Глава девятая
Основное событие следующего дня оставило Вики на удивление равнодушной. Она проснулась с больным горлом и пересохшими губами. Но ни это, ни общее недомогание не испугало ее. Она знала, что эти неприятные симптомы, напоминающие грипп, были лишь реакцией организма на пыльную бурю; кроме того, она знала, что ее депрессия объясняется совсем не этим.
Во время расчистки откопанного входа от накопившейся грязи и осадков, когда начал проступать мягкий янтарный блеск позолоты, она трудилась вместе со всеми, но как бы отстраненно, как будто глядя откуда-то сверху на себя и своих коллег, истекающих потом рядом с огромной золотой дверью.
Грязь спрессовалась в нечто вроде цемента, заперев дверь лучше, чем это могли бы сделать замок и ключ. Потребовались многие часы тяжелого труда и огромные количества растворителя, прежде чем они смогли наконец отойти в сторону и посмотреть.
Золотая и изысканная, сверкающая в ярком свете солнца, дверь ослепляла своим великолепием. Забытые символы древней цивилизации переплетались в искусно вырезанном рельефе, образуя сложную симметрию.
Итак, момент, которого все они так долго ждали, наступил. Все описания были завершены; каждая деталь была зарисована, сфотографирована и во многих случаях скопирована в гипсе. И обо всех случайностях, которые только мог предвидеть Грант, позаботились. Похоже, все сейчас думали об одном и том же.
Профессор и Грант выступили вперед.
Медленно, маленькими рывками, дверь стала двигаться. Тихий вздох вырвался у многих из собравшихся. Дверь постепенно открывалась, и всеобщее удивление еще больше возросло, когда стало ясно, что она поворачивается на скрытой центральной оси. Никто не шелохнулся. Все ждали, пока Грант шагнет первым в темную неизвестность.
Он помедлил мгновение, которое показалось Вики вечностью, потом она услышала позади голос Лоренса:
— Воздух может быть ядовитым.
Наконец Грант вошел в первый проем. Профессор и доктор Харвинг последовали за ним, а потом и все остальные сгрудились у входа.
Вики увидела в глазах Лоренса озорной огонек и, немного поколебавшись, вошла в другой проем. Полностью открытая дверь образовывала два отдельных входа, которые и дальше разделялись стеной. Вики оглянулась, ища глазами прямоугольник света, и тут же остановилась. Никакого света, кроме лучей их фонариков, не было.
— Тоннель изгибается, — невозмутимым голосом сказал Лоренс, — и кроме того, я думаю, мы понемногу спускаемся вниз.
— Тебе не кажется, что нам лучше вернуться? То есть, я хочу сказать, куда… — Вики забеспокоилась. Судя по всему, два этих тоннеля — или коридора, она не знала, как их лучше назвать, — вовсе не собирались соединяться.
— Ты хочешь вернуться? Или боишься, что может сказать Фэрфакс?
Ее отрицательный ответ звучал не слишком убедительно, и Лоренс взял ее за руку. Она вздохнула, и они двинулись дальше. В этой темноте ощущалась тяжесть времени, тягостная атмосфера тайны, словно окутывающая все твое существо и выпускающая воображение на свободу. Итак, они двигались в глубь истории?
Пальцы Лоренса сжались, и он остановился, поводя фонариком из стороны в сторону. Стена справа кончилась. Перед ними было что-то вроде арки или двери. Лоренс пошел дальше, и они увидели ряд колонн. Квадратные в сечении и сужающиеся кверху, они отбрасывали длинные дрожащие тени в лучах фонарей. Они шли мимо этой огромной колоннады; каждая колонна выступала на мгновение из тьмы, словно молчаливый страж, пока лучи не достигли дальней стены зала. На полу, там, где их ноги стерли тонкий слой пыли, показалась мозаика, похожая на ту, что они видели во внешнем дворике. Перед ними, выступая из стены с изящным фризом, высилась высокая узкая арка.
Послышался приглушенный возглас Лоренса, и она поспешила за ним. Его лицо попало в направленный вверх луч ее фонаря, немедленно превратившись в маску смеющегося сатира со странной печатью зла. Она остановилась как вкопанная и смотрела на него, пока он не пошевелился, разрушив иллюзию.
Лоренс сразу понял, что так смутило ее.
— Ты никогда не пробовала встать перед зеркалом с лампой под подбородком? — не дожидаясь ответа, он взмахнул рукой. — Сначала дамы.
Она вошла в проем, все еще сомневаясь в увиденном.
Войдя вслед за ней, Лоренс присвистнул, что показалось Вики настоящим святотатством, нарушившим колдовское очарование этого места.
Внутренне помещение храма было квадратным по форме и меньших размеров, чем то, откуда они только что вышли. В стенах были вырублены ряды ниш, в каждой из которых находилась длинная узкая табличка, прикрепленная на высоте плеч. В одной из ниш они увидели какой-то предмет с решеткой из тусклого металла. Вики не стала к нему прикасаться, но Лоренс осторожно вынул его из ниши и опустил палец в темный порошок, насыпанный в небольшое углубление внизу.
— Какое-то благовоние, — предположил он, поставив предмет обратно и переходя к следующей нише. — А это похоже на мой знак зодиака, — заметил он, рассматривая рельеф, изображающий человека с неким сосудом на плече.
— Водолей? — спросила Вики.
Он ухмыльнулся.
— Насколько мне известно, вавилоняне первыми занялись всеми этими астрологическими делами.
Он снова взял Вики за руку и повел ее к центру храма.
Три невысокие ступени, высеченные между двумя массивными колоннами, поднимались на возвышение, где виднелся покрытый пылью жертвенник. Когда-то его покрывал роскошный полог, но теперь только полуистлевшие нити напоминали о великолепных вышивках. Сквозь лохмотья проглядывала серая поверхность камня, испещренная трещинами. Но глаза двух людей были прикованы к предмету, слабо поблескивавшему в сошедшихся вместе лучах их фонарей.
У Лоренса вырвался хриплый вздох, когда он наклонился вперед, чтобы рассмотреть предмет получше. Скрадывающий цвета налет времени не мог скрыть блеска золота. Это была прекрасная статуэтка, инкрустированная геммами и растительным орнаментом. Вики не могла оторвать от нее глаз, молясь, чтобы Лоренс не трогал это чудо. О, если бы только Грант был здесь, с ними, в момент открытия, думала она, слушая Лоренса.
— Да, это находка — не думаю, чтобы я ошибся. Интересно, как она сохранилась. Похоже, здесь до нас никто не побывал.
Вики повернулась к задней части возвышения. Маленький движущийся круг света вырывал из тьмы все новые загадочные символы и резные узоры. Внезапно она задрожала, почувствовав, будто кто-то смотрит на нее, кто-то чужой. Она попыталась не обращать внимание на это жуткое ощущение и собиралась уже повернуться к Лоренсу, когда вдруг споткнулась и ощутила, как под ее ногой что-то движется. В тот же момент Лоренс направил фонарик вверх, и она чуть не закричала. Над ней возвышалась высеченная из камня фигура. Она отпрыгнула назад, и Лоренс поймал ее за руку.
— Спокойно, дорогая — это всего лишь дальний родственник Мыслителя.
Дрожа, она протянула руку, чтобы прикоснуться к холодному твердому камню.
Лоренс подошел поближе.
— Смотри, Вики, — внезапно сказал он. — Глаз. Я уверен, что это какой-то драгоценный камень. — Им овладело нетерпение. — Точно сможем сказать только когда счистим грязь.
Вики встала на цыпочки.
— Точно! Лори, второй глаз выпал. Или его вынули и похитили.
— Они взяли бы оба. — Он обернулся. — Вики, что вы делаешь?
Не обращая внимания на пыль, она ползала по полу у его ног.
— Я только что стояла на нем! Он укатился по ступенькам. Нашла! Посвети сюда, пожалуйста.
Она потерла что-то о куртку и протянула руки.
Увлекшись, она не заметила человека, стоявшего у колоннады и наблюдавшего эту сцену, освещенную упавшим фонариком.
Вики в обрамлении массивной арки представляла собой довольно любопытную и привлекательную картину, стоя на коленях под сенью огромного идола. Она протянула сложенные ладони к Лоренсу, подняв ярко освещенное юное лицо. Он поднял ее на ноги и игривым жестом приобнял за талию.
— А ты умная девочка. — В голосе Лоренса послышались одновременно нежность и добрая ирония. — На этот раз ты сорвала банк. — Изумруд — это прелесть.
Он взял камень у нее из рук и покатал его на ладони.
Внезапно Вики помрачнела.
— Мы должны вернуться и найти остальных, — с беспокойством сказала она.
— Слишком поздно.
Она увидела улыбку на лице Лоренса и резко обернулась, вскрикнув от испуга — послышались шаги и приглушенные голоса. Она увидела в проеме арки высокую фигуру Гранта Фэрфакса и невольно шагнула в его сторону. Лоренс тем временем беззаботно сказал:
— Посмотрите, что мы нашли.
Вики увидела недовольство на лице Гранта, и у нее сжалось сердце. Она остановилась, надеясь, что выражение этих глаз, устремленных на Лоренса, смягчится, но поняла, что этого не случится, когда они взглянули прямо на нее. В голосе Гранта звенел металл, отражаясь от стен подземелья:
— Почему вы отделились от группы? Вы не имели права идти вдвоем.
— Я не знала, что там было два отдельных входа. Я… Я прошу прощения, — пробормотала она, не находя смелости встретить его безжалостный взгляд. — Я… Я думала…
— Неважно, что вы думали, — перебил он. — В следующий раз делайте то, что вам скажут. Другой проход обвалился — там не пройти.
— О, — пискнула она, заметив невозмутимую ухмылку Лоренса, явно намекавшую на ее малодушие. Потом она увидела не слишком дружелюбное лицо отца, появившегося на заднем плане.
— Надеюсь, у вас хватило ума ничего не трогать, — Грант прошел мимо, не отреагировав на ее попытку объяснить, откуда взялся камень. Она отошла назад с несчастным лицом, в то время как среди присутствующих разгорелась оживленная дискуссия.
День прошел за установкой освещения и фотографированием деталей подземного храма. Вечером, перед тем как группа отправилась в лагерь, дверь была запечатана.
Вики растянулась на кровати, думая о своей не только физической усталости и примирившись со своим нежеланием переодеваться и идти к людям. Выговор Гранта уязвил ее сильнее, чем ей хотелось бы думать. Не столько его слова сами по себе — в конце концов, она действительно провинилась — сколько то, что он отругал одну ее. Почему Лоренсу никто ничего не сказал?
Она встала и сбросила грязную одежду. Если она спрячется здесь, кто-нибудь непременно выскажется по этому поводу, и Грант решит, что она дуется. Если, конечно, вообще заметит ее отсутствие, — сердито сказала она сама себе. Но уж Лоренс точно заметит.
Гул голосов и теплый дымный воздух окружил ее, когда она вошла в столовую. Все они были здесь: шумные, оживленные, с интересом обсуждающие сегодняшний день и планирующие завтрашний.
Она вяло начала есть, не чувствуя настоящего аппетита, и слушала долетавшие до нее обрывки разговора. Вскоре она отодвинула тарелку в сторону и положила голову на руки. Взгляд ее невольно обратился к четкому профилю человека, который никогда не покидал ее мыслей с… неужели только со вчерашнего дня? Она одернула себя, в очередной раз возненавидев свою слабость, и стала смотреть в другую сторону, немедленно встретив задумчивый взгляд Лоренса, незаметно севшего напротив нее.
— Устала? — участливо спросил он.
— Немного, — призналась она. — Наверное, из-за вчерашнего.
— Неудивительно. Такие вещи сильно действуют на нервы. Могу только сказать — я лично рад, что меня не было в том грузовике, когда он перевернулся. — Он помолчал, потом добавил с хитрой ухмылкой. — А после сегодняшнего спектакля я готов поспорить, что Фэрфакс — не самый большой любитель женских нервов.
— Я действительно немного испугалась, — тихо призналась она и переменила тему. — А что ты думаешь о сегодняшнем достижении?
— Это исключительно важно, — без колебаний ответил Лоренс. — По крайней мере для некоторой части здешнего общества. Мы можем заполнить еще один пробел в истории ранних цивилизаций. Это, впрочем, не моя область.
Он замолчал, и Финч засмеялся.
— Это явно потрясло Лео.
— Да, это заметно. — Улыбка ушла с лица Лоренса. — Интересно, что он знает.
— О чем?
— О ценности той штучки, которую мы сегодня нашли.
— Думаешь, не спереть ли ее, старик? — Финч ухмыльнулся.
— Я первым войду в долю. А ты, Вики? Может, сбежим в лунную ночку, а потом сыграем свадьбу на то, что нам достанется?
Тут ей полагалось засмеяться. Финч сел на место и глотнул своего холодного кофе. Вдруг он поставил чашку на стол и сунул руку в карман.
— Я вспомнил, что хотел тебе кое-что показать, — он достал какое-то письмо. — Что ты об этом думаешь?
— Ты опять отвергнут? — Лоренс взял письмо и открыл его.
— Вряд ли — это от моей сестры, которая работает сиделкой.
Вики допила кофе и покачала головой, когда Финч подвинул к ней кофейник. Лоренс положил тонкий листок на стол и в ответ на вопросительный взгляд Финча пробормотал уклончивое «не знаю, не знаю».
— Нужно признать удивительное совпадение имен. Если это, конечно, совпадение, — медленно проговорил Финч. — Но странно, что… ну, что мы ничего не слышали.
— Что же здесь странного? — спокойно сказал Лоренс. — Если бы ты был на его месте, ты стал бы обсуждать это с каждым встречным? Лично я бы не стал. Если это правда, очень жаль.
Глядя на них, Вики все больше и больше раздражалась. Она всегда считала, что обсуждать с кем-то свою личную переписку — занятие просто отвратительное. Ведь ясно, что автор писал письмо исключительно для получателя. То, что двое взрослых мужчин могли так сплетничать, словно две старухи за чашкой чая, свидетельствовало об отсутствии у них уважения к личной жизни других, думала Вики, не скрывая своего неодобрения. Потом она увидела в лице Финча подлинную озабоченность и решила, что, пожалуй, слишком строго их судит. В лицах обоих собеседников не было и намека на злорадность.
— Извини, Вики. Мы не собирались утаивать что-то от тебя.
Ей не хотелось брать лежащее перед ней письмо, не хотелось делать вид, будто ей безумно интересен незнакомый человек или анекдот, который так заинтриговал ее коллег. Она взглянула на листок как раз в тот момент, когда со стороны центрального стола раздался взрыв хохота. Грант возразил кому-то веселым голосом, на что Лоренс заметил:
— Похоже, все это не слишком его беспокоит. Думаю, твоя сестра что-то перепутала, Финч.
Тонкий листок затрепетал в руке Вики, и пальцы ее внезапно похолодели. Из мешанины незнакомого почерка на нее смотрело знакомое имя. Пока она просматривала письмо, которого вовсе не собиралась читать, собеседники, казалось, ушли куда-то далеко-далеко.
Обратным адресом была психиатрическая больница на севере Англии. Первый абзац содержал касающиеся исключительно Финча сведения и был написан в легкомысленной манере, чем-то напоминающей самого Финча. Затем изящная ручка сиделки перешла к следующей теме:
«Хочу рассказать тебе еще вот о чем, дорогой, хотя по закону я не имею права упоминать имен пациентов. В мое последнее дежурство перед тем, как я перешла в „Блок“, к нам из „Брайар-Хилл“ перевели новую пациентку. Ее зовут миссис Фэрфакс — темноволосая, хрупкая, маленькая женщина. Той ночью она никак не могла уснуть и ужасно беспокоилась о ком-то по имени Пенни. Рядом с ее кроватью была фотография маленькой девочки, такой светлой и радостной. Еще она упоминала имя „Грант“. Вряд ли я бы об этом вспомнила, если бы на следующий день не получила твоего письма, в котором ты рассказываешь о своем начальнике экспедиции. Я сразу вспомнила это имя. Если бы к миссис Фэрфакс вернулась способность здраво мыслить, я могла бы рассказать ей о тебе, впрочем, не знаю, помогло бы это ей. И потом, вполне возможно, что она не имеет к твоему начальнику никакого отношения. Но все же имя довольно необычное…»
Вики закрыла глаза, чтобы не видеть пляшущих строчек.
Она вспомнила те два снимка, которые он уронил, когда они были в Закирии. «Такой светлой и радостной», — точно такими же словами она могла бы передать и свое впечатление. Если бы она тогда среагировала быстрее и подхватила их, Грант, наверное, рассказал бы ей о Пенни. Но она не выказала ни малейшего интереса, и он ничего не сказал. Да с чего он должен был ей рассказывать? Это не ее дело. Пенни вполне могла оказаться просто маленькой знакомой Гранта. Холодный голос рассудка говорил Вики, что мужчина не станет брать с собой в далекое путешествие фотографии ребенка, если только этот ребенок не близок его сердцу, как…
Вики наклонила голову. С каждым мгновением ее уверенность становилась все тверже. Грант из письма сиделки Лесли и человек, сидящий недалеко от нее, — одно и то же лицо. Лоренс был прав, Грант ни за что не станет говорить о таком ужасном ударе судьбы.
Последние тлеющие угольки неприязни Вики к этому человеку, уже почти погашенные ее быстро расцветавшей любовью, были залиты потоком сострадания.
Внезапно она почувствовала, что больше не может здесь находиться. Пришлось воспользоваться первым из пришедших в голову предлогов.
— Что-то у меня голова разболелась. Здесь так жарко.
Ей даже удалось улыбнуться перед уходом, но уход пришлось на некоторое время отложить.
— О, мисс Харвинг. Одну минутку, пожалуйста. — Это несколько церемонное обращение заставило ее остановиться, и она увидела Генри Свендсена, приближающегося к ней твердой неторопливой походкой.
— Я понимаю, насколько вы были заняты последние два дня, — начал он, — но если бы вы соблаговолили уделить некоторое время моим пленкам… — он помедлил, торопливо оглянувшись, — причем как можно скорее, я был бы вам весьма признателен. У меня в кармане еще одна, если позволите.
Почувствовав угрызения совести, она вспомнила о пленках, которые принес ей Финч накануне ее отъезда в Закирию. Она совершенно забыла об их существовании.
Генри Свендсен прервал ее оправдания и мягко сказал:
— Есть одна очень важная вещь. Я должен просить вас не делать ни одного лишнего отпечатка кроме тех, которые вы сделаете для меня. — Он пристально смотрел ей прямо в глаза. — Я наслышан о вашем благоразумии, но хотел бы услышать гарантии лично от вас. Вы понимаете меня? Ни одного лишнего отпечатка.
Вики холодно посмотрела на него.
— Никто и никогда не узнает об их существовании, кроме вас и меня. Вы это имеете в виду?
— Именно это. — Он едва заметно кивнул. — Спасибо, мисс Харвинг.
Как будто кому-то нужны его драгоценные снимки, думала она, закрывая за собой дверь столовой и с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. В любое другое время ее бы позабавили мольбы этого маленького человечка о секретности. Дойдя до своей пристройки, она обнаружила, что использованный ею предлог был истинной правдой — у нее действительно болела голова. Она приняла аспирин, погасила свет и легла. Через какое-то время боль утихла, но Вики никак не могла успокоиться. Она села и потянулась за курткой, склоняясь к тому, чтобы открыть лабораторию и начать проявку пленок. Она нерешительно повертела ключ в руках, но потом все же бросила его на ящик, служивший столом, на который швырялись все ненужные в данный момент предметы. Пленки могут подождать, а она лучше немного прогуляется.
Выйдя наружу, она прошла по затененному проулку между лабораторией и ее домиком, потом спустилась к реке. На берегу была скала необычной формы, образующая нишу, в которой было удивительно удобно сидеть. Она закурила сигарету и стала смотреть на ленивый дымок, поднимавшийся вверх и исчезавший в чистом воздухе. Это продолжалось довольно долго; ей хотелось навсегда остаться в этом состоянии полной отрешенности.
Она почувствовала пальцами тепло, сигнализирующее о том, что сигарета скоро догорит, и вздохнула, отказываясь двигаться. Но все же пришлось вставать и на затекших ногах возвращаться обратно. Из лагеря доносились кристально чистые звуки — голоса, смех, пожелания спокойной ночи.
Неслышно ступая обутыми в сандалии ногами, Вики обошла угол своего домика и вступила в тень. Внезапно она остановилась, с трудом удержавшись, чтобы не вскрикнуть — скорее от удивления, чем от страха. Кто-то пытался открыть дверь фотолаборатории слева от нее. Она могла различить лишь смутный силуэт. Вики помотала головой, не веря, что ей это не почудилось, но тут же услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа и щелчок открывшегося замка.
Изумление сменилось негодованием. Все в лагере признавали лабораторию ее владениями. Она потянулась за своим ключом, шагнув вперед, чтобы разобраться с самозванцем, и пока ее пальцы тщетно пытались нащупать холодный металл, незнакомец внезапно повернулся к ней и направил луч мощного фонаря прямо ей в глаза.
За несколько мгновений, которые прошли, пока она терла глаза, наглец исчез. Она попыталась догнать его, но глухой звук шагов быстро затих; она остановилась в нерешительности рядом со складом. Кто бы это ни был, он легко мог спрятаться в любом из многочисленных укрытий среди домиков, грузовиков и разбросанного повсюду оборудования. Придя в ярость оттого, что дала себя провести с помощью одного из самых древних трюков, Вики вернулась в свою пристройку.
Зачем кому-то понадобилось входить в фотолабораторию ночью и тайно — это было выше ее понимания. Опасаться того, что она потеряла ключ, ей долго не пришлось — она вспомнила, что оставила его на ящике вместе со всем остальным содержимым карманов, когда переодевалась сегодня вечером.
Она закусила губу и, все еще не веря, во второй раз перебрала лежавшие на ящике предметы. Целая пачка сигарет, пилочка для ногтей, носовой платок, темные очки, три других ключа — ключа от лаборатории нет. Она торопливо, но тщательно перерыла всю комнату, хотя и была уверена, что не ошиблась; потом присела на край кровати, понимая, что чувствует холод не только из-за ночной прохлады.
Смысл произошедшего медленно доходил до нее. Вики стала дрожать и немного испугалась. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить себя снова выйти на улицу, снять открытый замок и повесить новый — от ее чемодана.
— В отличие от вашего отца я, боюсь, не смогу похвалить вас за эти фантазии. Вы уверены, Вики?
Голос Гранта был усталым, как будто утеря ключа имела мало значения по сравнению с другими его заботами.
— Вы не могли просто потерять его и придумать все остальное? — нетерпеливо спросил он.
— Я ничего не придумываю, — сказала она. — Я не больше вашего знаю, как все это следует понимать. Но я его не теряла. — В том, как она задрала подбородок, явственно чувствовался вызов. — А открытый замок? И фонарик, направленный мне в глаза?
Он ничего не ответил, и Вики продолжала:
— Так или иначе, мне нужен другой ключ или новый замок.
— Если вы обещаете получше за ним следить.
Вики начала раздражаться. Судя по всему, ее рассказ его не убедил.
— Ключ был украден из моего домика. Или позаимствован, если вам не нравится это слово. Я его не теряла.
— Хорошо, я вам верю. Хотите пустить по следу ищейку?
Вики чуть не взорвалась от злости. Ну почему никто не воспринимает ее серьезно? Отец отреагировал примерно так же, когда она рассказала ему о случившемся. Прежде чем ей удалось придумать остроумный ответ, Грант протянул ей ключ от склада и велел самой найти то, что нужно.
— Кстати, — сказал он, когда Вики уже собиралась уходить, — вы говорили об этом кому-нибудь еще?
— Нет, только папе. Сегодня утром. Бедный папа, — добавила она, — я, по-моему, все время пристаю к нему, когда он бреется.
— Я заметил это за завтраком, — Грант рассеянно улыбнулся. — Я думаю, не стоит рассказывать об этом эпизоде двум вашим, — он немного помедлил, — приятелям.
Она знала это ощущение, столько раз испытанное в школе — когда тебе мягко, но неуклонно дают понять, кто здесь главный. На компании в школе смотрели неодобрительно, и такое же неодобрение она почувствовала в этом намеке на Финча и Лоренса. Подавив протест, она спокойно ответила:
— Хорошо. Для меня есть сегодня какие-то особые поручения? Мне нужно проявить и напечатать массу пленок.
Его глаза сузились, то ли из-за солнечного света, то ли из-за каких-то неизвестных ей мыслей. Довольно долго он стоял перед ней, ничего не говоря, и она почувствовала, как краснеет под его взглядом. Потом он как будто пришел в себя, похлопал ее по плечу и улыбнулся.
— Нет. Занимайтесь проявкой. Я скажу вам за ланчем, если что-то появится. Сегодня утром мы хотим попытаться расчистить этот проход, так что ничего интересного вы не пропустите. А, еще…
— Да? — она уже повернулась, чтобы уходить.
— Не переживайте из-за этого происшествия с ключом.
— Как я могу не переживать? — она безнадежно махнула рукой. — Я понимаю, что это означает обвинение против одного из нас, но не знаю, как еще он мог пропасть.
— И еще одно. — Его лицо помрачнело. — Если у вас будут еще какие-нибудь странные встречи в темноте, просто бегите прочь и вопите что есть силы. Обещайте мне, что не будете пытаться делать что-то сами. Вы поняли? Обещаете?
Она кивнула.
— И запомните: если у вас возникнут какие-то сомнения относительно чего-то или кого-то, какими бы глупыми они вам не показались, скажите о них либо отцу, либо мне, прежде чем поверять их другим.
— У вас есть какие-то причины так говорить? — спросила она. — Кроме того, что вы сказали нам той ночью, когда мы столкнулись с мистером Свендсеном.
— Нет, — он криво улыбнулся. — Разве что внезапный и сильный приступ болезни, обычно приписываемой женскому полу. — Увидев ее удивительное лицо, он улыбнулся шире. — Интуиция. И мне это не очень нравится.
