Двенадцатилетний Муса из рода Былым, как обычно, с утра выгнал на выпас у плато урочища Урахиктюз отару овец. Хмурое небо над Эльбрусом не предвещало хорошей погоды. Тучи тяжело громоздились друг на друге, и только над самым плато пронзительно голубел разрыв.

Овцы, словно в предчувствии ножа или затмения Солнца, надрывно тянули морды вверх и жалобно блеяли. Отец и сын также беспокойно поглядывали в сторону плато, где посреди гористых изломов северного склона Эльбруса виднелась абсолютно ровная площадка длиной до полутора километров. Не так давно на ней появились странные металлические конструкции и гигантские палатки.

Всю жизнь проведя в горах, пастухи не видели ничего подобного. А ведь до этого часа им казалось, что все чудеса света находятся вокруг них. Разве не чудо света их Эльбрус! Или огромное, на высоте более трех тысяч метров, словно подвешенное в воздухе Ледяное озеро! И в его центре как будто устремленный в небо каменный указательный палец пика Калицкого, бог знает, кем и почему так названного, и неподъемные камни-мегалиты, вокруг которых древние шаманы приносили кровавые жертвы суровым горным богам, и одна из трех вершин того же самого пика, удивительно напоминающая фигуру человека, склонившегося над каменной книгой!

И конечно, овцы! Каждая из них для пастуха как восьмое чудо света!

Словом, скучать в горах некогда. А тут еще война и эти страшные чужаки, неожиданно занесенные в горы с далекого Запада и понаставившие какие-то уродливые железные страшилища, которые уже не на шутку испугали Мусу, и его отца, и всех односельчан и того и гляди до смерти напугают овец! А это похуже войны, потому что, если овцы разбегутся, найти их потом будет нелегко, и найдешь, скорее всего, то, что останется после волков.

Да и село, в котором живут пастухи, рядом с урочищем. И хотя гость в селе всегда праздник, но эти, в шлемах и с винтовками в руках, мало похожи на гостей. Больше – на абреков! А что такое абрек, да еще чужой, горцу объяснять не нужно!

Ветер дул порывами, Эльбрус хмурился, пастухи зябли в своих драных бурках, овцы, насытившись, чувствовали себя превосходно.

Вдруг в небе возник и стал бешено нарастать вибрирующий гул. И совсем скоро в стороне от плато пастухи заметили темное пятно. Все увеличиваясь в размерах, оно превратилось в самолет с двумя хвостами, который, приблизившись к плато, начал делать над ним широкие круги, как стрекоза, выбирая место для посадки.

О самолетах горцы знали не только из кинохроники и со страниц запоздалых газет. Очень-очень редко самолеты пролетали над их селением, на большой высоте, почти неслышно. Но чтобы вот так, в упор, то есть прямо перед глазами, самолет шел на посадку! Район Эльбруса – не торговый, даже не туристический, и приземляться здесь некому и незачем! Словом, Муса и его отец были потрясены.

Мигом позабыв про отца и овец, Муса со всех ног бросился к плато. Такое с ним случилось впервые, но удивленный отец не стал его звать. Горы на шум реагируют молниеносно и смертельно. Так что, даже если совсем невмоготу – умри, но молча!

Когда Муса добежал до плато, когда подполз к самому краю кустов, окаймляющих площадку, самолет уже совершил посадку. Его со всех сторон окружали белокурые рослые, как на подбор, солдаты в черных, с черепами в петлицах, мундирах и с автоматами в руках.

Мусе уже приходилось видеть расстрелы: пришельцы были беспощадны, как боги, но расстреливали обычные полицаи с винтовками в серых от пыли и гари мундирах. А эти в черном, плотно облепившие самолет с двумя хвостами, были, как грозные духи, вышедшие на свет из недр Эльбруса.

Через несколько минут дверь самолета открылась. Солдаты в черном четко выстроились в две шеренги с обеих сторон, устроив длинный коридор.

Первым в проеме двери показался высокий узкоглазый и узколицый человек, безволосый и смуглый. Ни в селе Мусы, ни в его окрестностях такие люди отродясь не обитали. И Муса смотрел на смуглолицего и узкоглазого, в длинной до пят белой одежде, как на диковинное, сказочное существо с другой планеты.

Вслед за ним на землю спустились точно такие же – лицо в лицо, фигура в фигуру – зловещие люди. Губы их были плотно сжаты, глаза неподвижно устремлены в затылок друг другу, тела словно спеленаты в белый саван. Казалось, что ни высоченные горы вокруг, ни белокурые в черном солдаты, ни порывистый, сбивающий с ног ветер не производили на них ни малейшего впечатления.

При их появлении солдаты, стоящие в шеренгах лицом друг к другу, как по команде, резко выбросили правую руку вверх, глухо раскатилась барабанная дробь.

Потом странных людей в белых одеждах под охраной повели в сторону от «аэродрома» по неизвестной Мусе горной тропе. Паренек едва поспевал за безмолвной экспедицией, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным.

Примерно через час все вышли на огромную поляну со свежими пнями от дубов. Очевидно, деревья срубили, чтобы они не загораживали вершину Эльбруса. Здесь тоже толпилось множество солдат в черном с блестящими черепами в петлицах. Над их головами развевались на ветру красные флаги с судорожно перекрученными черными крестами в белом круге.

Под рев надраенных до невыносимого блеска медных труб они маршировали, время от времени гортанно выкрикивая короткие лозунги и с непостижимой синхронностью выбрасывая правую руку в приветствии.

В центре поляны – массивная, отполированная до зеркального блеска гранитная плита: то ли циклопических размеров стол, то ли алтарь-жертвенник.

Муса дрожал от страха, холода и неиссякаемого любопытства. Он напрочь позабыл про отца и овец. Вдобавок воздух был смешан с каким-то горючим, вулканическим газом, вырывавшимся на поверхность из находившихся где-то поблизости скальных пещер. Муса с ужасом чувствовал, как все его тело то тяжелеет, как гранит, то вдруг превращается в невесомое облако. А одетые в черное белокурые бестии с ледяными, как склоны Эльбруса, глазами пропустили тех, раскосых и бритоголовых, к гранитной плите и встали вокруг нее в каре, мгновенно скрыв от посторонних глаз.

Очередной порыв студеного ветра сдул наваждение. Теперь Муса ощутил сильную усталость и голод. В последний раз он бросил взгляд в сторону черного каре, и ему показалось, что над головами белокурых гигантов ровным столбом аж до самых туч поднялся белый дым и устремились в небо сотни белых рук ладонями вверх, обращенные к вершине Эльбруса.

И тут он вспомнил о брошенных на отца овцах – великий грех для горца-пастуха!

– Отец накажет меня! – испуганно прошептал он.

И в тот же миг с недавно покинутого им плато взлетел тот самый двухфюзеляжный «Фокке-Вульф», доставивший сюда странных иноземцев, и, круто развернувшись на запад, через минуту исчез из виду.