Во времена римлян Париж назывался Лютеция, отчего и пошло современное определение – «город света». Но под Парижем есть еще один город, целая сеть, протянувшаяся на 188 миль. Известняк, добывавшийся в этих карьерах, использовали для строительства города. Сами выработки служили убежищем для святых и злодеев и, наконец, местом упокоения останков шести миллионов душ – катакомбы.

Именно здесь во времена гонений на христиан святой Денис – покровитель Франции, служил мессы для посвященных. Во время Черной смерти 1348 года, когда мертвых в городе было больше, чем живых, выжившие спускались в катакомбы, чтобы спастись. В поздние времена контрабандисты использовали подземные переходы для переправки самых различных товаров в обход таможни, которая никогда не осмелилась бы преследовать их в тоннелях. Гастон Леру прославил катакомбы в «Призраке в опере», а Виктор Гюго описал их в «Соборе Парижской Богоматери». Но как бы знамениты они ни были, только самый отважный парижанин мог спуститься туда. В мире вечной тьмы было легко заблудиться. Если это случилось, то только вмешательство провидения могло подсказать дорогу назад. Тем не менее, в катакомбах были свои обитатели – воры, убийцы, наркоманы и сумасшедшие, каждый из которых ревниво охранял свою территорию. Для обитателей катакомб всякий попавший туда был их законной добычей.

На глубине девятнадцати футов под сердцем Парижа сидел Гарри Тейлор, прижав колени к груди и уставившись в лужи света, отбрасываемого четырьмя керосиновыми лампами. Тени плясали на песчаных стенах галереи – куполообразного пространства шириной в двадцать, длиной в сорок и высотой в двенадцать футов. На стенах были видны отпечатки древних окаменевших существ – обитателей моря, ископаемые кости которых впечатались в камень. Из угла поднималась старая зловонная грибница, на которой предприимчивые обитатели катакомб выращивали знаменитые парижские шампиньоны. Гарри Тейлору было холодно, и он чувствовал себя несчастным. Несмотря на то, что у него была теплая куртка, постель и одеяла, еда и лекарства, он не мог отделаться от сырости, которая пронизывала его до мозга костей. На всякий случай у Гарри был пистолет.

То, что лежало на полу в нескольких футах от него, было Кассандрой Мак-Куин. Гарри взглянул на часы и открыл маленькую аптечку. Кроме обычных средств первой помощи там имелся набор шприцев, с приготовленной дозой морфия в каждом. Восемь часов назад, когда двое немцев держали ее на заднем сиденье автомобиля, Гарри сделал ей первую инъекцию. Теперь пришло время для второй.

Гарри склонился над лежащей без сознания девочкой, которая, как оказалось, еще крепко спала. Она была так невинна и так беззащитна. Гарри смотрел на нее, но видел Мишель. «Проклятье!» – подумал он. Ему не хотелось использовать ребенка для того, чтобы устранить Мишель. В этот миг он понял, как мало он задумывался о том, что делает, и как низко он пал. Гарри колебался, не зная, нужна ли еще одна доза наркотика. Но что, если он задремлет, а Кассандра проснется и сбежит от него до того, как он сможет остановить ее? Он не сможет тогда найти ее в этом огромном лабиринте. И тогда все пропало.

Гарри воткнул кончик блестящей иглы в слабую руку Кассандры и снова отполз к успокоительному свету. Он бы отдал свои зубы мудрости за глоток алкоголя, но это, конечно, было запрещено. Оставив руку, державшую пистолет, свободной, он по плечи завернулся в одеяло. Сорок восемь часов – это все, что ему нужно перетерпеть. Он повторял себе, что это небольшая плата за еще одни шанс в жизни.

План, разработанный Стивеном Толботом в лондонском пабе, был простым и действенным. Гарри отправится на каникулы в Париж, смешавшись с тысячами туристов, ежедневно пересекающих Ла-Манш.

В назначенный день Гарри и еще двое, личность которых не должна заботить Гарри, схватят Кассандру на улице и отвезут в заранее приготовленное убежище в катакомбах.

– Там будет все, что нужно, – заверил его Стивен. – Твоя единственная забота – присматривать за ней, пока мы не договоримся о выкупе.

– Выкупе? Мне казалось, ты говорил…

– Это похищение с целью получения выкупа, Гарри, – терпеливо отвечал Стивен. – Полиция будет ждать требований выкупа, и они их получат. Нужно изолировать Мишель и предупредить ее, что до тех пор пока она не согласится продать свою долю в «Глобал» по назначенной цене, она не увидит Кассандру. Как только у меня на руках будут бумаги, ты освободишь девочку.

Пальцы Гарри дрожали, когда он взял свой стакан джина и одним глотком выпил его.

– Не годится, – сказал он резко. – Я не могу… Слишком опасно.

– Думаю, ты не понял, – ответил Стивен холодно. – У тебя нет выбора.

– Черта с два! Я могу прямо сейчас уйти отсюда…

– И прямо в тюрьму. Гарри уставился на него.

– Ты и вправду думал, что я приду к тебе не подготовившись? Мне не нужно было долго искать тебя, Гарри. И еще меньше времени мне было нужно, чтобы узнать подробности твоего милого сговора с сэром Томасом Балантином. Как ты думаешь, что сделает с тобой Роза, когда узнает, что вместо того чтобы помочь ее дорогому брату, ты просто собирался всадить ему нож в спину?

Гарри облизнул потрескавшиеся губы:

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Не держи меня за дурака, Гарри! – тихо сказал Стивен. – Если ты считаешь, что сейчас тебе очень плохо, то, обещаю тебе, что, как только Роза доберется до тебя, это покажется тебе просто раем.

Гарри знал, что Стивен не блефует. В его холодных глазах сверкали огоньки жестокого удовольствия.

– Если я помогу тебе, то что буду иметь с этого?

– Мишель продаст мне свою долю, а это значит, что я, а не мать, буду контролировать туристический бизнес. Мне будет нужен человек, которому я могу доверять дела. И ты станешь этим человеком, Гарри. Ты получишь Европу, как ты этого и хотел.

Мысли Гарри путались. Стивен встал и потрепал его по плечу.

– Не думай об этом до завтра. Я увижу тебя здесь в это же время. И ни с кем не говори об этом. Я узнаю все равно и, поверь мне, убью тебя.

В эти несколько часов началась настоящая полицейская облава на похитителей Кассандры Мак-Куин. Обычное расписание радиопрограмм было прервано специальным сообщением, чтобы рассказать о деталях похищения и дать описание пропавшей девочки. В редакциях газет менялись первые полосы газет, чтобы поместить сообщение о Кассандре и ее фотографию. Во всех участках города заступившим в ночное дежурство полицейским раздавали поспешно сделанные плакаты с изображением девочки. Детективы прочесывали городские бордели, игорные дома и ночные клубы, цепляясь за любую информацию. Поступило указание от самого министра внутренних дел приложить все усилия для розыска Кассандры Мак-Куин.

Мишель бродила по квартире не в состоянии поверить, что ее мир перевернулся вверх ногами. Двое вооруженных людей охраняли парадную дверь. В квартире двое полицейских подсоединили провода ко всем телефонам, пытаясь подключиться к возможным звонкам похитителей. Еще один полицейский возился с магнитофоном, а четвертый методично просматривал все вещи, от одежды до дневника, в комнате Кассандры.

Мишель заперлась в спальне и там, за закрытыми дверями, смотрела из окна на освещенную луной Сену, вознося свои молитвы к подернутой тучами луне. «Кто мог сделать такое? Зачем?» Мишель знала ответ на оба вопроса. И это делало все еще более ужасным, потому что она не могла поделиться этим с инспектором Сави.

«Роза рассказала Стивену о моих подозрениях. Он в свою очередь поднял на ноги немцев… А это значит, что они захотят чего-то такого, что только я могу дать им в обмен на Кассандру. Они не причинят ей вреда, иначе им будет нечем торговаться».

Эти мысли и разозлили Мишель, и придали ей надежды.

«Я дам им все, чего они хотят, но только пока они не тронут Кассандру. Но раз ее уже нет здесь, то спасти…»

В дверь постучали, и вошел Сави в сопровождении степенного пожилого мужчины – врача Мишель.

– Я попросил доктора прийти со мной на случай, если вам будет что-нибудь нужно, – объяснил Сави. – Возможно что-то, что поможет вам уснуть.

Мишель обняла врача.

– Спасибо, я в порядке.

Сави критически посмотрел на нее. Если принять во внимание суматоху последних часов, включая настойчивый допрос, которому он ее подверг, Мишель оставалась удивительно сдержанной.

– Я думаю, что вам нужно непременно отдохнуть, – тепло сказал доктор. – Я принес успокоительное.

– Нет! – сказала Мишель твердо. – Я не хочу быть под действием наркотиков, когда что-нибудь случится. А это может произойти в любой момент. Не так ли, инспектор?

Сави наклонил голову.

– Но с другой стороны, вы были бы бодрее, если бы немного поспали.

Мишель отвернулась, но Сави успел заметить твердую решимость и ожидание в ее глазах.

«Она знает что-то, о чем не говорит…»

Арман Сави позвонил вниз и велел шоферу принести ему кофе. Он собирался не спускать глаз с Мишель, а значит, ночь будет долгой.

Она пошевелилась только раз, пальцы вцепились в повязку на глазах. Было ощущение холода и сырости. Переворачиваясь, она почувствовала, что кто-то взял ее за руку. Голова откинулась назад, когда что-то холодное и острое кольнуло ее. В этот миг Кассандре показалось, что она умерла.

Проснувшись на следующее утро, Мишель пожалела, что не послушалась доктора. Каждая косточка ныла так, словно ее били. По печальному выражению лица Эрнестины Мишель поняла, что новостей нет. Она бросила ненавидящий взгляд на газеты с кричащими заголовками и оттолкнула их.

– Это принесли рано утром, мадам, – мрачно сказала Эрнестина, подавая ей запечатанную телеграмму.

– Спасибо.

Она знала, от кого была телеграмма. Она была от Монка, полная горя и злости. Он сообщал, что будет в Париже со следующим пароходом. Но Мишель слышался только его спокойный, настойчивый голос, просящий ее подождать, не уезжать из Нью-Йорка без него. Но что бы это изменило? Могло ли присутствие Монка предотвратить похищение Кассандры? Неопределенность терзала Мишель.

Мишель рассеянно допивала вторую чашку кофе, когда услышала шум в гостиной. Инспектор Сави вошел, раздраженно качая головой.

– Доброе утро, мадам, – сказал он. – Извините, пожалуйста, за вторжение, но министр внутренних дел ждет вас.

– Министр?

– Он хочет лично удостовериться, что делается все, что только в человеческих силах.

Мишель не оставила без внимания упрек в тоне Сави. Что нужно полиции помимо всего прочего – это политическая помпа.

– Пригласите его, я сама о нем позабочусь.

Инспектор Сави вспыхнул благодарной улыбкой и открыл дверь дородному лысеющему министру, который вбежал с распростертыми объятиями.

– Мадам, я безутешен, – закричал он.

Мишель смотрела совсем не на него. Позади министра стоял Стивен Толбот.

– Стивен?

– Здравствуй, Мишель. Жаль, что мы встречаемся при подобных обстоятельствах.

Глаза Мишель сверкнули.

– Что ты здесь делаешь?

_ Я приехал в Париж на прошлой неделе, – спокойно сказал Стивен. – И как только узнал, что произошло, сразу же связался с Розой. Она ничего конкретного не предложила. Мсье министр хотел увидеть собственными глазами, как продвигается расследование.

Мысли Мишель путались, когда она слушала болтовню министра. Она вернулась к Стивену, когда это стало возможным.

– Когда ты приехал в Париж?

– Я же сказал тебе, на прошлой неделе. Я как раз завтракал с друзьями, когда… когда это случилось. Поверь мне, Мишель, я так же, как и ты, расстроен всем происшедшим.

Мишель подавила в себе бешенство. Все ее подозрения насчет Стивена всплыли в мозгу. И вот он был здесь, во плоти, с убедительным алиби, ничуть не меньше.

Мишель была уверена, что министр и инспектор Сави были удивлены ее живым интересом к Стивену.

– Спасибо за заботу, Стивен, – холодно сказала она, – и, пожалуйста, поблагодари Розу за внимание. Но, как видишь, полиция прилагает все усилия.

Мишель быстро перевела министру свою последнюю фразу. Он развел руками, как бы говоря: «Ну, конечно, на меньшее я и не рассчитывал».

– Пожалуйста, Мишель, – сказал Стивен, как бы собираясь уходить. – Если я могу что-то сделать, что угодно, позвони мне. Я в «Мерис».

После того как они с министром ушли, инспектор Сави, задумчиво наблюдавший за Мишель, коротко сказал:

– Между вами чувствуется неприязнь.

– Это было давно, в Нью-Йорке. Но это не имеет отношения к случившемуся.

– Вы уверены, мадам?

– Да.

Инспектор пожал плечами. Оба поняли, что он ей не верит.

В четыре часа того же дня, ровно через двадцать четыре часа после похищения, в разных районах Парижа произошло два события.

Хорошо одетый смуглый мужчина вошел в контору банкира Ротшильда. Он вручил секретарше запечатанный конверт, сказав, что дело очень срочное и конфиденциальное. Отнеся конверт Эмилю Ротшильду, секретарша вернулась сказать, что банкир хочет поговорить с ним. Посланца не было.

Звонок на двери задребезжал как раз в тот момент, когда мадам Деламан собиралась закрывать кафе. – Извините, мсье, но…

– Это не надолго, – сказал ей мужчина с темными глазами. – Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали, потому что, если вы не сделаете так, как я скажу, la petite fille умрет. Вы знаете, о ком я говорю?

Мадам Деламан в ужасе кивнула.

– Вы закроете магазин как обычно. После этого вы испечете маленький торт и отнесете его мадам Мак-Куин. Между коробкой и тортом вы положите это.

Он вручил ей запечатанный конверт.

– Но полиция, – запротестовала кондитерша.

– Полиция вас знает, – прошептал человек, – вы добрая самаритянка, приносящая утешение скорбящей матери. У вас не возникнет затруднений. Постарайтесь убедить мадам, что торт восхитительный и что нужно следовать инструкциям. Если она не сделает этого, если вы ошибетесь, la petite умрет.

– Алло, Эмиль!

– Мишель! Так приятно тебя слышать. Ты в порядке?

– Да. Вообще-то я получила кое-какие ободряющие новости.

– Я тоже.

– Может, мы могли бы обсудить это завтра утром?

– Думаю, да.

– Спокойной ночи, Эмиль.

– Спокойной ночи, ma chère. Мужества…

На следующее утро Мишель проснулась в четыре часа. Она надела свободную удобную одежду, которая была приготовлена с вечера, и тихо пробралась в кухню через заднюю дверь спальни. Она слышала, как в гостиной храпел инспектор, а из комнаты за кладовкой доносилось предательское посвистывание Эрнестины. Она осторожно открыла дверь, которая вела к черному ходу, и направилась вниз по темной и узкой винтовой лестнице, вздрагивая от предрассветного воздуха, вползающего под свитер.

«Это сумасшествие».

Но это ее единственный шанс. В письме под тортом были краткие и ясные инструкции. Их автор не сомневался, что если Мишель хочет вернуть Кассандру живой, она будет следовать им в точности. Мишель даже не пришло в голову поделиться информацией с инспектором. Втянуть в это дело полицию означало подвергнуть Кассандру еще большей опасности.

Мишель проскользнула мимо мусорных баков, обогнула дровяной сарай и выглянула из-за угла на улицу. Полицейская машина была припаркована напротив дома, шофер крепко спал, привалившись к дверце. Мишель убедилась, что кругом ни души, и быстро побежала по улице, стараясь держаться в тени.

В этот час парижское метро еще не работало, но Мишель знала место на бульваре Сен-Мишель, где собирались на чашку кофе и рюмку кальвадоса дежурившие ночью таксисты, перед тем как идти домой. Она предложила тройную плату тому, кто довезет ее на площадь Данфер-Рошерю, и вскоре уже неслась на север по пустынному бульвару. На площади, которая была еще и главным пунктом пересечения линий метро, Мишель спустилась в пешеходный тоннель. Она шла по нему до металлических ворот, похожих на гармошку. Ворота были закрыты.

– И что же будем делать дальше? У Мишель сердце ушло в пятки.

– Я не хотел испугать тебя, – сказал Эмиль Ротшильд, обнимая ее.

– Я уже постарела на десять лет, – побранила его Мишель. – Ты принес деньги?

Банкир, чье помятое лицо свидетельствовало о бессонной ночи, вручил Мишель толстый сверток, обернутый белой, как у мясников, бумагой. – Один миллион франков. А что теперь?

– У похитителей страсть к истории. Я иду в катакомбы.

– Нет! – Ротшильд побледнел. – Это невозможно! Ради Бога! Мишель, там же целый лабиринт. Ты заблудишься.

– Они дали мне хорошие указатели.

– Но ты будешь совсем одна!

– Так и должно быть, Эмиль. У меня нет выбора.

– Я не могу позволить тебе идти туда в одиночку, – упрямо говорил банкир. – Мы должны вызвать полицию.

– Знаешь, что случится, если мы сделаем это? Похитители выбрали катакомбы, потому что здесь они могут следить за мной. Они сразу же узнают, если кто-то пойдет за мной следом.

– Это просто жестоко! Мишель сунула деньги в сумку.

– Я должна идти, Эмиль. Ты сделал свое дело. Я позвоню тебе, как только смогу.

Мишель поцеловала его в щеку и, не оборачиваясь, пошла в противоположном направлении.

«Только пусть Кассандра будет в безопасности», – молила она с замирающим сердцем.

Резкий звонок телефона взорвал чуткий сон Армана Сави.

– Инспектор Сави? Это Стивен Толбот. Сави моментально проснулся.

– В чем дело, мсье Толбот?

– Я не совсем уверен, инспектор. Я как раз выходил из квартиры друга, когда увидел мадам Мак-Куин на Данфер-Рошерю, она шла к станции метро. Я подумал…

– Пожалуйста, не вешайте трубку, мсье Толбот.

Сави сорвался с дивана и бросился в спальню Мишель. Он выругался, увидев пустую кровать. Сави бросился к телефону:

– Когда вы ее видели, мсье?

– Минут пять назад. В общем-то я звоню из будки на станции.

– Метро закрыто, – сказал Сави скорее самому себе, нежели Толботу. – Вы видели, куда она пошла?

– В один из пешеходных тоннелей, инспектор. Что-то не так, да?

«Ты прав, mon ami».

Вчера реакция Мишель на приход Стивена Толбота показалась ему крайне показательной. Незаметно он проверил время и место обеда, на котором присутствовал, как он сказал сам, американец. Алиби подтвердилось. Но это не уменьшило подозрительности Сави. Что-то происходило между Мишель и Стивеном Толботом, что-то, что имело отношение к похищению и что Сави намеревался узнать. Он мысленно решил проверить точно, где Стивен провел эту ночь. То, что ему довелось увидеть Мишель Мак-Куин на Данфер-Рошерю, было счастливым совпадением. Похоже, что даже слишком счастливым.

– Хотите, чтобы я пошел за ней, инспектор? – спросил Стивен Толбот.

– Нет, – твердо ответил Сави. – Не предпринимайте ничего, пока я не приеду. Я уже выезжаю.

– Но, инспектор…

– Делайте, как я говорю. – Сави бросил трубку.

«Какого черта она делает на Данфер-Рошерю?» И хотя он упорно напрягал память в поисках ответа, остальное происходящее казалось ему достаточно ясным. Каким-то образом требование выкупа было доставлено Мишель, а с ним и указания, куда и когда прийти. Сави перебрал всех, кто находился в квартире в течение последних двадцати четырех часов. Это были Эрнестина – экономка, доктор и женщина, хозяйка кондитерской – мадам Деламан. Первых двух Сави исключил сразу же: экономка не покидала квартиры, а доктор был тем человеком, который ни при каких обстоятельствах ни за что не разрушит жизни пациента. Этим курьером могла быть мадам Деламан. Зажав трубку между ухом и плечом, Сави пытался надеть куртку. Когда его соединили со штабом, он вызвал две машины.

– Прикажите патрулю подождать меня, – сказал он и добавил. – Убедитесь, что у них с собой оружие.

«Данфер-Рошерю… Но метро закрыто, и она не может войти на станцию. Только не в тоннель для поездов. Что же там еще есть?»

Водитель Сави был вызван из снов стуком в стекло.

– Данфер-Рошерю, – рявкнул Сави. – Что же там такое?

Сонный полицейский решил, что его шеф сошел с ума.

– Метро?

– Да, идиот! Полицейский зевнул.

– Там еще есть катакомбы. Мой сынишка все допекает меня, просит взять его…

– Вот оно!

Сави схватил радиотелефон и связался со штабом. Через десять минут у него было имя геолога центральной службы карьеров – ведомства, смотревшего за катакомбами с XIX века.

– Найдите ее адрес и пошлите за ней машину немедленно, – рявкнул Сави. – Да, сейчас! Если кто-то начнет тянуть, отсылайте его прямо к министру внутренних дел. Она нужна мне на Данфер-Рошерю через полчаса.

Он повернулся к шоферу: – Ну, чего ждешь?

Если бы стальная дверь не была помечена, как говорилось в письме, Мишель бы прошла мимо. Дверь, похоже, была запечатана пломбой в бетонной арке, которая уходила Бог знает куда. Мишель уперлась ногой и толкнула, дверь подалась на несколько дюймов. Напрягшись, Мишель удалось сделать щель достаточной для того, чтобы протиснуться в нее.

Мишель сделала два шага в темноте и вскрикнула, когда ее нога наткнулась на что-то. Она встала на колени, дотронулась пальцами до грубой ткани. Она быстро развязала ремешок и, пошарив внутри рюкзака, нашла большой мощный фонарь. К его ручке была прикреплена карта.

«Слава Богу».

Свет помог ей преодолеть страх. Мишель заставила себя отключиться от всех шорохов из темноты: возни крыс, медленного капанья воды со сталактитов, шуршания каких-то существ, невидимых ей. Она сосредоточилась на карте. Как и обещали похитители в своем письме, она содержала все подробности, так что она не заблудилась бы в темноте лабиринта. Мишель посветила вокруг и сделала первый шаг.

Она медленно и неуверенно шла. Перед каждым поворотом Мишель изучала карту. Она шла по известняку, гладкому, как стекло. Иногда, чтобы протиснуться в расщелину, ей приходилось ползти. Чем глубже она спускалась, тем сильней становилась клаустрофобия.

«Кассандра… Думай только о Кассандре».

Мишель потеряла счет времени. Ее продвижение казалось ужасающе медленным, но идти быстрее она не могла. Дважды она чуть было не повернула не в том месте. С этого момента она все время держала карту на свету, переводя взгляд с бумаги на тропу под ногами.

Мишель подошла к повороту и увидела пробивающийся из-за острой скалы свет. Она подалась вперед, протискиваясь в узкую расщелину, и ввалилась в галерею с песочного цвета стенами. Там сидел человек в темном капюшоне, окруженный керосиновыми лампами.

– Вы кто?

Мишель резко вскрикнула и бросилась вперед. Ей было безразлично, что у него пистолет и что он велел ей не двигаться. Рядом с ним она увидела тело, завернутое в спальный мешок. На повернутом к ней лице была повязка. Это была Кассандра.

Стивену было нетрудно найти галерею. Он запомнил дорогу. Именно он давал Гарри указания, как нарисовать карту. Пройдя тем же путем, которым незадолго до него прошла Мишель, он согнулся и вошел в галерею. Мишель склонилась над Кассандрой, держа голову дочери на коленях. Кассандра застонала и заворочалась, слабо мотая головой из стороны в сторону.

– Мне казалось, я велел тебе дать ей вовремя долю морфия, – сказал Стивен.

Мишель с удивлением смотрела на него.

– Стивен! – До нее дошел смысл сказанного им. – Морфий… Ты знаешь об этом? Кто он? – Мишель указала на загадочную фигуру с пистолетом.

– Ради Бога, Гарри, сними этот дурацкий капюшон, – велел ему Стивен.

– Гарри?

Мишель не понимала, что происходит, словно весь мир перевернулся вверх тормашками.

– Вы увезли Кассандру?

– Здорово придумано, Стивен! – закричал Гарри, стаскивая капюшон. – Ты обещал, что она никогда не узнает, что я в этом замешан.

Мишель ахнула, когда Гарри открыл лицо. Она переводила взгляд с одного на другого, а страх переходил в гнев.

– Ради Бога, что ты делаешь?

– Почему бы тебе не рассказать ей, Гарри? – предложил Стивен, придвигаясь к свету. – И давай побыстрее. Полиция не отстанет.

– Почему бы тебе не принять наши предложения? – зарычал Гарри.

– Предложения? О чем ты говоришь? Все, что вам было нужно – это деньги! – она бросила Гарри сверток. – Давай открывай. Все здесь.

Гарри со злостью разорвал обертку.

– Проклятье, что это? Нам не нужны деньги! Ты должна была принести свои документы по дорожным чекам.

– Не знаю, о чем вы говорите.

Сердце Мишель забилось, когда Стивен упомянул полицию. Теперь ей хотелось потянуть переговоры, воспользовавшись заминкой, в то время как полиция шла по следу.

– Похоже, нам придется изменить планы, – сказал Стивен.

– Что ты имеешь в виду?

– Гарри, Гарри, – проворчал Стивен. – Она просто надула нас! Теперь она видела наши лица. И ты понимаешь, мы не можем дать ей уйти.

– В письме ничего не говорилось о соглашении! – закричала Мишель. – Все, что вам было нужно – деньги!

Кассандра приподняла голову и застонала.

– Maman.

– Все хорошо, дорогая, я здесь. Все будет хорошо. Нас освободят…

Гарри смотрел на Стивена как сумасшедший.

– Но если мы не можем дать им уйти, то…

– Верно, Гарри. Ты должен их убить. Гарри дико замотал головой.

– Я не могу! Это не то, что мы планировали. Никто не должен был пострадать.

– Во Франции минимальное наказание за похищение – гильотина, Гарри. – Тихо сказал ему Стивен. – Если они не умрут, то умрешь ты.

Глядя в безжалостные глаза Стивена, Гарри понял, что именно этого Стивен и хотел с самого начала. Он поверил в убедительные детали похищения, потому что хотел верить. Он не задавал вопросов и не прислушивался к голосу совести, потому что боялся.

– Ты же знал, что этим кончится, не так ли? – пробормотал Гарри, помахивая пистолетом. – Ты хотел, чтобы она увидела меня, и мне пришлось бы убить ее.

– Обеих, Гарри, – поправил его Стивен. – Они обе должны умереть.

Мало-помалу то блестящее будущее, которое видел перед собой Гарри начало растворяться. Обещание второго шанса в жизни отброшено в это сырое подземелье – предвестник того, что произойдет с ним. Мысль о том, что его бросят в камеру, где он будет ежедневно ожидать, когда лезвие гильотины упадет на него, ужаснула Гарри. Лучше бы ему бежать на край света.

Гарри поднялся на ноги.

– Я ухожу отсюда. Ты можешь делать что угодно.

– Не глупи! Ты не выйдешь отсюда живым!

– Ты сообщил в полицию, да? – мрачно сказал Гарри. – Они знают, где нас найти. Но они должны прийти только тогда, когда я убью Мишель и Кассандру. Тогда ты сдашь меня и станешь героем, который помог остановить меня. Полиция тебе поверит. Почему бы нет? Я опустившийся пьяница. Как раз на это ты и рассчитывал в отношении меня…

Стивен прыгнул вперед, его пальцы сжали руку Гарри, державшую пистолет. Они оба повалились на твердый известковый пол, борясь за оружие. Мишель воспользовалась моментом. Со стоном она подняла Кассандру на ноги, забросив ее руку себе на плечо.

– Пожалуйста, chérie, ты должна идти. Иди, Кассандра!

Мишель побрела по скользкому полу, поддерживая Кассандру за талию.

– Еще немножко, моя дорогая, пожалуйста… Выстрел был столь сильным, что Мишель показалось, что одна лампа потухла. Как будто железная рука великана швырнула ее вперед. Она рухнула на пол, раскинув руки. В спине ужасно жгло.

– Кассандра… – она слабо вскрикнула. Ее пальцы скребли пол, пытаясь дотянуться до дочери.

От звука выстрела Стивен и Гарри перестали бороться. Первым пришел в себя Стивен. Он умудрился так вывернуть руку Гарри, что дуло пистолета уперлось тому прямо в грудь.

– Прощай, Гарри! – прорычал Стивен, глядя в дикие глаза Гарри, сильнее нажимая на курок.

Второй выстрел обдал Стивена кровью. Он перевернул тело Гарри на спину. Когда смолкло эхо от выстрела, он услышал слабый стон девочки и мужские голоса где-то в глубине катакомб. Поднявшись на ноги, Стивен направился к Кассандре, готовый разбить ей голову об острый край скалы.

Выстрелы отозвались в мозгу Кассандры, разорвав паутину наркотического дурмана. Она крикнула, зовя мать, пытаясь до нее дотянуться. Но вместо этого ее рука наткнулась на что-то горячее, и она отшатнулась.

– Maman…

Кассандра попыталась стащить с глаз повязку, когда на нее навалилась ужасная тяжесть, и она почувствовала на щеке горячее дыхание. Ее голову подняли за волосы, а потом внезапно ударили лицом о камень. Она потеряла сознание.

«Нельзя умирать… не умру».

Ее пальцы вцепились в то горячее, что ей только что подвернулось. Коснувшись ладонью дна керосиновой лампы, Кассандра закричала. Последним отчаянным рывком она дернулась в сторону, высоко подняв лампу, пытаясь разглядеть ту тяжесть, что придавила ее.

Уголком глаз Стивен заметил нависшую над ним лампу. Внезапное движение Кассандры застало его врасплох. Он выбросил вверх руку, но стекло разбилось о его лицо, керосин потек по лицу, сжигая кожу.

Стивен заревел от боли, оттолкнув Кассандру. Он катался по полу, царапая лицо руками. Когда инспектор Сави с полицией ввалились в галерею, они с ужасом увидели человека, стоящего на коленях с запрокинутой, как в молитве, головой, все лицо которого было объято пламенем.