ГЛАВА IV

Лишь с большим трудом удалось мисс Тэвернер угомонить брата: он рвался в кофейный зал вслед за незнакомцем и лордом Ворсестером, чтобы настоять на своем вызове на дуэль. Перри был в бешенстве, Джудит пыталась объяснить ему, что подобная сцена может только привести к большому публичному скандалу, который непременно заденет ее, поскольку всему причиной была именно она. После ее вразумлений Перри удалось увести; он во всеуслышание заявил, что уж имя этого незнакомца он узнает наверняка.

Джудит толкала брата в спину, подгоняя вверх по ступенькам, и, когда они добрались до ее комнаты, рассказала ему о своем приключении. В конечном счете, все было не так уж и скверно. Не случилось ничего такого, что бы могло вызвать у нее тревогу. Хотя основания для гнева, разумеется, были. Джудит пояснила брату и саму причину, по которой незнакомец ее поцеловал: этот человек проявил бы такую же небрежную ласку по отношению к любой простушке-служанке. Так считала сама Джудит. Вне сомнения, этот джентльмен составил ложное представление об ее истинном положении в обществе.

Перегрин никак не мог успокоиться. Его сестре нанесли оскорбление, и он, Перри, должен призвать негодяя к ответу. Пытаясь отговорить юношу воплотить свои намерения, Джудит решила, что уж лучше обидчика призовет к ответу сама. Если все уладит не она, а Перри, у нее не будет чувства удовлетворения. Наказать этого джентльмена надо ей самой; она думала, что справится с этой задачей без посторонней помощи.

Когда Перегрин спустился вниз в кофейный зал, обидчика его сестры там уже не было. Хозяин гостиницы по-прежнему занимался гостями; он не мог назвать фамилию того джентльмена, о котором спрашивал Перри; он даже не помнил, что обслуживал лорда Ворсестера. В этот день столько, разных джентльменов толпилось в его гостинице, что запомнить хотя бы половину из них было просто немыслимо. А что до четверки гнедых, то, пожалуйста, таких он может вспомнить хоть десяток. Все эти экипажи понаехали в его отель Бог знает зачем.

Перегрин очень сожалел, что нет рядом мистера Фит-цджона, который сейчас уже держал путь в Лондон. Фитцджон мог бы знать имя этого скверного незнакомца.

Ко времени обеда Грэнтем затих. Несколько джентльменов остались здесь на ночь, но их было совсем мало. И мисс Тэвернер могла теперь пойти спать в предвкушении никем не нарушаемого ночного покоя. Она не без основания считала, что теперь уже будет избавлена от каких-либо разговоров о кулачном бое. Ей сегодня описывали этот бой во всех подробностях по крайней мере раз пять. Добавить к этому было уже нечего.

И впрямь, добавить оказалось нечего. Перегрин это понял. На следующее утро за завтраком он разок-другой заметил, что даже и не надеялся, что когда-нибудь ему доведется увидеть такую превосходную «мясорубку».

Несколько раз он спрашивал Джудит, говорил ли он ей о том или другом отличном ударе. А потом уже про этот кулачный бой не упоминал. Перегрин был явно не в духе: после сильного гомона и суеты, которые охватили весь Грэнтем накануне, сегодня, в воскресенье, притихший городок вызывал в нем только тоску. Перри вслух ругал это проклятое место и очень жалел, что Джудит чересчур щепетильна, и из-за этого они не могут немедленно отправиться в Лондон.

Делать было абсолютно нечего, разве что с сестрой сходить в церковь и немного побродить по городу. Даже двуколку уже пришлось вернуть ее владельцу.

Брат и сестра вместе присутствовали на службе. Потом они медленно пошли пешком в отель «Джордж». Перегрин, не переставая, зевал и был очень рассеян. Ничто не вызывало у него никакого интереса, даже история гостиницы «Ангел», в которой, согласно преданиям, однажды останавливался сам король Ричард III. Ведь Джу знает, что ему всегда было совершенно наплевать на всякую ерундовую старину. Перри хотелось как-то убить время, он просто не мог придумать, чем себя занять до обеда. Так он ворчал и ворчал, пока Джудит не сдавила его руку, привлекая внимание. Она прошептала:

– Смотри, Перри! Вон идет тот джентльмен, который уступил нам свои апартаменты! Пожалуйста, заговори с ним: мы ведь в долгу у него, он был так любезен!

Перри мгновенно очнулся от своего полусна и огляделся. Ему было бы весьма приятно пожать руку этому славному джентльмену. А если Джудит согласится, то и пригласить его с ними отобедать.

Джентльмен приближался к ним; он шел по той же стороне дороги. Было ясно, что он их узнал. Это отразилось на его лице, но, видимо, останавливаться ему не очень хотелось.

Подойдя поближе, джентльмен приподнял шляпу и слегка поклонился. Он бы так и проследовал мимо них, если бы Перегрин, отпустив руку сестры, не загородил ему путь.

– Прошу прощения, сэр, – произнес Перри, – мне кажется, вы – тот самый милый джентльмен, который оказал нам такую большую услугу в пятницу?

Джентльмен снова поклонился и пробормотал что-то вроде:

– Это совсем несущественно.

– Но для нас это было очень существенно, сэр, – проговорила Джудит. – Я боюсь, мы не сумели вас даже поблагодарить как следует. И вы могли подумать, что мы просто дурно воспитаны.

Джентльмен поднял на Джудит глаза и очень искренне сказал:

– Ну, что вы, мадемуазель, отнюдь нет! Я был очень рад оказать вам услугу, мне это ничего не стоило. Я ведь мог заказать себе жилье где угодно. Прошу вас, забудьте об этом.

Он явно намеревался продолжить свой путь. Видя это, мисс Тэвернер не пыталась больше его задерживать. Но Перегрин был более решительным, чем его сестра, он по-прежнему загораживал джентльмену дорогу.

– Я очень, очень рад, что снова с вами встретился, сэр. Только скажите, чего вам хочется, – я ваш должник. Меня зовут Тэвернер – Перегрин Тэвернер. А это моя сестра, как вы, наверное, знаете.

Джентльмен с минуту колебался. Потом он довольно тихо произнес:

– Я это действительно знал. То есть, я слышал, как упоминали ваше имя.

– Слышали. Осмелюсь сказать, вы и впрямь могли его услышать. Однако мы не слышали вашего имени, сэр, – засмеялся Перри.

– Извините, я не имел намерения навязывать себя – не собирался привлекать ваше внимание, – отвечал любезный джентльмен. На его лице появилась улыбка. С некоторой печалью в голосе он произнес: – Меня тоже зовут Тэвернер.

– Боже правый! – вскричал Перегрин в великом изумлейии. – Уж не хотите ли вы сказать, что… что мы с вами родственники?

– Думаю, что это так, – сказал мистер Тэвернер. – Мой отец – адмирал Тэвернер.

– Вот это да! Да ведь он такая знаменитость! – удивился Перри. – Я даже и не знал никогда, что у него есть сын.

Джудит слушала их со смешанным чувством: она и удивлялась, и одновременно очень радовалась, что у них вдруг так. неожиданно появился родственник. С другой стороны, ей было неловко перед сыном того человека, которого ее собственный отец когда-то столь открыто не одобрял. Этот любезный молодой джентльмен был очень скромен; он так деликатно пытался избежать случайной возможности им представиться, у него были прекрасные манеры. И все это вместе взятое перевесило ее замешательство. Джудит очень дружески протянула ему руку и сказала:

– Значит, мы кузены. И потому нам надо лучше узнать друг друга.

Джентльмен склонился к ее руке.

– Вы очень добры. Мне давно хотелось заговорить с вами. Но из-за этих недоразумений… натянутых отношений, я имею в виду вашего отца и моего, я как-то стеснялся.

– О, ерунда! Это ни в коей мере не должно касаться нас! – воскликнул Перегрин и жестом как бы смел все преграды между ними. – Беру на себя смелость сказать, что мой дядя был такой же вспыльчивый, как и мой отец, верно, Джу?

Джудит не очень понравилась реплика брата – ему не следовало в таком тоне говорить об отце с человеком, которого они так мало знали.

По-видимому, так же считал и мистер Тэвернер. Он произнес:

– Я думаю, они оба серьезно ошибались. Но вряд ли об этом можем судить мы – лично я, вне всякого сомнения, думаю, этого делать нельзя. Вы сами поймете – мне это очень нелегко. Но я и так уже сказал слишком много.

Он обращался больше к Джудит, чем к Перри. Ей показалось, что в его словах сквозила какая-то скрытая боль. И от этого он стал ей нравиться еще больше. Тон его подтверждал, или ей это показалось, что в поведении его отца было нечто, что сейчас не вызывало одобрения у сына. У Джудит такая сдержанность и скрытность вызвали уважение. Видимо, он чувствовал то, что, пожалуй, должен был чувствовать всякий на его месте. Она с удовольствием услышала, как Перегрин пригласил мистера Тэвернера с ними отобедать.

Однако тот вынужден был отказаться: он заранее договорился с друзьями и очень сожалеет, но просто не может принять приглашение Перри и Джудит.

В его искренности не было никаких сомнений: вид у него был действительно грустный. Джудит очень огорчилась, но не захотела ни сама настаивать, ни – тем более – чтобы это делал брат.

Мистер Тэвернер снова склонился к ее руке и на какое-то мгновение задержал ее в своей.

– Мне ужасно жаль. Я был бы просто беспредельно счастлив. Но нельзя. Я связан обещанием. Можно ли мне – только пожалуйста, совершенно честно, кузина, – можно ли мне доставить себе такое удовольствие и навестить вас в городе?

Она с улыбкой согласилась.

– У вас есть опекун. Он будет вас наставлять, – сказал Тэвернер. – Я лично с лордом Вортом не знаком, но, кажется, его все любят. Он вам будет помогать. Но если когда-нибудь я смогу чем-нибудь быть вам полезен, если вам обоим понадобится друг, я надеюсь, вы вспомните о своем грешном кузене, который будет всегда безмерно рад вам помочь. – При этих словах он потупил взор, а губы его тронула улыбка. Мистер Тэвернер протянул Перри свою визитную карточку.

Перегрин зажал ее между пальцами.

– Спасибо. Мы будем надеяться еще не раз встретиться с вами, милый кузен. Сейчас мы собираемся остановиться в отеле «Гриллон», а потом сестра планирует снять для нас отдельный дом. Не знаю, как это реализуется. Но в «Гриллоне» нас найдут.

Мистер Тэвернер сделал запись в своей записной книжке, снова отвесил поклон и удалился. Они смотрели ему вслед, когда он шел вниз по улице.

– Знаешь, что я тебе скажу, Джу? – вдруг произнес Перри. – Было бы здорово, если бы он мне сказал, у кого он шьет свои туалеты. Ты обратила внимание на его плащ?

На плащ Джудит внимания не обратила. Ей запомнилась лишь особая элегантность их кузена, который не носил ничего напоказ, ничего нарочито щегольского.

Джудит и Перри медленно шли к отелю «Джордж» и рассуждали о своем кузене. Взглянув на его визитную карточку, они узнали, что его звали Бернард, а найти его можно на Харлей-стрит. Эту улицу мисс Тэвернер знала, так как слышала от отца, что там живет какой-то его знакомый. Это было весьма респектабельное место.

Остаток дня прошел быстро. Они вовремя легли спать, чтобы пораньше утром отправиться в путь.

Мисс Тэвернер пролистала «Дорожный справочник», и оказалось, что завершить поездку в один день не получится. Напрасно Перегрин пытался доказывать сестре, что если они выедут в восемь утра, то непременно доберутся до Лондона ну хотя бы в девять вечера. Мисс Тэвернер не стала полагаться на его доводы. Возможно, почтовые лошадки и могут пробегать девять миль в час, как клянется Перри, но он забывает, что их придется менять, а еще – остановки на заставах, да какие-нибудь проверки на дорогах, которых им наверняка не избежать.

А ей совсем не хочется трястись без передышки целых двенадцать часов кряду. И уж вовсе не по душе приехать в Лондон затемно.

И Перегрин вынужден был сдаться, хотя и без особой охоты.

Однако когда они доехали до Стевениджа, а это было на следующий день часа в три пополудни, Перри уже чертовски устал от сидения в почтовой карете. Он очень обрадовался, когда они остановились у дверей гостиницы «Лебедь». Тут он смог поразмять свои косточки, а Джудит заказала обед и ночлег.

На следующее утро, сразу же после завтрака, они снова отправились в путь. Теперь оставалось проехать всего тридцать одну милю. С каждой минутой Лондон становился ближе и ближе, а их нетерпение все возрастало. И Перри, и Джудит отмечали каждый дорожный столб.

Последняя остановка была в Барнете. Отсюда, как им показалось, и в самом деле до Лондона было рукой подать. Городок бурлил: все движение по Голливудской дороге, а также по Большой Северной проходило именно через него. Тут было великое множество маленьких гостиниц, а еще две больших, где останавливались только пассажиры почтовых дилижансов. Меньший из этих гранд-отелей назывался «Красный Лев». Он принимал экипажи, идущие на север. А второй, побольше – «Крепыш», находился в самом центре города. Здесь могли останавливаться сразу не менее двадцати шести пар лошадей и одиннадцать почтальонов. Эти экипажи направлялись на юг.

Между обеими гостиницами шла жестокая конкуренция. Поговаривали, что не однажды частные экипажи, направляющиеся в «Крепыш», перехватывались на пути людьми из «Красного Льва», где насильно заставляли менять лошадей. А бывало и наоборот.

Что-то в этом роде произошло в тот момент, когда появился экипаж с Тэвернерами. Конюхи с постоялого двора у гостиницы «Крепыш» бросились ему навстречу и сразу же поставили его в большой конюшенный двор.

Перегрину протянули бокал с шерри-бренди, а его сестре предложили сэндвичи. Именно этим гостиница «Крепыш» выгодно отличалась от «Красного Льва» – постояльцам «Крепыша» бесплатно преподносили угощение.

На смену лошадей ушло не более двух минут. Двое почтальонов быстро сняли с себя холщевые халаты, накинутые поверх синих камзолов, чтобы их не запачкать. Затем они быстро вскочили на козлы. И не успели наши путники перевести дух, как конюшенный двор остался позади, а их лошади ровно затрусили по направлению к Лондону.

Через две мили они оказались перед деревней Вент-стоун, где за дорожной заставой начинался общинный пустырь Финглей.

Даже одно название этого печально известного тракта наводило на ужасные мысли. Но в этот прекрасный теплый октябрьский день вересковые заросли казались вполне дружелюбными. Никакие одетые в маски всадники не подскочили галопом к их карете, никто не собирался их останавливать.

Перед взорами Джудит и Перри не возникло ничего страшнее простого почтового дилижанса, раскрашенного во все цвета радуги. Прошло совсем немного времени, и они добрались до деревни Ист-Энд. И какие бы ужасы ни скрывал в своих зарослях Финглейский пустырь, все они благополучно были оставлены позади.

В Хайгейте распахнулась перед путниками панорама Лондона. Дилижанс поднялся на склон и стал спускаться по его южной стороне. Взору мисс Тэвернер предстала захватывающая дух картина. Она увидела Лондонские шпили, извивающуюся ленту Темзы и огромное скопище зданий, о которых Джудит была так наслышана. Сейчас все это простиралось перед ней, освещенное сквозь легкую дымку солнечным светом. Девушка не могла оторвать глаз от дивного пейзажа. Ей не верилось, что она наконец-то приехала в Лондон – город своей давней мечты.

Дорога спускалась все ниже, и чудесная картина Лондона вскоре скрылась из виду. Экипаж въехал на Хол-ловейскую дорогу – одинокий тракт, сбегавший вдоль высоких обрывистых склонов.

Так Тэвернеры добрались до минерального источника Исменгтон. Они увидели очаровательную деревушку среди высоких вязов и ярких зеленых лужаек. Здесь был простой загон для отбившихся от стада овец и коров. А еще – целый ряд небольших гостиниц для пассажиров почтовых экипажей.

Позади остался последний шлагбаум, где Джудит и Перри вручили стражнику, поднявшему его, билет. Еще чуть-чуть, и колеса экипажа застучали по булыжной мостовой между домнами.

Казалось, все проносится мимо с быстротой молнии. Мисс Тэвернер пыталась читать названия улиц, по которым они ехали. Но вокруг было столько всего, что она просто не знала, куда смотреть. Ее поражали громады зданий, шум и суета.

Наконец им стало казаться, что дилижанс движется по городу уже целую вечность. И в этот миг они остановились. Мисс Тэвернер увидела, что с обеих сторон улицы, на которой они сейчас находились, стоят весьма элегантные дома. Они выглядели очень ухоженными, в отличие от тех, которые остались позади.

Распахнулась дверца дилижанса, спустили лесенку, и через минуту мисс Тэвернер уже стояла во дворе отеля «Гриллон».

Скоро стало ясно, что мистер Фитцджон не зря посоветовал Перри приехать именно сюда. В «Гриллоне» постояльцам предоставлялось все, что необходимо для настоящего комфорта. Во всем было много вкуса – в оформлении спален, гостиных, в меблировке. И если до этого мисс Тэвернер еще сомневалась, правильно ли они поступили, последовав совету совершенно незнакомого юного джентльмена, то теперь у нее на душе стало спокойно. В отеле «Гриллон» никому бы не пришло в голову проверять чистоту простынь.

Первое, что надо будет сделать, – распаковать чемоданы и привести в порядок одежду. Потом надо вызвать горничную и договориться о горячей воде.

Проходя к лестнице через одну из гостиных, Джудит увидела некоторых постояльцев «Гриллона». Один из них читал газету: на нем были обтягивающие панталоны. У окна болтали две дамы в тонких муслиновых платьях. Была еще одна величественного вида леди с тюрбаном на голове. Леди так высокомерно взглянула на Джудит, что той стало неловко и она подумала: наверное, у нее слишком старомодная шляпка или от долгого сидения в почтовом дилижансе сильно помялось платье.

К обеду мисс Тэвернер надела свой самый лучший наряд. Но, разглядывая себя в высоком зеркале, она вдруг засомневалась, достаточно ли модно одета для такого фешенебельного отеля. Но, как бы то ни было, Джудит поправила на шее бусы, натянула на руки шелковые перчатки и присела в ожидании Перегрина.

Обед был назначен на шесть вечера; по мнению Джудит, слишком поздно. Но Перри считал, напротив, это то, что надо, потому что обедать раньше шести было бы просто не по моде.

Пока сестра занималась чемоданами, он успел поболтать с другими постояльцами и собрал кучу важных сведений.

Перри был страшно возбужден. Его голубые глаза сияли, напрочь пропала всякая хандра. Он хотел успеть и туда и сюда и уговаривал Джудит после обеда пойти с ним в игорный зал. Ей самой идти туда не хотелось, но она настояла, чтобы брат обязательно пошел, дабы не чувствовал себя на привязи. А она очень устала и, пожалуй, при первой же возможности отправится спать.

Перри ушел, и увидела его Джудит снова лишь на следующее утро, когда они встретились за завтраком. Выяснилось, что Перри ездил в Ковент Гарден посмотреть Кембла. Он сохранил для нее свой билет. Ужасно жалко, что ее не было с ним, потому что она бы просто пришла в восторг. Это такой огромный театр; Перри даже не знает, сколько в нем лож, и все скрыты занавесями, и все на столбах! А какой вместительный партер! Просто невозможно сосчитать, сколько там горело свечей – настоящее море света! А уж актеры играли так, ну нет слов, нет никаких слов! За всю свою жизнь он еще никогда не видел, чтобы люди были так шикарно одеты. Ой, нельзя же задавать человеку столько вопросов сразу!

А Джудит, действительно, задавала брату вопрос за вопросом. О самом спектакле он мало что мог сказать, слишком привлекли его куда более важные и модные вещи. Если он не ошибается, давали «Отелло» или еще что-то похожее. Да, почти точно – именно «Отелло», он вспомнил. Конечно, вещь очень известная, но лично ему фарс понравился куда больше. Ну, а что они будут делать сейчас? Ему кажется, что лучше всего прямо поехать к лорду Ворту, чтобы сразу с этим покончить.

Джудит не возражала. После завтрака она пошла к себе в комнату за шляпой и перчатками, очень надеясь, что лорд Ворт не рассердится, что они, вопреки его совету, все-таки приехали в Лондон. Однако сейчас, перед тем как им вот-вот предстоит увидеться с ним лично, Джудит вдруг слегка забеспокоилась. Перри был, конечно, прав: нельзя ничего планировать, пока они не повидаются со своим опекуном.

Ни она, ни Перегрин не имели ни малейшего представления, где находится Кэвендиш Сквер, и ни он, ни она не хотели выставлять напоказ свое невежество, а потому не стали ни у кого спрашивать, как туда добраться. Перри остановил первый попавшийся наемный экипаж, которыми были буквально забиты все улицы, и назвал вознице адрес.

Вскоре они добрались до Кэвендиш Сквер. Карета остановилась перед большим оштукатуренным домом с лепным и весьма впечатляющим портиком.

Перегрин помог сестре сойти, расплатился с возницей и смело сказал:

– Ну что ж! Ведь съесть нас он все равно не съест, правда, Джу?

– Нет, конечно же! – засмеялась мисс Тэвернер. – Подожди-ка, Перри! Пока не стучи! У тебя в ботинок попала соломинка, в этом гадком экипаже была ужасная грязь!

– Господи! Как здорово, что ты заметила. – Перри вынул соломинку и последний раз одернул на себе сюртук.

– Ну, пошли, Джу! – Он протянул руку к дверному молоточку и несколько раз слегка постучал им.

– Да так никто никогда ничего не услышит, – промолвила Джудит. – Если ты боишься, то я – ни чуточки! – Она шагнула к двери и сильно стукнула по ней молоточком.

Как раз в этот момент дверь внезапно распахнулась, что повергло Джудит в полное замешательство. Перед ними возник огромного роста лакей в ливрее. Он слегка наклонил голову, чтобы выяснить, что им угодно.

Мисс Тэвернер оправилась от первого испуга и спросила, дома ли лорд Ворт. Лакей вежливо поинтересовался, кто они такие. Джудит с важностью произнесла:

– Будьте столь любезны и сообщите, пожалуйста, лорду Ворту, что к нему приехали сэр Перегрин и мисс Тэвернер.

Лакей отвесил низкий поклон, будто бы эта речь произвела на него большое впечатление, и широко распахнул перед ними дверь. За ней их встретил второй лакей, пригласивший следовать за ним. Они прошли через большой зал к двери красного дерева, которая вела в гостиную. Здесь лакей их покинул.

Перегрин просунул палец между шеей и галстуком.

– Ну ты молодец: и глазом не моргнула, Джу, – одобрил он. – Надеюсь, тебе удастся так же здорово справиться и с нашим старым джентльменом.

– Ну что ты! – сказала мисс Тэвернер. – Думаю, это совсем не понадобится. Знаешь, Перри, мне кажется, что мы с тобой сделали из лорда Ворта нечто вроде великана-людоеда. А он, на самом деле – десять против одного – окажется очень милым!

– Конечно, может быть и так, – согласился Перегрин, но без особой надежды. – Во всяком случае, дом у него чертовски хорош, правда?

А дом и впрямь был хорош: элегантен и убран по самой последней моде. Гостиная, в которой они сейчас стояли, выглядела очень благородно. Обои на стенах были нежно-голубого цвета, окна высокие, смотревшие прямо на площадь. Занавески из синего и алого шелка, подобранные с большим вкусом, свисали фалдами до пола. Посередине они были подхвачены шнурами с большими шелковыми кисточками на концах. В зале стояли кушетки на позолоченных с завитушками ножках, обитые алым шелком, столик из атласного дерева, несколько стульев в стиле Шератон, секретер, нижняя часть которого имела форму полуцилиндра, а верхняя закрывалась стеклянными дверцами; пара диванов-столиков на роликах размером с наперсток и красивый консольный столик, поддерживаемый опорами а виде сфинксов.

На стенах висело много картин, и только мисс Тэвернер начала с интересом их рассматривать, как дверь открылась и кто-то вошел. Она быстро повернулись, и в этот момент раздался удивленный возглас Перри. Брат как будто прирос к месту, во все глаза уставившись на вошедшего. Перед ними был тот самый джентльмен из двухколесного экипажа.

Он был теперь не в плаще с пелеринами и сапогах с отворотами. На нем как литой сидел отлично сшитый синий пиджак, но панталоны были те же. На ногах сверкали так запомнившиеся Джудит гесенские ботфорты с золочеными кисточками. Нет, она не могла ошибиться. Это был он.

На лице вошедшего не промелькнуло ни малейшего намека на то, что он тоже их узнал. Он прошел через комнату и учтиво поклонился.

– Вы – мисс Тэвернер, я полагаю? – произнес он. Затем, не получив ответа, так как Джудит просто потеряла дар речи, он повернулся к Перри. – А вы, сэр, как я понимаю, – Перегрин. Как себя чувствуете?

Перегрин почти инстинктивно протянул для пожатия руку, но тотчас ее отдернул.

– А что в этом доме делаете вы? – выпалил он. Тонкие, слегка высокомерные смоляные брови взметнулись к переносице.

– Не могу представить себе никого другого, у кого было бы больше, чем у меня, прав находиться в этом доме, – отвечал он. – Я – лорд Ворт.

Перегрин взорвался.

– Что!? – Щеки его запылали от ярости. – Это не что иное, как скверно разыгранная комедия! Вы не можете быть лордом Вортом. Это невозможно!

– Почему же я не могу быть лордом Вортом? – спокойно спросил джентльмен.

– Потому что это невероятно! Я не верю! Лорд Ворт – он… он должен быть старше! – кричал Перри.

Джентльмен одарил его легкой улыбкой, извлек из кармана эмалевую табакерку и раскрыл ее кончиком указательного пальца. Этот жест сразу же напомнил Джудит, как Ворт стоял тогда в холле отеля «Джордж». Внезапно она снова обрела дар речи. Движением руки заставив Перри замолчать, мисс Тэвернер произнесла абсолютно ровным голосом:

– Это правда? Вы действительно лорд Ворт? Его глаза скользнули по лицу Джудит.

– Разумеется, – сказал он, взяв из табакерки щерот-ку табака и втянув его носом.

Мозг Джудит работал с бешеной скоростью.

– Ну, тогда все ясно… Вы, сэр, никак не могли быть другом моего отца!

Джентльмен захлопнул табакерку и положил ее в карман.

– Сожалею, мадемуазель, этой чести я удостоен не был, – отвечал он.

– В таком случае… о, я понимаю – здесь какая-то ошибка! – сказала Джудит. – Наверняка тут какая-то большая ошибка!

– Вполне возможно, – спокойно произнес хозяин дома. – Но тогда, мисс Тэвернер, ошибся отнюдь не я.

– Но ведь не вы же – наш опекун! – взорвался Перегрин.

– Боюсь, избежать действительности никому из нас не удастся, – отрезал Ворт. – Ваш опекун – я. – И добавил более любезным тоном: – Уверяю вас, я сожалею обо всем этом в такой же мере, как и вы.

– Да как же такое может быть? – не сдавалась Джудит. – Мой отец представить себе этого не мог!

– Очень сожалею, – невозмутимо отвечал Ворт. – Завещание вашего отца было составлено через девять месяцев после кончины моего отца.

– О Боже! – простонала мисс Тэвернер, опускаясь на одну из золоченых атласных кушеток.

– Но ведь там должно быть указано имя, – сообразил Перри. – Отец наверняка написал в завещании имя нашего опекуна!

– Ваш отец, – произнес Ворт – оставил вас на полное попечительство Джулиана, Сент-Джона Одли, Пятого графа Ворта. Именно так звали моего отца. Так зовут и меня. Ошибка же, если она и есть – лишь в титуле. Ваш отец назвал Пятым графом моего отца. Пятый граф – это я.

Из уст мисс Тэвернер вырвалась фраза, выражавшая отнюдь не преданную дочернюю любовь.

– Он именно так и поступил! – с горечью сказала она. – Я охотно этому верю.

Перегрин глотнул воздуха и решительно произнес:

– Надо все расставить по своим местам. Мы совсем не ваши опекаемые. Мы, скорей, станем чьими угодно, только не вашими опекаемыми!

– Может быть, может быть, – невозмутимо отвечал ему граф. – Но факт остается неопровержимым – вы действительно, по закону, мои опекаемые.

– Я немедленно еду к адвокату нашего отца! – заявил Перегрин.

– Разумеется. Поступайте так, как находите нужным, – не возражал граф. – Но не сочтите за труд и постарайтесь, наконец, понять, что все это неприятно далеко не вам одному.

Мисс Тэвернер сидела в полном отчаянии, прикрыв глаза рукой в перчатке, которую она так и не сняла. Наконец она выпрямилась и сложила обе руки на коленях. Было совершенно ясно, что этот разговор ни к чему не привел. Джудит подозревала, что все сказанное Вортом было истинной правдой. Она понимала, что пересмотреть завещание будет просто невозможно. А если так, то их перебранка одновременно и недостойна, и бесполезна. Она нахмурилась и попыталась успокоить Перри, а потом обратилась к графу:

– Очень хорошо, сэр. Если вы и впрямь наш опекун, может, вы будете столь любезны и сообщите нам, имеем ли мы право по своему усмотрению свободно обосноваться в Лондоне?

– Имеете, если на то будет мое разрешение, – отвечал Ворт.

Перегрин заскрежетал зубами, потом бросился к окну и стал исступленно разглядывая площадь.

Синие глаза мисс Тэвернер сверкали от гнева. Они встретили взгляд ледяных серых глаз ее опекуна. Оба долго глядели друг на друга в полном молчании, которое выражало куда больше, чем могли передать слова.

– Из-за ошибки, допущенной в завещании моего отца, вы, может быть, и являетесь нашим опекуном, сэр. Но это лишь формально.

– Но ведь вы не читали этого завещания, мисс Тэвернер, – спокойно произнес граф.

– Не сомневаюсь, что именно в ваших руках право распоряжаться нашим состоянием, – зло проговорила Джудит. – И мне бы очень хотелось, чтобы в этом вопросе мы пришли к соглашению.

– Непременно! – заверил ее Ворт. – Вы убедитесь, что со мной не так уж трудно договориться. Я надеюсь, что мне не нужно будет чересчур вмешиваться в вашу жизнь. – На его лице появился намек на улыбку. – Я даже не собираюсь высказывать вам свое недовольство вашим приездом в Лондон, ~ вопреки данному мною вам совету.

– Благодарю вас, – совсем сникла Джудит. Граф подошел к секретеру и открыл его.

– В конце концов, я подал вам этот совет для своего собственного спокойствия, никаких серьезных возражений против вашего приезда у меня нет, и я постараюсь по мере своих сил сделать все, чтобы вы устроились как можно лучше. – Он взял какой-то документ и протянул его мисс Тэвернер. – Здесь официальное распоряжение на владение меблированным домом на Брук-стрит. Вы можете въехать туда, как только найдете нужным. Надеюсь, он вам понравится.

– Вы чрезвычайно обходительны, – произнесла мисс Тэвернер. – Но я не знаю, захочется ли мне поселиться на Брук-стрит.

На лице графа снова появилась улыбка.

– Ах, не знаете, мисс Тэвернер? А на какой же улице вам бы хотелось поселиться?

Она прикусила губу, но ответила с чувством собственного достоинства:

– Я еще совсем не знаком с Лондоном, сэр. Мне бы хотелось немного подождать, пока я сама не сумею решить, где мне будет приятнее жить.

– Ну, а пока вы не примете окончательного решения, – сказал Ворт, – можете остановиться на Брук-стрит. – Он водворил документ на место и закрыл секретер. – А подыскать для вас слуг я попрошу своего секретаря. Я уже ему об этом сказал.

– Я предпочитаю нанимать себе слуг сама, – возмутилась Джудит.

– Конечно, – учтиво согласился Ворт. – Я распоряжусь, чтобы те, кого Блэкедер сочтет наиболее для вас подходящими, пришли бы к вам в отель. Где вы остановились?

– В «Гриллоне», – безразлично выговорила мисс Тэвернер. Ей сразу же представилось, как для беседы с ней в отель «Гриллон» устремляется поток дворецких, лакеев, экономок, горничных, грумов. Джудит начала понимать, что в лице графа Ворта она имеет противника, железная воля которого ничуть не уступает ее собственной.

Граф «опустил свой меч» – или по крайней мере так показалось Джудит.

– А может быть, вы бы хотели сами увидеть Блэке-дера и отдать ему свои распоряжения лично?

С ледяной надменностью, а на самом деле с благодарностью, мисс Тэвернер приняла его предложение.

Глядя как бы мимо Ворта, Перегрин произнес с явным вызовом:

– Я собираюсь послать в Йоркшир за своими лошадьми. Но нам понадобятся еще лошади, а также экипаж для сестры.

– Но ведь вы, без сомнения, можете купить себе экипаж без моей помощи? – как-то вяло произнес Ворт. – Возможно, вас обманут при продаже лошадей, но и такой опыт вам не повредит. У Перегрина перехватило дыхание.

– Я совсем не это имел в виду, сэр! Я, конечно же, не нуждаюсь в вашей помощи. Я хотел, чтобы все было ясно!

– Понимаю, – сказал Ворт. – Вам хочется знать, разрешается ли вам иметь свою конюшню. Разумеется, против этого у меня нет абсолютно никаких возражений. – Он отошел от секретера и медленно направился через всю комнату к камину. – Остается одна проблема, мисс Тэвернер: надо подыскать даму, которая могла бы жить с вами.

– У меня в Кенсингтоне живет кузина, сэр, – сказала Джудит. – Я попрошу ее приехать ко мне. Он задумчиво взглянул на девушку.

– Не могли бы вы, мисс Тэвернер, сказать мне, в чем именно состоит цель вашего приезда в Лондон?

– Разве это имеет какое-то значение, сэр?

– Когда вы познакомитесь со мною лучше, – произнес граф, – вы заметите, что я никогда не задаю бессмысленных вопросов. Намереваетесь ли вы жить вдали от общества, в уединении, или же хотите занять свое место в светских модных кругах? Что вас больше интересует – «Пантеон» или клуб Альмака?

Мисс Джудит, не задумываясь, отрезала:

– Обязательно самое лучшее, сэр!

– Тогда нам нет нужды обращаться к вашей кузине из Кенсингтона, – сказал он. – По счастливой случайности, я знаю одну даму, хотя, боюсь, вам она может показаться в некотором роде глуповатой. Она с удовольствием возьмет на себя роль вашей компаньонки. К тому же она, вне всякого сомнения, вхожа в тот мир, в котором бы хотелось блистать вам. Ее зовут Скэттергуд. Она вдова и доводится мне кузиной. Я привезу ее к вам с визитом.

Со свойственной ей грацией Джудит быстро поднялась.

– Я бы, скорее, предпочла кого угодно другого вместо вашей кузины, лорд Ворт! – заявила она.

Граф снова извлек свою табакерку и взял щепотку табака. Потом взглянул поверх табакерки прямо в глаза мисс Тэвернер.

– Будем считать, что вашей последней фразы просто не было. Хорошо, мисс Тэвернер? – мягко предложил он.

Джудит покраснела до корней волос. Она готова была зарыдать от досады на себя за то, что позволила своему глупому языку болтать что попало, как будто она была невоспитанной школьницей.

– Прошу прощения, сэр! – сказала она учтиво.

Граф поклонился и положил открытую табакерку на стол. Было очевидно, что продолжать с Джудит разговор он не собирался, потому что теперь он обратился к Перегрину и отозвал его от окна.

– Когда вы побываете у портного, – сказал он, – приезжайте ко мне снова. Мы с вами обсудим, в какие клубы мне нужно будет вас записать.

Перегрин подошел к столу, выражая одновременно и свое нетерпение, и все еще мрачное настроение.

– Не могли бы вы записать меня в члены клуба Байта? – с заметной стеснительностью спросил он.

– Да, конечно. Я могу сделать вас членом клуба Байта, – согласился граф.

– А-а… клуба Вотьера можно?

– А это уже должен решать мой друг мистер Брюм-мель. А его решение будет не в вашу пользу, если он увидит вас в этом плаще. Поезжайте к Вестону на Кондуит-стрит, или же к Швайцеру, или Дэвидсону. И назовите им мою фамилию.

– Я думал поехать к Штульцу, – сказал Перегрин, проявляя свою независимость.

– Непременно, если вы хотите, чтобы весь Лондон с первого взгляда на вас сразу же определил, кто ваш скверный портной, – пожал плечами граф.

– О, но мне его порекомендовал мистер Фитцджон, – несколько сконфузился Перри.

– Я так и подумал, – произнес Ворт. Не скрывая своего раздражения, мисс Тэвернер произнесла:

– Прошу вас, сэр! Не посоветуете ли что-то в отношении моих туалетов?

Ворт повернулся к ней.

– Мой совет вам, мисс Тэвернер, только один. Отдайте себя целиком в руки Скэттергуд. И еще одно. До тех пор, пока вы находитесь под моей опекой, будьте столь любезны воздерживаться от посещения тех мест, где проводятся кулачные бои.

У Джудит перехватило дыхание.

– Как, милорд? Возможно, вы полагаете, что, появляясь в таких местах, я могу подвергнуться оскорблению?

– Как раз наоборот, – возразил граф. – Я боюсь, вы можете столкнуться со сверхвежливостью.