Глава 6
Что бы я делал без Майора Коробова, или Новые обстоятельства
Как и куда дальше двигаться, я и правда не знал. Точнее, как двигаться, я, конечно же, догадывался, не знал – в каком направлении. К тому же гениальная мысль шефа, что звонок из дома Крохину в бар сделал убийца, а сам Крохин представил это таким образом, будто ему звонила жена, все глубже въедалась в мое сознание и не давала покоя.
Но как проверить эту версию?
Следствие базировалось на показаниях Крохина, соседки-«молодки» и полицейского наряда, который, по вызову той же самой «молодки», приехал в первом часу ночи. Крохин сказал, что разговаривал с женой около десяти вечера, а полицейский наряд обнаружил труп Крохиной уже холодным. Прибывшая вслед за этим следственно-оперативная группа с судмедэкспертом установили время убийства: с десяти вечера до половины двенадцатого. И тут важно было знать, кем установлена нижняя граница времени убийства – десять часов, следователем Михеевым, который учитывал звонок из дома Крохина (приблизительно около десяти вечера), или судмедэкспертом?
Потихоньку народился план, а именно, поговорить с женщиной-судмедэкспертом, что приезжала на место преступления, и найти школьного товарища Аиды Крохиной Анатолия Веселова. Что ж, без Володьки мне опять никак не справиться…
Через две минуты я уже разговаривал со старшим следователем Главного следственного управления майором юстиции Владимиром Коробовым. Он еще раз не преминул заметить мне, что повлиять на ход расследования дела об убийстве Аиды Крохиной у него нет никаких возможностей, как и посмотреть его – Михеев стережет дело как зеницу ока. Не имеется оснований, чтобы ходатайствовать перед начальством о том, чтобы оно дало указание Михееву показать дело. А если у него просто попросить полистать его, так можно крепко подставиться, потому что передавать информацию о ходе следствия посторонним людям, одним из каковых является он, есть не что иное, как должностное преступление.
Не было возможности подглядеть и медицинское заключение. Единственный выход, если я хочу поподробнее узнать, каким образом и когда была убита Аида Крохина, так это поговорить по душам с судмедэкспертом.
– Это женщина, – заметил я Володьке.
– Тем более, – буркнул в ответ Коробов. – С ними бывает легче договориться.
– Но мне надо знать, кто эта женщина, – сказал я, – и как ей позвонить.
– Ну, это же была оперативно-следственная бригада из районного отделения, – произнес Володька вполне резонно. И добавил: – Кажется, они базируются на Измайловском бульваре. Сходи туда, поговори…
– Да кто там станет со мной разговаривать!
– Верно, с тобой никто не станет разговаривать, – со скрытой усмешкой произнес Коробов.
– Тогда какого хрена ты даешь советы, которыми нельзя воспользоваться?
– Для профилактики. Чтобы ты напряг воображение.
– Нет, Володь, – решительно заявил я. – Мне надо побеседовать с судмедэкспертом в приватном порядке. А потому мне нужен ее адрес и телефон.
– А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе не нужны? – с сарказмом спросил меня Коробов. – Выдача подобной информации также является должностным преступлением. И ты, как мой друг, не должен толкать меня на…
– А вот это ты загибаешь, – перебил я Володьку. – Проступок – еще может быть, но никак не преступление. К тому же, откуда я получил информацию, я никому не скажу. Можешь в этом не сомневаться. Даже если меня на дыбе будут пытать!
– Ну, насчет дыбы я бы не зарекался, – засомневался майор Коробов. – Средство было весьма эффективное.
– Это я образно, – невольно поправился я.
– В управлении о нашей с тобой дружбе знают, кому надо, – заметил Володька.
– Но вряд ли об этом может знать судмедэксперт районного управления полиции. А уж Толик Веселов – тем более, – сказал я.
– Какой еще Толик Веселов? – настороженно спросил Коробов.
– Это старый школьный друг Аиды Крохиной, – пояснил я. – Ее школьная любовь. Возможно, что их чувства с тех пор не остыли. Первая любовь, сам знаешь, не проходит… По крайней мере, они встречались. И, по словам Крохина, последняя ссора с женой случилась из-за него. Мне нужно с этим Веселовым встретиться и поговорить. А для этого требуется его телефон и адрес.
– Сволочь ты, – беззлобно произнес Володька.
– Согласен, но не полностью. Кстати, ты узнал про Альберта Киприани?
– Ну, узнал, – недовольно проворчал Володька. – Занятная у него биография. Как и у твоего Крохина. Ну что… Родился Альберт Иванович Киприани в семидесятом году. Окончил юридический факультет Воронежского университета. С девяносто второго по две тысячи второй год служил в органах внутренних дел. Вместе с твоим Крохиным, кстати. Так что они давние приятели, знают друг друга больше двадцати лет. Более того, Киприани во время службы в органах был непосредственным начальником Крохина. Потом их пути расходятся: Крохин делается чиновником Счетной палаты Российской Федерации, а Киприани открывает детективное агентство «Алиби» со штатом в два человека. Сейчас с ним работают семеро специалистов. Агентство берется за любую работу, конечно, хорошо оплачиваемую, и не только в Москве и Московской области, но и по всей России. И даже в ближнем зарубежье, например в Белоруссии, на Украине. И хоть пути-дороги у Киприани и Крохина разошлись, дружба их не закончилась. Они видятся, часто проводят вместе свободное время…
– Например, в баре «Восточный округ», – встрял я.
– В том числе, – охотно согласился Володька. – Кстати, тебе не лишне будет знать, что у этого бывшего подполковника Альберта Ивановича Киприани работают товарищи из следственных и оперативных подразделений эмвэдэ, фээсбэ и эска, со стажем работы в указанных ведомствах не менее пяти лет. Так что команда у него еще та… Будь здоров!
– Эска – это Следственный комитет? – спросил я.
– Точно так, – ответил Коробов.
– Значит, и кое-кто из ваших у него работает, – констатировал я.
– Значит, – коротко ответил старший следователь, не пожелав вдаваться в подробности.
– Спасибо, Володь, учту. А когда ты мне дашь данные по судмедэксперту и Толику Веселову? – поинтересовался я.
– Как только добуду, так и дам, – буркнул Коробов.
Переспрашивать я не стал…
Этот звонок был для меня совершено неожиданным.
Звонила Ирина. Мы не созванивались уже две недели, а не виделись, почитай, с сентября месяца. Я бы не сказал, что после трещинки, наметившейся после отказа Ирины выйти за меня замуж, наши отношения катастрофически пошли на убыль, но то, что они значительно изменились, было очевидно. Мы как бы вползли в свои раковины, как это делают моллюски во время надвигающейся опасности, хотя в действительности напугались самих себя.
Когда мы встречались, то, как и прежде, предавались любви. Были и страсть, и чувства, и ласковые слова с обещаниями. Но потом вдруг возникало ощущение, что мы исполняем всего-то данность: то ли это был долг нашему длительному знакомству, то ли свершившаяся близость была некой памятью о наших прошлых счастливых днях. И послевкусие от наших встреч становилось горьковатым, как перебродившее, некогда качественное вино.
И вот – звонок…
– Привет.
– Привет, – ответил я, очень надеясь, что голос не задрожал от радости.
– Как дела?
– Благополучно.
– Чем занят?
– Да так, ничем особенным… Тружусь. А у тебя как дела?
– Тоже нормально. Учусь.
– Нравится?
– Да как тебе сказать…
– Как есть.
– В общем, да.
– Где Новый год собираешься встречать?
– Пока не знаю. Дома, наверное. С мамой. А ты?
– Тоже не знаю…
Мы на какое-то время замолчали. Ну разве это разговор между двумя любящими людьми?
– Я просто так позвонила, – наконец призналась Ирина, – узнать, как у тебя дела.
Я ей не поверил. Женщины ничего не делают просто так. Даже двадцатилетние. Может, она ждет, что я приглашу ее встретить Новый год вместе?
– Как ты смотришь на то, чтобы встретить Новый год вместе? – заставил я себя произнести ожидаемую Ириной фразу.
– Пока не знаю, – услышал я в ответ, и внутри неприятно ворохнулось.
– Подумай, – сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
– Хорошо, я подумаю. Ну что, пока?
– Пока, – ответил я и подождал, пока она первой не отключилась.
Вот и все. Поговорили, блин. А было бы здорово отметить Новый год вместе. Вдвоем. Может, после этого у нас все наладилось бы, чем черт не шутит?
Володька Коробов позвонил на следующий день.
– Ее зовут Варвара Вячеславовна Стрелкова, – буркнув «привет», с ходу произнес он.
– Кого? – не врубился я. Все мои мысли со вчерашнего вечера были сосредоточены на Ирине.
– Судмедэксперта твоего, – сказал Коробов. И поправился: – Ну, в смысле твою.
– Спасибо, – поблагодарил я друга. – А где эта Стрелкова живет и какой номер ее телефона?
Володька продиктовал мне ее номер телефона и домашний адрес.
– Спасибо, – снова сказал я. – А как насчет Анатолия Веселова?
– Анатолий Васильевич Веселов проживает по проспекту Вернадского в жилом комплексе «Сатурн», – ответил Володька. Потом назвал дом, квартиру и номер его телефона.
– Ты – волшебник! – воскликнул я.
– Нет, – не согласился со мной Коробов. – Я далеко не волшебник… Просто умею получать информацию.
– Ну, тогда добрый ангел.
– Ангелы все добрые, – заметил Володька.
– Кроме падших, – хмыкнул я.
– Что, будешь копать дальше?
– Буду, – твердо проговорил я.
– Держи меня в курсе, – скорее приказал, нежели попросил майор юстиции Коробов.
– Непременно!
Закончив разговор с Коробовым, я набрал номер телефона Веселова:
– Анатолий Васильевич?
– Да, – немного удивленно произнес Веселов.
– Меня зовут Аристарх Русаков, – представился я. – Я – корреспондент телекомпании «Авокадо», криминальный репортер, если хотите. Делаю передачу про серию ограблений в районе Измайлово, в том числе и про последнее, когда грабителем была убита Аида Владимировна Крохина. Вы ведь ее знали, верно?
– Да, знал. – Голос Веселова сделался глухим, словно звучал из бочки.
– В связи с этим мне бы хотелось поговорить с вами о ней и о ее муже, – мягко произнес я.
– О ней – да, всегда пожалуйста, – не сразу ответил Анатолий Васильевич. – А вот об этом ползучем гаде я говорить не желаю!
– Почему?
– Потому что он сволочь последняя, – вполне резонно ответил Веселов.
– А почему – сволочь?
– Он измывался над Аидой и сделал ее жизнь невыносимой.
– Но не он же ее убил, – осторожно произнес я.
– Не факт, – сказал Веселов. – Все… Не хочу больше ни говорить о нем, ни слышать его имени.
– Я понял. А об Аиде Владимировне мы когда могли бы поговорить?
– Когда вам будет угодно, – ответил Анатолий Васильевич.
– Тогда сегодня, – предложил я. – Где и когда?
– Давайте через два часа в ресторане «Аннушка». Там замечательная русская кухня. Это на проспекте Вернадского, недалеко от моего дома. Вы знаете, где я живу?
– Знаю, – был вынужден признать я.
– Я почему-то был в этом уверен… Успеете?
– Вполне.
Ресторан «Аннушка» был небольшим и уютным. В общем зале с бревенчатыми стенами – деревянные дубовые столы и стулья, исполненные в виде пеньков, заросших мхом, русская печь, чучело медведя, встречающее посетителей у входа, стены с панорамой деревни где-то века восемнадцатого, оркестрик из трех человек в лаптях и русских рубахах до колен, подпоясанных бечевой.
Кухня, конечно, исконно русская: расстегаи, поросята с хрустящей корочкой под хренком, царская уха и щи с мясом, подаваемые в деревянных мисках, белорыбица, пельмени, пироги, квас и пиво в дубовых бочонках, медовуха в ковшах, водка в граненых графинах и квадратных бутылках из зеленого стекла и еще много чего, что могла бы пожелать русская душа. Да и не русская тоже.
Зал был почти полон, только у стены за самым дальним столиком на четыре посадочных места сидел печальный человек, который внимательно рассматривал прибывавших посетителей. Я немного потоптался, войдя в кафе, но когда встретился взглядом с этим печальным человеком, то решительно направился в его сторону: мы хоть и забыли условиться, как будем выглядеть, чтобы узнать друг друга, но сразу поняли, кто есть кто.
– Анатолий Васильевич Веселов? – спросил я, подойдя вплотную к печальному человеку.
– Да, – ответил он. – А вы – Аристарх Русаков?
– Да.
– Присаживайтесь, – предложил Веселов.
– Спасибо. – Я присел за столик.
– Будете что-нибудь заказывать? – поинтересовался Анатолий Васильевич.
– Непременно, – ответил я.
Подошел официант и положил передо мной толстенное меню в кожаном переплете. Я полистал его и выбрал себе на закуску каспийскую подкопченную осетринку и телячий язык с редькой и хреном. В качестве первого блюда выбрал уху с судаком и белорыбицей. На второе заказал телятинку с лисичками и жареной картошкой. Не преминул попотчевать себя холодным и ядреным монастырским квасом и ста пятьюдесятью граммами анисовой водки.
– А вы знаете толк в еде, – уважительно заметил Анатолий Васильевич, только что откушавший свиную рульку и принявшийся за жареного судака с кашей.
– Так вы же сами сказали, что кухня здесь замечательная. Грех ею не воспользоваться, коли уж меня сюда занесло.
Кухня работала в кафе исправно: ждать пришлось недолго, не более четверти часа. Когда принесли закуску, я уже знал, что Анатолий и Аида дружили с третьего класса, а в восьмом эта дружба переросла во взаимную любовь.
Их уже не дразнили «жених и невеста, тили-тили тесто». Им завидовали. И было чему.
Они были практически неразлучны. Кроме друг друга, им больше никто не был нужен. Как не был нужен и весь мир…
Оценки?
Какой пустяк по сравнению с тем, что скрепляло их!
Отношения с учителями?
Какая фигня!
Деньги, шмотки?
Нашли о чем говорить!
Что о них подумают окружающие?
Да что бы о них ни подумали, их это мало интересовало. А точнее, не интересовало вовсе!
Так продолжалось вплоть до окончания школы. А потом Аида поступила в МГУ, а Анатолий подался в медицинский. Они продолжали встречаться еще какое-то время, потихоньку отдаляясь друг от друга, а на третьем курсе Аида вышла замуж за Крохина. Юрий Сергеевич успешно делал карьеру в МВД, потом Счетная палата, Департамент в правительстве Москвы. Как так получилось, Веселов не знал и долго еще не мог оправиться от такого предательства. Впрочем, не смогла бы дать точного ответа о своем замужестве и сама Аида, теперь уже Крохина…
В две тысячи одиннадцатом Аида и Толик случайно встретились на улице, хотя умные люди и не верят в такие случайности. Ведь все предопределяется высшими силами. А если и не все, то уж любовь – точно.
Дружба между Аидой Крохиной и Анатолием Веселовым возобновилась. И не только дружба. Ведь первая любовь не исчезает бесследно, и ее искрящийся уголек всегда теплится в сердце, вызывая когда печаль, когда радость, а когда и надежду. Так что несколько встреч – и тлеющий огонек превратился в ярко пылающий костер. По крайней мере, для Анатолия Васильевича Веселова. К тому времени он уже развелся, значит, семья не висела на нем тяжким грузом, который мужчинам бывает обычно тяжело сбросить. Сложнее было Аиде, но она выкраивала время для встреч с ним, не скрывая перед мужем, что встречается со своими школьными друзьями.
Неоднократно их встречи заканчивались интимной близостью, которая роднила их еще больше.
Крохин ревновал Аиду к этим встречам, но на людях Аида и Анатолий вели себя только как друзья, трепетно храня свою тайну, и особо придраться было не к чему. Хотя сам факт встреч замужней женщины с неженатым мужчиной, пусть и старым школьным товарищем, навевал определенные мысли и радовать Юрия Сергеевича, естественно, не мог.
А однажды Анатолий заметил за собой слежку. Нет, сначала гражданин, с которым он случайно встретился взглядом, не вызвал у него никаких опасений – мало ли с кем мы встречаемся взглядами на улицах. Но когда тот же самый человек на следующий день присел за соседний столик в летнем кафе, куда Анатолий Васильевич зашел перекусить и попить кофе, а потом, уже ближе к вечеру, ехал с ним в одном вагоне поезда метро, Веселов крепко призадумался. Для многомиллионного города такие встречи более чем странные. Теперь он уже намеренно стал выискивать его взглядом в толпе прохожих на улицах, среди пассажиров метро. И нашел! Встретившись с Аидой, он сообщил, что за ним ходит какой-то человек и, скорее всего, следит за ним.
Аида Владимировна в ответ на это промолчала, сказала, что ему, видимо, показалось, но потемнела лицом, что не укрылось от взора Анатолия Васильевича. Больше этого человека Веселов не встречал, но ведь мог быть и другой!
Они с Аидой усилили конспиративность своих интимных встреч, к тому же Аида закатила Крохину дома скандал по поводу слежки. Юрий Сергеевич клялся и божился, что даже и не думал следить за ней, поскольку абсолютно ей доверяет, ведь она его жена. Однако потом был вынужден признаться, что да, за Веселовым какое-то время присматривали его люди, собирая о нем сведения, поскольку ему не все равно, с кем встречается его жена. Да и его положение в правительстве Москвы обязывает исключать разного рода порочащие его знакомства, поскольку занять его место желающих хоть отбавляй! И это было абсолютной правдой.
– А вы не пытались выяснить, кто следил за вами? – внимательно выслушав его, спросил я.
– Нет, а как это, по-вашему, можно было сделать?
– А название «Алиби» вам ничего не говорит? – поинтересовался я, но скорее для проформы.
– А что это? – ответил Анатолий Васильевич вопросом на вопрос.
– Это детективное агентство, – пояснил я.
– Нет, это мне ни о чем не говорит, – сухо сказал Веселов. – Вы думаете, Крохин нанимал частных детективов, чтобы следить за мной?
– Думаю, что так, – кивнул я.
– Значит, он мог знать… о нашей близости?
– Полагаю, что да.
– А это значит…
– А это значит, – не дал я договорить Анатолию Васильевичу, – что у Крохина был мотив для убийства.
– Я убью его, – тихо произнес Веселов, и его глаза мгновенно наполнились слезами.
– И сядете в тюрьму, – так же тихо заметил я.
– И сяду, – убежденно проговорил мой собеседник. – Теперь мне все равно…
– Не стоит этого делать, Анатолий Васильевич, – понимающе посмотрел я на Веселова, – предоставьте все полиции. И мне, – добавил я, поймав его взгляд.
– А вы… уличите его? – с надеждой спросил Веселов.
– Я надеюсь, – ответил я.
Какое-то время мы молчали.
А уха поистине была царской. Веселов вяло жевал, напрочь лишившись аппетита, изредка посматривая на меня, как мне показалось, с недоверием. Наверное, у него вызывало сомнение то, что человек, любящий вкусно поесть, может еще и успешно расследовать дела…
– Скажите, Анатолий Васильевич, – сказал я, промокнув салфеткой рот, – а что вы делали в субботу шестого декабря?
– Да… ничего, – как-то неопределенно ответил Веселов.
– Совсем ничего?
– Ну… да, совсем. Дома сидел, телевизор смотрел…
– А встреча с Аидой Владимировной у вас на ту субботу не была запланирована?
– Нет, – ответил Веселов. – Мы обычно встречались по будним дням.
– И вы ей не звонили?
– Звонил. Два раза. Первый раз – часов в двенадцать.
– О чем говорили? – поинтересовался я.
– Да так, ни о чем, – пожал плечами Веселов. – Ее муж был дома, поэтому я сказал ей… что люблю ее и не дождусь нашей встречи.
– А она?
– А она делала вид, что разговаривает с подружкой, называла меня Эльвирой и говорила, что непременно посетит мой салон во вторник. Именно во вторник мы и должны были встретиться в следующий раз.
– Все? – уточнил я, глядя на Анатолия Васильевича.
– Все, – кивнул он.
– Вы сказали, что звонили два раза, – напомнил я.
– Да, мне просто захотелось услышать ее голос. Просто голос. И я позвонил уже вечером.
– В котором часу?
– Около девяти. Но она не взяла трубку…
– То есть? – вскинул я голову.
– Ну, наверное, ее не было дома… – предположил Анатолий Васильевич.
– А она всегда отвечала на ваши звонки? – быстро спросил я.
– Всегда, – ответил Веселов. – Даже когда муж был дома…
У меня по спине побежали мурашки. Так бывает, когда я читаю что-либо выдающееся или смотрю хороший умный фильм. А еще – когда меня посещает правильная мысль. То, что мысль правильная, я ощущаю именно по этим холодным мурашкам…
Я не стал говорить Веселову, что около девяти вечера, по показаниям соседки-«молодки», в квартире Крохиных работал телевизор, а сам Крохин, разругавшись с женой, ушел из квартиры и направился в бар «Восточный округ». Аида Владимировна осталась одна и вполне могла говорить с Веселовым долго и без всякой конспирации. Но она не взяла трубку…
Не слышала звонка?
Но Веселов звонил не единожды.
Не хотела ни с кем разговаривать?
Но на звонки Веселова Аида Владимировна отвечала всегда.
А может, она не отвечала, потому что была уже мертва?
Я быстро доел заказанные блюда, спешно рассчитался и поднялся из-за стола.
– Так вы найдете убийцу Аиды? – спросил он меня, когда мы уже попрощались.
– Найду, – твердо ответил я. – Можете не сомневаться.
Мою новую версию о том, что к убийству Аиды Владимировны, возможно, причастен сам Крохин, могла подтвердить или опровергнуть только судмедэксперт Стрелкова. И я поехал к ней, благо был уже вечер и рабочий день закончился. Правда, у лиц с такой специальностью, как у Варвары Вячеславовны, рабочий день был не нормирован и мог закончиться и в одиннадцать, и в половине первого, но я понадеялся на удачу. Конечно, можно было предварительно позвонить и договориться о встрече, но шансов, что Стрелкова согласится со мной разговаривать, честно говоря, немного. К тому же я по опыту знал, что отказать человеку за глаза легче, нежели сказать ему это прямо в лицо. И я решил заявиться к Варваре Вячеславовне прямо домой, как снег на голову. Фактор неожиданности может сыграть мне только на руку.
Проживала судмедэксперт Стрелкова в Кузьминках на юго-востоке Москвы, в «хрущевке» на улице Юных Ленинцев, идущей параллельно Волгоградскому проспекту. Скажем прямо, не самый элитный район. Так что, выйдя на станции «Кузьминки», я минут семь-восемь протопал пешочком до Юных Ленинцев, потом повернул налево, и стоквартирная пятиэтажка предстала передо мной во всей своей панельной «красе».
В подъезде было холодно, кроме того, пахло кошачьей мочой, щами и еще какой-то кислятиной. Я поднялся на второй этаж и позвонил.
Открыли мне не сразу, но никакого изучения меня в дверной глазок не происходило. Да и глазка как такового не имелось. Не было и никаких бдительных вопросов из-за двери вроде «кто там» или «кого еще там принесло на ночь глядя». Мне просто открыли, и все. Открыла женщина лет сорока. А может, мне так показалось из-за ее усталого лица и тусклого взгляда, а на самом деле ей было всего-то тридцать пять. Определить возраст женщины весьма непросто… И в подъезде темновато.
– Здравствуйте, – сказал я.
Она кивнула и продолжала вопросительно смотреть на меня.
– Вы – Стрелкова Варвара Вячеславовна?
– Все так, – еще раз кивнула женщина.
– Меня зовут Аристарх Русаков, – представился я. – Мне нужно с вами поговорить.
– Ага… Вы из эска? – почти без вопросительной интонации спросила Варвара Вячеславовна.
– Ну-у… – неопределенно протянул я.
– Хорошо, проходите. – Стрелкова отошла от двери, пропуская меня в крохотную прихожую.
– Кто там, Варя? – услышал я мужской голос из комнаты.
– Это пришли ко мне по работе, – ответила она и повела меня на кухню. «Повела», конечно, сказано излишне напыщенно: всего-то два неполных шага, и мы уже сидели на стареньких плетеных стульях по разные стороны небольшого столика, накрытого зеленой клеенкой.
– Чай будете? – спросила Варвара Вячеславовна.
– Не откажусь, – улыбнулся я, зная, что за чашкой чая разговорить собеседника гораздо легче…
– Спрашивайте, что вас интересует, – сказала Стрелкова, разлив чай по большим кружкам.
– Меня интересует время смерти Аиды Владимировны Крохиной, – твердо произнес я.
– А разве медицинского заключения в деле нет? – удивилась Варвара Вячеславовна.
– Есть, наверное, – ответил я.
– Вы что, не читали дело?
– Не успел еще. Да меня и интересует всего один вопрос: когда убили Крохину.
– С десяти до половины двенадцатого вечера, – последовал ответ.
– А по каким признакам определяется время смерти? – спросил я, решив зайти с другой стороны.
– В основном по трупным явлениям, – ответила Варвара Вячеславовна. – Во-первых, это снижение температуры тела… Во-вторых, трупное окоченение разных групп мышц, состояние кожи и слизистых, цвет трупных пятен…
– Скажите, а с какой точностью можно определить момент смерти по этим… трупным явлениям? – поинтересовался я.
– Если прошло меньше семи-восьми часов, опытный судмедэксперт определит момент смерти с точностью до часа.
– А вы – опытный судмедэксперт? – напрямую спросил я.
– Смею надеяться, что да, – серьезно ответила Стрелкова.
– Ну, так это как раз тот самый случай, о котором вы только что говорили. Ведь вы прибыли на место преступления, когда со времени смерти потерпевшей Аиды Крохиной не прошло этих самых семи-восьми часов. Да что там семи-восьми, и пяти часов еще не прошло, ведь так? – посмотрел я на судмедэксперта.
– Все верно, – кивнула Варвара Вячеславовна.
– И вы определили время смерти…
– …с половины девятого до половины одиннадцатого, – быстро ответила Варвара Вячеславовна, не дав мне договорить. – Рана, несовместимая с жизнью, находилась в затылочной части потерпевшей, – добавила она.
Я машинально отхлебнул чай и удивленно уставился на судмедэксперта:
– Вы, наверное, хотели сказать, что время смерти Крохиной – с десяти до половины двенадцатого?
– Нет, я хотела сказать именно то, что сказала: с половины девятого до половины одиннадцатого, – выдержала мой взгляд Варвара Вячеславовна. – Это уже потом время смерти потерпевшей было подкорректировано следствием, базируясь на показаниях свидетелей.
– Понятно. Но ведь с половины девятого до половины одиннадцатого совсем не то, что с десяти до половины двенадцатого, верно? К тому же вы говорили, что время смерти можно определить с точностью до часа. А тут получается такой… люфт.
– В квартире было жарко, влажность воздуха была повышена, а все это сильно влияет на трупные изменения. Отсюда и, как вы говорите, люфт. К тому же, по показаниям ее мужа, потерпевшая в районе десяти часов была еще жива.
– Ну а если отбросить все свидетельские показания и сократить все-таки люфт до часа, то какое время вы бы назвали временем смерти Крохиной?
Варвара Вячеславовна немного подумала и ответила:
– Ее убили между половиной девятого и половиной десятого вечера. Но лучше верхнюю границу увеличить до десяти часов, дома у Крохиных действительно было очень натоплено и влажно.
– Я вас понял, – сказал я. – Вы мне очень помогли, Варвара Вячеславовна. – И задал последний вопрос: – А скажите, Крохина могла упасть сама и удариться так, чтобы умереть?
– Знаете, я не очень верю в эти самопроизвольные падения с высоты роста, которые приводят к смерти, – сказала Стрелкова. – Конечно, если бы упала старушка, дышащая на ладан, то такое вполне возможно. Но потерпевшая была женщиной здоровой, спортивной и тренированной. Скорее всего, ее ударили или сильно толкнули. И удар получился более ощутимым, нежели бы она просто повалилась на этот столик и ударилась о него головой. Так что это, несомненно, убийство.
– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил я судмедэксперта.
– Не за что, – ответила она.
Через минуту я уже выходил из подъезда пятиэтажки. Что ж, этот день можно было назвать удачным: я узнал, что около девяти часов Аида Крохина не ответила на звонки Веселова и что настоящее время ее смерти, возможно непреднамеренной, – от половины девятого до десяти.
Полученные новости лишь подкрепляли мою новую версию, что в гибели Аиды Владимировны виноват Юрий Сергеевич Крохин, который потом смастрячил себе алиби. Только вот кто звонил ему из его квартиры в бар около десяти вечера, выдавая себя за его супругу? Может, старый дружок Альберт Киприани? Выходит, он знал об убийстве Крохиным своей жены и покрывал его, помогая убийце делать себе алиби? Да, дела-а-а…