ГЛАВА 18

Мел и Гейбриел остались в гостиной одни. Работники Барнетта очень быстро куда-то исчезли, как и священник, которому Бретт выложил кругленькую сумму, чтобы тот побыстрее совершил обряд венчания. Бретт первым отправился домой с брачным свидетельством, надежно лежащим в его нагрудном кармане.

– Что же ты со мной сделал? – прошипела она, когда он склонился перед ней на колени.

Гейбриел, пожав плечами, положил руку ей на колено:

– У меня не было выбора. Бретт приставил к моему боку свой кольт, дорогая.

– Не называй меня «дорогая» и сейчас же развяжи меня, – приказала она, стараясь освободиться от веревки, которой была привязана к стулу. – Нужно объявить этот брак недействительным. Он заключен не по закону. Как я могу быть замужем, ни разу не сказав «Я согласна».

Гейбриел пальцем нежно очертил линию ее лица:

– Может быть, я вовсе не хочу отменять этот брак. Если я возьму тебя наверх прямо сейчас и у нас будет настоящий медовый месяц, об отмене не может быть и речи.

– Ну уж этому не бывать. – Гнев Мел постепенно затухал. – Тебе этот брак нужен не больше, чем мне. Зачем все усложнять… – Она смотрела мимо него, не в силах поднять глаза. Это было нестерпимо.

– Любовью, – досказал он за нее. – Ведь любовь усложняет жизнь?

– Я тебя ненавижу, – произнесла она почти беззлобно.

Гейбриел наклонился к ней совсем близко.

– Вовсе нет. Ты любишь меня. – Он удовлетворенно улыбнулся.

– Нет, – прошептала она. Его лицо так близко, что, наклонись она чуть-чуть вперед, их губы встретились бы. Она не могла скрыть, как ей этого хотелось.

– Ты просто еще не знаешь, – сказал он. Она чувствовала на своих губах его теплое дыхание. – И я тебя люблю. – Он слегка отодвинулся от нее. – Ты же не ударишь меня?

– Как я смогу? Я ведь все еще связана. Когда ты меня отпустишь?

– Когда ты скажешь, что любишь меня. Мел поежилась:

– Не смеши.

Внезапно лицо Гейбриела сделалось серьезным.

– Любовь – совсем не то, что я думал. Она совсем не обязательно приходит в этакой опрятной красивенькой обертке. Раньше мне казалось, что любовь должна быть… аккуратной и… удобной. У меня и в мыслях не было влюбляться в тебя. Вот почему я лгал. Тут я виноват. Когда же ты простишь меня?

Мел заглянула в его глубокие зеленые глаза, и ее гнев окончательно остыл.

– Поцелуй меня.

Взяв ее лицо в свои руки, он прижался к ее губам. Когда он отстранился, оба с трудом перевели дыхание.

– Может быть, я люблю тебя, – прошептала она.

– Вполне достаточно, – Гейбриел развязал ее и, стоя, прижав к груди, осыпал поцелуями.

Она не возражала даже тогда, когда он взял ее на руки и понес вверх по лестнице. Мел, положив голову ему на плечо, гладила его волосы на затылке.

Заперев дверь, молодожены начали медленно раздевать друг друга. Мел не могла оторвать глаз от своего мужа. Она рассматривала каждый мускул, каждый изгиб его тела, то, как контрастировала его мужественная, загорелая рука с белизной его груди и бедер. Она обнаружила длинный тонкий шрам, рассекающий от плеча его мускулистую спину. Целуя его, она решила, что спросит о шраме позднее. Гораздо позднее…

Она протянула руку, чтобы загасить лампу, но он остановил ее. Она поняла его без слов. Отныне они были любовниками не только в темноте.

Такер, все еще в синяках и отеках, лечился виски, сидя в кабинете. Все три последних дня, пока Мел и Гейбриел наслаждались медовым месяцем, запершись в спальне, Такер, довольный, что не нужно больше притворяться слугой, только пил, спал и потихоньку начинал хандрить, понимая все отчетливее, что в Бостон придется возвращаться одному. Одному навстречу ярости тети Кэролайн.

– Куда, к черту, все подевались? – вдруг раздался громовой голос Ричарда Барнетта, и Такер чуть не упал со стула.

– Мистер Барнетт, – Такер пришел в себя и даже уселся поудобнее. Подобострастничать больше не было необходимости. – Лучше спросите, где Мел.

Барнетт нахмурился:

– Что же, хотелось бы увидеть мою дочь.

– Думаю, она все еще в постели. – Такер улыбнулся. – Уже два дня не видел вашу очаровательную Мел.

– Она больна? Мел не привыкла валяться в постели.

Ответить ему Такер не успел – Барнетт поспешно вышел из комнаты.

Ричард рывком отворил дверь в спальню дочери, готовясь увидеть в постели больную Мел. Вместо этого под смятым, едва прикрывающим их одеялом он увидел свою дочь и маленького Макса, безмятежно спящих: его рука на ее плече, а ее голая нога поверх его бедра.

В следующую секунду его оглушительный возглас «Проклятье!» разбудил их. Мел торопливо расправляла одеяло, пока Ричард выхватывал из кобуры револьвер.

– Не надо, папа, – она встала между отцом и мужем, но Макс мягко оттолкнул ее в сторону.

– Мистер Барнетт, – с улыбкой произнес Макс. – Вам, наверное, еще не сказали…

– Твой слуга Такер напился моим виски. Он сказал, что Мел в постели. – Ричард не опускал револьвера.

– Отец, – взмолилась Мел. – Пожалуйста, не стреляй в моего мужа.

– Будь я проклят… – Он опустил револьвер, плечи его поникли. – Мужа?

Мел кивнула:

– Это длинная история. Давай мы оденемся и поговорим в столовой. Я хочу есть.

Сказать, что Ричард удивился, обнаружив, что его дочь замужем за этим сидящим рядом с ней и явно влюбленным в нее человеком, это не сказать ничего. Эта молодая пара, рассказывающая ему сейчас, что случилось в его отсутствие, с аппетитом поглощая еду и обмениваясь нежными улыбками, очень мало напоминала прежних городского пижона и девчонку-сорванца, которые изо всех сил старались не понравиться друг другу.

Хотя от него не ускользнула, что они чего-то недосказывают, Ричард принял все так, как они это преподнесли. Сын его друга теперь совсем не напоминал того щеголя, каким он его оставил. Ему было что спросить у мужа своей дочери, но он вскоре раздумал делать это. Подумать только, сбылась их клятва породниться семьями, клятва, данная ими так давно, сбылась через столько лет после смерти Джеймса Максвелла!

– Не скажу, что меня это не удивило, – признался Ричард, когда они закончили рассказ. – Хочу только спросить. Мы, Барнетты, серьезно относимся к своим обещаниям и надеюсь, сын Джеймса Максвелла тоже.

Молодожены смутились и примолкли.

– А как же женщина, с который ты помолвлен? Мел побледнела.

– Гейбриел, – она повернулась к мужу, – мне даже не пришло в голову…

Откашлявшись, Гейбриел взял Мел за руку.

– Это тоже выдумка, дорогая. – Он поцеловал ее пальцы.

– Значит, никакой Пенелопы Пендерграсс не существует? – спросила Мел.

– Вообще-то существует, но я с ней на самом деле довольно плохо знаком и уж никогда не собирался жениться на ней.

Ричарда поразило, что в их взгляде читалось плохо скрытое желание.

– Гм, – хмыкнул он и спросил преувеличенно громко: – Гейбриел, не так ли? Впрочем, я теперь припоминаю, что так звала тебя мать. Ей было безразлично, что мы зовем тебя Маленький Макс. Не очень-то уважительно. – Он засмеялся. – Что ж, твоя мать никогда не любила Техас. Никогда не чувствовала себя здесь дома, хотя провела здесь много лет. Они его не слушали.

– Останетесь жить здесь? – спросил он. – Всегда мечтал видеть своих внуков на этом ранчо.

На это Мел отреагировала.

– Колорадо, – произнесла она. – Мы едем в Колорадо. Но мы будем подолгу жить здесь, и ты сможешь приезжать к нам.

Ричард медленно покачал головой. Сам он всегда шел своим собственным путем. Какие же претензии могут быть к зятю, который хочет того же?