ГЛАВА XVII

«Бентли», на безумной скорости ворвавшийся в Аппер Неттлфоулд, остановился у «Головы кабана». Мисс Браун, сообщил портье Эмберли, еще не пришла. Он направился к выходу, но передумал и спросил, может ли он воспользоваться телефоном. Портье провел его к кабине и ушел. Мистер Эмберли открыл телефонную книгу и быстро нашел необходимый номер. Через три минуты он разговаривал с портье одного из лондонских клубов.

Да, мистер Фонтейн был днем в клубе, но ушел незадолго до чая, подававшегося в пять часов. Нет, портье не может сказать, куда он пошел, но его, без сомнения, можно позже найти в театре «Гейэти». Он заказывал по телефону билет на свое имя.

Эмберли поблагодарил портье и повесил трубку. Он направился к машине, около которой стоял негодующий полицейский, потребовавший от Фрэнка назвать фамилию и адрес, чтобы привлечь его за опасное вождение в черте города.

Эмберли сел в машину и включил мотор.

– Отойдите, дайте дорогу, – сказал он. – Без сомнения, мы увидимся позднее. А сейчас я не могу стоять и болтать с вами.

Констебль отскочил как раз вовремя, потому что машина рванула с места. Он стоял на поребрике, потеряв дар речи, но сообразил все же записать номер «бентли».

Эмберли поехал прямо к Айви коттеджу и остановился у калитки без обычной осторожности. Он увидел, что в доме горит свет, и вздохнул с облегчением. Выйдя из машины, он увидел на дорожке бультерьера, обнюхивающего земле в растерянности.

Эмберли встал, не двигаясь, и позвал собаку. Билл сразу подбежал, узнав голос. Он жалобно заскулил и немедленно умчался назад. Но Эмберли хватило времени заметить глубокие раны па морде и боках. Он не стал ловить Билла, а прошел в сад, чтобы найти констебля Такера. Он окликнул его, но ответа не последовало.

Его нога наступила на что-то хрупкое. Он посмотрел и увидел блеск разбитого стекла. В окне кухни зияла дыра, и он сразу догадался, кто виновник.

Передняя дверь была закрыта, но Эмберли, просунув руку в разбитое окно, открыл его и прыгнул на низкий подоконник. Оказавшись в кухне, он в свете все еще горевшей лампы заметил сумочку Ширли, лежавшую на столе, и рядом с ней кольт. Даже в такой момент тонкие губы мистера Эмберли скривились в улыбке, самодовольной и презрительной. Он положил пистолет в карман, вынул фонарик и пошел осматривать дом.

Резкий запах хлороформа бросился ему в нос, когда он открыл дверь кухни. Кусок ваты, вырванный Ширли из подушечки с хлороформом, когда она боролась с напавшим на нее человеком, лежал возле лестницы. Эмберли подобрал его и поднес к носу. Запах анастезатора все еще чувствовался. Он определил, что вата, должно быть, лежала здесь не дольше чем несколько минут. Окно в гостиной было открыто, а прямо под ним на полу виднелся ком грязи с отпечатком резинового каблука. Эмберли осторожно поднял его и, стараясь держать так, чтобы он не рассыпался, положил на стол. В доме никого не было, не было и признаков присутствия констебля Такера.

Он снова вышел в сад и с помощью фонарика стал обследовать кусты. Услышав стон, он подошел к кусту сирени, рядом с которым стоял плетеный стул. Такер лежал на земле около стула и пытался подняться.

Эмберли осветил фонариком его лицо. Констебль зажмурился и опять застонал. Эмберли опустился на колени.

– Вставай, парень, вставай, – сказал он нетерпеливо. – Что случилось? Возьми себя в руки!

Такер прикоснулся к голове.

– Моя голова! – глухим голосом сказал он. – О Боже, моя голова!

– Да, не сомневаюсь, тебя чем-то ударили по голове. Счастье, что голова крепкая. Выпей!

Он открутил крышку карманной фляжки с бренди и поднес ее ко рту Такера. Крепкий напиток оживил того. Он с трудом сел, все еще держась за голову.

– Что случилось? – спросил он недоуменно. – Кто ударил меня?

– Не задавай мне дурацких вопросов! Попытайся вспомнить, – сказал Эмберли со злостью. – Ты видел кого-нибудь?

– Нет, я не знаю, что случилось. Я сидел здесь и ждал молодую леди. Верно, кто-нибудь ударил меня.

– О Господи, ты замечательный полицейский! – свирепо проговорил Эмберли и поднялся. – Не хочешь ли ты сказать, что ничего не слышал? Никаких шагов? Никаких машин?

Несчастный Такер попытался собраться с мыслями.

– Машина, да, я слышал машину. Но она проехала в сторону фермы. Она здесь не остановилась.

– Какой марки? Ты видел ее номер?

– Нет, нет, я только взглянул, когда она проезжала мимо калитки. Думаю, большая.

– Цвет?

– Я не мог его увидеть, сэр. Было слишком темно.

– Послушай, – сказал Эмберли, – в гостиной на столе лежит ком грязи. Передай его в полицию. На нем отпечаток. Понял?

Такер кивнул и попытался встать. Мистер Эмберли повернулся и пошел к калитке. Отчаянный вой Билла заставил его оглянуться.

– Присмотри за собакой. На кухне есть поводок.

Он уехал. Такер, услышав шум отъезжавшей машины, сел, пытаясь сохранить равновесие.

Эмберли поехал в Аппер Неттлфоулд прямо на рыночную площадь. На углу площади находился гараж и при нем бензоколонки. Он подогнал машину к одной из них и сказал отрывисто человеку, обслуживавшему машины:

– Заправьте ее! – и вышел, хлопнув дверцей.

Отделение полиции находилось на противоположной стороне площади. Сержант Габбинс сидел в кабинете, на двери которого висела табличка «Не входить». Эмберли, минуя дежурного констебля, прошел в кабинет.

Сержант строго посмотрел на него, но узнав, расплылся в улыбке:

– Вечер добрый, мистер Эмберли. Что-нибудь новенькое?

Эмберли в ответ не улыбнулся.

– Сержант, прикажите дежурному констеблю обзвонить близлежащие полицейские участки и предупредить, чтобы они обратили внимание на голубой «воксхолл» под номером П.В. 80496 и задержали его.

Сержант знал мистера Эмберли, поэтому без лишних вопросов встал, подошел к двери и повторил приказание констеблю. Затем вернулся на свое место и спросил:

– Что случилось, сэр?

– Девушку похитили. Можете сейчас со мной поехать?

Сержант не мог оправиться от услышанного.

– Господи Боже мой, сэр! – воскликнул он. – Похищена? Где Такер?

– У коттеджа. Кто-то ударил его по голове. Он ничего не видел, ничего не слышал. Одно утешение, что почувствовал. Вы едете?

– Одну минуту, сэр, и я в вашем распоряжении, – сказал сержант и, пройдя в соседнюю комнату, коротко поговорил с констеблем, который уже передавал по участкам его приказ. Затем, прихватив шлем и револьвер, последовал за Эмберли. Эмберли к тому времени пересек площадь, направляясь к гаражу.

Пока Эмберли расплачивался за бензин, сержант сел в машину. Когда Эмберли включил зажигание, он спросил, куда они едут.

– Не знаю, – ответил Эмберли и, круто развернувшись на площади, поехал к перекрестку у «Головы кабана».

Стоявший на посту констебль, час назад записавший номер его машины, увидев «бентли», поднял руку, чтобы остановить его. Эмберли притормозил и, выглянув из машины, спросил:

– За последний час не проезжал ли темно-голубой «воксхолл», пятиместный, номер П.В.80496? Подумайте хорошенько!

Констебль сурово сказал:

– Мне незачем задумываться над тем, что я собираюсь сделать. Ваши фамилия и адрес?

Эмберли откинулся на сиденье.

– Вот и поговори с дураком, – сказал он.

За него это сделал сержант. На понятном констеблю языке он повторил вопрос.

– Но, сержант, я поднял руку, а он промчался мимо со скоростью света. Он должен был видеть меня, но не обратил внимания. Он…

– Меня не удивляет, что он понимал, что за этим последует, – сказал сержант резко, – Отвечайте на вопрос и поскорее. Это мистер Фрэнк Эмберли, вот кто.

– Я не знал, что это он, – сказал констебль, оправдываясь, – Я только видел, что он не обратил внимание на мой сигнал остановиться.

– Да бросьте вы! Можете оштрафовать меня в другой раз! – сказал Эмберли. – Меня интересует «воксхолл» под номером П.В.80496.

Констебль потер подбородок.

– Проезжал «моррис-оксфорд» в сторону Ламсден-роуд, – сказал он. – Но это не то, что вас интересует.

– О Боже, – воскликнул Эмберли. – Большая машина, констебль?

– Нет, не видел, – сказал констебль, словно испытывал удовольствие от подобного ответа. – Я видел «даймлер» мистера Первиса, но другой большой машины не видел, за последний час точно не видел.

Рука мистера Эмберли легла на рычаг коробки скоростей.

– Задержите ту машину, я сделаю поворот, – сказал он.

– Перестаньте таращить глаза! Задержите машину! – приказал сержант. – Боже, никогда не видел такого тупоголового олуха! Трогайте, мистер Эмберли, сэр, только, Бога ради, не заденьте того мотоциклиста!

«Бентли» с ревом сделал поворот и помчался по Хай-стрит. Констебль, все еще не пропускавший задержанную машину, стоял как в трансе, прислушиваясь к рокоту мотора скоростной, пока она не скрылась вдалеке, и пришел в себя от грубого оклика водителя стоявшей машины.

– Где ближайший от Айви коттеджа полицейский пост, сержант? – спросил Эмберли.

– Нет ни одного. В миле от него на развилке Брайтон-роуд есть автостанция, но она уже закрыта. Уже поздно.

– Черт!А ближайшие повороты?

– До развилки на Брайтон ни одного, если не считать дорогу, ведущую к Фез-Холлу. Вот что я вам скажу, сэр! В районе Гриффина расширяют мост, а перед ним – развилка. Там должен быть полицейский, регулирующий движение.

– Что ж, буду молить Бога, чтобы он оказался не дураком, – сказал Эмберли, объезжая встречного пешехода.

Сержант ухватился за дверцу, заваливаясь. Воздержавшись от комментария по этому поводу, он сказал:

– Не знаю, сэр, но если на то пошло, нельзя назвать умственной работу, когда расставляешь дорожные знаки и машешь фонарем. Смотрите, сэр, впереди крутой поворот!

– Предоставьте мне вести машину без вашей помощи, – сказал мистер Эмберли.

Сержант затаил дыхание, когда машина резко накренилась на повороте, но потом осмелился снова расслабиться.

– Я не был в этом районе уже несколько лет, – сказал он задумчиво.

– И сейчас не пробудете долго, – сказал Эмберли.

– Да, при той скорости, с которой вы гоните машину, я здесь не задержусь, – отпарировал сержант. – Так вот, хочу сказать, что я хорошо знаю некоторые машины в округе.

– Похвально.

Сержант не обратил внимания на его тон.

– И я знаю, кому принадлежит голубой «воксхолл» под номером П.В.80496. И я должен сказать, мистер Эмберли, что вы меня очень удивляете. Впереди мост, сэр! Осторожно!

Молодой полицейский махал им зеленой лампой, но Эмберли подвел машину прямо к нему. Сержант высунулся и спросил полицейского, не проезжал ли «воксхолл» через мост.

Полицейский оказался типичным представителем своего поколения. Лишь немногие из тех машин, что проезжали мимо, не удостоились его внимательного взгляда и оценки. Номерами машин он не интересуется, но может сказать, что около сорока минут назад он остановил большой «воксхолл», чтобы пропустить через мост грузовик. Он начал детально описывать технические характеристики машины: мощность двигателя в лошадиных силах, год выпуска, но его прервали.

– Я не собираюсь покупать эту машину, – сказал сержант. – В каком направлении она поехала?

Молодой полицейский восхищенно смотрел на «бентли». Его губы невольно двигались, когда он мысленно перечислял его достоинства, но испытывая страх перед полицейским чином, оторвал взгляд от машины и ответил сержанту Габбинсу:

– Сначала она проехала через мост, а потом я видел, как она повернула на развилке.

Теперь в разговор вступил Эмберли:

– Кто был в машине?

Полицейский покачал головой:

– Не знаю, сэр.

– Я имею в виду, мужчина или женщина, один человек или больше?

– Не знаю, сэр.

– С ним без толку разговаривать, сэр, – сказал сержант. – У меня племянник в точности как он. Если за рулем будет сидеть кенгуру, он не заметит. Верхогляд – вот он кто. Целыми днями болтает о всяких технических характеристиках и совершенно не интересуется ничем, что не передвигается на колесах. Все они такие!

«Бентли» двинулся дальше.

– Брайтонская развилка, – сказал Эмберли. – Ведет на юг. Думаю, даже уверен, я разгадал твои намерения, приятель. – Словно очнувшись от своих мыслей, он обратился к сержанту: – Нам надо поторопиться.

– Конечно, до сих пор мы еле тащились, не так ли? – сказал сержант.

Он дождался, когда машина свернула на узкую дорогу, ведущую в южном направлении, удостоверился, что впереди не видно ничего опасного, и сказал:

– Теперь, сэр, если вы не возражаете, я хотел бы знать, где мы находимся, как говорится? Сдается мне, что вы знаете больше, чем я. Мы преследуем «воксхолл», который опередил нас на сорок минут. У меня есть собственные соображения насчет того, кто находится в этой машине, но как у него хватило духу решиться на такое – не понимаю. Я часто замечал: чем тише человек, тем опаснее. Дело-то омерзительное, как я вижу. Как вы думаете, он убил молодую леди, сэр?

Минуту они ехали в молчании. Машина неслась вперед, как лошадь, которую пришпорили. Сержант, взглянув на профиль мистера Эмберли, поразился его жесткости, отчего, как он позже признался, ему стало не по себе.

– Если он убил, – сказал Эмберли тихо, – если он сделал это, то он не доставит хлопот палачу.

Эти зловещие слова в сочетании с видом Эмберли дали сержанту возможность сделать вывод, что он обнаружил что-то интересное, хотя и не являвшееся ключевым в раскрытии дела. Чувствуя, что наступил подходящий момент проявить такт, сержант не стал комментировать свое открытие, а только посоветовал мистеру Эмберли ехать осторожнее.

– Нет смысла напороться на неприятности на полдороге, сэр, – сказал он. – Если вы собираетесь совершить убийство, то мне что прикажете делать?

Эмберли невесело рассмеялся:

– Произведете сенсационный арест.

– И окажусь в трудном положении, вот что со мной будет, – ответил сержант. – Если вы действительно намерены это сделать, то я обязан отобрать пистолет, который всю дорогу вонзается в мою ляжку.

– Я скорее придушу этого борова, – сказал Эмберли. – Не думаю, что он ее уже убил. Очень надеюсь. Смотрите, не пропустите полицейский пост. Второе убийство будет роковым для него. Смерть Марка Брауна сошла за несчастный случай, но второй несчастный случай вызовет подозрения, мягко говоря. Ширли может исчезнуть бесследно. Нет тела – нет доказательств вины, сержант.

– Я понимаю, сэр. Отвезти ее на машине за много миль от Аппер Неттлфоулда и инсценировать автокатастрофу?

– Да, но он не такой дурак. Ведь если он сделает так, то тело найдут, а следы приведут к нему. У мисс Браун нет машины. Как она могла оказаться так далеко? Любой суд признает, что ее привез туда убийца. Слишком опасно. От тела надо избавиться. Поставьте себя на место убийцы, сержант. Что бы вы сделали?

Сержант мысленно представил различные мрачные картины, но он подумал, что разумнее не высказывать предположений. Джентльмену, влюбленному в молодую леди, едва ли будет приятно слышать о расчлененных телах или обуглившихся останках.

– Не будем говорить о всяких ужасах, сэр, – сказал он сурово.

– Понимаю, – сказал Эмберли. – Негашеная известь. Нет. Нет.

– Конечно, нет, сэр. Слыханое ли дело!

– Вы не правы, – сказал Эмберли. – Я знаю, вы не правы. Он едет в южном направлении. К морю, сержант, к морю!

Сержант обдумал это предположение и пришел к выводу, что такое вполне возможно.

– Сдается мне, сэр, нам лучше поторопиться, – сказал он хриплым голосом. – Иначе… В любом случае мы схватим его, и все тут.

Машина с ревом неслась через поселок. Стрелка спидометра склонилась к высшей отметке.

– Он не мог пока ее убить, – сказал Эмберли.

У сержанта сложилось впечатление, что он пытается сам себя уверить в этом.

– Он не может рисковать. Он думает: а вдруг по дороге произойдет какой-нибудь инцидент? Вдруг его остановят, а машину обыщут? Если девушка жива, они не могут предъявить ему обвинение в убийстве. Он все это обдумал. Он вынужден был обдумать.

Сержант согласился, хотя испытывал сомнения. Опыт подсказывал ему, что убийцы редко следуют столь тщательно разработанным планам. Однако убийство Марка Брауна было спланировано очень умно, поэтому мистер Эмберли может оказаться прав.

Впереди замелькали огоньки деревни. Машина сбросила скорость, и сержант стал высматривать полицейского на посту у перекрестка посреди главной улицы.

Эмберли остановил машину рядом с постом, но предоставил сержанту разговаривать с полицейским. Констебль в отличие от тех, которых они встретили по дороге, был сметливым молодым человеком. За последний час мимо него проезжало мало машин, и он почти уверен, что среди них был «воксхолл». Но номер был другой. В этом он может поклясться. У того «воксхолла», который он видел, номер начинался буквами А КС. Он не готов назвать номер точно, но думает, что он начинался с девятки.

Сержант вопросительно посмотрел на Эмберли:

– Не совпадает, сэр.

– Фальшивый номер. Возможно, такого номера вовсе не существует. В каком направлении поехала машина, констебль?

– Она повернула направо, сэр, – ответил полицейский, показывая рукой направление.

– Понимаю. Куда ведет эта дорога?

– Она ведет к Ларкхерсту, сэр, но имеет много ответвлений.

– По ней можно добраться до побережья?

– Нет, сэр, к самому побережью нельзя. Вам придется проехать немного дальше за деревню.

– Где повернуть?

Констебль минуту подумал.

– Ну, если вы поедете в сторону Сикс-Эш-Корнер и Хиллингдина,то вам надо свернуть у первой пивной за Кетли. С другой стороны, сэр, если вы не против поехать кружным путем, то можете свернуть на Чингхэм и держаться направления на Фрешфилд и Треншем, тогда выедете к побережью у Коулхэвена.

Эмберли кивнул:

– Спасибо. Вы не заметили, «воксхолл» ехал с большой скоростью?

– Не больше обычной, сэр.

Эмберли пожал ему руку:

– Примите мои комплименты. Вы самый сообразительный полицейский из тех, кого я встречал за последние две недели.

Когда машина уже отъезжала, констебль, кашлянув, сказал:

– Сообразительный для констебля, сэр.

Эмберли улыбнулся, но впервые в своей жизни удержался от язвительного ответа. Все внимание он сосредоточил на переплетениях дорог, по которым они ехали.

Сержант односложно отвечал на его вопросы и мудро отказался от всех попыток завести разговор.

След, по которому они шли, был непростой, часто терялся. «Воксхолл», избегая главных дорог, плутал в сети деревенских. Время от времени Эмберли останавливал машину, чтобы спросить, не видел ли кто большой лимузин. Чаще в ответ отрицательно качали головой, но дважды ему повезло. В первый раз он услышал утвердительный ответ от дежурного смотрителя у железнодорожного переезда, во второй раз от ночного сторожа, сидевшего, съежившись, у жаровни в деревянной хибаре на месте дорожных работ. «Воксхолл» следовал в южном направлении, придерживаясь не очень большой, но постоянной скорости. Ясно было, что водитель избегал риска дорожной аварии или задержания постовыми полицейскими. И в то же время казалось, что он не опасался погони.

Когда они ошибочно выбрали неверную дорогу, а потом отыскивали нужную, то сержант про себя думал, что у них мало шансов догнать машину, двигавшуюся в неизвестном направлении и с фальшивым номером, но вскоре понял, что Эмберли упорно идет к определенной цели. Остановившись в Хиллипгдине и поговорив с полицейским на дежурном посту, сержант попросил карту местности и внимательно изучил ее.

Предупреждение, разосланное из Аппер Неттлфоулда, было получено всеми полицейскими участками на южном направлении, но результатов не дало. Машина с указанным номером замечена не была. Эмберли проклинал себя за то, что дал именно этот номер, и больше не терял времени на расспросы.

К побережью шло много окольных путей, поэтому было не удивительно, что сержант считал погоню бесполезной. На протяжении многих миль они не имели никаких сведений о «воксхолле», но Эмберли не снижал скорости, кроме тех случаев, когда надо было прочитать дорожный указатель, и без колебаний выбирал направление. Сержант все яснее понимал, что он верно определил цель, иначе бы они не нападали на след еще дважды, когда казалось, уже совсем теряли его.

Один раз Эмберли предложил сержанту взять карту и подсказывать дорогу к какой-то деревушке, о которой сержант никогда не слышал. Он отважился спросить, куда они едут. Ему пришлось кричать, чтобы его голос был слышен сквозь рев мотора. Эмберли пожал плечами, и сержант, напрягая слух, уловил лишь слово «Литтлхейвен». Оно ничего ему не говорило. В то время, как «бентли» подбрасывало на ухабах, он не вытерпел и сказал:

– Если вы уверены, куда надо ехать, то почему бы не воспользоваться прямой дорогой?

– Потому что я не уверен, черт вас возьми! – сказал Эмберли. – Я делаю все, что могу.

Сержант погрузился в молчание. Несмотря на неудобства езды по плохим дорогам на бешеной скорости, он все же был рад, что они выбирали пустынные колеи. По крайней мере, они избегали риска дорожной аварии. Он и думать боялся, что бы могло случиться, если бы они держались больших дорог. А раз так, он покорно сидел, вцепившись в дверцу машины и подавив страх, но были моменты, когда его нервы не выдерживали. В один из таких моментов на середину дороги неожиданно выскочил велосипедист, и колеса «бентли» взвизгнули, сделав крутой вираж, объезжая незадачливого велосипедиста. Сержант закричал:

– Людям вроде вас, мистер Эмберли, дозволительно ездить на машинах, не мощнее «форда»!

Ночь казалась тихой, но ветер свистел в ушах от быстрой езды, и с головы сержанта чуть не сдуло шлем. Он натянул его поглубже и подумал, что мистер Эмберли, должно быть, совсем бесчувственный, что так обращается с машиной.

Взошла луна и ясно светила на небосводе, лишь изредка прячась за проплывающее облачко. Местность, по которой они ехали, была незнакома сержанту. Позже, рассказывая об этой погоне, он признался, что в памяти остались лишь разбитые дороги, покрытые лужами, поблескивавшими в лунном свете, кусты по обочинам, деревушки, где в редком окне был виден мягкий свет лампы, дорожные указатели с полуоблезшими надписями, подсказывавшими дорогу к незнакомым поселкам, холмы, которые лихо преодолевал «бентли», постоянная качка на крутых поворотах, нетерпеливые гудки, заставлявшие шарахаться в сторону водителей-торопыг, да еще лицо мистера Эмберли с неотрывно смотрящими на дорогу глазами и крепко сжатым в жестокой гримасе ртом.

Он перестал нервно вглядываться вперед в ожидании опасности. Мистер Эмберли не обращал никакого внимания на его предупреждения, но вел машину вполне профессионально, хотя вопреки всем правилам дорожного движения. Сержант задавался мыслью: каково будет его положение, если они врежутся во что-то или переедут кого-нибудь. Гнать машину со скоростью больше пятидесяти миль в час, при том, что в ней сидит офицер полиции! Хорошенькое будет дельце, если они переедут или убьют кого-нибудь!

На железнодорожном переезде, где они ждали, когда поднимут шлагбаум, они снова узнали, что идут по следу, и даже сержант, которого к этому времени основательно растрясло, почувствовал, что бешеная гонка оправдала себя, когда услышал, что «воксхолл» был на переезде не более двадцати минут назад.

Потухший взгляд мистера Эмберли снова загорелся. Переехав через железнодорожное полотно, он сказал:

– Я был прав. Теперь нам осталось сделать последний рывок, сержант.

– Что ж, спасибо, напомнили, что мы едем не на Дейтон-Бич, сэр, – сказал многострадальный сержант. – Ради Бога, осторожно, мистер Эмберли, впереди автобус!

Загородный автобус тащился впереди по середине дороги. Мистер Эмберли нажал на клаксон, но автобус продолжал ехать, не обращая внимания. «Бентли» сделал рывок, проехав по поросшей травой обочине лишь в нескольких дюймах от автобуса.

Сержант, вцепившись в дверцу, высунулся в окно, разражаясь проклятиями в сторону водителя автобуса, которые тот не слышал. На последовавшем крутом повороте сержанта швырнуло на место. Он вытер лицо большим носовым .платком и посетовал, что им для подобной поездки нужна была не машина, а танк.