ГЛАВА 33

Как они и договорились, Джейк встретил Фаллона на окраине города. Фаллон отдал ему половину обещанной суммы, остальное – когда они доберутся до Санта-Фе. Джейк знал, что никогда не получит всех денег, но его это не волновало. Фаллон никогда не увидит Санта-Фе.

Покидая город, Джейк размышлял об этих четырех днях, проведенных им в Амарилло, где он наблюдал за странной парой, нанявшей его. Он прекрасно знал, почему на лице Фаллона, ехавшего рядом с ним, играла усмешка. Почти все три последних дня он провел с рыжей женщиной, выпивая, играя и развратничая в баре. Дважды в день он наведывался в гостиницу, где оставалась его «жена». Посещения были очень краткими, и удалялся он в явном раздражении.

Насколько было известно Джейку, женщина никогда не покидала своей комнаты. Раза два он видел, как она смотрит на улицу в окно. Он должен был признать, что она очень хорошенькая, но выглядит какой-то безжизненной. Если бы телеграмма Гейба была более определенной. Сбежала ли она с Эдвардом Фаллоном по собственному желанию? Казалось, она не хочет иметь дело с этим человеком, называвшим себя ее мужем, но и попыток сбежать от него она не делала.

Когда они покинули Амарилло, у Мел, единственной из троих, не было оружия. Она ехала, уставившись в землю. По настоянию Эдварда она надела купленное им простое ситцевое платье. Это платье кремового цвета в мелкий коричневый цветочек, с длинными рукавами, высоким воротником и длинной широкой юбкой, позволяющей ездить верхом, не выставляя на обозрение ног. В сочетании с платьем ее рабочие ботинки казались грубыми и нескладными, а шляпа слишком большой, но она защищала от солнца, а остальное не имело значения.

Она уже давно перестала разговаривать с Эдвардом, кроме того случая, когда в комнате гостиницы он осмелился дотронуться до нее, и ей пришлось дать отпор. Он поверил ее угрозам и, недовольный, отступил. А с этим индейцем, которого он нанял, ей и вовсе не о чем было разговаривать.

Они отъехали от города меньше чем на милю, когда Мел увидела, как к индейцу небрежно подбежал волк и спокойно затрусил рядом с мустангом. Было ясно, что они давно путешествуют вместе.

Эдвард торопливо схватился за револьвер.

Проводник, не оборачиваясь и не замедляя скорости, с кошачьей мягкостью выхватил из чехла ружье.

– Если выстрелишь в зверя, я убью тебя, – пригрозил он глухо и бесстрастно.

Эдвард убрал револьвер.

– Это твой? – Голос его слегка дрожал.

– Других живых существ со мной нет. У меня эта волчица с щенячьего возраста. – Он так же плавно убрал ружье, как и достал его.

Мел стоило труда не улыбнуться. Эдвард испугался дикого зверя. Волчица сопровождала их, и он ничего не мог поделать. Эдвард не мог тягаться с индейцем, этим полуголым дикарем, который ведет их в Санта-Фе к мексиканцу. Мысль, что она никогда туда не доберется, умиротворяла Мел.

Эдвард пытался завязать разговор, но индеец не обращал на него внимания, а Мел наотрез отказывалась с ним говорить. Тем не менее он постоянно о чем-то разглагольствовал, не в силах выносить окружающую тишину. Единственным звуком, кроме его голоса, был монотонный топот копыт по пыльной земле.

Стояла невыносимая жара, и пот заливал лицо, спину и грудь Эдварда. Он только раз пожаловался своим безмолвным спутникам. Взглянув на Мелани, он понял, что ей тоже несладко. Платье на ней было влажным, лицо потное, но она прямо держалась в седле своей лошади и молчала. Они остановились, когда Высокий Волк решил, что им нужно немного передохнуть, глотнуть воды и потом снова отправиться в путь.

Впервые Эдвард пожалел, что решил везти Мелани в Санта-Фе. У него полно денег в седельной сумке. Было бы гораздо проще застрелить ее тогда вместе с ее мужем. Сидел бы он сейчас в баре, удобно, в холодке, с бутылочкой виски. Вот это жизнь. Или возвращался бы сейчас, слегка поправив свое финансовое положение, домой, в надежде найти какую-нибудь очередную девчонку, чтобы обхаживать ее. Богатую.

Они остановились на ночлег, когда солнце уже садилось. Устали лошади, устала Мел. Место их стоянки с двух сторон окружали бурые скалы, которые защищали от ветра и вечером давали тень. Мел расседлала свою серую кобылу без напоминаний Эдварда или проводника. Эдвард, не заботясь об удобстве своего жеребца, оставил его под седлом и плюхнулся на землю в тень.

Мел заметила, что волчица устроилась в стороне от них, неподалеку от стоянки. Она тяжело дышала, но подходить к ним не собиралась. Мел отыскала в своей седельной сумке сушеное мясо и осторожно направилась к зверю.

Футах в десяти от волчицы она остановилась, почувствовав, что та насторожилась. Мел опустилась на колени и протянула руку с сушеным мясом.

– Иди сюда, девочка. Я тебя не обижу.

Джейк впервые услышал ее голос и, обернувшись, с ужасом увидел, как она протягивает волчице руку.

– Вы что… – он чуть не сказал «с ума сошли», но вовремя вспомнил, о чем предупреждал Фаллон. – Это опасно. Она не ручная. Это дикий зверь.

Мел склонила голову набок и продолжила попытки встретиться с волчицей взглядом.

– У нее есть имя?

– Нет, – отрывисто бросил Джейк. – Это ни к чему. – Он застыл, когда волчица подошла к стоящей на коленях женщине и взяла предложенную пищу.

– Ведь тебе нужно имя? – обратилась Мел к зверю. Ее голос звучал спокойно, а рука медленно поглаживала спину волчицы. Она ласкала мягкую шерсть, и, к удивлению Джейка, зверь улёгся около нее.

– Знаю, я назову тебя Лита, в честь моей подруги Кармелиты. Ей это понравится.

– Ради Бога, Мелани, – из тени раздался робкий голос Фаллона, – отойди от зверюги. Она перегрызет тебе горло.

Женщина усмехнулась, не отрывая глаз от устроившейся рядом волчицы. Подол ее платья лежал в грязи, куда она равнодушно опустилась, гладя волчицу.

– Я больше не боюсь смерти, Эдвард. Благодаря тебе.

Джейк разводил огонь, делая вид, что не слушает. Что за странное заявление? Возможно, она действительно не в себе, как утверждал Фаллон. Когда огонь разгорелся и на нем варился их незатейливый обед из бекона и фасоли, он подошел к Мел и спящей волчице.

– Поосторожней с ней. Хотя большую часть жизни она провела с людьми, но все равно осталась дикой и порой непредсказуемой.

Мел взглянула на него. Сверкающие глаза были полны ненависти. Не в первый раз женщины смотрели на него так, поэтому его это не трогало. Ненависть или страх, какая разница? У этой женщины не было страха в глазах. На мгновение его поразило, что глаза у нее голубые. Вокруг было сплошь серое или коричневое – даже ее лицо покрывал слой пыли, – но глаза вызывающе сверкали. И она не боялась. Ни его, ни волчицу. Ни смерти, как сама сказала.

– Я рискну, – холодно произнесла она перед тем, как снова уставиться в землю.

Джейк оглянулся на Фаллона, не двинувшегося из своего убежища под скалами. Фаллон только улыбнулся и покрутил пальцем у виска.

После обеда Мел расстелила одеяло под скалой и легла. Заснуть будет трудно, но она очень устала, и индеец сказал, что они свернут лагерь до восхода. Эдвард поворчал по этому поводу, но даже для него было очевидно, что лучше пройти часть пути в прохладное предутреннее время.

Эдвард, нехорошо улыбнувшись, положил свое одеяло рядом с Мел. Когда он улегся, она встала и отошла от него, устроив свою постель между двумя мужчинами, в нескольких футах от каждого. Усевшись, она огляделась по сторонам и несколько раз позвала: «Лита», пока волчица не опустилась на землю рядом.

Обычно Джейк мало спал. Вот и теперь он собирался бодрствовать несколько часов. Он смотрел на предательницу-волчицу, которая, словно побитая собака, спала рядом с женщиной.

Мел, жена его друга, спала беспокойно, ворочаясь и вздрагивая. Один раз она вскрикнула, но не проснулась. Зато встревожилась волчица и подняла голову, чтобы убедиться, что Мел в порядке. Успокоившись, она опустила голову, но не заснула, охраняя спящую женщину.

Уже устраиваясь на ночь, Джейк увидел, что Мел зашевелилась. Не поднимая головы, она протянула руку и гладила голову волчицы. Она шептала зверю нежные слова. Джейк уже собрался отбросить одеяло и прогнать волчицу из лагеря. В конце концов, и он не боялся волков, но эта женщина и дня с ней не провела, а уже гладила ее как какую-нибудь домашнюю собачонку. Вдруг до него донеслись едва слышимые рыдания.

Джейк не шевелился. Он ругал своего друга Гейба и его проклятую жену. Он ругал телеграфиста, разыскавшего его, чтобы вручить телеграмму Гейба.

Женщина пыталась успокоиться, но он слышал время от времени доносящиеся всхлипывания и стоны. Фаллон храпел, не замечая ее страданий. Наконец она успокоилась, и Джейк смог заснуть, но не раньше, чем услышал ее ровное сонное дыхание.