ГЛАВА 10
– Не рискуй, Эван, – Дрейк разглядывал два корабля, стоявшие на якоре в двух кабельтовых. – Мы уже взяли «Купца», двухмачтовое судно и фрегат. Пора возвращаться в родной порт.
Эван слегка согнул ноги в коленях, чтобы лучше противостоять морской качке.
– Еще не все.
– Господи, нам не нужны еще корабли. Наш трюм забит едой, порохом и всякой всячиной. Что еще тебе нужно?
– Книги.
Говоря это, Эван чувствовал себя полным идиотом.
– Книги! – прорычал Фрэнсис. – Но мы же пираты, а не ученые! Кому из нас нужны книги?
– Энни, – Эван зажал в зубах кинжал и прыгнул в воду.
Приближаясь к стоявшим недалеко от берега фрегатам, он думал, что Дрейк прав: на этот раз у них достаточно провизии на целый месяц.
Но им не попадались книги, а Энни скучала. Ему было непонятно, почему она так беспокоила его, почему ему не хотелось видеть ее скучающей. Возможно, все дело заключалось в ее вызывающих манерах и в том, как страстно она хотела, чтобы ее похищение хоть как-то оправдало себя. А может быть, виноват был светящийся в ее глазах голод, жажда знаний, которая не могла не восхищать его. У девушки, несмотря на все ее недостатки, был живой ум и беспокойная натура.
Забравшись на палубу ближайшего фрегата, Эван ощутил, что вокруг все как-то неестественно тихо и безмятежно. Ветер, как всегда к вечеру, стал менее порывистым, плеск волн – более спокойным. От корпуса исходил звук струящейся воды. Эван заметил, что судно пребывало в плачевном состоянии и требовало ремонта: швы кое-где разошлись, многие доски сгнили.
Он стал прислушиваться, чтобы уловить на корабле признаки жизни: обрывки разговоров, шипение готовящейся на огне пищи, стук склянок, но их не было. Вдруг рядом раздался отчаянный вой, повергнувший его в ужас. Эван пригнулся и крепко обхватил рукоятку кинжала. Он присмотрелся, и перед его взором предстал тощий, ободранный корабельный кот. Выругавшись с досады, он быстро обследовал, судно и понял, что оно не только покинуто, но и медленно тонет. Эван вышел на палубу дать Дрейку сигнал, что собирается осмотреть и второе судно.
С восточной стороны к фрегату приближался баркас Дрейка, а с западной – два хорошо вооруженных корабля, огибающих поросший деревьями мыс.
– Это ловушка! – закричал Эван, схватившись за перила и готовясь перемахнуть через борт.
Дрейк погрозил ему кулаком:
– Черт возьми, Эван, я ведь просил тебя не рисковать!
– А я должен был послушаться.
Эван перебрался на баркас, а Дентон выпустил зажженную стрелу в сторону фрегата. Сухое, изъеденное временем и червями дерево быстро загорелось.
Увидев огонь на палубе, кот снова завыл. Эван выругался, вернулся назад и схватил животное. Кот впился ему в руку ногтями и зашипел. Наконец Эвану удалось запихнуть животное в мешок и спуститься по веревке на баркас. В этот момент заговорили испанские пушки.
– Ради Бога, поторопись, Эван! – крикнул кто-то с баркаса. Он спрыгнул на палубу. Поднимая фонтаны воды, им вслед неслись ядра вражеских пушек. Дрейк громко прокричал гребцам команду. Отчаянно работая парусом и веслами, команда направила баркас к берегу.
Их мелкое суденышко могло обойти горящий фрегат, прижавшись к берегу, тогда как большие военные корабли рисковали сесть на мель.
– Ты уверен, что они нас не достанут? – прокричал Эван, стараясь пересилить яростный огонь вражеской артиллерии.
– В этих водах ни в чем нельзя быть уверенным, ~ Фрэнсис усмехнулся. – Кроме, конечно, удачи девонширского морского волка.
Через несколько минут баркас причалил к берегу. Моряки повыскакивали в волны прибоя и стали дразнить испанцев. Пушечные ядра сюда не долетали.
Смеясь, Дрейк пихнул ногой мешок Эвана, катавшийся по палубе:
– Нашел книги?
– Нет, только кота.
Насладившись удивлением Дрейка, Эван присоединился к остальным морякам. По команде капитана они выстроились на берегу в шеренгу и повернулись спиной к испанским кораблям. Все как один сняли шляпы и отвесили низкий поклон, приветствуя своих врагов веселым английским салютом.
Энни играла в шахматы, когда услышала крик впередсмотрящего, известившего о том, что баркасы вернулись. Стараясь не выдавать волнения, вызванного этим сообщением, девушка заставила себя сосредоточиться на игре. Вместо фигур она использовала ракушки, а доской служил кусок коры, расчерченный неровными квадратами.
Даже самой себе она не признавалась, что те дни, когда рядом не было Эвана, тянулись бесконечно долго. Даже самой себе не признавалась, что ей не хватает его.
Партнером Энни по шахматам была она сама. Уже давно никто не соглашался играть с ней, ибо девушка всегда побеждала. Игра против себя самой как раз отвечала ее теперешнему настроению: с тех пор, как Эван выкрал ее из дома Родриго, Энни находилась в состоянии войны с собой.
Она волновалась за Родриго, но все же мысль о возвращении к прежней жизни в Номбре-де-Диос мало привлекала ее. Родриго и Валерия довольны такой жизнью, и девушка не сомневалась, что однажды рано или поздно они найдут дорогу к сердцам друг друга. А у нее, Энни, свой путь.
Нахмурившись, она принялась обдумывать следующий ход. На секунду перед глазами поплыл туман, лицо ее запылало. В последнее время Энни не очень хорошо себя чувствовала, но недомогание казалось мелочью в сравнении со страшной лихорадкой, которой страдали многие моряки. Она несколько раз вздохнула и сделала глоток свежей воды из кувшина. Поставив кувшин, она заметила на земле тень, но усилием воли заставила себя остаться на месте.
Однако не смогла сдержать восхищенный крик, когда Эван Кэроу бросил перед ней кипу книг в кожаных переплетах.
– Не могу поверить, – она взяла в руки толстый том и медленно перелистала страницы. – Сонеты Петрарки.
Девушка посмотрела на Эвана. Когда их глаза встретились, Энни вспомнила, как он назвал ее перед отплытием. Принцесса. В последнюю встречу он назвал ее принцессой. Но сейчас пугало не только это: один лишь взгляд на него вызывал в ней какую-то странную реакцию тела и сердца.
От солнца и ветра кожа Эвана приобрела красивый бронзовый оттенок. Наполовину расстегнутая рубашка обнажала мускулистую грудь. Длинные непокорные волосы растрепал ветер.
В ту минуту ей показалось, что в его глазах вспыхнул огонек мальчишеского нетерпения.
– Спасибо, Эван, – проговорила она.
– Еще рано благодарить, – он снял с плеча мешок. – Тут есть для вас еще кое-что.
Энни протянула руку к мешку, но Эван остановил ее.
– Осторожнее, – предупредил он. – Лучше я сам это сделаю.
Он взял мешок, но держал его на почтительном расстоянии от нее. Когда развязывал его, Энни сначала услышала шипение, а потом увидела выскочившее из мешка серое существо, которое тут же стремглав забралось на дерево.
Энни вскочила на ноги:
– Это кошка?
– Что-то в этом роде. Не подходите к ней слишком близко.
Энни с живым интересом рассматривала ее. У кошки была темно-серая шубка со светло-серыми полосками, которая плотно обтягивала ребра. Животное всеми четырьмя лапами вцепилось в ствол дерева.
– Ой, да она же умирает с голоду, – пробормотала Энни.
– Я пытался кормить ее, – заметил Эван, – но единственное, чем она хочет питаться, это моей плотью.
Действительно, все его руки были покрыты царапинами, уже поджившими и совсем светлыми. Обреченно вздохнув, Эван достал из сумки кусок соленой рыбы и протянул кошке. Та прижала уши к голове и оскалила зубы, однако вскоре с интересом понюхала воздух, отчего ее нос несколько раз дернулся.
– Иногда она ест, когда я делаю вид, что не смотрю, – пояснил Эван, отводя взгляд от кошки.
– Расскажите, где вы были, – попросила Энни и от нечего делать потерла припухлость на руке. Москиты, тучами вздымавшиеся от болотистых полей острова, были здесь особенно надоедливыми.
– Везде. Мы набрали столько провизии, сколько смогли увезти.
– Понятно, – у Энни забрезжила надежда. – А вы не встречали Родриго?
– Нет. В этот раз мы даже не слышали о нем. Прошло уже много времени, Энни.
Девушка почувствовала, как в ней закипает злость. Пора выяснить все до конца.
– И, наверняка, пройдет еще больше?
Кошка впилась зубами в кусок рыбы, которую держал Эван. Он поморщился, когда маленькие острые зубки цапнули его за палец, но не отвел руку и не взглянул на животное.
– Да, – наконец ответил он.
– Как вы узнали обо мне? – спросила она.
– Неважно, – плечи его напряглись, но он не пошевелился.
– Но вы ведь знаете, кто я такая?
– Да, принцесса, – снова сказал он. – Знаем только мы с Дрейком, и лучше, чтобы никто этого больше не узнал.
Энни прикусила губу. Услышав, что страхи ее подтвердились, она еще больше разволновалась.
– Кто вас послал?
– Некий… благодетель. Клянусь, с вами не случится ничего плохого.
– Благодетель, – с сарказмом повторила девушка. – Зачем она послала вас, Эван? Чего она хочет от меня?
Эван медленно опустил руку немного ниже. Кошка, царапая когтями кору, тоже спустилась.
– Она?
– Вы знаете, о ком я говорю.
– Да, – выдохнул Эван. – Пока, я думаю, она просто хочет посмотреть на вас. Узнать вас.
– И вы потащите меня в Англию, чтобы удовлетворить ее любопытство? Это уже слишком, даже для корсара.
– Но не для королевы. А разве вам самой не любопытно, Энни?
Девушка на минуту задумалась. То, что королева Елизавета была, ее теткой – вернее, наполовину теткой, – всегда казалось ей чем-то смутным и отдаленным, не имеющим к ней прямого отношения. Но теперь она была заинтригована.
– Может, и любопытно; но не настолько, чтобы отправляться в незнакомую страну на свидание с ней.
Но и домой она тоже не хотела. Больше всего Энни злило то, что у нее было так мало вариантов, и ни один из них не удовлетворял ее. Эван подразнил кошку еще одним кусочком рыбы. На этот раз животное не стало колебаться и мгновенно проглотило его.
– Теперешняя преемница ненавистна королеве, – пояснил он. – И если есть хоть малейшая возможность другого выбора, королева ее не упустит.
Энни недоверчиво засмеялась, но смех ее был невеселым.
– Она наверняка не считает меня законной престолонаследницей, которая к тому же воспитана как испанская католичка?
– Ну, случались и более странные вещи.
На мгновение приступ боли ослепил ее. Но Энни, чтобы отогнать его, тряхнула головой.
– Этого не произойдет. Однако, если невозможное все же свершится, первое, что я сделаю – арестую вас и Дрейка и брошу в тюрьму, – Энни в раздумье потерла подбородок. – Нет, скорее всего, я вас сразу же казню. Велю четвертовать и вспороть вам животы, а ваши останки будут выставлены для обозрения в разных частях королевства.
Эван невесело усмехнулся:
– Да, в ваших жилах действительно течет королевская кровь. Холодная, как лед.
Понемногу опуская руку, в которой он держал рыбу, Эван добился того, что кошка спустилась на землю. Скоро та уже сидела у него на руках и жадно продолжала трапезу.
– Откуда книги? – спросила Энни.
– Они достались мне во время последнего рейда. Мы уже возвращались, когда встретили пакетбот. Там находился ваш добрый друг, дон Яго Ороцо.
– Он никогда не был моим другом!
– Ну, тогда вы не будете испытывать чувство вины от того, что владеете его библиотекой.
По правде говоря, Энни почувствовала даже мрачное удовлетворение: имя дона Яго для нее навсегда было связано со смертью отца. В отношении же Эвана и Дрейка она испытывала непроизвольное восхищение. Их смелые набеги в прибрежных зонах были пока лишь прелюдией к крупному предприятию, которое, как она догадывалась, они собирались провести и тщательно планировали. Их деятельность на море должна была, по всей видимости, отвлечь внимание испанцев от их главной цели – караванов с сокровищами, идущих из Панамы.
Потупив глаза, чтобы Эван не прочел в них о ее догадке, она пробурчала:
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
Отношения молодых людей были странными и натянутыми. Энни ничего не знала об Эване Кэроу, не понимала его, но в один прекрасный день ясно осознала – она хочет знать об этом человеке как можно больше. И всякий раз мысль эта вызывала в ней раздражение и злость.
– Ваши попытки облегчить мое положение – это, конечно, очень мило.
Ее громкий голос испугал кошку, и та быстро исчезла под ближайшим кустом.
– Но единственное, чего я действительно хочу, – это свобода.
Эван встал и посмотрел ей в глаза:
– Я не могу дать вам ее, Энни.
– Почему?
Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке. Нежность прикосновения удивила девушку.
– Вы знаете почему.
Энни тряхнула головой:
– Ах да. Вы ведь собираетесь притащить меня к английской королеве, чтобы она могла решать, подхожу ли я ей в качестве наследницы престола, или нет. Интересно, мои зубы она тоже осмотрит? Проверит, смогу ли я читать протестантский катехизис?
– К вам будут относиться как к самой почетной гостье.
Девушка обернулась. В шею ей впился комар, и она в раздражении прихлопнула его.
– Я буду пленницей, и вы это знаете не хуже меня.
Дрожащей рукой Дрейк снял край паруса, прикрывающего тело его брата Джозефа. Рядом с ним стоял ученик лекаря. По его испуганному юному лицу текли слезы.
– Честно, сэр, – прошептал он. – Я сделал все, что мог для вашего брата, и для них тоже, сэр. – Юноша испуганным взглядом окинул ряд могил. – Кровопускание и слабительное просто бесполезны, сэр.
Плечи юноши сотрясались от всхлипываний, и Эван легонько тронул его, чтобы тот сдержал рыдания. Молчание Фрэнсиса становилось зловещим – затишье перед бурей!
Кэроу жалел мальчишку. Лекарь умер от лихорадки несколько недель назад, а у ученика не было никаких лекарств, чтобы бороться с эпидемией.
– Бесполезны, – мрачно повторил Дрейк.
Резким движением он сдернул парус. Их взорам предстало тело Джозефа, с желтым спокойным лицом и окаймленными черной линией губами. Все в ужасе смотрели на мертвеца. В это время раздался вопль еще одного больного. Песок рядом с его тюфяком пропитался черными рвотными массами. Краем глаза Эван заметил, как Энни нырнула под покров платановых листьев, за ней последовал Дентон с тазом, наполненным водой. На протяжении нескольких последних недель она без устали ухаживала за больными, но все ее старания – как и старания ученика лекаря – большей частью кончались ничем.
– Господи, – хрипло прошептал Фрэнсис. – Треть моих людей умерли от лихорадки, а многие еще умирают. Как я могу вести битву, если не понимаю врага?
Эван склонился, чтобы прикрыть тело саваном.
– Фрэнсис, давай похороним твоего брата и подумаем об этом позже.
– Адмирал Дрейк! – из-за платановых листьев послышался крик. – Девочка!
Эван первым подбежал к ней и упал рядом на колени. Она лежала на песчаном полу укрытия.
– Что! случилось? – спросил он.
Дентон вытер пот со лба:
– Она… упала. Свалилась на землю, будто ее подстрелили. Боюсь…
– Нет, – прошептал Эван.
Дрожащими руками он положил голову Энни себе на колени.
– Она просто устала. Ей нужно хорошенько отдохнуть.
Боясь произнести это вслух, он, тем не менее, уже знал, что ее состояние было куда серьезнее.
– Энни! Энни, ты слышишь меня?
Кожа ее на ощупь была сухой и горячей, без единой капельки пота.
Осторожно приоткрыв одно веко, он с ужасом увидел, что белки глаз девушки пожелтели.
Рядом с ним на землю опустился Дрейк.
– Это лихорадка.
– Да.
– О Боже, только не она, прошу, только не она!
Слова Дрейка были созвучны мыслям Эвана, но в них был заложен совсем иной смысл. Для Дрейка Энни была самой ценной добычей, она гарантировала ему обеспеченное, безбедное будущее. Для Эвана же она поначалу была дерзкой, острой на язык девчонкой, а потом мало-помалу стала умной и храброй женщиной, которая занимала его мысли больше, чем бы он того хотел.
Дентон соорудил для нее подстилку.
Эван взял ее на руки. Девушка была легкой, как ребенок. Голова ее откинулась назад, и она казалась сейчас невыносимо хрупкой и беззащитной. Положив ее на соломенный тюфяк, он крепко зажмурил глаза. «Господи, молю, – только не она».
Ученик лекаря принес тазик и нож с тонким лезвием. Он взял руку Энни и полоснул ножом по внутренней стороне локтевого сгиба. Эван поморщился как от боли, увидев, как алая кровь потекла в таз. Кровь королей и королев, однако, ничем не отличается от крови простых смертных.
«Кто будет следующим? – подумал Эван. – Он сам? Дрейк?». Эта мысль не давала ему покоя. Все их планы свелись на нет на этом жалком острове, которым правила смерть. Люди его городка потеряют своего защитника. Королева Англии будет вынуждена склонить голову перед могуществом Испании.
Нет; он не допустит этого. Эван схватил влажную тряпку и прижал к ране на руке Энни.
Ученик лекаря со страхом посмотрел на него:
– Сэр! Я должен выпустить дурную кровь.
– Не надо, – резко сказал Эван. – Кимаруны говорили нам о каком-то лечебном настое из трав. Почему мы не пользуемся им?
– Но они же язычники! – воскликнул мальчик.
– Пусть парень делает свою работу, – вмешался Дрейк. – Кровопускание – это то немногое, что он умеет.
– Да уж, в этом он преуспел! – долго сдерживаемое раздражение Эвана вырвалось наружу. – Разве кровопускание спасло Джозефа?
Фрэнсис побледнел, у него, как от удара, перехватило дыхание. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и пошел через лагерь туда, где лежало теле, его брата.
Эван остался с Энни. Обмывая ее лицо и шею холодной водой, он в первый раз для себя отметил, что у нее очень нежная кожа. На висках и веках он увидел тонкие ниточки вен и ощутил огромный прилив нежности к ней. Она злила его своими колкостями, смешила острыми шутками, волновала взглядом широко распахнутых глаз. Почувствовав свою беспомощность, Эван выругался.
– Эван, давай я с ней посижу, – услышал он голос Дирка. Он даже не заметил, как тот подошел, и не знал, сколько времени уже просидел с Энни.
– Ладно, но никаких кровопусканий, никаких рвотных и слабительных.
Дирк молча кивнул и взял тряпицу из рук Эвана. Эван повернулся, чтобы уйти, и почти столкнулся с учеником лекаря.
– Сэр, – сказал тот, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Сэр, вы должны остановить его.
Эван нахмурился:
– Остановить кого?
– Адмирала Дрейка, – мальчик сложил перед собой руки. – Да поможет нам Господь, сэр. Капитан собирается разрезать своего брата, чтобы изучить характер болезни.
Эван бегом бросился через лагерь. Дрейк стоял на коленях у тела брата, держа в руке нож.
– Фрэнсис! – Эван едва выдавил из себя слово. – Фрэнсис, умоляю тебя, не делай этого.
– Черт возьми, Эван, я должен знать, что творится с моими людьми! Джозеф наверняка хотел бы, чтобы я нашел врага и изучил его природу. Как еще я могу остановить смерть?
– Не знаю, Фрэнсис, но только не так. Даже если в теле Джозефа ты обнаружишь какие-то изменения, все равно ты не узнаешь, как их избежать.
Дрейк вскочил на ноги. Его глаза светились яростью.
– Я должен сделать хоть что-нибудь, Эван. Если у тебя кишка тонка смотреть на это, убирайся!
С тяжелым чувством Эван ушел. Он обернулся только один раз. Дрейк подозвал к себе помощника лекаря. Юноша только сжал губы, когда увидел, как острый нож адмирала вонзается в тело его мертвого брата.
Эван бродил по острову, пока у него не заболели ноги. Опомнился он на пустынной стороне острова, когда солнце уже садилось за горизонт. Вскоре приплыли кимаруны в своей лодке. Эван от душевного истощения даже не смог их поприветствовать как полагается. К нему подошел Рико. Эван лишь слегка кивнул ему.
– Сегодня умер брат Дрейка, – сообщил Эван. – Девочка тоже заболела, – при мысли о том, сколько жизней было потеряно, у него сжалось сердце. – Ради Бога, Рико, что это за напасть? Твой народ не страдает от нее? – он зачерпнул рукой песок и долго смотрел, как его струйки сочились между пальцами.
– Иногда, но нас она не убивает. А если человек уже однажды переболел этой лихорадкой, то никогда ею уже не заболеет снова.
– Черт возьми, нам нужно лекарство!
Рико хранил молчание, взор его был устремлен на пенистый прибой.
– Вы можете нам помочь? – с отчаянием в голосе повторил Эван. – Раньше ты говорил о какой-то траве…
– Да, есть такая трава. Наши колдуньи используют одно растение. Оно иногда помогает облегчить жар. Но, может быть, ее волшебство не действует на христиан…
– Мы должны попробовать, – Эван сжал руку великана, – Рико, прошу тебя.
Волшебная трава оказалась простой мареной с желтоватыми цветами, которые в большинстве своем превратились уже в ягоды. Рико заварил растение целиком и приготовил крепкий чай.
В импровизированной хижине при свете лучины Эван взял у него глиняную чашку. Энни и еще трое больных лежали на соломенных тюфяках у костра и беспокойно метались в забытьи. Ночные дозорные были необычно молчаливыми. В лагере стояла непривычная тишина. Эксперимент Дрейка с трупом брата подавил дух моряков. Верный слову, Фрэнсис рассмотрел внутренности Джозефа, и, как предсказывал Эван, не нашел ничего, что помогло бы ему в поисках лекарства. Потрясенный, рыдая от раскаяния, он предал останки брата земле несколько часов назад.
– Ты уверен, что она не отравится? – спросил Эван.
– Я ни в чем не уверен. Христиане – для меня тайна.
– Тогда я сам сначала выпью лекарство и немного подожду.
Чай был горьким и терпким, и Эван едва не поперхнулся. Он не почувствовал никакой реакции организма, кроме, пожалуй, легкого чувства спокойствия. Или, может быть, надежды?
– Помоги мне, Рико, – попросил он.
Кимарун держал голову Энни, а Эван по капле вливал лекарство ей в рот. Они поили чаем всех больных через каждые два часа всю ночь и следующий день.
На вторую ночь Эван почувствовал полное изнеможение. Он лег рядом с Энни и уложил ее голову себе на плечо. От ее волос исходил сладковатый запах. Сердце его от страха тяжело стучало в груди. Перед тем как провалиться в тяжелый сон, он прижался губами к ее виску. Кожа была прохладной и влажной. Потом он прикоснулся губами к ее лбу и ощутил слабый привкус пота.
– Благодарю тебя, Господи, – прошептал он, – лихорадка пошла на убыль.
На масленицу, третьего февраля, Дрейк объявил, что они отправляются в поход, чтобы напасть на караван с сокровищами.
Хотя они так долго ждали этого дня, радость людей была омрачена скорбью потерь. Только тридцать моряков перенесли тропическую зиму, оставившую после себя на дальнем конце острова мрачный ряд могильных холмов. Здесь же находился другой брат Дрейка, Джон, убитый во время одного из рейдов. Рядом с ним нашел последнее прибежище Джозеф Дрейк, судьба которого вынудила людей адмирала назвать этот остров островом Бойни.
Они отвели «Паско» и баркасы в хорошо укрытую бухту, на континенте, в устье реки Чагрес. Дрейк для участия в походе отобрал из своих моряков семнадцать человек, а Рико привел тридцать воинов-кимарунов.
Звеня оружием, Эван вошел к Энни в ее тесную каюту на борту «Паско». Она лежала в гамаке и гладила хорошо откормленную, ленивую серую кошку, развалившуюся у нее на животе. Было просто чудом, что девушка сумела приручить это дикое животное.
– Мы уходим, – заявил Эван.
Энни мрачно посмотрела на него. После выздоровления фортуна явно баловала ее. Она загорела, окрепла, стала еще самоувереннее, чем была.
– Должна ли я пожелать вам удачи и благополучного возвращения?
– Я не стал бы просить вас об этом, Энни. Я хочу, чтобы вы знали – здесь вы в безопасности. Я доверяю Дентону и Дирку, а все остальные получили строгое распоряжение относиться к вам с уважением.
Сбросив кошку, Энни встала с постели и подошла к нему.
– Думаете, мне от этого легче?
Эван не ответил. Он просто смотрел на девушку. Она уже не ребенок, а взрослая женщина, с беспокойством отметил он про себя. Рубашка не скрывала высокую грудь, под широкими штанами угадывались округлые бедра. Рот обрамляли яркие полные губы.
Не понимая, что им движет, Эван дотронулся до ее щеки. Удивленный взгляд отражал его собственные чувства: признание, интерес, желание. Он обнял и поцеловал девушку. Сначала его губы лишь слегка коснулись ее. Потом он прижался сильнее, словно стремился поглотить. Будучи упрямым и трудным человеком, она в его руках стала вдруг послушной и податливой, как невеста. Непрошеный жар захлестнул его тело горячей волной, и все, что он мог сделать, это оторваться от нее. Господь всемогущий, он только что поцеловал принцессу королевской крови.
У нее на лице было написано удивление:
– Зачем вы это сделали?
– Не знаю.
Она поднесла к своим влажным губам палец.
– Надеюсь, вы не собираетесь поступить так снова?
– Я тоже надеюсь, – признался Эван. – Мне очень жаль, что так получилось.
– Вам жаль?
– А вам?
– Эван! – с верхней палубы раздался голос Дрейка. – Хватит прощаться! Поторопись!
Эван не стал ждать ее ответа и присоединился к своим товарищам. Они шли в поход против Испанской империи.
Рико оказался замечательным проводником. В лесной чащобе, вдали от глаз испанских часовых, он вел англичан и своих людей по только ему известным тропам. Среди ветвей высоких деревьев мелькали ярко окрашенные попугаи. Между узловатыми корнями сновали проворные ящерицы. Временами до слуха путников доносилось хрюканье диких поросят, высматривающих добычу.
– Нога белого человека еще не ступала по этим тропам, – бросил Рико через плечо, обращаясь к Эвану. – Вы – первые.
– Мы польщены, – ответил тот.
Пока они шли, Эван думал об Энни: ее мягких губах, испуганных глазах и страстной реакции тела. Господи, и о чем он только думает? Она – принцесса Тюдор, а он – всего лишь безродный уэльский моряк. В мыслях о девушке не было ничего общего с болезненными воспоминаниями о Касильде, которые он все еще хранил в своем сердце. Ему совершенно не стоило целовать Энни Блайт!
Эван с любопытством рассматривал поросшие сосновыми лесами горные кряжи. Влажный воздух джунглей сменился хрустящей свежестью гор. Ночью на небе зажглись бесчисленные яркие звезды, посылавшие на землю молочный свет.
Когда они достигли водораздела Кордильер, кимаруны пригласили их в маленькую горную деревушку. Во главе с Дрейком отряд оказался за глинобитными стенами поселения. Англичане с интересом рассматривали туземцев. Настороженно мужчины выступили вперед, как бы защищая женщин и детей. Даже когда Рико сообщил, что белые люди – союзники, напряжение не исчезло.
– Да их же в десять раз больше, чем нас, – зашептал Робби Пайк, потянувшись за кинжалом. – Нам отсюда живыми не уйти. Эти черные дьяволы заманили нас в ловушку, чтобы убить. Предлагаю напасть первыми.
Эван схватил, его за запястье и сжал с такой силой, что Пайк вскрикнул от боли.
– Хватит, Робби, – сквозь зубы процедил Эван. – Если ты сделаешь хоть одно угрожающее движение, направленное против этих людей, я сам тебя убью.
– Хорошо сказано, Эван.
Дрейк вышел вперед, снял свою шляпу и низко поклонился туземцам. Он поприветствовал их на плохом испанском, но те смотрели на него молча, не выказывая никаких чувств. Но, когда он достал отличный, с костяной ручкой, нож и подал его одному из воинов, стена недоверия постепенно стала рушиться. Вскоре улыбки Дрейка окончательно развеяли их робость, и они начали возбужденно переговариваться. Многим не терпелось высказать свою ненависть к испанцам. Они показывали шрамы и клейма, полученные ими в неволе, до побега.
Приняв бутыль из тыквы, наполненную нектаром гуавы, Дрейк хлопнул Рико по плечу:
– Ты и твой народ – лучшие друзья, которых только может пожелать человек.
– Ты относишься к нам как к братьям, уважаешь наши обычаи. Ты заслужил доверие кимарунов, – Рико устремил на Эвана понимающий взгляд.
– Клянусь Богом, наш союз принесет смерть испанцам, – заверил его Дрейк.
– Пойдемте, – Рико подошел и жестом пригласил Дрейка и Эвана следовать за ним на край деревни. – Я хочу вам кое-что показать.
Дрейк и Эван обменялись взглядами. По горящим глазам Дрейка Эван понял, что друг его ожидал увидеть спрятанные сокровища испанцев. Но кому, как не Эвану, было знать, что кимаруны не ценили золота, оно не могло утолить их голода или успокоить их души. Рико привел их к дереву невероятных размеров. Три человека, взявшись за руки, с трудом могли бы обхватить его ствол. В стволе были вырублены ступени. Высоко, в темноте переплетавшихся ветвей, покоилась платформа, сделанная из связанных между собой жердей. С этой высоты кимарунам открывался широкий вид на окрестности, на многие мили вокруг.
Эван вслед за Дрейком и Рико вскарабкался на платформу, и его охватило возбуждение. Мужчины стояли высоко на дереве, и прохладный горный ветер трепал им волосы. Перед ними волнующимся морем расстилалась широкая зеленая долина. Воздух был так чист, что Эвану сначала показалось, будто он видит то место, где они оставили «Паско». Интересно, подумал он, что делает сейчас Энни, что занимает ее мысли?
Но он тут же постарался отогнать от себя этот вздор.
– Посмотрите сюда, – Рико подошел к западному краю платформы и отодвинул мешающую обзору ветку.
Эван взглянул, и у него захватило дух. За горами, деревьями и долинами поблескивало туманное синее марево.
Тихий океан.
Огромный, бесконечный, с извивающейся по краям линией горизонта, он был далек и необъятен.
Эван почувствовал внутреннее волнение. Открывшийся взору вид притягивал его, подобно магниту.
Услышав позади глухой стук, он обернулся. Это Дрейк упал на колени. Он протянул руки на запад, и в глазах его засветилось нескрываемое удивление.
– Эван! – сдавленным шепотом проговорил он. – Это великое южное море! Величайший из океанов!
– Да, Фрэнсис. Мы первые из англичан, кто видит это.
Дрейк, сжав кулак, взметнул руку к небу.
– Я призываю Господа в свидетели. Когда-нибудь настанет день, и я переплыву этот океан. Пусть этот обет связывает меня до тех пор, пока я не добьюсь успеха.
Эван тоже почувствовал, как по нему прокатилась волна возбуждения, и жажда приключений с новой силой охватила его. Его рука вслед за рукой Дрейка взметнулась вверх и застыла рядом с ней.
– И до тех пор, пока ты не прогонишь меня, я буду следовать за тобой, Фрэнсис. Господи, благослови!
Поросшие деревьями горы укрывали пиратов два дня, пока те спускались в долины Панамы. Затем перед ними раскинулись пампасы – бескрайнее море травы, представляющее для них большую опасность, так как ничто больше не скрывало их передвижение. У Эвана ныли ноги и спина. Они шли, пригнувшись, нагруженные провизией и оружием, опасаясь испанских постов. Люди истекали потом и еле переводили дыхание. Нещадно палило солнце. Не прекращающийся ни днем, ни ночью ветер колыхал высокую пожухлую траву.
– Думаю, мы заблудились, – пробормотал Робби Пайк. – Не вижу на горизонте никакого сияющего золотом города, – он надолго приложился к фляге с огненной водой. – По-моему, эти кимаруны ведут нас не туда, куда надо.
Эван повернулся к нему и оскалился:
– Полегче с выпивкой, мистер Пайк. Мы уже близко. Тебе еще понадобятся мозги.
– Близко, – проворчал Пайк. – Скажи-ка, когда ты успел стать знатоком Испанской империи? – на его мокрых губах заиграла ехидная ухмылка. – А, твоя маленькая шлюшка, да? Это она шепчет тебе на ухо секреты империи, когда вы развлекаетесь?
Эван ударил его кулаком в челюсть. Пайк пошатнулся и рухнул на землю. Остальные, окружив их, не вмешивались, с явным интересом наблюдая за поединком. Пайк явно был готов к кулачному бою, но Эван не собирался задерживаться из-за этого и, нагнувшись, потянул его за шиворот.
– Вставай, – сквозь зубы процедил он и подтолкнул Робби.
Тот застонал, обеими руками схватившись за челюсть.
– Ты ранил меня.
– С тобой еще не то будет, если ты еще раз хотя бы подумаешь об этой девушке.
На вершине холма Пайк споткнулся и повалился на колени. Эван за волосы приподнял его голову:
– Смотрите, мистер Пайк, быть может, это удовлетворит вас?
Пайк, прищурившись, взглянул на волнующуюся травой пампу. Над океаном травы струился водянистый жар.
– Хвала небесам, – в изумлении проговорил он.
Там, вдали, поднимался сверкающий город.
Чтобы не портить первого впечатления, Эван отпустил Пайка и отошел от него.
В нестерпимо синее небо устремились шпили и башни Панамы. В бухте стояло много кораблей, предназначенных, по-видимому, для доставки сокровищ из Перу.
– Потрясающе! – восторженно прошептал Дрейк. – Более впечатляюще, чем я мог себе представить. Клянусь Богом, Эван, мы наполним сундуки Англии таким количеством золота, о котором наша королева и не мечтала. – С этими словами он хлопнул Эвана по плечу.
– Наша королева многое способна себе вообразить… – возразил Эван.
Дрейк жестом подозвал к себе Рико и кимарунов.
– Кто-то должен пойти в город сегодня ночью. Нам нужны последние сведения о караване.
Кимаруны понимающе переглянулись и быстро заговорили на своем языке.
Наконец вперед шагнул сам Рико:
– Я пойду, англичанин.
– Я с тобой, – тут же отозвался Эван.
Когда они спускались с холма, Эван спросил Рико:
– Что говорили твои люди, почему не было добровольцев?
Рико не спускал с города мрачного взгляда.
– Потому что идти в Панаму – самоубийство.
Родриго стоял у окна своей комнаты и смотрел в ночь. Все было тихо. В районе бухты светились огнем только несколько окон. На покачивающихся на воде кораблях поблескивали кормовые фонари. Скоро город будет оживленным и днем, и ночью, потому что в Номбре-де-Диос вот-вот должен прибыть корабль из Панамы.
Обычно он с нетерпением ждал этого события, но теперь вдруг подумал о том, что, по сути дела, испанцы грабят Новый Свет. Они, как скопище муравьев, роют сокровища на рудниках Потоси и Перу, нагружают горы драгоценных металлов на корабли и потом переправляют их в Панаму. Там золото и серебро превращают в слитки – бесценные кирпичики, добытые из земли трудом рабов, переправляемые затем по перешейку. Да, их труд значит не больше мышиной суеты.
В сердце Родриго поселилась тоска. Вот уже полгода он мечется по побережью, обыскивая корабли, посылая распоряжения, допрашивая контрабандистов, чтобы хоть что-нибудь узнать об Энни. Но все его усилия пока не принесли никаких результатов, а отряд нанятых им солдат занимался только тем, что набивал свои желудки пищей, запивая ее добрым вином.
– Прости меня, Филипп, – прошептал он в пустоту ночи. – Я потерял девочку. Ты доверил мне свою дочь, а я ее потерял.
Родриго ударил кулаком по подоконнику, на него посыпалась пыль штукатурки; Казалось, что Энни просто исчезла с лица земли, как пушинка, подхваченная порывом ветра.
Английские пираты похитили девушку в ночь нападения на город, и Родриго лихорадочно искал ответ на один-единственный вопрос: откуда они узнали, кто она, ведь он и Энни были предельно осторожны, меняя место жительства, они ни словом ни с кем не обмолвились о ее происхождении.
И все же кто-то обнаружил, что Энни состоит в родстве с Елизаветой Английской. Эта мысль вызвала у Родриго воспоминания, от которых мурашки побежали по спине: разоренная усадьба Гема-дель-Мар в Санто-Доминго. Возможно, некто обнаружил там какую-то подсказку, которая помогла разгадать и всю головоломку в целом.
– Ты никому не рассказывал об этом, Филипп? – вслух спросил Родриго. – Я знаю, это на тебя не похоже, тем более, что речь шла о жизни твоих близких. Но не представляю себе, как еще они могли узнать ее секрет.
Воспользовавшись знанием дипломатического шифра, Родриго послал письмо испанскому послу в Англии… Он молил Господа, чтобы ответ на его депешу пришел как можно быстрее. Может быть, в Англии уже появился незнакомец с огненно-рыжими волосами, или незнакомка.
Внезапно его охватил ужас. Что, если… Он попытался отогнать эту мысль, но не смог. Что, если английские пираты были посланы, чтобы убить Энни? Незаконные наследники трона редко живут спокойно. Эта мысль изводила его. Англия, не моргнув глазом, пошла на казнь леди Джейн Грей, хотя ей было всего шестнадцать лет. Бедная благочестивая девочка, подталкиваемая к трону интригами своих расчетливых родителей.
Энни вряд ли сможет удостоиться большей чести. Возможно, хищники уже обглодали ее кости, и они белеют где-то под жаром тропического солнца…
Охваченный бессильным гневом, Родриго схватил кубок и бросил его об стену. С металлическим звоном тот упал на пол. В этом звуке выразилось все отчаяние Родриго.
Через несколько минут дверь отворилась, и в комнату вошла Валерия. На ней было легкое платье из неотбеленного хлопка. Не сейчас! Родриго хотелось закричать на нее. Только не сейчас, когда он почти не в силах контролировать себя.
Она плавно пересекла комнату и не спеша подняла погнувшийся кубок. Осторожно поставив его на стол, сказала:
– Поговори со мной, Родриго!
– Я не хочу разговаривать.
Она бросила на него гневный взгляд и подошла ближе:
– А я хочу. Вот уже несколько месяцев я не существую для тебя.
– Прости меня. Ты думаешь, я должен переносить исчезновение Энни легко и радостно.
Она вошла в пятно света, сочившегося сквозь полуприкрытые ставни. От сна ее большие глаза слегка, припухли, густые блестящие волосы волнами падали на плечи и грудь. Загадка ее женского очарования уже давно превратилась для Родриго в медленную пытку.
Родриго посмотрел на Валерию – прекрасную незнакомку, с которой старался не сближаться с тех пор, как увидел впервые.
– Черт возьми, Родриго! – взорвалась она. – Ты думаешь, я не волнуюсь за Энни? Я любила девочку. Мне нравился ее живой ум и добрый характер. Мне очень ее не хватает.
– И ты считаешь, если мы будем плакать друг другу в жилетку, это нам поможет?
– Нет. Но если мы поговорим спокойно, жизнь может стать терпимой.
С Валерией жизнь никогда не будет спокойной. Желание обладать ею сжигало Родриго, испепеляло душу. Вместе с тем он был уверен, что она никогда не будет принадлежать ему. Не физически – на физическую близость Валерия была готова, он это видел, стоило только попросить, – а духовно. Но он никогда не сможет пойти на это с ней. Ему было мало просто переспать с ней. Впервые в жизни ему нужно было от женщины нечто большее, чем несколько часов удовольствия. Кроме близости физической, ему нужна была и близость духовная. Кроме того, он был напуган тем, что желал этого исключительно с Валерией.
– Отправляйся спать, – произнес он.
– Я не уйду, пока ты не объяснишь, почему не можешь разговаривать со мной, почему не можешь находиться рядом? Клянусь, ты даже со слугами более любезен.
– А почему вы думаете, – подчеркнуто официальным тоном выдавил из себя Родриго, переходя на «вы», – что вы в этом доме значите больше, чем слуга?
В бледном лунном свете ему было видно, что Валерия побледнела как полотно.
– Я значу меньше, это для меня очевидно.
Очень медленно она отвернулась от него, но не успела сделать и шага, как Родриго развернул ее и заключил в свои объятия. Ее тело оказалось призывно мягким и опасно податливым.
– Ай, mujer, – прошептал он, вдыхая аромат ее распущенных волос. – Я не могу больше притворяться, – прошептал он. – Я хочу вас.
Валерия отстранилась и строго посмотрела на него:
– Это и есть причина вашей жестокости? Вашей отстраненности?
Он провел пальцем по ее плечам и рукам:
– Вы сводите меня с ума, Валерия.
У нее на губах появилась лукавая улыбка.
– Поверьте, это никогда не входило в мои намерения. Хотя, должна заметить, это интересное положение.
Родриго отдернул руки от ее руки, будто обжегся.
– Уходите, – хрипло сказал он. – Уходите скорее, пока я не попросил вас остаться.
– И заставить вас гадать, каким был бы мой ответ?
Родриго резко отвернулся и уставился в окно. Ему было нестерпимо больно видеть ее, ее огромные мягкие глаза и себя со всеми недостатками, отражающегося в них.
– Будьте вы прокляты, – пробормотал он.
– Почему? – не унималась она. – Почему вы проклинаете меня?
– Да потому, что вы достойнейшая женщина, и если я хотя бы один раз поцелую вас, то мне мало будет переспать с вами, я захочу, чтобы вы остались со мной навсегда, – и, прежде чем успел остановиться, он выпалил, – как моя жена.
– А почему вы думаете, – еле слышно прошептала Валерия, – что я откажусь стать вашей женой?
Он повернулся и в изумлении посмотрел на нее:
– Но вы же еврейка.
Она гордо вскинула голову:
– Но я еще и женщина, и хотя люблю свою веру, знаю, в каком мире живу.
– Вы хотите сказать, – в горле у Родриго пересохло, ему было трудно говорить, – вы хотите сказать, что откажетесь от своей веры ради того, чтобы выйти за меня замуж?
Она иронично улыбнулась:
– Не в этой жизни.
Он окаменел, хотя внутри у него бушевал пожар.
– Ваши условия, Валерия?
– Я бы никогда не попросила вас отказаться от своей веры. Думаю, будет только справедливо, если и вы не станете просить меня об этом. Если вы женитесь на мне, то возьмете в жены еврейку, вот и все, – она легонько прикоснулась к его рукаву. – Я понимаю, как это будет опасно для нас, для наших детей. Вы должны очень сильно хотеть этого, чтобы рисковать своим будущим.
Как во сне, Родриго взял Валерию за руку и поднес ее к губам. Жарко поцеловав ее ладонь, он услышал собственный голос:
– Да, пусть будет именно так.
– Но… Родриго…
Где-то в доме послышался скрип дверных петель. Родриго напрягся и почувствовал, что Валерия тоже вслушивается. У него по спине побежали мурашки.
– Оставайтесь здесь, – шепнул он.
Взяв в руки кинжал, он бесшумно выскользнул за дверь и начал спускаться по темной лестнице.
«Скорее всего, кто-нибудь из слуг или солдат захотел перекусить ночью, или…», – успокаивал он себя. Кровь гулко пульсировала в висках.
В дальнем конце дома Родриго услышал легкие шаги. Держась в тени, он, направился в узкий с низким потолком коридор. Он миновал гостиную, где вместе с Валерией они провели немало приятных часов, когда Энни была еще с ними и они не испытывали в присутствии друг друга неловкости, прошел мимо кабинета, где все его бумаги лежали беспорядочными кипами, потому что кроме Энни некому было привести их в порядок.
Наконец в дверях, ведущих во внутренний двор, Родриго увидел темную, закутанную в плащ фигуру непрошеного гостя, пробирающегося к задней лестнице, ведущую комнату Валерии.
От ужаса у него кровь застыла в жилах. Неужели Инквизиция все-таки выследила ее?
Он опустил кинжал, чтобы блеск клинка не выдал его. Когда человек подошел к нижней ступени, Родриго бросился на неизвестного. Оба упали на каменный пол и начали бороться. Незнакомец тяжело дышал и брыкался, худое, гибкое тело извивалось под тяжестью Родриго. Знакомое ругательство вырвалось из уст преступника.
– Святые угодники! Да отпустите же меня!
Ошеломленный Родриго вскочил на ноги и рывком поднял незваного гостя за плечи. За одну секунду он испытал целую гамму чувств: гнев, облегчение и, наконец, радость.
– Энни! – только и сказал он.
