ГЛАВА 4

Последние аккорды органа растворились в неподвижном теплом воздухе, наполнявшем гостиную. Эва закрыла нотную тетрадь, затем откинулась на спинку стула и вздохнула. Стряхнуть с себя оковы, связывающие ее с прежней жизнью, оказалось тяжелее, чем она думала. Прошлое особенно напоминало о себе вечерами, когда пустота и безмолвие дома начинали тяготить ее. Она обнаружила, что с нетерпением поджидает возвращения Лейна из школы. Чейз и остальные отсутствовали уже примерно неделю, и за все это время Лейн не доставлял ей никаких хлопот. Он был общительным, если не сказать чересчур говорливым. Она понемногу привыкла к его манере то и дело улыбаться, не показывая своих подлинных чувств. Они часами занимались какими-нибудь делами, и каждый раз он добровольно вызывался ей помочь. Он много рассказывал о ранчо, но ни разу ни словом не обмолвился о своем дяде, о школе или о друзьях, которые у него, наверное, были.

Она встала, потянулась и направилась к окну. За эту неделю она переделала кучу дел, зато теперь в доме был порядок, а готовить ей приходилось только для себя и для Лейна, поэтому она обнаружила, что у нее полно свободного времени.

Она и Лейн очень приятно проводили время вместе. Он поднимался рано и ехал осматривать угодья. Собираясь уходить, он стучался в дверь комнаты Эвы и будил ее. Эва одевалась, готовила ему завтрак и собирала еду с собой в школу, а после его ухода начинала печь хлеб, прибирала в доме и застилала постели. До сих пор ей не приходилось самой заниматься стиркой, но она прилежно изучила, как проходит этот процесс, по книге.

Отодвинув одно из потертых одеял, занавешивающих окно, она смотрела на бескрайние просторы равнин. Через пару минут она заметила на горизонте силуэт одинокого всадника. Когда Кудлатый залаял, соскочил с крыльца и резво помчался навстречу, Эва не сомневалась, что это Лейн возвращается. Вдруг оказалось, что ей доставляет удовольствие делать с ним уроки, потому что мальчик по-настоящему расслаблялся только тогда, когда они вдвоем усаживались за кухонным столом. И выяснилось, что ей временами даже удается его рассмешить.

Поспешив в кухню, она достала из хлебного ларя, стоявшего у дверей, тарелку с рассыпчатым печеньем. Лейн уже въехал во двор, но, прежде чем войти в дом, расседлывал, кормил и поил свою лошадь. Наконец он вошел через черный ход. Его седельные сумки были переброшены через плечо. А сам он улыбался одними уголками губ.

– Как дела в школе? Улыбка мгновенно потухла.

– Все нормально. – Он пересек кухню и направился прямо в свою комнату.

Вернулся он через несколько минут, держа в руках тетрадку для письменных работ, ручку и пузырек чернил. Он разложил все это на столе и пододвинул стул.

– Я думала, что мистер Кэссиди вернется домой раньше, – заметила она, садясь за стол напротив него.

Лейн передернул плечами и бросил на нее отсутствующий взгляд, который у него получался сам собой. Его угольно-черные глазищи абсолютно ничего не выражали. Он плюхнулся на стул и потянулся за печеньем.

– По-моему, они забрались гораздо дальше на север, чем предполагали. Вероятно, их нужно ждать, самое позднее, к завтрашнему вечеру.

– А ты беспокоишься? – поинтересовалась она непринужденно.

Рука с печеньем замерла на полпути ко рту. Он, казалось, был застигнут врасплох ее вопросом.

– Нет. С чего бы это вдруг?

– Разве это не опасное занятие, пасти скот?

– Не думаю, что мой дядя считает это опасным.

– Но я слышала, что это именно так. И я просто хотела знать, волнуешься ли ты за него, только и всего.

Она решила, что он ответит откровенностью на ее откровенность. Не тут-то было.

– Я никогда не волнуюсь за дядюшку Чейза. Он в состоянии сам о себе позаботиться.

Она взглянула на тарелку с печеньем и потянулась к ней, чтобы подвинуть один сладкий кружочек, который едва не вываливался через край, а потом опять подняла глаза на Лейна.

– Ты знаешь, Лейн, я же не слепая и не могу не видеть, какие между вами двоими напряженные отношения.

– Может, приступим? – Он явно был не прочь сменить тему.

По его мрачному тону, она поняла, что дальше продолжать задавать вопросы, затрагивающие щекотливые моменты, бесполезно.

– Да, и вот еще что. Скажи, а не мог бы ты завтра свозить меня в город?

Поскольку Чейз Кэссиди находился в отлучке дольше, чем она рассчитывала, Эва решила посвятить субботу поездке в город за кое-какими покупками. Это путешествие даст ей возможность осмотреться, возможно, познакомиться с новыми людьми и закупить провизию.

– В город? Она улыбнулась.

– Ну да, в город. В Последний Шанс. Мне нужно зайти к Карберри, пополнить кое-какие запасы. Мне кажется, что в кладовой твоего дяди не хватает многих приправ, и потом это ведь очень здорово – проветриться и осмотреться. А самое подходящее время для этого – когда остальные отсутствуют.

Похоже, подобная перспектива не привела его в восторг, однако он, пожав плечами, согласился.

– Думаю, завтра утром я могу быть в вашем распоряжении.

– Вот и чудесно. А теперь приступим к работе. Что на сей раз?

– Математика. Я уже понял, что с этим у меня самые большие нелады, – пробурчал он, не поднимая глаз.

Она подалась вперед, положила локти на стол и улыбнулась.

– А я бы хотела сегодня дать тебе письменное задание. Так я проверю, как у тебя обстоят дела с грамматикой и орфографией. А математикой мы и так каждый день занимаемся.

– Вы хотите, чтобы я что-то написал!

Эва кивнула. Она взяла тетрадь, открыла ее, положила на стол и пододвинула к Лейну.

– Что если… – Она барабанила пальцами по столу, задумчиво уставившись в потолок. – Что если тебе описать любимое детское воспоминание? Заголовок – на твой вкус.

Его глаза, устремленные на нее, были пустыми, почти мертвыми. Эва ободряюще улыбнулась.

– Приступай. Время неограниченно. Пиши о чем-то, что ты запомнил, что произошло с тобой, когда ты был еще маленьким. А я займусь приготовлением ужина. – Она послонялась по кухне, покопалась в бочонке с солониной, стоявшем в кладовке, затем выбрала несколько картофелин из мешка – оба Кэссиди обожают картошку и предпочитают ее всем остальным овощам.

Занявшись чисткой картофеля, Эва одновременно обдумывала целый комплекс упражнений, которые помогли бы ей разобраться в проблемах мальчика. Затем, решив, что тишина как-то затянулась, она подняла голову и обнаружила, что с того момента, как она дала Лейну задание, он даже не пошевелился.

Его плечи были напряжены, спина прижата к спинке стула, глаза превратились в щелочки – так нависли над ними темные брови. Обе его руки лежали на столе ладонями вниз. Он даже не сделал попытки взять ручку и просто продолжал бессмысленно пялиться на чистую страницу тетради.

– Лейн?

Он вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, так резко, как будто она ударила его. Когда он поднял на нее глаза, она чуть не отпрянула назад, напуганная сверкавшей в них глухой яростью.

– Лейн, что случилось? – прошептала она. Перемена, которая произошла с ним в считанные секунды, была столь разительна, что ее всю затрясло.

– Не буду я этого делать!

Неистовая злоба вырвалась наружу, подобно лаве из жерла вулкана. Он так резко вскочил со стула, что тот перевернулся и грохнулся на пол. Его руки сжались в кулаки. Грудь тяжело вздымалась. С диким видом подскочив к столу, он схватил пузырек с чернилами и швырнул его в сторону. Тот перелетел через всю комнату и врезался в стену. Стеклянная посудина разлетелась вдребезги, забрызгав все чернилами.

– Лейн, – мягко произнесла Эва, протянув к нему одну руку, как будто призывая его утихомириться. – Все в порядке, Лейн. Мы смоем чернила, а потом попробуем сделать что-нибудь еще.

– Нет. Больше никаких уроков. Не сегодня. Эва почувствовала, что ее колотит, как в ознобе.

Что же такое на него нашло? Уж не одна ли это из вспышек бешенства, о которых предупреждал Чейз?

– Ну ладно, – медленно произнесла она. Тон ровный. Голос не повышать. Надо казаться невозмутимой и спокойной. – Если ты не в настроении сегодня, мы больше заниматься не будем. Подними стул и убери свою тетрадь. Отмой пока чернила, а я тем временем накрою на стол.

Она видела, какие усилия он прилагает, чтобы взять себя в руки и хоть немного отдышаться. Он все еще продолжал смотреть на тетрадь, как на ядовитую змею, а потом пнул ногой стул и бросился вон из кухни.

Не собираясь оставлять его в таком состоянии, Эва шла за ним по пятам. Она вошла в его комнату, причем ей пришлось приложить немало сил, чтобы открыть дверь, которую Лейн чуть не захлопнул перед ее носом.

– Не спешите, молодой человек, – сказала она с максимальной строгостью, на которую была способна, твердо намереваясь не пойти по стопам прежних домоправительниц. Она не собиралась позволять шестнадцатилетнему балбесу помыкать собой, как ему вздумается, независимо от того, насколько он высок, силен и зол.

– Предупреждаю, Эва, лучше оставь меня в покое.

Она замахала пальцем у его носа.

– И я тебя предупреждаю. Твой дядя оставил меня тут следить за порядком. И если я велю тебе вести себя прилично и убрать весь этот кавардак на кухне, значит, так оно и будет.

Он шагнул к ней. Руки его были стиснуты в кулаки. Он даже трясся от едва сдерживаемой ярости. Эту ярость выдавало его искаженное лицо. Неприкрытая враждебность, сверкавшая в его глазах, напугала ее, но ей доводилось противостоять и более взрослым, и более крепким мужчинам, нежели Лейн Кэссиди. И теперь она не собиралась идти на попятный.

Эва набрала в легкие побольше воздуха, чтобы успокоиться, поскольку хоть один из них двоих должен был сохранять ясность мышления.

– Слушай, – начала она, понизив голос, но без всяких там заискивающих ноток. – Мне нужна эта работа. Если ты хочешь выжить меня отсюда, то знай: для этого нужно больше, чем твои дурацкие мелкие пакости.

Лейн испытующе смотрел на нее, будто не веря, что она осмелилась противостоять ему. Он ничего не сказал.

– Ну, намерен ты объяснить мне, что на тебя нашло?

– Нет!

– Отлично. Но я, по крайней мере, могу рассчитывать на то, что ты наведешь в кухне порядок?

– Это твоя работа.

Она покачала головой, с трудом сдерживаясь от искушения пустить в ход ногти.

– Все не так, как ты себе представляешь. Ты сделал это нарочно. Поэтому я вправе требовать, чтобы ты сам и убрал.

В нем кипела внутренняя борьба. Это легко читалось в его глазах. Эва решила дать ему возможность все хорошенько обдумать самому.

– Я иду на кухню готовить ужин. И я рассчитываю, что чернила будут оттерты до того, как мы сядем за стол. – Эва направилась в сторону кухни.

– А вы уедете, когда дядя Чейз вернется? Она резко повернулась к нему. Теперь его лицо выражало беспокойство, пришедшее на смену ярости.

– Я уже сказала тебе, мелких пакостей недостаточно, чтобы выжить меня отсюда.

– А вы скажете ему?

– Нет, если останусь довольна конечным результатом. – Она снова повернулась и направилась к выходу.

– Эва? – по его нерешительному тону она поняла, что одержала победу.

– Что?

– Извините.

Задержавшись на пороге кухни, она бросила на него взгляд и улыбнулась.

– Это только начало. Принеси ведро воды, а я поищу для тебя несколько тряпок. К тому времени, как ты вернешься, все будет готово.

Преисполненный молчаливой благодарности за то, что Эва не упоминала о вчерашнем скандале, Лейн безропотно повез ее в субботу в город. Слава Богу, что она была по натуре отходчивой и болтала всю дорогу. И хотя он охотно отвечал на ее многочисленные вопросы о природе, о том, какая птица полетела, о том, учился ли он когда-нибудь играть на органе своей матери, Лейн тем больше замыкался в себе, чем ближе они подъезжали к городу.

Памятуя об инциденте с разлитыми чернилами, он старался во всем угождать Эве, и, что поразительно, это давалось ему без особого труда. Более чем, деликатно напоминая ему о его повседневных обязанностях, она никогда не пыталась наседать на него, как это делали другие экономки. Когда они сидели вдвоем за спокойной трапезой, оказывалось, что ее общество ему даже приятно. Вдобавок, она трогательно заботилась о нем и, самое главное, обращалась с ним, как с взрослым. Благодаря этому он сдержался, когда она вчера стояла перед ним, и не выкинул чего-нибудь похлеще.

Узнав ее получше и убедившись, что она не такая уж плохая, Лейн поймал себя на мысли, что готов Бога молить, чтобы Эва не уехала, если всплывет что-нибудь из темного прошлого его дяди. А какие-нибудь доброхоты могут ей скоро об этом донести. Лейн втайне надеялся, что в этот раз все обойдется. Сейчас он вовсю фантазировал, что будет, если Эва вообще никогда не уедет с ранчо, никогда не узнает, что его дядя был преступником. Может, это глупая юношеская мечта – думать, что такая добросердечная леди, как Эва, еще поживет у них. Но это была его единственная мечта за много лет.

Они начали подниматься на холм, за которым уже начинались окраины города. Здания выстроились в шеренгу вдоль Мейн-стрит, как деревянные солдаты на параде. По случаю субботы движение было более оживленным, чем обычно, но Лейн успешно лавировал между чужими повозками. С ними поравнялся кабриолет, управляемый мужчиной, в котором Лейн узнал отца своего одноклассника. Этот пожилой мужчина очень гордился своей длинной седеющей бородой. Взглянув в их сторону, тот узнал Лейна и тут же перевел взгляд обратно на свою упряжку мулов, не удостоив его даже кивком в качестве приветствия.

Лейн украдкой взглянул на Эву. Если она и заметила, что прохожие, толпящиеся на тротуарах, бросают на них любопытные взгляды, то виду не подала. Он снова дал волю воображению и представил себя лет на десять старше… Он мог поклясться, что не позволил бы никому перешептываться за своей спиной или смотреть на него свысока. За десять лет он сумел бы сделать себе громкое имя. Ее слова донеслись откуда-то издалека и прервали ход его мыслей.

– Сначала нам нужно заехать к Карберри.

Лейн оглянулся и обнаружил, что она улыбается ему. Он почувствовал, как что-то будто кольнуло его в самое сердце. Он не в состоянии был ни слова вымолвить в ответ.

Какой глупостью было надеяться, что она задержится у них надолго. Лучше бы Чейз отказал ей в месте до того, как он узнал ее ближе, до того, как она начала терпеливо заниматься с ним, до того, как она стала с такой добротой и лаской заботиться о нем. Когда она смотрела на него, в ее глазах не было страха или неудовольствия, только понимание и сочувствие.

Но что толку теперь размышлять над этим… Лейн подогнал повозку ко входу в магазин Карберри, остановился и откинулся на спинку сидения.

Поначалу он даже решил не помогать ей спуститься из повозки. Но разве это удержало бы Эву от ее добровольно взятой на себя миссии? Тогда он спрыгнул вниз и обошел повозку, чтобы помочь Эве спуститься, и отступил в сторону, чтобы дать ей пройти.

– Я подожду здесь, – заявил он, надвигая на лоб шляпу. Он скрестил руки, привалился спиной к колесу повозки и смотрел Эве вслед.

Эва отряхнула дорожную пыль с подола своего полосатого платья, поправила очень модную маленькую шляпку и решила не обращать внимания на не слишком любезное поведение Лейна. Он вроде был в полном порядке, когда они уезжали с ранчо, но у него такой переменчивый характер, прямо как погода весной.

Направляясь по тротуару к магазину Карберри, она с любопытством осматривалась по сторонам – похоже, городок вполне процветает. Мейн-стрит была заполнена разного рода фургонами, тележками, повозками и всадниками. Старатели и фермеры сторонились наемных ковбоев и оборванных бродяг, сидевших на деревянных тротуарах напротив магазинов.

Напротив красовалась кричащая вывеска, расписанная красной, голубой и желтой красками. Она призывала не проходить мимо салуна Последнего Шанса. Эва заморгала при виде пышной высокой блондинки, стоявшей прямо за вертящимися дверьми. Девушка казалась немногим старше, чем Лейн. Разряженная в черные кружева и зеленые перья, барменша прислонилась к дверному косяку и разглядывала прохожих. По спине Эвы пробежала дрожь, поскольку ей было знакомо состояние «дежа вю». Интересно, мечтает ли эта девушка в корне изменить свою жизнь, так же, как когда-то мечтала она сама?

Переключившись на свои собственные заботы, Эва вошла в центральный магазин. Торговый зал был просто забит товарами. В боковых проходах теснились бочки и ящики, наполненные продуктами.

Фермерский инвентарь и окорока свисали с потолка наподобие диковинных сосулек. Эва постояла немного на пороге, вытаскивая из сумки список необходимых покупок, затем прошла дальше. Там, где в магазин через витрины проникал свет, было светло, но дальше помещение окутывалось полумраком.

Старик с таким же, как он, дряхлым спаниелем сидел на колченогой табуретке посреди зада, опершись одной рукой о прилавок. Когда Эва подошла, он поднял на нее затуманенный взор и расплылся в радушной беззубой улыбке. Выбрился он скверно, оставив тут и там островки щетины, от чего его подбородок отливал серебром. Щеки были испещрены паутиной красных сосудиков.

Так громко, что можно было оглохнуть, он поинтересовался:

– Вам нужно что-нибудь особенное, маленькая мисс?

Она улыбнулась в ответ приветливому старику.

– Боюсь, что мне нужно совсем немного, сэр. Без всякого предупреждения старик завопил:

– Милли, иди сюда, копуша. Есть работенка.

Подвижная, тощая, как щепка, женщина, с которой Эва едва перекинулась парой слов в день своего приезда, ворвалась в зал через дверь подсобки, наскоро вытирая руки о передник. Милли Карберри остановилась, как вкопанная, узнав Эву, и быстро опустила подол влажного передника вниз.

– Чем могу быть полезна?

Эва заметила, что глазки женщины сверлят ее очень подозрительно, но собралась с духом и, стараясь не показывать своего беспокойства, начала перечислять:

– Мне нужно совсем немного… – Она сделала длинную паузу и не удивилась бы, если бы миссис Карберри отказалась обслуживать ее, но женщина просто молча стояла и глазела на нее. Эва прочистила горло. – Мне нужны корица, гвоздика, если это у вас есть. Потом чай, уксус и пузырек черных чернил. Ах, да, если у вас найдется мед…

– Найдется. Это все?

– Пока да, – ответила Эва, но тут же поспешно добавила: – Я бы хотела еще досмотреть, если можно.

– Не возражаю. Следуйте за мной, если вам угодно. – Миссис Карберри отвернулась и поспешно начала собирать заказ Эвы, когда старик наклонился и потрепал за ушами спаниеля.

– Вы нездешняя? – гаркнул он.

Эва не успела ответить – какое-то движение у входной двери привлекло ее внимание. Она увидела в дверях молодую женщину. Эва улыбнулась, любуясь незнакомкой. У той были огромные голубые глаза, чудесно контрастирующие с темными волосами и нежным личиком. Одетая по последней моде в льняное клетчатое платье, с наброшенной на плечи шалью цвета морской волны, девушка выглядела несколькими годами моложе Эвы. Она задержалась на пороге и стояла довольно долго, разглядывая через плечо что-то на улице, что привлекло ее внимание.

– Я спрашиваю, вы нездешняя! – старый чудак, сидевший на табуретке, прыснул, когда Эва аж подпрыгнула, оглушенная его воплем.

Она виновато улыбнулась молодой женщине, которая сосредоточила внимание на банках с разными желе.

– Я – экономка на ранчо мистера Кэссиди «Конец пути».

Голова миссис Карберри вынырнула из-за прилавка. Ее глаза были размером с чайные блюдца.

– Вы взялись за эту работу? Вы действительно намерены там остаться?

Улыбка Эвы стала еще шире.

– Я рассчитываю остаться в этой должности, пока я буду нужна мистеру Кэссиди…

Милли Карберри фыркнула.

– Да уж, мистеру.

– Прошу прощения. – Брюнетка с блестящими голубыми глазами подошла к Эве и тронула ее за руку, чтобы привлечь к себе внимание. То ли девушка стеснялась, то ли еще что-то, но она вела себя как-то нерешительно.

– Если вы из «Конца пути», я бы хотела минуточку поговорить с вами, если вы не возражаете.

– Конечно, нет, мисс…

– Олбрайт. Рэйчел Олбрайт. Я – учительница Лейна.

Эва на мгновение лишилась дара речи. Мисс Рэйчел Олбрайт по виду была немногим старше самого Лейна. Бросив взгляд в сторону прилавка, она заметила, что Милли Карберри ушла в глубь помещения и начала карабкаться по приставной лестнице, чтобы достать запыленную бутыль чернил с верхней полки.

– А я – Эва Эдуарде, новая экономка у Кэссиди. Чем я могу вам помочь?

И она приготовилась слушать. Это было так чудно – меньше чем две недели тому назад она танцевала три номера за ночь во «Дворце Венеры», а теперь стоит посреди центрального магазина, как и любой другой добропорядочный гражданин, и беседует с местной учительницей, пока продавец выполняет ее заказ. Она хотела даже ущипнуть себя, чтобы проверить, не грезит ли наяву. Как бы ей хотелось, чтобы Джон был здесь и разделил ее радость.

– Мне действительно необходимо обсудить с кем-нибудь дела Лейна, – начала мисс Олбрайт.

– А что, есть проблемы?

Глаза молоденькой учительницы смотрели открыто и доверчиво. Она кивнула.

– Боюсь, что так. Видите ли…

И тут на улице прогремели два выстрела. Реакция Эвы была молниеносной и непроизвольной. Она схватила учительницу за руку, толкнула ее на пол и сама нырнула следом. Они так и лежали бок о бок, пока выстрелы не смолкли, а на смену им пришли громкие крики.

– Там Лейн, – внезапно вспомнила Эва, и ее охватила паника при мысли о том, что в него может угодить шальная пуля. Она в мгновение ока вскочила на ноги. Бросившись к двери, она услышала, что Рэйчел Олбрайт бежит за ней следом, чуть не наступая ей на пятки.

Выскочив на улицу, она замерла на месте. У повозки, которую Лейн привязал к столбику у входа в магазин, никого не было. Эва, у которой сердце в пятки ушло, бросилась туда, где у входа в салун начинала собираться толпа.

– Что там такое? – прошелестел за спиной голос Рэйчел. Эва не сбавляла темп. Добежав до группки людей, она начала расталкивать двоих дюжих молодцов. Мисс Олбрайт не отставала. Эва увидела, как высокий широкоплечий мужчина с рыжевато-каштановыми волосами и звездой шерифа, приколотой к кожаной безрукавке, помогал раненому молодому ковбою в парусиновой куртке подняться с земли. Раненый прижимал руку к ране на левом плече, но не мог остановить струйки крови, которая сочилась у него между пальцев. Револьвер лежал тут же, рядом с местом происшествия.

Эва сдавленно вскрикнула, узнав Лейна. Он стоял напротив шерифа и жертвы, окруженный кольцом зевак. Его глаз почти не было видно из-за надвинутой на лоб шляпы. Рот был сжат в твердую упрямую линию. Она тут же заметила кобуру, висевшую у него на бедре. В правой руке он держал револьвер.

– Точь-в-точь его дядюшка, – прошипел кто-то сзади.

– Яблочко от яблони, – раздался еще один голос у нее над ухом.

За ее спиной Рэйчел Олбрайт сдавленно вскрикнула:

– О Господи!

Тревога в ее голосе побудила Эву остановиться и отвернуться от этой страшной картины, от Лейна, который с вызовом смотрел на шерифа, подходившего к нему. Мисс Олбрайт побелела, как простыня. Эва схватила учительницу за руку и потащила ее к тротуару, чтобы девушка, не дай Бог, не грохнулась в обморок прямо посреди улицы.

– Сядьте, – скомандовала Эва, борясь с желанием тут же бежать обратно к Лейну. – Опустите голову между колен.

– Со мной все в порядке, – пыталась протестовать девушка. – Прошу вас, идите. Вы нужны Лейну.

Она была права.

– Оставайтесь здесь. Не знаю, удастся ли нам сегодня возобновить нашу беседу, но я…

Мисс Олбрайт покачала головой, ее глаза умоляюще смотрели на Эву и были гораздо выразительнее любых слов.

– Пожалуйста, помогите Лейну. Не бросайте его тут совсем одного.

Сжав руки в кулаки, Эва повернулась кругом и поспешила туда, где сбилась в кучу толпа наблюдателей.

– Пропустите, – повторяла она, работая локтями и мысленно благодаря Бога за подготовку, которую получила в вечной толчее танцзала. Протискиваясь вперед, она расталкивала зевак плечами, чувствовала, когда в опасной близости от ее ножек оказывались чужие башмаки, и вовремя успевала отдернуть ногу.

Шериф продолжал поддерживать раненого паренька под руку и тащил обоих мальчишек на противоположную сторону улицу. Револьвер Лейна уже был у него в кобуре. Эва добралась до площадки, окруженной кольцом людей, и поспешила вслед за главными действующими лицами прямо в контору шерифа.

– Простите, мэм, но я сейчас занят и не могу вас принять. – Копна каштановых волос свешивалась на веснушчатый лоб шерифа, изрытый глубокими морщинами. Эве пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Она прикинула, что в нем не меньше шести футов четырех дюймов роста. И говорил он таким низким басом, что этот голос, казалось, исходил из самого его живота.

– Простите, шериф, но это дело и меня касается, – заявила она. – До тех пор, пока оно касается Лейна.

– А вам-то что до него?

– Я – новая экономка в «Конце пути». И дядя Лейна поручил мне присматривать за ним.

Медленно, как будто выбирая породистую телку, шериф осмотрел ее от кончиков пальцев ног до пояса, потом оценивающим взглядом окинул грудь, потом добрался до того места, где заканчивалась ее шляпа, и только после этого встретил ее взгляд.

– Вы – новая экономка у Кэссиди?

В его глазах явственно читался грязный намек. Она не для того сбежала из «Дворца», чтобы дать повод к сплетням в этом захолустном городишке, и решила покончить с этим раз и навсегда.

– Именно так, шериф. Я – мисс Эва Эдуарде, родом из Пенсильвании. Я работаю у Кэссиди неделю, четыре дня из которых мистер Кэссиди отсутствовал на ранчо. Я готовлю, убираю, чиню и стираю одежду. Я также занимаюсь с его племянником после школы. А если вы еще что-то собираетесь к этому списку добавить, то извольте это сделать прямо сейчас.

– Хорошо, мэм. Думаю, мне нечего сказать, пока вы продолжаете в таком духе. Вы, похоже, устроили мне то, что в народе называется «выволочкой».

Интересно, издевается он над ней или решил таким образом загладить свою грубость, чтобы перейти к основной проблеме, каковой являлся Лейн.

– Так что здесь произошло? – Она подозревала, что ответ уже знает, но в душе все еще теплилась надежда, что она ошибается.

– Лейн открыл стрельбу на Мейн-стрит. А я не потерплю ничего такого в моем городе.

– Я знаю, что Лейн не мог этого сделать.

– Лейн Кэссиди мог. И он это сделал. По его собственному признаю.

Эва сделала шаг вперед и ждала, отказываясь верить в то, что Лейн оказался способен хладнокровно покушаться на чью-либо жизнь. Она повернулась к нему.

– Лейн?

– Чего?

Его лицо было таким угрюмым, глаза – такими безнадежно потухшими, что Эве тут же захотелось растормошить его.

– Лейн, неужели ты это сделал? Зачем?

Он втянул голову в плечи, как будто защищаясь, и стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– А из-за чего весь сыр-бор? Я же его не убил. Раненый ковбой вырвался из руки шерифа и подскочил к Лейну.

– Да ты в стену сарая не попадешь из двустволки.

– А ну, иди сюда, сынок. – Шериф подошел и, как будто противник был всего лишь котенком, схватил его за шиворот и хорошенько встряхнул. А потом снова поставил на ноги. На сей раз на расстоянии ярда от Лейна.

– Он первый начал, – попытался оправдаться Лейн.

– Правда, сынок? – спросил шериф второго парня.

Ковбой метнул взгляд на Лейна. Лейн встретил его, но на лице никаких особо сильных эмоций не отразилось.

Наконец молодой ковбой с уже начинающим пробиваться на подбородке молодым белесым пушком дрогнул и отвел глаза.

– Правда.

– Хотел заработать себе славу, подстрелив родственника Чейза Кэссиди, так?

Эве очень хотелось разобраться, куда это клонит шериф, но она была слишком занята Лейном, чтобы тратить время и силы на что-то другое.

Шериф повернулся к Лейну.

– Так ты стрелял в целях самообороны? Лейн посмотрел шерифу прямо в глаза. Через несколько мгновений он едва уловимо кивнул.

– Я хочу, чтобы ты снял кобуру с револьвером и отдал все это своей домоправительнице, сынок.

Лейн метнул взгляд на Эву, потом опять на шерифа. Она затаила дыхание, не сомневаясь в том, что он собирается отказаться подчиниться, и уже прикидывала в уме, как она будет отчитываться перед Чейзом за сегодняшнее происшествие и как Чейз накажет Лейна.

– Отдай это мне, Лейн, – прошептала она. – И все обойдется.

Он не отвечал. И не шевелился.

– Выполняй, Кэссиди, а не то я тебя арестую, – спокойно предупредил шериф.

– А как же я? Он стрелял в меня! – взвизгнул ковбой. – Вы что, позволите ему вот так просто уйти?

– Заткнись, – бросил шериф. – Ну, Кэссиди?

Рука Лейна потянулась к пряжке ремня портупеи. Он медленно расстегнул ее, снял и протянул Эве. Ее рука дрогнула, когда она принимала этот «дар», и пальцы крепко стиснули кожу ремня.

– Ступай к повозке, – скомандовала она Лейну.

Когда он ушел, у нее вырвался вздох облегчения, и она повернулась к шерифу.

– Спасибо вам. Я поставлю в известность дядю Лейна. Уверяю, что он все сделает для того, чтобы подобное никогда не повторилось.

Он протянул ей револьвер Лейна и смотрел, как она засовывает его в кобуру.

– Неужели, мисс Эдуарде? Вы так уверены?

И тут она осознала, что не так уж хорошо знает Чейза Кэссиди, чтобы за что-то ручаться.

– Я приложу для этого все силы.

– Меня зовут Стюарт Маккенна. Передайте Чейзу: я сказал, что мне не хотелось бы перекидывать этого парня через седло и везти домой в виде трупа.

– Передам, – с трудом вымолвила она, готовая его задушить за эту бестактность. Не теряя больше времени, она молча повернулась и вышла из конторы.

Хорошенькой мисс Олбрайт нигде не было видно, но Лейн ждал на улице, прислонившись спиной к стене каталажки и надвинув шляпу на глаза. Эта поза была ей уже знакома. Он пытался казаться спокойным и безразличным ко всему перед небольшой кучкой зевак, глазевших на него с противоположной стороны улицы. Такое явное отсутствие следов раскаяния разозлило ее еще больше, чем нелицеприятный разговор с шерифом.

– Проводи меня до повозки, гордо вскинув голову и расправив плечи, Лейн Кэссиди, или тебе придется отвечать за все передо мной и перед твоим дядей.

Она подождала, пока он подойдет, и опустила руку, чтобы попытаться спрятать кобуру в складках своей юбки. Она знала, что не слишком преуспела в этом, но теперь, по крайней мере, оружия хоть так явно не было видно.

– А теперь помоги мне сесть в повозку, – приказала она твердо, но довольно тихо, потому что это было предназначено только для ушей Лейна.

Он молча подчинился, подал ей руку и ждал, пока она заберется на сидение и расправит юбки вокруг себя. Эва высоко подняла голову и смотрела прямо перед собой, пока Лейн обходил повозку с другой стороны, влезал на козлы и брал в руки поводья. Она держала себя в руках, когда повозка тронулась с места и покатилась прочь.

Она не расслабилась, не изменила позы даже тогда, когда они выехали из Последнего Шанса. Наконец, несмотря на то, что Лейн продолжал хранить молчание, снова отгородившись от всего мира, она нарушила гнетущую тишину.

– Откуда у тебя револьвер?

Он снова взмахнул поводьями.

– Это мое.

– Твой дядя знает, что он у тебя есть?

Он продолжал смотреть прямо перед собой, но втянул голову в плечи, будто пытаясь защититься. Памятуя о том, что она сама вытворяла в переходном возрасте, она понимала, что у него сейчас трудный период взросления. Он стоял на границе двух миров – уже не мальчик, еще не мужчина. Лейн был выше, чем любой его сверстник. Он брился почти каждый день, и его начавшая пробиваться бородка была не просто пушком, как у других шестнадцатилетних юнцов. Большинство его сверстников в этом возрасте выглядели неуклюжими и угловатыми подростками, а его тело радовало взгляд мускулатурой и прекрасным сложением.

Эва даже помыслить боялась о том, что сделает Чейз, когда она доложит ему о последнем подвиге его племянника.

– Лейн, пожалуйста, расскажи мне обо всем. Он резко дернул поводья. Лошади остановились, – подняв клубы пыли. Лейн повернулся к ней лицом, его глаза яростно сверкали.

– Не лезьте, куда вас не просят.

– Я не могу не лезть. Чейз поручил мне следить за порядком.

– Да что вы знаете обо мне или о Чейзе? Если у вас хватит ума, вы постараетесь держаться подальше от всего этого. Не спрашивайте меня ни об оружии, ни о том, где я его взял. Это мое дело. Вот все, что вам нужно знать.

Она была готова и к более грубому отпору. Совершенно запутавшись в своих мыслях, она сидела, глядя прямо перед собой, пытаясь убедить себя, что проблемы семейства Кэссиди ее совершенно не касаются. И чего ради она так хлопочет, если совершенно очевидно, что парню не нужны ни ее дружба, ни ее поддержка.

Вдруг, вместо того, чтобы снова взять в руки поводья, он опять заговорил.

– Слушайте, Эва, извините, но такой леди, как вы, этого не понять. Так что – держитесь в стороне.

Такой леди, как вы.

Если бы ты только знал, как далек от истины. Наконец она достаточно собралась с силами, чтобы снова взглянуть ему в глаза.

– Пойми, тут дело не только в швырянии пузырьками с чернилами. Все гораздо серьезнее. Мне придется рассказать Чейзу о том, что сегодня произошло, Лейн. Если я этого не сделаю, он скоро сам обо всем узнает, а я бы не хотела, чтобы меня обвинили в том, что я что-то от него скрываю.

Она замолчала и сделала глубокий вдох.

– А я уже говорила тебе, что мне нужна эта работа.

Она обнаружила, что он пристально смотрит на нее. Она видела, как движется его кадык, когда он сглатывал.

Когда он, наконец, заговорил, ей пришлось напрячься, чтобы разобрать его слова.

– Делайте, что хотите. Он и так уже ненавидит меня.

Колесо повозки попало в колдобину на дороге, и Эве пришлось ловить шляпу, чтобы она не свалилась с головы.

– А я точно знаю, что он вовсе тебя не ненавидит.

– Я же всегда попадаю в какие-то неприятности.

– Может, ты их сам ищешь?

– Нет, это они меня находят.

Поскольку он, похоже, впал в более разговорчивое состояние, чем обычно, она решилась задать вопрос, который вертелся у нее на языке с того самого дня, когда она получила работу в «Конце пути».

– А что случилось с остальными экономками? Его пальцы замерли на поводьях, скрутив из них петли. Она так долго ждала ответа, что уже подумала было, что он проигнорировал ее вопрос, но он произнес:

– Первая решила, что вправе ударить меня, когда я ей надерзил.

– Неужели? А что твой дядя на это сказал?

– Он ничего не мог сказать. К тому времени, когда он вернулся домой, она уже уехала. – Он исподлобья смотрел на нее с самоуверенной полуулыбочкой. – Я запустил в нее стулом.

– Господи, Боже мой.

– Я не попал. Но окно в гостиной выбил.

Ей пришлось быть свидетельницей стольких пьяных потасовок, что вид стула, летящего через всю комнату, ее расстроил.

– А остальные?

– Со второй было тяжелее, поскольку она только хотела, как лучше. Но однажды вечером, когда я мылся на заднем крыльце, она, черт возьми, притащилась, чтобы проверить, вымыл ли я уши.

Эва ждала, уже предчувствуя, чем дело кончилось.

– Никто не смеет прикасаться ко мне, – заявил он, особо это подчеркнув на случай, если бы она вздумала притвориться, что не слышит, – а эта корова согнула меня в три погибели и начала мыть мне голову и шею.

– Может, она просто хорошая мать и привыкла так обращаться со своими детьми, – рассеянно пробормотала Эва.

– Я погнался за ней, как только натянул одежду. Я схватил нож для разделки мяса и приставил к ее горлу. И при этом объявил, что однажды ночью зарежу ее во сне, если она не уберется отсюда подобру-поздорову.

Украдкой взглянув на него, Эва обнаружила, что он внимательно смотрит на нее, наблюдая за реакцией. Но в финале этой истории она не видела ничего забавного, о чем и поставила его в известность.

– Лейн Кэссиди, это просто возмутительно. А что же твой дядя?

– Заставил меня безвылазно сидеть в своей комнате ровно две недели, но меня это ни капельки не задело. Я ничего не имею против одиночества. Собственно, я его предпочитаю обществу людей. – Лейн пожал плечами. – Наконец он сдался и махнул на меня рукой.

Она еще кое-что взяла себе на заметку. Почти боясь услышать окончание истории, она спросила:

– Ну, а остальные?

– Третья разозлила меня, и я собрал всю ее одежду и выкинул в загон. А та, что была прямо перед вами, черт, я всего лишь вышел из себя и начал бранить ее. Она вжалась в стену и завопила: «Не убивай меня! Не убивай меня!» Она заявила, что наслышалась обо мне в городе и что была идиоткой, когда согласилась на эту работу. Слухи обо мне бегут впереди меня.

– Нашел, чем гордиться, – отрезала она. – Твое безобразное поведение – не повод для бахвальства.

– Особенно перед домоправительницей номер пять, вы это хотите сказать?

– Я совершенно серьезно, Лейн, – поймав себя на том, что хмурится, она прижала кончики пальцев к определенным точкам между бровей и начала массировать лоб. Обдумывая все, что он ей рассказал, она поняла, каких неимоверных усилий ему стоило сдержать дикую вспышку гнева, когда она потребовала от него вымыть кухню после его вчерашней хулиганской выходки.

– Спасибо, Эва.

– За что? Я все еще намерена рассказать твоему дяде обо всем, что случилось.

– За то, что выслушали.

– Это совсем нетрудно.

– Ну, не для всех, – пробормотал он.

Они ехали через широкую пойменную долину верховьев Миссури. Она смотрела на отдаленные вершины, отливающие на фоне водной глади коричневым и пурпурным цветами. На этих бескрайних просторах не росло ничего, кроме полыни и чахлой травки. Весна как будто еще не добралась сюда. Ландшафт оставался уныло-серо-бурым.

– Твоя учительница, похоже, действительно беспокоится о тебе, – заметила она, хотя это никак не вязалось с предшествующим разговором.

Лейн чуть не выпустил вожжи из рук.

– Вы с ней встречались? Что она вам сказала? Эва пожала плечами и поудобнее устроилась на жестком сиденье.

– У нас почти не было времени на то, чтобы поговорить. Не могли же мы беседовать, когда упали на пол, услышав выстрелы?.. А потом, естественно, мы обе помчались посмотреть, что же произошло. А когда мы с тобой вышли от шерифа, она уже ушла.

Он немного расслабился, но смотрел исключительно на дорогу.

– Она в общем-то ничего. Это же не ее вина, что она работает в таком месте, от которого меня воротит.

Внимательно глядя на него, Эва спросила:

– Ты никогда не устраивал ей скандалов? Никогда не швырял в нее книгами, никогда не щипал за коленки, никогда не грозился сжечь школу дотла?

Он наклонился, поставил локти на колени, так что воротник его куртки почти закрыл уши. И когда она уже решила было, что ее колкость останется без ответа, он повернулся к ней, и вид у него был одновременно сердитый и смущенный.

– Нет, ничего такого. Я уже сказал вам, что – мне мисс Рэйчел ничем не успела насолить.

– Кроме того, она хорошенькая.

– Вот уж не замечал.

– Честное слово.

Он дернул поводья и рявкнул:

– К чему это вы клоните?

– Не обращай внимания. Я, когда нервничаю, всегда много болтаю попусту. Своего рода защитная реакция. Скорее всего, я просто пытаюсь заглушить мысли о предстоящем объяснении с твоим дядей.

– Нам обоим предстоит отдуваться.

– Могу себе представить, что он будет просто взбешен. И повод для этого, согласись, достаточный. Тебя же могли убить.

– Взбешен – это мягко сказано.

Эва знала, что он не кривит душой. Как же она боялась грядущего разговора с Чейзом Кэссиди! Но на ней лежит ответственность за все. Ей поручили присматривать за Лейном, кроме того, она пообещала шерифу полностью перед Чейзом отчитаться.

Эва вздохнула. Похоже, хлопоты, связанные с Лейном Кэссиди, стали частью ее жизни.