ГЛАВА XXXIV

– Ты правда думаешь, что это опять сработает, Джорджи?

Возглас застал Джорджину врасплох – она пыталась открыть ящик в столе Клинтона. Дрю стоял и смотрел на нее, покачивая золотоволосой головой. Бойд замер рядом с ним с озабоченным выражением на лице.

Джорджина медленно поднялась. Проклятье! Она была уверена, что все уже спят. Дрю оказался чересчур прозорлив. Джорджина решила вести себя понаглее.

– Не понимаю, о чем вы?

– Понимаешь, милочка, – усмехнулся Дрю. – Даже если бы ты добралась до цели, ваза стала бы ничтожной по сравнению с тем, что устроил тебе англичанин. Уоррен скорее пожертвует вазой, чем отпустит капитана Хоки.

– Мне хотелось бы, чтобы вы его не называли так, – сказала Джорджина, обессиленно опускаясь в кресло.

– Правильно ли я расслышал? – спросил Бойд. – Ты хочешь, чтобы этого преступника освободили, Джорджи?

Джорджина приподняла подбородок.

– Что если так? Все вы забываете про один факт. Джеймс пришел сюда из-за меня. В противном случае ни ты, ни Томас не узнали бы его и не заперли бы на замок. Думаете, я вынесу, если его отдадут под суд и приговорят к повешению?

– Если Томас что-нибудь предпримет, его еще могут и оправдать, – заметил Бойд.

– Я не воспользуюсь этим шансом.

Брови Дрю сошлись на переносице.

– Ты любишь его, Джорджи?

– Какая глупость, – усмехнулась Джорджина.

– Слава Богу, – Дрю громко вздохнул. – Если честно, я думал, что ты утратила свои чувства.

– Если и так, – сердито произнесла его сестра, – я с удовольствием вернусь к ним. И я не позволю Уоррену и Клинтону сделать задуманное.

– Клинтон не может выносить этого знаменитого Хоки, – сказал Дрю. – Он просто хочет, чтобы капитан больше не появлялся на пороге нашего дома, и страдает от того, что не может найти лучшего выхода.

– Как и вы оба, но я не слышала от вас призывов к виселице.

Бойд хихикнул.

– Ты ребенок, Джорджи. Ты не наблюдала за этим парнем? Это была лишь шутка, чтобы как следует зацепить его.

Дрю улыбнулся.

– Бойд прав. Этим человеком можно было бы восхищаться, если бы он не…

– Не был бы таким оскорбительным, антагонистическим? Пренебрежительным при каждом своем замечании? – Джорджина почти рассмеялась. – Мне не хотелось говорить вам это, но он такой всегда, даже с близкими друзьями.

– Но это свело бы меня с ума, – воскликнул Бойд. – А тебя?

Джорджина пожала плечами.

– Забавно. Опасная привычка, поскольку Джеймсу безразлично, когда он ставит кого-то в неловкое положение… Как вечером, например. Если не учитывать его привычки, прошлые преступления или что-либо еще, я не думаю, будто он поступает с нами честно.

– Достаточно честно, – заметил Бойд. – Особенно с тобой.

– Не вмешивайте меня в это дело. Не повесите же вы человека за то, что он соблазнил женщину? Иначе вас тоже ждут неприятности.

Бойд вспыхнул, а Дрю злобно ухмыльнулся.

– Я буду настаивать на другом, – продолжила Джорджина, с негодованием взглянув на Дрю. – Мне наплевать, что Джеймс был пиратом. Я не хочу его смерти на виселице. И его экипаж тоже не должен попасть под суд. В этом смысле Джеймс прав.

– Возможно, но я не вижу, что ты можешь сделать, – ответил Бойд. – Твои слова для Уоррена ничего не значат.

– Он прав, – добавил Дрю. – Можешь ложиться спать и надеяться на лучшее.

– Не могу, – просто ответила Джорджина и снова опустилась в кресло.

Она вновь ощутила панику, которая привела ее сюда для принятия, как ей казалось, срочных мер. Джорджина взяла себя в руки: панический страх – плохой помощник. Ей требовалось хорошенько подумать. Идея пришла на ум неожиданно. Она увидела двух младших братьев, направляющихся к буфету со спиртным. Джорджина не удивилась, что им потребовалось немного выпить перед сном, – так они были возбуждены. (Она старалась не думать, насколько хуже чувствует себя сейчас Джеймс.)

Джорджина обратилась к братьям.

– Теперь Джеймс ваш родственник. Хотите ему помочь?

– Хочешь, чтобы мы украли у Уоррена ключ? – усмехнулся Дрю. – Я согласен.

Бойд глотнул виски и сказал:

– Даже и не думай!

– Я не об этом, – пояснила Джорджина. – Вам не стоит просить Уоррена о милости. Ему не нужно знать, что вас интересует это дело.

– Думаю, мы можем легко сбить замок с двери, – предположил Дрю.

– Нет, тоже не годится, – возразила сестра. – Джеймс не уйдет без своего корабля и экипажа. Однако он не может освободить их и решит, что…

– Так ты хочешь, чтобы мы и в этом ему помогли?

– Именно. В таком раздражении, как сейчас, думаю, Джеймс откажется от вашей помощи, попытается все сделать сам и опять попадется. Но если мы сначала добудем его корабль и освободим экипаж, люди Джеймса спокойно вызволят своего капитана и вернут его на судно. Их поведут утром. Уоррен вынужден будет предположить, будто двое сбежали с целью помочь остальным.

– А что делать с охраной, оставленной Уорреном на «Принцессе Анне», которая сообщит ему, кто поднялся на борт?

– Охранники ничего не скажут, если не узнают беглецов, – убежденно сказала Джорджина. – Я все объясню по дороге. Дайте мне несколько секунд, чтобы переодеться.

Когда она обошла стол, Дрю схватил ее за руку и мягко спросил:

– Ты уедешь с ним?

В ответе его сестры не было и тени колебания.

– Нет. Я ему не нужна.

– Кажется, я слышал кое-что другое…

Джорджина застыла, вспомнив, как Джеймс при братьях назвал ее хорошей любовницей.

– Тогда позволь мне выразиться несколько по-другому: ему не нужна жена.

– Да, с этим трудно поспорить. К тому же ни Клинтон, ни Уоррен не позволили бы тебе уехать. Они могли выдать тебя замуж за Джеймса, но скажу тебе правду: никто даже не намеревался заставлять тебя жить с ним.

И Джорджина тоже не могла спорить. Но и жить с Джеймсом она не хотела.

Джорджина имела это в виду еще раньше, когда сказала, что не любила его. Больше не любила. И если она повторяла это так часто, значит, говорила правду.