Миша
Мне всегда трудно перейти эту грань, когда вот – оно, еще между нами ничего нет, а через полчаса – уже есть, и он лежит рядом голый, я целую его, и он как будто уже немного и мой, как будто уже и родной, раз я его целую.
Вот этот переход от чужого к родному дается мне всегда нелегко.
Я медлю, оттягиваю этот момент, не могу на него решиться.
Чем дольше я знаю человека, тем, как ни странно, меньше шансов на то, что я лягу с ним в постель. Трудно объяснить, но это факт.
У всех моих друзей-мужчин на роман со мной шансов просто нет. Потому что все они мне как бы немного родственники, и секс между нами – это уже некий инцест – в моем не самом здоровом восприятии.
К чему я вдаюсь в такие подробности? К тому, что секс с женатым Мишей, которого я знаю сто лет, никоим образом не входил в мои планы. Ну, вот просто совсем не входил.
Если уж это не произошло десять лет назад, то не было никаких вариантов, что это произойдет после.
Вариант, как выяснилось, был.
Вариантом, который привел меня к Мише, оказался Иван Кузнецов.
Вернее, тот факт, что меня кинули через колено, и я ушла из театра.
Когда уходишь с шумного, многолюдного, каждый день наполненного событиями проекта в пустую одинокую квартиру из-за того, что тебя бросили, а за окном – холодный октябрь плачет дождем, девяносто девять процентов из ста, что тебя накроет с головой такая беспросветная депрессия, что утро от вечера будет не отличить.
Единственное, что может помочь в данном случае не превратиться в тоскливого зомби – срочный роман.
Я – девушка из серии «сделай себя сам», меня с роду никто никогда из депрессий не вытягивал, никто мною не занимался, по пятам с уговорами собраться с силами за мной не ходил. Сама себя за шкирку по примеру барона Мюнхгаузена из любого болота, потому что если не я, то никто, а тонуть в вязкой тине – пока не по мне.
Если роман с другим мужчиной – это единственное лекарство, значит, будет роман. Других способов лечения нет. А есть Миша.
И тут как раз пришло от него сообщение.
Два месяца после разборок про яму, куда я не хочу падать, и прочие прелести женатого романа – тишина, не писал ничего, а тут на тебе:
«Как твои дела, Катя? Как театр?»
Нет никакого театра, отвечаю ему, я ушла с проекта.
«Значит ты теперь свободна?»
Абсолютно.
«Я так и знал, что ты уйдешь, ты – другая, тебе трудно».
Ничего мне не трудно, хоть я и другая, вернее, трудно, конечно, но ушла я не из-за этого, а потому что мозгов хватило влюбиться в женатого алкоголика.
Но я это Мише не пишу, а ставлю улыбочки и многоточие…
«Значит, пойдем в кино?» – спрашивает меня Миша.
«Значит, в кино», – отвечаю я.
