Я приехала в театр на репетицию. Любимого ещё нет, он будет позже. На сцене работают без него. Я сижу в тёмном зале на дальнем ряду вместе с Мариной. Вполглаза наблюдая за происходящим, мы ведём неспешную беседу о том, о сём.

Марина – известная художница по костюмам. Приглашена на постановку из Москвы. Профессионал. Талант. Умница. Абсолютно театральный персонаж.

Марине – за 50. Скорее, даже к 60-ти. Она – активна, остра на язык и чертовски обаятельна. Если оценивать её внешность, она скорее комична, но никак не красива. Марина знает об этом, и использует эту комичность в своих целях. Она играет на том, что она – смешная. Она культивирует это в себе. Иногда – гипертрофирует. Это неотъемлемая часть её шарма. Смешная женщина за 50, похожая на мультипликационный персонаж. Плюс экстравагантные наряды. Плюс кокетство. За ярко выраженной характерностью – сильный характер. Плюс острый ум. Марина – неподражаема. Марина – уникальна. В этом её сила.

Слово за слово, Марина рассказывает мне об отношениях с режиссёром Андреем. Наконец-то они стали ровными. И даже тёплыми. На очередной вечеринке он поднял первый тост за неё. Она же угощает его принесёнными из дома бутербродами, заботится о его благополучии.

Я смеюсь:

– То есть, на своём примере ты подтверждаешь аксиому про путь к сердцу мужчины…

– Уж, не знаю, что там у него с сердцем, но с другим местом явно неспокойно. «Марина, скажи Наташе, чтобы она со мной переспала…»

– Да ну?

– Нашел, кого просить!

Наташа – костюмер, правая рука Марины.

– Я вообще против того, чтобы на работе развивались какие-то отношения. Тем более, технических служб с режиссёром. Тем более, с женатым режиссёром.

– Ой, Марина. Ты кокетничаешь. У тебя у самой муж – режиссер.

– Да. Но я никогда не работала с ним вместе. Хотя нет, работала. Был один спектакль.

– Ну, вот видишь…

– Но мы к тому моменту уже были женаты, и у нас родилась дочка. А все эти шуры-муры за сценой – тьфу! Нельзя!

– Ты очень строга, – говорю ей, потому что знаю: у меня у самой рыльце в пушку, – куда деваться бедным театральным людям, если они из театра сутками не выходят? Кого им любить как не друг друга?

– Хорошо! Любите! Любите! Но только так, чтобы никто об этом не знал! Чтобы ни один человек ничего – ни по глазам, ни по жестам – не понял про вас! Потому что это – работа! А то – личная жизнь! Я – не брюзга, поверь мне! У меня у самой – знаешь, какие романы были?

– Ты изменяла мужу?

– Да! Много раз! И он мне изменял. Как же без этого? Но он никогда не знал о моих изменах. А я – о его. Если бы узнала – всё, крах! А если не знать, то можно.

– А ты чувствовала в ваших отношениях эти моменты? Ну, там, приливы – отливы эмоциональные?

– Конечно.

– Переживала?

– Нет. Мне хватало забот. Дети, работа, мои романы…

– А уйти из семьи никогда не пыталась? Ну, если влюблялась сильно?

– А я не влюблялась. Я не допускала этого. Если чувства вдруг становились сильными, я разрывала эту связь.

– Как же так?…

– А вот так! Роман с женатым человеком может быть только при условии отсутствия претензий друг к другу. А, когда влюбляешься, начинаются претензии.

Марина, сама того не зная, пускает камушек в мой огород. Не камушек даже, будем уж честны, полновесный булыжник. Ведь на репетицию я приехала, переполненная претензиями к любимому.

Яна:

– А Марина не знает про твой роман?

– Нет.

– А по её разговорам похоже, что знает.

– Нет.

– Он не мог ей случаем о тебе рассказать?

– Нет. Нет. Нет. Исключено. Иначе я ничего не понимаю в жизни. Ну, то есть, абсолютно ничего.

– Вот, предположим, ты, – говорит мне Марина, – завела роман с женатым мужчиной…

У меня прыгает сердце:

– Так.

– Я не про тебя сейчас говорю, гипотетически.

– Хорошо.

– Какое право ты имеешь предъявлять ему претензии: куда ты пропал? Почему ты мне не звонишь всю неделю?

Марина бьет по живому. Любимый не пишет мне ровно неделю. Если не считать нескольких смс, которыми он ответил на мои сообщения.

– Ты считаешь, я не имею права ставить ему это в упрёк?

– Не имеешь! Ты изначально знала, на что шла. Что он – женат. Что у него – семья. Что он может быть с тобой – постольку – поскольку. Чего же ты теперь ему это ставишь в вину?

Я не знаю, что ей на это ответить. Я растеряна.

– У меня всегда было так. Погуляли вместе – спасибо большое, я пошла. Все. Никаких претензий. Только спасибо. А дальше – если нужна – так это ты ищи меня. Только не предъявляй претензий. И чтобы никто об этом не знал. Ни одна живая душа. Только ты и я. Тогда это будет.

Я знаю, что она абсолютно права. И знаю, что не согласна с нею. Не согласна в корне. Я слишком разбита точностью ее попадания в меня, чтобы нащупать это зерно своей правоты. Своего голоса.

Яна:

– Она права в том случае, если оба человека женаты, и друг от друга им нужно только потрахаться и поразвлечься. Тогда нет претензий.

У меня нет претензий к тому, кто для меня не важен. Я без труда прощаю тех, кто мне безразличен. Если человек для меня ничего не значит, он практически не может меня обидеть. Я для него неуязвима, потому что на мне – панцирь равнодушия.

Тебя изначально не устраивало мое равнодушие. Ты захотел, чтобы я полюбила тебя.

Но если я тебя люблю, любой щелчок по мне причиняет боль. Я – живая, я – чувствую.

И, если мне больно, я говорю тебе: не делай так.

В любом случае это уже – претензия.

Если ты не можешь не причинять мне боль, значит, надо уходить.

Если мы можем прийти к компромиссу, давай любить друг друга и не причинять боль.

Все так просто.

Все так сложно.