Глава десятая
Во сне Карен больше не видела знака сатаны, но точно знала, что он еще здесь — и кровью выписан на ее лбу.
Хотя она точно не могла определить, где находится, но смутно догадывалась, что она в плену и предназначена для жертвоприношения. Где-то вдалеке слышались голоса, эхом отдававшиеся в туннеле, ведущем в темницу. Она увидела силуэты мужчин с факелами в руках, длинная процессия направлялась к ней. Вдруг посреди пространства возник алтарь; пританцовывающие фигуры окружили его.
Факелы разогнали ночную тьму, вокруг алтаря полыхал огонь. Позади призрачного пастора раздавалось глухое гневное рычание. Она увидела огромную белую собаку, прикованную цепью к камню. Глаза ее горели, как уголья. Это была одна из тех призрачных собак.
Тут пастор спустил ее с цепи, и в тот же миг бестия набросилась на нее. Карен попыталась увернуться, но дикий зверь сомкнул уже свои зубы на ее плече. От страха она дико закричала.
Кто-то вложил ей нож в руку. Со всей силы вонзила она его лезвие собаке в грудь. Та взвыла,
задергалась, кровь хлынула из ее пасти, и она распростерлась на Карен.
В то же мгновение Карен проснулась, сердце ее бешено колотилось. Легкий шорох в комнате заставил ее насторожиться. Был ли это сон?
Когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела коренастую фигуру, склонившуюся над ее шкатулкой с драгоценностями. В руках у нее был рубин Фоксвортов. Кто-то пытался украсть ее колье.
Исподволь наблюдая за согбенной фигурой, Карен узнала Элти, которая теперь рассматривала камень в слабом мерцании одинокой свечи. И почему она хочет украсть мой рубин? — спрашивала себя Карен.
Медленно положила пожилая дама рубин на место, в шкатулку, приблизилась к кровати и склонилась над девушкой. Потом поцеловала Карен в лоб и прошептала:
— Милое дитя, простишь ли ты меня за то, что я причинила твоей матери?
Сдерживая дыхание, тихими крадущимися шагами Элти вышла из комнаты. Странный запах ладана разливался в воздухе.
Карен не могла поверить своему открытию. Значит, это правда. Мэри Скотт сестра Элти. И Карен спала в кровати своей прародительницы Эльвиры. Со вздохом облегчения погрузилась она в глубокий, на сей раз без кошмаров, сон.
Проснувшись на следующее утро, Карен раздумывала о своей ночной посетительнице. Дорогая Элти! Итак, после того, как она увидела рубин Фоксвортов, последние ее сомнения в отношении Карен развеялись. Карен обвела глазами комнату. Взгляд задержался на закрытых дверцах платяного шкафа. Сейчас ей вспомнилось, что рассказывала Элти: Эльвира в день смерти отказалась покинуть свою комнату через тайный ход.
Здесь, очевидно, кроется разгадка. Потайная дверь вела в кедровый кабинет. Она простукала дерево, которое звучало глухо, выдавая тем самым пустоту. Карен надавила на него. С тихим скрипом дверь подалась назад.
Карен взяла свечу, которая все еще стояла на столе. Перед ней открылся темный узкий проход. Несмотря на страх она вошла в него.
Воздух был затхлым, но Карен безбоязненно прошла и вторую потайную дверь.
Теперь проход несколько расширился, осторожно, сквозь паутину пробиралась она вперед.
Внезапно проход резко повернул влево, по расчетам Карен она уже находилась в западном крыле дома. Она спустилась по узкой винтовой лестнице, смутно различимой в темноте.
Карен услышала глухие звуки голосов, которые сделались громче, когда она к ним приблизилась. Еще несколько поворотов, и ход окончился светлой стеной. Подняв свечу, Карен увидела очертания небольшой двери, но как открыть ее, понять не смогла.
Голоса раздавались теперь совсем близко, казалось, доносились они по другую сторону двери. И. хотя Карен неприятна была паутина, она приложила ухо к стене. Теперь она могла ясно различать голоса.
— Ты эгоистичная и избалованная женщина, Клеа Напье. И становишься обаятельной, лишь когда это тебе выгодно.
Это был голос Элти и звучал он очень сердито.
— Ты для этого позвала меня, мама? — резко вскинулась Клеа. — Если ты только это хочешь мне сказать, зря теряешь время.
Донесся шелест бумаг, и Элти продолжила:
— Я нашла письмо, адресованное тебе твоим адвокатом в Бостоне. Там он дает тебе указания, как объявить меня невменяемой, чтобы вступить во владение моим состоянием. Он приложил также бумаги, которые ты должна подписать, чтобы отправить бедного Чарли в сумасшедший дом.
— Излишне говорить что-либо в ответ, дорогая мама, но если ты настаиваешь, я могу все объяснить. Ты глупая, сентиментальная старая женщина, не способная более принимать решения. Если бы все зависело от тебя и Стивена, то замок со всем добром пропал бы только потому, что у старой полуумной женщины заскок.
— Стивен прав, — печально произнесла Элти, — тебя ничего не остановит, и ты пойдешь по трупам.
— Не будь Стивена, нам бы всем было лучше.
Клеа, казалось, хватала ртом воздух.
— Ты испортила ему жизнь, разрушила брак своей сестры и повинна в ее смерти.
— Дебора была глупой коровой, — сорвалась Клеа. — Да, я помню, было время, когда я находила Стивена привлекательным и хотела завоевать его. Но это время прошло. Несмотря на все свое обаяние и исключительную мужественность, Стивен неудачник. И мне жаль терять время на подобных людей.
— Сострадательный человек не может быть неудачником. Единственным недостатком Стивена является то, что после смерти Деборы он начал пить. Поскольку он испытывает чувство вины и убежден, что повинен в убийстве Деборы. Кроме того, ты отвратила от него его собственную дочь.
— Ты совершенно права, но к сожалению, все это не принесло мне счастья, — зло прошипела Клеа.
— Меня ты, во всяком случае, не запугаешь, как остальных, — предупредила Элти, — за свои шестьдесят пять лет я научилась бороться и так легко не сдамся.
Элти не хватало воздуха, и она сделала паузу.
— А теперь я хочу тебе сказать еще кое-что: Карен Скотт является дочерью моей сестры Мэри. Наступило время, когда ты должна свыкнуться с этой мыслью.
— Что? — вскричала Клеа.
— Да. Позор, но я признаю, что более двадцати лет назад я выгнала Мэри из дома за то, что она ожидала ребенка от мужчины, помолвленного с другой женщиной.
— Но ты же говорила мне, что Мэри умерла. — Голос Клеа становился все пронзительнее.
— К сожалению, она умерла при рождении Карен в убогой больнице. У нее ничего не было. Я заставила ее отказаться от всех прав и оставила ей только рубин Фоксвортов да пару небольших безделушек.
Слезы струились по лицу Карен. Вне всякого сомнения, Элти очень страдала от своего необдуманного поступка. Собственно, Карен должна была бы ненавидеть ее, но испытывала лишь сострадание и любовь к старой женщине.
— Уверена, — продолжала Элти, — что Карен ничего не знает об этом.
— Тем лучше для нас. Клеа облегченно вздохнула.
— Мы попытаемся выдворить ее отсюда, и все закончится.
— Напротив, — возмутилась Элти. — Я собираюсь рассказать ей все и попросить у нее прощения. Кроме того, я вызвала сегодня своего адвоката. Я изменю свое завещание в ее пользу. Ты, она и Стивен после моей смерти наследуете равные доли состояния. Честно говоря, Клеа, тебя следовало бы исключить из-за твоего невозможного поведения и интриг, но я надеюсь, судьба сама накажет тебя однажды.
— Не хватает еще, — вознегодовала Клеа, — чтобы эта незаконнорожденная дочь твоей опустившейся сестры сделалась наследницей! Как только я увижу, что Карен Скотт получит хоты бы цент из наследства, я убью ее!
— Клеа! — задохнулась ее мать. — То, что ты говоришь, это ужасно!
— В самом деле, мама? — издевалась Клеа. — Но это еще не все. Если ты впишешь ее в завещание, я схожу к шерифу и сообщу ему кое-что интересное. Напрасно думаешь, что у тебя все в ажуре. Я догадалась, что это ты являешься автором всех этих историй с привидением, которые потрясли дом в последнее время.
Послышался глухой удар, затем хрип Элти:
— Клеа… на помощь!
— Что такое, мама? — холодно спросила Клеа. — Опять один из твоих приступов?
Раздался ее пронзительный смех.
— Помнишь, врач предупредил: следующий может оказаться смертельным?
— Клеа, пожалуйста… позови врача,
— Конечно, мама, я позову его, но только когда он действительно понадобится, чтобы выдать свидетельство о твоей смерти.
Затем раздался стук высоких каблуков, дверь закрылась и ключ повернулся в замке.
Карен была точно помешанная. По проходу она кинулась в свою комнату. Поскольку она не ориентировалась в западном крыле, то пересекла нижний зал и выскочила в широкий коридор. И вдруг очутилась перед Клеа.
Клеа проницательно посмотрела на Карен своими зелеными глазами, презрительно скривив губы.
— Ну-с, мисс Скотт, наконец, уезжаете?
— Мне надо повидать Элти, — произнесла Карен, призывая себя к спокойствию.
— Сожалею, но моя мать чувствует себя не очень хорошо.
— Вы вызвали врача? — невинно спросила Карен.
— Я как раз иду к телефону, если вас это интересует, — насмешливо парировала Клеа.
— Уверяю вас, что самочувствие вашей матери я принимаю очень близко к сердцу, — воскликнула Карен. — Пожалуйста, покажите мне ее комнату, я должна ее увидеть.
— Моя мать дала строгие указания никого не допускать к ней.
Ответ был однозначным. Карен моментально сориентировалась. Лучшим вариантом было бы прошествовать дальше, не выпуская Клеа из вида. Карен забилась в нишу у лестницы и пронаблюдала, как Клеа вошла в библиотеку. Наступила тишина, но тут через зал прошла Пул с завтраком для Элти.
— Мама не будет сегодня завтракать, она чувствует себя не очень хорошо, — коротко пояснила Клеа.
Пул замерла. Лицо ее осталось неподвижным. Наконец, она произнесла:
— За пятьдесят лет миссис Элти еще ни разу не отказывалась от завтрака.
— Я сейчас вызываю доктора. Он предписал ей строгий покой. Никто не должен ее тревожить.
Когда обе ушли, Карен прокралась в библиотеку. Подняв трубку, она обнаружила, что аппарат молчит. Клеа перерезала провод.
