец не смог заплатить за себя выкуп и был заточен в крепость Арандел…
— А потому остался в Англии, прижил себе сына и воспитал его настоящим рыцарем, — с удовлетворением закончил Генрих.
Ранд удивленно взглянул на короля: государь говорил по-французски. Вежливость предписывала отвечать ему на том же языке.
— Да, Ваше Величество, но отец никогда не стремился во что бы то ни стало добиться для меня рыцарства.
— Ты сам заслужил это право, разоблачив заговор лоллардов, — согласился король и с горечью воскликнул: — Проклятые религиозные фанатики!
Уловив боль в его голосе, Ранд осторожно заметил:
— Ваше Величество, я не верю, что Ваш друг, Джон Олдаксл, тоже находился среди заговорщиков, — он усмехнулся. — Уж Олдаксл не дал бы мне улизнуть.
Генрих согласно кивнул.
— Ты прав. Ты… — король осекся и пытливо посмотрел на Ранда. — Бог мой! Да ты ведь говоришь по-французски! — по часовне гулко разнесся его раскатистый смех. — Твой французский так же безупречен, как и твоя репутация. Я вижу в этом перст судьбы!
Ранд ощущал болезненное покалывание в онемевших конечностях, но по-прежнему оставался недвижим. Что же еще уготовил для него молодой король?..
Генрих резко оборвал смех и доверительно наклонился к Ранду: глаза короля горели ярче, чем тоненькие свечки на алтаре.
— У тебя есть земли?
— Нет, Ваша Светлость. Я ведь незаконнорожденный, а земли отца остались под короной Франции.
— Ты обручен?
Ранд медлил с ответом. Они с Джасси давно поклялись друг другу в верности в вересках Сассекса, но окончательно еще ничего не решили…
— Итак? — настаивал король Генрих.
— Еще нет, Ваша Светлость, но есть одна девушка…
— Простолюдинка?
— Она не благородных кровей, но, Ваше Величество, в ней нет ничего от простолюдинки.
Генрих снисходительно улыбнулся.
— Ты говоришь, как настоящий рыцарь. Однако твое будущее теперь находится в моих руках.
Король поднялся и удалился в глубь часовни. Ранд слышал, как он о чем-то совещался со своими приближенными. Ужасное предчувствие ледяным кинжалом пронзило сердце юноши…
* * *
На рассвете Ранд торжественно прошествовал впереди короля и его свиты во внутренний дворик Вестминстера, где должна была состояться церемония вручения оружия. Юношу облачили в кольчугу, кирасу и латные рукавицы, а на голову накинули белое полотнище, с изображенным на нем золотым леопардом Плантагенетов . Шею Ранда украшал еще один подарок короля Генриха — амулет — стоящий на задних липах леопард и девиз под ним: «A vaillans coeurs impossible» .
Ранду казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим… Он был как во сне.
Между тем граф Арандельский прикрепил юноше позолоченные шпоры и растроганно произнес:
— Если бы твой отец мог видеть тебя сейчас, он бы по праву гордился своим сыном!
— Да, — согласился Ранд. — Безусловно, гордился бы.
«Но не Джастин, — подумал он. — Особенно, когда узнает цену этого нового положения».
Позвякивая шпорами, Фицмарк приблизился к королю и протянул руку. Генрих положил на его ладонь обнаженную сверкающую шпагу и торжественно произнес:
— Помни, от этого клинка зависит не только твоя жизнь, но и судьба королевства!
Затем он прикрепил Ранду шпагу с правой стороны, и новоявленный рыцарь преклонил колени перед своим государем.
— Мой друг, — продолжил Генрих. — Это еще не все. Я собираюсь также даровать тебе земли, жену и титул барона.
Сердце Ранда учащенно забилось. Иисус, титул и земли! И жену… Эти слова заставили юношу вздрогнуть.
— Владения барона — Буа-Лонг на реке Сомме в Пикардии , — сказал король. — Леди — мадемуазель Беллиан, племянница герцога Бургундского. Ее земли по праву принадлежат Англии. Я провозгласил мадемуазель своей подданной и имею полное право приказать ей вступить в брак. Между Бургундией и мною достигнуто соглашение .
Беллиан… Эта девушка еще была для Ранда безликой, неодушевленной, но звук ее имени пронзил юношу подобно огненной стреле.
Голос государя вывел Ранда из задумчивости.
— Буа-Лонг — мы называем его Лонгвуд — находится в том месте, где наша армия может переправиться через Сомму. Это крайне важно для успешного завоевания французских земель.
С каждой фразой короля все мечты и надежды Ранда развеивались в пух и прах. Генрих продолжал:
— Энгуиранд Фицмарк, у тебя появилось много привилегий, но и не меньше обязанностей, — во взгляде короля сквозила твердая решимость. — Этот брачный союз — моя воля!
Воля государя. На свете не существует ничего более священного, более непреодолимого. Разве можно сравнить это с его обещанием Джасси?!
Ранду казалось, что земля уплывает у него из-под ног. Все существо юноши протестовало против того, чтобы отправиться во враждебную страну и вступить в брак с незнакомкой. Как Ранд Фицмарк, он мог бы уклониться от этого обязательства, но как барон Лонгвуда уже не имел права так поступить. У него просто не было выбора.
Твердо глядя на короля, Ранд произнес:
— Ваша воля будет исполнена, Ваше Величество.
Генрих довольно улыбнулся и низко поклонился, чтобы поцеловать Ранда. Затем он вытащил свою шпагу, коснулся ею плеча юноши и торжественно произнес:
— Встань, Энгуиранд Фицмарк, первый барон Лонгвуда. С этого момента ты — рыцарь!
