ГЛАВА 5

В тот же день несколькими часами позже Филлипп Квиннелл вернулся в «Шато Мармон», пансион, расположенный в той части бульвара Сансет, который известен как Стрип – излюбленное место киношников и людей искусства. Секретарь Каспера Стиглица Бетти забронировала в пансионе для него комнату, или, как она назвала ее, «юношеский номер». Филипп обнаружил, что «юношеский номер» представляет собой одновременно спальню и гостиную.

– Прекрасно подходит для работы, – уверяла Бетти Филиппа, когда звонила в Нью-Йорк, чтобы сообщить о забронированном номере. – Все сценаристы, приезжающие из Нью-Йорка, останавливаются здесь.

Филипп – не любитель болтать по телефону, особенно с такими, как Бетти, которая говорила без умолку. Он сказал, что ее предложение ему подходит, но Бетти показалось, что он недоволен, хотя это было не так. Она вновь стала расписывать привлекательные стороны его будущего жилья.

– В этом пансионе Джеймс Белуши продулся.

– О, хорошо, – сказал Филипп.

– Только это было в одном из бунгало, а не в доме, где вы будете жить.

– Хорошо, – сказал Филипп.

Потерянный в аэропорту багаж нашли и доставили в пансион. Филипп заново побрился, сменил костюм, который носил со вчерашнего утра: прилетел в нем на самолете из Нью-Йорка, был на приеме у Мендельсонов, выполнил миссию по опознанию тела Гектора Парадизо в его доме на Хамминг-Берд Уэй, затем опять побывал в «Облаках» на вершине горы, куда отвез Камиллу и передал ее в заботливые руки Паулины Мендельсон.

Когда они приехали, у двери не было ни дворецкого, ни служанки. Сама Паулина стояла у открытой двери, ожидая, пока Филипп на взятой напрокат машине въезжал во двор. Она подошла к машине со стороны, где сидела Камилла, открыла дверцу. Когда Камилла вышла, женщины обнялись.

– Как это ужасно, – сказала Паулина.

– Бедный Гектор, – ответила Камилла. – Ты была таким хорошим другом для него, Паулина. Он обожал тебя.

– И я его. Не прощу себе, что не позволила ему остаться вчера, когда все ушли. Он хотел поговорить о приеме, а я сказала «нет».

– О, Паулина, в этом нет твоей вины, – сказала Камилла. – Я слышала, что Киппи вернулся, и ты, конечно же, хотела побыть с ним.

Паулина сдержанно улыбнулась при упоминании имени ее сына, но ничего не ответила. Камилла продолжала:

– Как он?

– О, помаленьку, – сказала Паулина. Воцарилось молчание, и в тишине раздался звук ударов теннисного мяча о стенку, доносившийся со стороны корта, невидимого за домом. На плечи Паулины была накинута кашемировая шаль, она запахнула ее концы, как будто замерзла, хотя не было холодно. Инстинктивно Камилла и Филипп поняли, что на корте играл, вероятно, Киппи. Повернувшись, Паулина тепло поздоровалась с Филиппом. Если она и была удивлена, увидев его в компании Камиллы и в том же костюме, в котором он был прошлым вечером, то ничем не выдала своего удивления.

– Я не вижу машины Жюля, – сказала Камилла.

– Он уехал рано утром, как только ему позвонили, и до сих пор не вернулся, – сказала Паулина.

– Кто звонил ему? – спросила Камилла.

– Не знаю. Из полиции, думаю. Камилла и Филипп переглянулись.

– Роуз еще здесь? – спросила Камилла.

– Господи, да. Со вторым стаканом «Кровавой Мэри» и сороковой сигаретой. Боюсь, что когда-нибудь она подожжет мой дом, – ответила Паулина. Она опять стала самой собой, очаровательной и заботливой.

– Как она восприняла новость?

– В полном отчаянии, названивает всем и каждому. Обвиняет во всем себя. Если бы они не рассорились, то ничего бы не случилось – таков смысл разговоров.

– Как большинство старых друзей, они вечно ссорились, – сказала Камилла, и обе женщины улыбнулись.

В машине завыла собака.

– Что это? – спросила Паулина.

– О, Боже, я совсем забыла, – сказала Камилла. – Это – Астрид. Мы привезли с собой Астрид. Я не могла оставить ее в том доме. Бедняжка, она пряталась под софой в библиотеке. Думаю, Роуз захочет взять ее себе, ведь это она подарила ее Гектору.

– Это именно то, что ей необходимо, – сказала Паулина. – Она уже планирует, как провести похороны. Торжественная месса в церкви Доброго Пастыря в Беверли-Хиллз. Она хочет, чтобы архиепископ Кунинг совершил богослужение – можешь себе представить? – и собирается устроить большой обед после похорон в лос-анджелесском «Загородном клубе». Ты не будешь возражать, если она все возьмет на себя?

– Конечно, нет, – сказала Камилла. – Роуз бесподобна в планировании приемов, другое дело, во что она их превращает.

– А теперь проходите в дом, – сказала Паулина. Филипп, наблюдавший за Камиллой и Паулиной сказал:

– У газетчиков сегодня будет знаменательный день из-за этой истории. Я удивлен, что они до сих пор не обрывают звонок у ворот.

– О, нет, я так не думаю, – сказала Паулина.

– Я имею в виду, что история подходящая. Знатная семья. Видная фигура в обществе. Миллионер – так во всяком случае, считают. Дядя Камиллы Ибери. Близкий друг миссис Мендельсон. Мне кажется, что это первополосный материал.

– О, нет. Я не думаю, что из-за этого поднимут шум, – повторила Паулина, покачав головой.

– А почему бы нет? – спросил Филипп.

– Так сказал Жюль, когда звонил. Он был в офисе Сэнди Понда в «Трибьюнэл».

– Но, Паулина, они забрали Раймундо, и он был в наручниках, – сказала Камилла. – Я видела его собственными глазами.

– Теперь они его отпустили. Вероятно, произошла путаница. Ну, что бы ни было, входите, а то у Роуз от волнения будет удар.

Филипп, будучи мало знакомым и в общем-то посторонним, отказался. Двадцать четыре часа назад он никого из них не знал и сейчас чувствовал себя неловко, оказавшись среди них в такой момент их жизни.

– Я не пойду, Паулина, лучше вернусь в пансион, проверю багаж и позвоню Касперу Стиглицу, чтобы сообщить, что я приехал.

Паулина посмотрела на него и улыбнулась.

– Счастливого дня рождения, – сказала она. Филипп в ответ улыбнулся, тронутый ее памятью.

– Я не знала, что у тебя день рождения, Филипп, – сказала Камилла.

– Столько произошло со вчерашнего вечера, что я сам забыл о нем, – сказал он.

– Сколько же тебе исполнилось?

– Тридцать.

– Мне тридцать два.

– Мне нравятся женщины старше меня. Камилла засмеялась.

– Я не знаю, как тебя благодарить, Паулина, что ты посадила меня рядом с этим замечательным человеком вчера, – сказала она. – Не знаю, что бы я без него делала.

Камилла и Филипп посмотрели друг на друга.

– Я позвоню тебе, – сказал он.

Когда Филипп выезжал со двора, на подъездной дорожке показался темно-голубой «бентли» Жюля Мендельсона. Он остановил машину у входа в дом и вышел из машины. Подойдя к Паулине и Камилле, он крепко обнял Камиллу. Филипп успел заметить, что он выглядел усталым.

Когда Филипп Квиннелл сказал Жюлю Мендельсону вчера вечером, отказавшись от вина «Шато-Марго» с аукциона Брешани, что у него нет проблем с алкоголем – «просто нет вкуса к этому», – он сказал неправду. Когда-то у него была эта проблема, закончившаяся ужасными последствиями. В результате часть своей жизни, о которой он никогда ни кому не рассказывал, он посвятил искуплению своей вины. Дважды в год он ездил в небольшой городок в штате Коннектикут, где родился. Он был сыном врача, давно умершего, и получил хорошее образование благодаря государственной стипендии. Через дорогу, отделявшую Олд Сейбрук от Уинтроп Пойнт – анклава для богатых, приезжающих сюда на лето из Хартфорда и Нью-Хэвена, жила Софи Бушнелл, проводя дни в инвалидной коляске с тех пор, как в результате автомобильной катастрофы стала калекой.

В семь утра на следующий день после смерти Гектора Парадизо Филипп сидел в небольшом зале на бульваре Робертсона в Западном Голливуде, читая «Лос-Анджелес Трибьюнэл» и попивая кофе из картонного стаканчика в ожидании начала собрания анонимных алкоголиков. Он просматривал газету в поисках информации об ужасном событии, к которому оказался причастен. Его удивило, что об этом не упоминалось ни на первой странице, ни вообще в первой тетрадке. Еще больше удивило то, что об этом не было ни слова в разделе городской жизни, где публиковались местные новости. Наконец на странице с некрологами он обнаружил совсем неприметное, небольшое сообщение о смерти Гектора Парадизо. Он свернул газету пополам, потом в четверть, чтобы прочесть сообщение снова и узнать, есть ли в нем какая-нибудь новая информация.

– Что-то подозрительно, – сказала девушка, сидевшая на соседнем стуле и читавшая газету через его плечо.

– Хм? – произнес Филипп.

Девушка, пахнущая дорогими духами и шампунем, ткнула красивым наманикюренным ногтем в сообщение о смерти Гектора Парадизо.

– Говорю, что эта история не внушает доверия, – сказала она.

Филипп повернулся и посмотрел на нее. Она была молодая и очень хорошенькая, с темно-рыжими волосами и живыми голубыми глазами, взгляд которых выражал что-то среднее между кокетством и насмешкой. Хотя она была модно одета, ее манеры, голос и то, как она сидела, не соответствовали дорогой одежде. В ней было заметно больше чувственности, чем светскости, и Филиппу показалось странным и поразительным ее присутствие в столь ранний час на таком скучном мероприятии, как собрание анонимных алкоголиков на бульваре Робертсона.

– У меня такое же мнение, – сказал он.

– Хотите знать, что я думаю? – спросила она.

– Конечно.

– Он пошел на прием к Паулине Мендельсон, правильно?

– Откуда вы знаете?

– Он всегда ходил на приемы Паулины Мендельсон. Он был ее любимчиком. Вы наверняка знаете, что все светские дамы имеют любимчиков.

Филипп улыбнулся. Она ему нравилась.

– Но откуда вы вообще знаете, что у Паулины Мендельсон был прием?

– Я прочла об этом в колонке Сирила Рэтбоуна в «Малхоллэнде», – ответила она, пожимая плечами. – Я всегда читаю светскую хронику.

– Продолжайте.

– По моему сценарию, он по дороге домой зашел в «Мисс Гарбо»?

– Что такое «Мисс Гарбо»?

– Вы новенький в городе?

– Да.

– Это бар с кабаре. Место, куда состоятельные джентльмены с определенными наклонностями заходят по дороге домой с фешенебельных собраний, таких, как прием у Паулины Мендельсон, уловили мой намек?

Филипп кивнул, он уловил намек.

– Откуда вы так много знаете? – спросил он.

– Моя последняя работа. Я знавала таких парней. – Как Гектор Парадизо?

– Да. Я даже Гектора знала.

– Какая же была ваша последняя работа?

– Мы говорим о Гекторе, а не обо мне, – отрезала она.

– Конечно. Как вас зовут?

– Фло.

– Фло, а дальше?

– Фло М., – ответила она, делая ударение на М.

– О, да, извините. Я слабоват по части анонимности, – сказал Филипп.

– А зря. Я придерживаюсь правил. Никаких фамилий в «Анонимных алкоголиках».

– Вы правы. Извините. Я – Филипп Квиннелл.

– К., – поправила она. – Вы – Филипп К.

– Нет, не К., а Кв., – сказал он. – Я Филипп Кв.

– Что ж, я никогда не была сильна в грамматике, – сказала Фло, улыбаясь. – Вы не возражаете, если я закурю?

– Нет.

– Некоторые возражают. Теперь проводят так много собраний для некурящих. Главным образом по этой причине я прихожу сюда в такую рань, потому что здесь можно курить.

Она открыла сумочку, висевшую на плече на золотой цепочке и вынула золотой портсигар. Филипп заметил, что ее имя, Фло, было выложено сапфирами на крышке.

– Я бросила курить, но я так люблю этот портсигар, что не могу положить его в ящик и больше никогда не пользоваться.

Она прикурила сигарету от золотой зажигалки.

– Ну, это не основательная причина, – сказал Филипп.

– Для меня основательная, – ответила Фло. – Каждый раз, когда я открываю эту красивую коробочку, то вспоминаю о своих прежних проступках. Когда я употребляла наркотики, то держала в нем сигареты с марихуаной.

Филипп рассмеялся. Он хотел было еще расспросить ее о Гекторе Парадизо, но началось собрание. Фло пересела на стул позади него. Ни он, ни она не подняли руки, чтобы участвовать в собрании, но оба внимательно слушали выступавшего и смотрели на участников.

В конце собрания, во время молитвы, Филипп оглянулся на Фло. Она повторяла слова молитвы с закрытыми глазами, держась за руки соседей, сигарета свисала с ее губ.

– Увидимся на Родео-Драйв в пятницу вечером? – спросил он, когда они покидали собрание.

– О, нет, я никогда не хожу на собрания на Родео-Драйв. Впрочем, и на собрания на Седарс-Синай по воскресеньям тоже. Слишком людно там. Мне нравятся собрания, как здесь. Не встретишь никого из знакомых.

Филипп кивнул, озадаченный.

– Не хотите ли со мной пообедать как-нибудь вечером? Фло посмотрела на него и улыбнулась.

– Нет, я уже приглашена, – сказала она.

Он понимающе кивнул.

– Я не напрашиваюсь, если вы так подумали, – сказал он.

– О, неужели? – сказала Фло, улыбаясь, и погрозила пальцем.

Филипп засмеялся.

– Вы действительна так подумали?

– Такая мысль мелькнула у меня в голове, – ответила она. – Вы далеко не паинька, как я погляжу.

– Вы тоже, – сказал он. – Но я не это имел в виду. Я подумал, что хорошо бы нам встретиться за чашкой кофе и поболтать.

– А, понимаю. От предложения пообедать вы перешли к предложению выпить кофе, не так ли? Чтобы обсудить проблему воздержания, верно? Что ж, хорошее предложение, Филипп Кв., держу пари, это сработало. В любое время.

Она улыбнулась, помахав на прощание рукой, и, тряхнув рыжими волосами, направилась к выходу. Он наблюдал за ней. И не мог удержаться от восхищения, глядя на ее вихляющую походку. Хотела она того или нет, но было в ее походке что-то вызывающее. Можно представить, какой продувной она была в свое время. Она прошла к стоянке автомобилей перед входом в мебельный магазин, который был еще закрыт, и села в «мерседес-бенц» с откидным верхом. «Откуда у нее такие деньги?» – подумал Филипп.

В тот день Филиппу Квиннеллу предстояла первая встреча с Каспером Стиглицем, для которого он должен был написать сценарий документальной ленты о проблеме распространения наркотиков в среде кино. Офис Каспера Стиглица был на студии «Колосс Пикчерс» в Сан-Фернандо Бэлли. Когда-то студия была самостоятельной в Голливуде, теперь «Колосс» занимал часть территории, принадлежащей «Уорнер Бразерс». Поскольку Филипп плохо знал город, то, вооружившись планом, который ему дали в «Шато Мармон», выехал за час до назначенного времени, опасаясь заблудиться на пути из Западного Голливуда в Сан-Фернандо Вэлли. К своему удивлению, он легко нашел дорогу к студии и оказался там на полчаса раньше назначенного срока. Не желая беспокоить Каспера Стиглица, он решил, что лучше найти закусочную или кафе и выпить еще одну чашечку кофе, чем являться на встречу раньше времени. Он притормозил на стоянке у блинной. На тротуаре у входа в блинную стояли газетные автоматы для продажи голливудских изданий, таких, как «Репортер» и «Дейли вэраити», а также городских газет, названия которых Филиппу, новичку в городе, ничего не говорили, если не считать «Таймс» и «Трибьюнэл». Он опустил четвертак в один из автоматов и взял газету «Вэлли Сентинел».

Усевшись у стойки в блинной, он взял кофе и просмотрел газету. На третьей странице он нашел статью «Смерть миллионера из высшего общества», но фактов, приведенных в ней, было минимум. Гектор Парадизо, наследник знатной испанской семьи землевладельцев, обнаружен умершем «при таинственных обстоятельствах» в собственном доме на Хамминг-Берд Уэй. Было произведено несколько выстрелов. Сирил Рэтбоун, пишущий для колонки светских новостей в «Малхоллэнд» и считающий себя самым близким другом Гектора, в интервью корреспонденту сказал: «Он был настоящим испанским идальго». Роуз Кливеден, которую в статье назвали дамой из высшего света Лос-Анджелеса, поведала по телефону из своего дома в Холмби-Хиллз: «Он был моим старым другом. Мир потерял изысканнейшего джентльмена». Процитированы слова слуги-мексиканца Раймундо Переса, задержанного полицией для дачи показаний, а затем отпущенного: «Мистер Парадизо помог моей семье получить «зеленые карточки». Он был очень великодушным.»

– Еще кофе? – спросила официантка за стойкой. Филипп посмотрел на часы. Приближалось время встречи с Каспером Стиглицом.

– Нет, благодарю, – сказал он. Филипп вырвал статью о Парадизо из газеты и положил ее в карман, взял чек, отсчитал чаевые, положил деньги на конторку кассира.

Подъезжая к воротам «Колосс Пикчерс», он испытывал благоговейный трепет перед первым в жизни посещением голливудской студии. У кабинки вахтера он сказал:

– У меня назначена встреча с Каспером Стиглицем. Мое имя Филипп Квиннелл.

Вахтер в темных очках ничего не ответил. Он посмотрел в список телефонов и набрал номер.

– Здесь мистер Квиннелл для встречи с мистером Стиглицем, – сказал он.

– Могу я поставить машину на то свободное место? – спросил Филипп, указывая на стоянку.

– Можете, только потом соловьем запоете, – сказал вахтер. – Это место Марти Лески.

– О, извините, – сказал Филипп. Даже он знал, что Марти Лески – глава «Колосс Пикчерс».

Филипп услышал, как на другом конце провода в офисе Каспера Стиглица кто-то ответил. «Вероятно, болтушка Бетти», – подумал он. Вахтер повесил трубку.

– Бетти просила передать вам, что у мистера Стиглица незапланированная встреча за пределами студии, и не могли бы вы подъехать к нему домой во второй половине дня на бокал вина?

– Но я не знаю, где живет мистер Стиглиц, – сказал Филипп.

– Бетти просила позвонить ей, когда вы вернетесь в гостиницу, – сказал вахтер.

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета N 5.

«Я собиралась пожить в Брюсселе, когда Жюль отправится туда как глава делегации США на переговоры, связанные с объединением Европы. Ты, наверно, в курсе этих дел. Они там собираются вводить единую валюту, как у нас в стране: никаких больше французских франков, итальянских лир, немецких марок и тому подобного. Я не помню, как они хотят назвать новые деньги, но они должны стать едиными для всех европейских стран.

Жюль уже подыскал мне квартиру на Авеню Амуар, так кажется, она называется. Квартира в приличном районе Брюсселя. Конечно же, Жюль и миссис Мендельсон сняли шикарный дом на Авеню Принс д'Оранж. Надеюсь, ты заметил, с каким французским прононсом я произношу «Принс д'Оранж». Жюль устроил меня на курсы французского языка по системе Берлица.

Я хочу сказать, что парень действительно многое делал для меня. Надо отдать ему должное.