Я вернулась домой. Дни темные потянулись, молчаливые. Он не ответил мне, нужна ли я ему, он вообще ничего не ответил на мое последнее сообщение.

До Нового Года осталось три дня.

Никакого настроения. Что б его, этого Нового Года совсем не было. Вот так, проснулся однажды, а на дворе уже десятое января. Я понимаю, что у большинства людей все так и проходит, как выпил тридцать первого, так десятого и очнулся, но у меня всё по-другому.

Под Новый Год я обычно остаюсь без денег, почему не знаю, так выходит год за годом, и все мои надежды, все мои не утвержденные заявки, поэпизодники, сценарии повисают числа до двадцатого, потому что люди, которые мне платят деньги, просыпаются после тридцать первого только двадцатого.

Двадцать дней я сижу без копейки и мучаюсь, что, когда вся страна веселится, я так бездарно провожу время. И работать – не работается, хотя – кто мешает, садись и пиши гениальные произведения, ан нет – не сажусь, и пить уже невозможно, и на ватрушках со мной никто не едет кататься.

А ещё я не хочу оставаться на Новый Год одна. Я уговариваю себя: ну, ерунда, ну, предрассудок ведь, ей богу, что такое этот праздник, что обязательно отражает твоё одиночество, твою тоску, твоё опять несбывшееся. Е-рун-да.

И все-таки, не совсем ерунда. Если быть честной, я на дух не выношу Новый Год. После того, как двенадцать лет назад самый важный для меня человек женился в Новый Год на другой девушке. Старая история. А я до сих пор не могу отделаться от этого диссонанса окружающего меня истеричного веселья и пронзительной внутренней тоски.

В общем, не мой это праздник. Зато первого – день рождения Яны.

И это единственное, что меня примиряет с ситуацией.