ГЛАВА XXXVIII

Держа в руке корзинку для провизии, Сара открыла парадную дверь, и в этот момент Джереми поднялся на крыльцо. Оба остановились как вкопанные и молча смотрели друг на друга.

Сара вглядывалась в него, замечая все: глубоко залегшие вокруг глаз морщинки, золотистый загар от работы на мартовском солнце, складки на неглаженой рубашке.

У ног дорожный саквояж.

Она посмотрела ему в глаза. Каждый удар сердца отзывался у нее острой болью. Он уезжает. Уходит.

«Когда это я говорил тебе, что люблю тебя? «

Никогда. Он никогда этого не говорил. А теперь уже и не скажет никогда.

– Уезжаешь? – без всякого выражения в голосе спросила она.

Он посмотрел на саквояж, потом снова на нее.

– Да. С дневным поездом.

– Понятно.

Не эту ли боль испытывал он, когда умерла Милли? – подумалось Саре. Если так, тогда она наконец понимает, почему он не хотел еще раз полюбить. Это так больно. Так мучительно больно. Невыносимо.

– Мы можем присесть? – Он показал на лавочку.

Она сделала несколько шагов и села. Джереми облокотился на перила, не приближаясь к ней.

Он откашлялся.

– Я слышал, Том с Фанни чувствуют себя хорошо. И с дедушкой все обошлось благополучно.

– Да.

Воцарилось тяжелое молчание.

– Сара... Пока ты была в городе, я много передумал. Я был один и мог как следует разобраться в себе и своей жизни.

– Джереми... Он поднял руку.

– Дай мне договорить.

Она сжала пальцы в кулаки и прикусила верхнюю губу.

– Сара, я никогда не умел как следует выразить свои мысли или чувства, прости меня. Я знаю, у тебя это были очень трудные недели. В тебе столько жизни. Столько желания дать любовь, что я просто не знаю, как ее принять.

Он оттолкнулся от перил и повернулся к ней спиной.

– С первой же нашей встречи, Сара, я знал, что не достоин тебя. Я не могу дать тебе того, что ты заслуживаешь. Мой отец всегда говорил, что из меня ничего не выйдет, и не вышло. С тех пор как я уехал с той фермы в Огайо, мне ничего не нужно было, только крыши над головой и какой-нибудь еды на столе. – Он остановился и засунул руки в карман. – Но, Сара, ты заставила меня захотеть большего. Большего для себя и для тебя. Ты заставила меня захотеть дать тебе лучшее.

У нее радостно забилось сердце.

– Когда ты смотришь на меня, то мне хочется быть таким, каким ты хочешь меня видеть, таким, каким ты хотела меня видеть с самого начала. – Он снова повернулся и посмотрел на нее. – Вот почему мне нужно уехать. Я должен каким-то образом доказать, что могу быть лучше, чем я есть сейчас.

Она медленно поднялась на ноги. Он снова поднял руку.

– Это то, что я должен сделать. Как я могу узнать, чего я стою, когда живу в отцовском доме, кое-как перебиваюсь и никогда не уверен, что смогу перебиться, вечно в ожидании какой-нибудь катастрофы, вечно гадая...

Гадая о чем? – хотелось ей спросить, но она не спросила.

Он быстро подошел к ней, обнял, поцеловал. Поцеловал горьким прощальным поцелуем.

Он с трудом оторвался от ее губ и, отстранившись от ее лица, сказал:

– Я не обижусь, если ты не сможешь простить меня. И не обижусь, если ты не захочешь меня, когда я вернусь. – Он отступил от нее. – Прости.

Повернувшись на каблуках, подхватив саквояж, он спустился по ступенькам и зашагал прочь.

Сара через пелену слез смотрела, как он уходит все дальше и дальше. Растерянность, замешательство, неуверенность переполняли ее. Что же ей теперь делать?

Она не слышала, как открылась дверь, не чувствовала, как к ней подошел дедушка, и обратила на него внимание только тогда, когда он оказался сидящим рядом с ней. Он обнял ее и притянул ее голову к своему плечу.

– Сара, помнишь, как ты мечтала поездить по заморским странам? Готов поспорить, ты знала об этих городах больше, чем те, кто живет в них. – Шишковатой рукой он погладил ее по голове. – Что ж, ты знаешь о своем муже больше, чем он знает о себе.

Она выпрямилась и, смахнув слезы, посмотрела на него.

– Большинство мечтаний, принцесса, не сбываются от одного только желания. Они сбываются, когда ты добиваешься этого. Нужно только сильно хотеть их исполнения. – Он взял ее за подбородок. – Я всегда был уверен, что на самом деле ты не хочешь уехать, потому что если бы хотела, то нашла бы способ уеxать. Ты бы не согласилась на помолвку с Уорреном и не осталась бы в Хоумстеде. Но сейчас совсем другое дело. Правильно? Все дело в том, насколько сильно ты любишь Джереми.

Шипя и обдавая перрон облаками пара, поезд медленно въехал на станцию. Выпустив последнюю струю пара, он остановился у станционной платформы.

Джереми поднял с пола саквояж и зашел в вагон. Направившись к первому же незанятому месту, он сел и стал смотреть в окно на южную сторону долины. Хорошо, что он сел на эту сторону. Ему не хотелось смотреть на Хоумстед. Не хотелось думать о Саре, Мак-Лиодах, Рэфферти, вообще ни о ком из города. Не хотелось думать о том, что может пройти много времени, пока он вернется.

Больше же всего ему не хотелось думать о том, не делает ли он ошибку.

Сара...

Он посмотрел на желто-голубую шляпку, которую держал в руках. Он забежал в свою старую комнату над тюрьмой и вытащил шляпку из-под койки. Одним только небесам известно, почему.

Нет. Он знал. Причина этому – Сара. Он купил шляпку потому, что она заставляла его думать о Саре. Он захватил ее с собой по той же причине.

Сара...

Он вернулся в Хоумстед с сердцем холодным и пустым, как старый фермерский дом зимой. В нем поселилась Сара и разожгла огонь, который согрел самые темные уголки дома. Сара любила его, несмотря ни на что. Сара видела в нем человека, достойного любви, Сара простила его за то, каким он был, за ошибки, которые он сделал.

Сара...

Господи, если он не смог найти в себе ничего хорошего здесь, с Сарой, где же он найдет?

Пыхнув паром, поезд дернулся вперед в тот самый момент, когда Джереми вскочил на ноги. Чтобы не упасть, он ухватился за спинку сиденья.

Пых... пых... пых...

Он схватил саквояж и повернулся...

Перед ним стояла Сара, в руках у нее был тоже саквояж.

– Сара, – прошептал он, и имя ее потонуло в шуме набирающего скорость поезда.

– Так куда мы едем, Джереми? Она была в голубом платье.

– Мне всегда хотелось попутешествовать и посмотреть мир, – сказала она.

Розовые яблоки щек подчеркивали матово-белый цвет ее кожи, нижняя губа похожего на сердечко ротика дрожала.

Она шагнула к нему, держась за спинку сиденья в нескольких дюймах от его руки.

– Дедушка говорит, что мечты сбываются, если ты очень хочешь и добиваешься этого. – Она понизила голос, но продолжала смотреть ему в глаза. – Все, о чем я когда-нибудь мечтала... Получилось так, что все они исполнились в тебе, Джереми. Поэтому я еду с тобой. Я хочу быть с тобой, когда ты найдешь то, чего ищешь.

Он протянул руку и дотронулся до ее щеки.

– Ты уже была со мной в этот момент, Сара. Просто я не знал, чего ищу. – Он прижал ее к себе, обхватив лицо ладонями. – Я искал тебя.

Сара не отрываясь смотрела в его карие глаза. Сердце бешено колотилось в груди, в горле стояли слезы радости.

– Я чуть было не потерял тебя, – прошептал он.

– Нет, – хватило у нее сил ответить, – нет, ты не потерял меня. Я всегда буду с тобой.

– Я люблю тебя, Сара. И никогда не побоюсь сказать тебе это еще раз. Я люблю тебя.

Потом он поцеловал ее, и слова, которые она так мечтала услышать, продолжали отдаваться эхом в ее сердце.