Глава 3
В половине пятого, когда мы с Крисом вычисляли стоимость заказа, предлагаемого ассоциацией сталелитейщиков, зазвонил телефон. Я быстро подошел к столу и щелкнул клавишей.
— Никаких звонков, Микки, — раздраженно буркнул я и вернулся к черной доске, висевшей на стене. — Давай цифры, Крис.
Его бледно-голубые глаза поблескивали за стеклами очков с металлической оправой. Сейчас у Криса был почти счастливый вид. Как и всегда, когда он говорил о деньгах.
— Еженедельные публикации в четырех сотнях газет, — произнес он своим четким, немного гортанным голосом, — обойдутся в пятьсот пятнадцать тысяч долларов. Наши пятнадцать процентов комиссионных составят семьдесят семь тысяч. Работа художника, размножение и макетирование — тысяча в неделю, пятьдесят две тысячи в год.
— Прекрасно, прекрасно, — нетерпеливо произнес я. — Но справимся ли мы с этой работой? Я не хочу опять сесть в лужу, как год назад с заказом Мейсона.
Он спокойно посмотрел на меня. Я подрядился выполнить за тридцать пять тысяч работу, которая обошлась нам в шестьдесят тысяч. Крис сдержанно улыбнулся.
— За это ты мне и платишь, — заметил он. — Чтобы я удерживал тебя от подобных ошибок.
Я кивнул.
— Во что это обойдется нам?
— Четыре сотни в неделю, — ответил он. — Наш доход составит сто восемь тысяч.
Я улыбнулся Крису.
— Молодец, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Теперь спланируем кампанию.
Позволив себе тень улыбки, он повернулся к доске с закрепленными на ней рекламными эскизами. Десять плакатов образовывали ровный ряд.
Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и обернулся. Микки направилась ко мне.
— Кажется, я просил меня не беспокоить, — выпалил я.
— К вам пришла миссис Шайлер, Бред, — невозмутимо произнесла Микки, не замечая моего раздражения.
Я растерянно уставился на нее.
— Миссис Шайлер? Кто это?
Микки посмотрела на визитную карточку, которую она держала в руке.
— Миссис Хортенс Э. Шайлер, — прочитала она и протянула карточку мне-. — Она сказала, что вы обещали ее принять.
Я взял визитку. Фамилия ничего мне не говорила.
— Я ни с кем не договаривался о встрече. Специально освободил вторую половину дня, чтобы поработать с Крисом.
Как-то странно поглядев на меня, Микки забрала карточку.
— Что мне сказать ей? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Скажи что хочешь. Что я ушел в город или провожу совещание. Выпроводи ее. Нам надо закончить.
Я повернулся лицом к доске.
Из-за спины донесся голос Микки.
— Она сказала, что не обидится, если вы откажетесь принять ее, поскольку вас предупредили совсем недавно. Но завтра она должна вернуться в Вашингтон и хотела бы знать, когда вы сможете встретиться с ней.
Теперь я вспомнил. Это была одна из «девушек»
Эдит.
— Что же ты сразу мне не объяснила? Насчет нее утром звонил Пол. Придется принять миссис Шайлер.
Я задумался.
— Попроси ее подождать несколько минут. Извинись за задержку. Я позвоню тебе, когда освобожусь.
Лицо Микки выражало облегчение.
— Есть, шеф, — отчеканила она и вышла из кабинета.
Я посмотрел на Криса.
— Ладно, годится, — сказал я. — Остальное обсудим утром.
— У тебя будет мало времени на изучение плана до встречи с Мэттом Брэйди и другими членами комитета в два часа дня, — заметил он.
Я направился к столу.
— Ничего не поделаешь, Крис, — обронил я через плечо. — Если окажусь в цейтноте, придется играть с листа. Мне это не впервой.
Он неодобрительно посмотрел на меня.
— Эти ребята весьма зубастые.
— Не волнуйся, Крис. Они сделаны из того же теста, что и мы. Любят женщин, деньги, вино. У них нет крыльев. Мы подберем к ним ключик, как и ко всем прочим.
Договориться можно с кем угодно, надо только понять, что человеку нужно. Сумеем сделать это — получим заказ. Все очень просто.
Он покачал головой. Я нажал кнопку, мысленно посмеиваясь. Бедный старина Крис. Он жил в уходящем мире. Помню его реакцию, когда он впервые узнал о том, что я предложил клиенту женщину. Я испугался, как бы краска, залившая лицо Криса, не стекла на его белоснежный накрахмаленный воротничок.
— О'кей, Микки, — сказал я в переговорное устройство. — Пропусти старуху ко мне.
— Что вы сказали, Бред? — изумленно переспросила она.
— Я говорю — пропусти ко мне старуху. Что с тобой сегодня? Ты оглохла?
— Вы что, не видели ее прежде? — спросила Микки, еле сдерживая смех.
— Нет, — выпалил я. — И надеюсь не видеть в будущем.
Теперь Микки рассмеялась не таясь.
— Десять против одного, что вы измените свое мнение. Если этого не случится, я поверю вам, когда вы в очередной раз скажете, что решили отказаться от общения с женщинами.
В динамике раздался щелчок; я посмотрел на Криса.
— Она спятила, — заявил я.
Он вяло улыбнулся и шагнул к двери. Не успел он дойти до нее, как дверь начала открываться. Крис торопливо отпрянул в сторону, чтобы не удариться.
Я услышал голос Микки.
— Пожалуйста, сюда, миссис Шайлер.
Я начал медленно подниматься из-за стола. В кабинет вошла Микки. Крис посмотрел в приемную. Такого выражения на его лице я еще не видел.
Затем появилась она, и я понял, что означало это выражение. Все-таки его жилы наполнены кровью, а не долларовыми купюрами, подумал я.
Мое лицо тоже, очевидно, не осталось бесстрастным, поскольку Микки, закрывая дверь за собой и Крисом, лукаво улыбнулась. Я понял, что неуверенно иду навстречу посетительнице.
— Миссис Шайлер, — сказал я, протягивая руку. — Бред Ровен.
Она улыбнулась, пожимая мою руку.
— Рада познакомиться с вами, мистер Ровен, — тихо сказала миссис Шайлер. — Эдит много говорила мне о вас.
Ее голос напоминал перезвон колокольчиков.
Я посмотрел на нее. Мне довелось повидать множество женщин. Работая в кинокомпании, я общался с красивейшими женщинами мира. Это входило в мои служебные обязанности. Я мог иметь их в неограниченном количестве. Но эта дама была чем-то особенным.
В ней чувствовалась порода. Передо мной был бриллиант чистейшей воды. Золото высшей пробы. Большие белые орхидеи в витрине цветочного магазина. Нежное утреннее солнце. Июньская изумрудная зелень. Рубиновый портвейн после обеда. Любовная песня Билли Эпстайна.
Ее темно-каштановые волосы, коротко постриженные спереди, сбоку доходили до плеч. Темно-синие, почти фиолетовые глаза казались бездонными озерками.
Лицо было овальным, с высокими скулами, нежным, мягким ртом, скругленным подбородком, чуть вздернутым носиком. Ее ровные зубы сверкали белизной.
Я перевел дыхание и подтянул живот. Внезапно пожалел о том, что слишком редко играл этим летом в теннис и гольф, отчего у меня образовалось маленькое брюшко.
— Называйте меня Бредом, — сказал я, пододвигая к ней кресло. — Пожалуйста, садитесь.
Она села; по-прежнему находясь в состоянии легкого шока, я вернулся за мой большой стол, чтобы прийти в себя.
Я снова взглянул на миссис Шайлер. Она сняла перчатки, и я увидел ее руки — белые, тонкие, с нежно-перламутровым лаком на ногтях. На левой руке у нее было кольцо с крупным бриллиантом.
— Пол предупредил меня о вашем визите, — смущенно произнес я. — Но я не ждал вас так скоро.
Она снова улыбнулась. Комната озарилась светом.
— Называйте меня Элейн.
— Э-лейн, — повторил я за ней.
На лице миссис Шайлер опять появилась улыбка.
— Мне никогда не нравилось имя Хортенс.
Ее голос звучал по-дружески доверительно.
— Не могу простить это маме.
Я усмехнулся.
— Понимаю. Родители нарекли меня Бернардом. Все звали меня Берни.
Она достала сигарету из плоского золотого портсигара, и я едва не расшиб себе лоб, поспешив обойти стол и поднести ей огонь. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым.
Я вернулся к своему креслу и сел; в душе у меня происходила борьба. Я не мог понять причину.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Эдит посоветовала обратиться к вам, потому что, — она тихо засмеялась, — вы — единственный человек в мире, способный помочь мне.
Я тоже позволил себе рассмеяться. Я начал успокаиваться. Почувствовал себя в своей тарелке. Старая, как мир, лесть. Снова посмотрел на миссис Шайлер. Понял, что выбило меня из колеи — я ожидал увидеть копию Эдит.
— Каким образом? — спросил я.
— Меня выбрали председателем нашего местного комитета по профилактике полиомиелита, и я подумала, что вы можете помочь мне спланировать эффективную кампанию, способную дать ощутимые результаты.
Она выжидательно посмотрела на меня.
Моя симпатия к ней мигом улетучилась. Как бы ни выглядела миссис Шайлер, прежде всего она была «девушкой» Эдит. Ее волновало только одно — как бы захватить побольше газетной площади. Я испытал разочарование.
Сам не знаю, почему это произошло. Все эти светские дамы одинаковы. Мечтают об известности, жаждут внимания прессы. Я поднялся.
— Буду рад помочь вам, миссис Шайлер, — сухо сказал я. — Если вы оставите моей секретарше ваш адрес и информацию о деятельности вашей организации или о вас лично, мы постараемся создать вам соответствующие имидж в прессе и широкое паблисити.
Она смотрела на меня с некоторым удивлением. Ее глаза выражали недоумение по поводу такого финала нашей беседы.
— Это все, что вы можете сделать, мистер Ровен? — недоверчиво спросила она.
Я раздраженно взглянул на нее. Меня тошнило от этих пустышек, которые приходили на заседания своих комитетов в норковых шубах.
— Разве вам нужно не это, миссис Шайлер? — с ядом в голосе произнес я. — Мы не можем заранее назвать суммарный объем публикаций, который нам удастся реализовать, но кое-что мы вам обеспечим. Вы ведь пришли сюда за этим?
Она плотно сомкнула губы. Глаза ее стали холодными, мрачными. Она встала, бросила сигарету в пепельницу. Взяла сумочку, лежавшую на кресле. Когда миссис Шайлер снова повернулась ко мне, ее лицо было таким же негодующим, холодным, как глаза.
— Вы не правильно меня поняли, мистер Ровен. Я не ищу личной известности. Я сыта ею. Я пришла сюда только за тем, чтобы разработать с вашей помощью план кампании по предупреждению полиомиелита. Я знаю, что такое терять близких, которых уносит эта болезнь, и поэтому взялась за эту работу. Я не хочу, чтобы другие матери и жены переживали то, что выпало на мою долю.
Она направилась к двери.
Я в полной растерянности смотрел вслед миссис Шайлер. Перед глазами мелькнул ее оскорбленный профиль.
— Миссис Дэвид Э. Шайлер! — вырвалось из моих уст.
Теперь я все вспомнил. Мысленно назвал себя идиотом. В прошлогодних газетах было много посвященных ей публикаций. Ее муж и дети умерли от полиомиелита.
Я остановил миссис Шайлер у двери, прежде чем она успела открыть ее. Прислонился к деревянной панели, преграждая путь миссис Шайлер. Она подняла глаза. Я заметил в них слезы.
— Миссис Шайлер, — с раскаянием в голосе вымолвил я. — Извините тупого болвана с Третьей авеню. Мне очень стыдно.
Она взглянула мне в глаза, вздохнула и молча вернулась к креслу. Достала золотой портсигар и раскрыла его. Поднесла сигарету к губам. Я увидел, что ее руки дрожат. Протянул зажженную спичку.
— Я очень виноват, — сказал я, когда отсвет золотистого огонька упал на лицо женщины. — Я принял вас за одну из тех дам, что ищут личной славы.
Она не отводила от меня взгляда. Голубоватый дымок стелился возле ее лица. Затем остались только глаза. Я утонул в переполнявшей их боли. С трудом сдержал желание обнять ее, утешить. Никто не должен испытывать таких страданий.
Ее голос прозвучал спокойно и мягко.
— Я прошу вас, Бред, если вы действительно поможете мне.
