Первое января – мой любимый день. Во-первых, Новый Год – позади, и теперь у меня новое счастье, с которым меня вчера все поздравляли. Во-вторых, можно спать до четырёх часов без зазрения совести, и никто тебе слова не скажет, а потом встать и пойти прямо в пижаме к холодильнику, достать оттуда оливье, сесть за стол, налить бокал вина и таким образом начать день. А в-третьих, первого января – день рождения Яны. И надо ей позвонить, объяснить, почему тридцать лет лучше чем двадцать девять, а потом – через освежающий душ – начать собираться – одеваться, наряжаться – и спустя три часа, после двух бокалов шампанского, снова ощутить в себе потерянную утром лёгкость и способность хохотать без умолку. Вот такая у меня программа первого января. Обожаю этот день.

Сообщение пришло в половине седьмого вечера.

Обойдется. Подождёт часок, пока я ему отвечу.

Часок не выдерживаю. Отвечаю через сорок минут.

Пусть не думает, что я на него, поганца такого, сержусь за позднее, безликое, безымянное поздравление. Я вообще не заметила, что оно – безликое. Я, любимый, веселюсь тут безотрывно, с мужчинами, между прочим, мне на тебя обижаться некогда.

Я продолжаю собираться, одеваюсь, крашусь, с прищуром скептика смотрю на себя в зеркало, но всё это делаю уже по-другому, нежели десять минут назад. Мир изменился. Мой любимый думает обо мне. Я несу в себе какую-то ценность, ценность для него.

С этой ценностью внутри я продолжаю существовать – внешне все так же, но внутренне – уже по-иному, с большим уважением к себе, нежели прежде.

Я тоже тебя очень люблю.

Мне надо прожить без него еще четырнадцать дней. Чем заполнить свое время?

Кино, друзья, театр, коньки, суши, вино, вино, вино, шампанское, бестолковые попытки работать, какие-то разговоры, смех, встречи, люди, всё ерунда, какая всё ерунда…

Воздух набит одиночеством, точно подушка ватой.